Суженый. Княгиня Имеретии

Глава IX. Непокорная

Последующие две недели стали настоящим испытанием для Софьи. Все это время она всеми силами старалась избегать не только общения с Амиром Асатиани, но и просто мимолетных встреч с ним. Ибо еще в первую неделю, после того как она прогнала его из своей спальни, он измучил ее постоянным преследованием. Девушка опасалась ходить одна по дворцу, ибо постоянно натыкалась на Амира, который своими яростными претензиями, страстным натиском и жутковатыми угрозами решил превратить ее жизнь в ад. Ежедневно на своем туалетном столике она находила записки от Асатиани. В кратких посланиях мужчина требовал, чтобы она вновь стала ласкова с ним и прекратила избегать его. Все его письма Софья нервно разрывала в клочки или сжигала в камине.

Еще через неделю Амир, видимо, затаив на нее обиду, перестал так открыто преследовать ее. И она видела его в основном только в столовой. Однако во время трапез явственно отмечала все его горящие темные взгляды. Его взор угнетал ее, тревожил и возбуждал одновременно. Опасаясь встречаться с ним глазами, Софья в глубине души все же трепетала от жгучего внимания мужчины. В те же краткие моменты, когда случайно сталкивалась с Амиром в саду или в коридоре, она обычно была в компании Гиули. Оттого Амир молча проходил мимо. Понимая, что она должна выдержать это негодование Асатиани, Софья надеялась только на то, что вскоре он немного остынет и оставит ее в покое. Да, она любила его и ждала от него ребенка. Но понимала, что единственным правильным выходом было теперь играть по правилам Серго.

Все эти переживания, страдания и ссоры с Амиром ежедневно терзали ее сердце и душу. И Софья жаждала лишь одного. Наконец получить письмо от Елены Бутурлиной. И уже обрести долгожданную свободу. У нее бы появился повод уехать отсюда и навсегда покинуть и позабыть эти дикие края и их обитателей, которые превратили ее жизнь в трагичный жутковатый спектакль, который никак не хотел заканчиваться. Но письмо от Елены никак не приходило, хотя они и условились, что графиня напишет в августе. Август был уже на исходе.

В тот день Софья гуляла очень долго и нечаянно забрела к дальним постройкам, почти на окраину усадьбы. Невольно приблизившись к одноэтажному беленому зданию, девушка вдруг заслышала странные звуки, доносившиеся откуда-то сбоку.

Она повернула голову и заметила небольшую огражденную площадку, усыпанную песком. Высокая широкоплечая фигура Амира Асатиани, которая находилась в центре, вмиг заставила ее напрячься. Мужчина был одет в простые штаны, мягкие сапоги и рубашку. В центре площадки возвышался деревянный истукан, напоминающий по форме человеческий силуэт, и Амир, держа в руке кривую саблю, умелыми резкими движениями наносил удары деревянной статуе, видимо, оттачивая свое военное мастерство и приемы. Софья быстро сдвинулась чуть в сторону и напряженным заинтересованным взором уставилась на высокую фигуру Амира, который стоял к ней спиной всего в десяти шагах.

Амир умело наносил то правые, то левые удары саблей по столбу, едва задевая деревянный силуэт. И девушка замерла, завороженная этой великолепной картиной. Она ощущала, что ей приятно смотреть на него. Его молодецкая удаль, его сильные мощные удары, его стать и выправка – все словно слилось в единое совершенное целое. Софья видела, что он не замечает ее присутствия, оттого она стояла позади него долгое время, наблюдая за тем, как он искусно обращается с оружием, и трепетала от этого завораживающего зрелища. Сила, дерзость и некая опасность исходили от мужчины. Сколько она стояла так, неведомо, трагично глядя на его широкую спину и любуясь его резвыми точными движениями.

В какой-то момент девушке показалось, что Амир почувствовал ее присутствие за спиной. Он как-то странно поворачивал темноволосую голову вбок. Вдруг он прервал свое упражнение и, так и не оборачиваясь, чуть отошел в сторону, вытирая свое оружие куском мягкой ткани. Через минуту он быстро покинул площадку, исчезнув из поля зрения девушки.

Софья, вмиг спохватившись и понимая, что не должна далее находиться здесь, тяжело вздохнула. Быстрым шагом она устремилась по извилистой увитой плющом аллее в сторону дома. Она почти преодолела аллею и свернула в пустынный уголок сада, как вдруг из-за высокого кустарника перед ней возник Амир. Он уже был в своей неизменной черной черкеске и с ножом на поясе.

Софья едва не вскрикнула от испуга, застыв на месте. Она тут же взяла себя в руки, стараясь не показать своего волнения, которое, как и обычно, возникло при приближении этого мужчины. Асатиани уже приблизился и, чуть склонившись над ней, глухо вымолвил:

– Ты следила за мной, Софико?

– Я случайно увидела вас и совсем не хотела помешать вам, Георгий Петрович, – тихо ответила она и попыталась обойти его.

Но он выкинул руку перед ней и упер ладонь в извилистую лиану, покрывающую деревянную арку, закрывая девушке проход.

– Тебе понравилось?

– Понравилось? – спросила она ошарашенно, поднимая на него яркий зеленый взор. – Что?

– Как я обращаюсь с оружием, – выдохнул он.

– Я и раньше видела, как вы обращаетесь с оружием, и что с того? – заметила она, пытаясь придать своему голосу безразличные интонации.

– Женщинам всегда нравилась моя удаль.

Софья нахмурилась, не понимая, к чему он клонит, но его горящий темный взор ей совсем не нравился.

– Я не смотрела на вас. Не понимаю, с чего вы взяли, что…

– Как же! – перебил он ее. – Я увидел твое отражение на лезвии своей сабли сразу, едва ты приблизилась. И ты долгое время тихо стояла и смотрела именно на меня, как я тренировался! А сейчас ты пытаешься убедить меня в обратном, Софико? Это весьма забавно!

Он улыбнулся ей. Увидев улыбку, которая очень редко появлялась на его мужественном лице, Софья затрепетала. Улыбка скрашивала суровые черты его лица и делала их мягче и приятнее. Его глаза, большие, невероятно голубые и глубокие, притягивали и завораживали. Она не могла двинуться с места, словно подчиняясь воле мужчины. Она отметила, как он придвинулся к ней вплотную, и его рука обвила ее стан. Склонившись к ее лицу, он глухо низким баритоном произнес:

– Я ведь чувствую, что нравлюсь тебе, Софико. И ты совсем не остыла ко мне, как говоришь. Признай это. Твой взор выражает тепло, лишь твоя гордость не дает тебе вернуться в мои объятья и стать счастливой со мной.

Он притиснул свои губы к ее виску и впился в ее теплую кожу губами. Софья вдруг ощутила, что ее сердце, которое колотилась как бешеное от его близости, тревожно сжалось, оттого что разум вмиг затвердил ей, что надо немедленно бежать от Амира, пока он не понял, как она влюблена в него. Ибо это бы все только осложнило.

– Пустите, Георгий Петрович, – почти с мольбой, но твердо произнесла она.

Он проигнорировал ее фразу и глухо попросил:

– Хватит уже бегать от меня.

Собрав последние силы и стараясь не показать своего волнения, Софья начала отцеплять его сильную ладонь от своей талии, пытаясь выскользнуть из его рук.

– Я закричу, – прошипела она напряженно в истерике, чувствуя, что ее душевные силы для борьбы с ним уже на исходе. И она вот-вот сдастся на его милость. – И все расскажу Левану Тамазовичу о ваших преследованиях!

– Расскажи, мой цветочек, – прохрипел он срывающимся от страсти голосом у ее виска и опаляя ее кожу срывающимся дыханием. – Но сначала я увезу тебя в горы. И, даже если дядя решит спасти тебя, я без боя тебя не отдам. Пусть ищет для Серго другую девицу. А мне нужна именно ты!

– Сколько раз вам повторять, что между нами все кончено! – выпалила Софья, наконец вырвавшись из его цепких сильных рук, и попятилась от него.

– Кончено, Софико? Я не позволю этого. Ты моя жена, и я требую…

– Я не ваша жена! – перебила она.

– По закону гор ты моя жена! – произнес он, надвигаясь на нее.

– Да вы что, не в своем уме? Я жена Серго. Прекратите вести себя так нагло! В доме полно людей.

Он тут же бесцеремонно и жестко схватил ее за локоток и притянул к себе.

– Я спас тебя, – прохрипел он ей в ухо. – Ты это прекрасно знаешь. Я был твоим первым мужчиной. Оттого по закону гор ты моя жена. А законы гор существуют уже многие века в наших краях и появились задолго до христианства. Эти законы вечны и незыблемы, как сами горы и земля, на которой они стоят. А это венчание в церкви с Серго лишь фарс. Он не может называться твоим мужем, ибо, кроме бумажки, ничего не дал тебе. Он не может ни защитить тебя, ни сделать своей любовницей, ибо он мужеложник, и ты никогда не сможешь понести от его семени. Ты именно этого хочешь? Чтобы твой муж развлекался с парнями?

– Замолчите! – выпалила она. – Я более не хочу вас слушать!

– Что ж, раз ты такая упрямая, я решу все сам. Я и так ждал твоего решения слишком долго. Сегодня же ночью я выкраду тебя и увезу к себе, ибо ты моя!

– Да пустите же! – выпалила она, уже едва не плача, пытаясь вырвать руку из его железной ладони.

– Что здесь происходит?! – раздался позади них недовольный голос князя Левана.

Софья резко обернулась, ощутив, как рука Амира медленно выпустила ее локоть.

– Леван Тамазович, прошу, помогите мне! – взмолилась с надеждой Софья. – Георгий Петрович утомил меня своими речами. Я не хочу с ним говорить, а он настаивает на разговоре.

– Это я уже понял, – кивнул князь Асатиани. – Ступайте в дом, Елена Дмитриевна, я поговорю с Георгием. И отныне, чтобы нежелательные люди не докучали вам в отсутствие Серго, вас будет постоянно сопровождать мой слуга Ториас.

Леван красноречиво посмотрел на Амира, который хмуро исподлобья взирал на дядю.

– Благодарю, – пролепетала облегченно Софья и быстро устремилась по дорожке, ведущей в сторону дворца.

– Георгий, ты перешел все границы! – недовольно вымолвил Леван, едва девушка скрылась за поворотом. – Елена Дмитриевна – жена Серго. И ты должен уважать ее.

– Я уважаю ее, – вымолвил Амир.

– Но я отчетливо слышал, как ты угрожал ей, что выкрадешь и увезешь в свой дом! Это, по-твоему, уважение? – Амир молчал и, лишь поджав губы, хмуро смотрел на старого князя. Леван уже зло процедил: – Ты так и будешь молчать?!

Поняв, что ситуация накалилась до предела и у него больше нет времени ждать возвращения Верико Ивлиановны, чтобы уведомить ее о своем решении, Амир открыто произнес:

– Мне нравится жена Серго, Леван Тамазович. Я давно хотел поговорить с вами об этом. Я хочу сделать Софико своей. Она давно…

– Своенравный мальчишка! Да ты совсем потерял боязнь и уважение к этому дому! – взорвался тут же Леван, перебив племянника. – Как ты смеешь говорить мне подобное?! Даже не смей думать об этом! Елена – жена Серго и останется ею! И мне неинтересно, нужна она тебе или еще кому-то! И только попробуй еще раз приблизиться к ней! Я вмиг выдворю тебя из имения и навечно вышлю в самый захудалый аул на восток! Ибо твоя наглость уже не знает границ. Мало того что ты обманом и хитростью подчинил себе всех моих азнаури и теперь они без совета с тобой не выполняют ни одного моего приказа! Так сейчас ты еще покушаешься на жену Серго? Что ты возомнил о себе, Георгий?!

– Леван Тамазович, выслушайте меня, я намерен… – попытался грозно возразить Амир, и его глаза заметали молнии.

– Что? Ты еще прекословишь?! Ты смеешь мне прекословить, мальчишка? Да я тотчас лишу тебя всех званий и должностей! А теперь убирайся из моего дворца, и немедленно! Я не желаю видеть тебя! Ты все понял? Надеюсь, через пару недель ты одумаешься и спеси у тебя поубавится! А если нет, то клянусь, ссылка будет для тебя самым мягким наказанием за твои дерзости по отношению к моему сыну и его жене! Я все сказал!

Старый князь развернулся на каблуках и устремился в сторону дома.

Амир разъяренным мрачным взором испепелял спину Левана Тамазовича, и в его голове стучала лишь одна безумная мысль – устроить во дворце резню немедля. Зарезать сначала Серго, а потом дядю. И забрать Софико силой, если она будет сопротивляться. Эти кровожадные мысли владели его существом несколько минут, и оттого он стоял, не шелохнувшись, и лишь в ярости сжимал кулаки. Однако через некоторое время в его мысли ворвались думы о том, что это слишком по-варварски и уж совсем дико. Постепенно его разум начал брать над этими страшными мыслями верх. Уже через несколько минут Амир грубо выругался и, взвившись с места, устремился прочь из дворца, думая лишь о том, что, возможно, действительно ему надо немного остыть и подумать над ситуацией, в которой он оказался, более спокойно.

– Серго! Я ведь уже просил не оставлять Елену Дмитриевну одну надолго! – через зубы процедил Леван, сверкая глазами на сына.

– Но, отец, я делаю все, что в моих силах. Мы и гуляем вместе, и верхом катаемся. Что же вы еще хотите от меня?

– Этого недостаточно. Я боюсь того, что имя нашей семьи будет опозорено.

– Но я не понимаю, чего вы так боитесь?

– Твоего двоюродного братца, будь он неладен! Этот наглец прямо вьется вокруг твоей жены, Серго! Я сам сейчас видел, как он нагло хватал ее за руки. Да и еще требовал, чтобы Елена ответила на его порыв! А затем нахально заявил мне, что он хочет забрать Елену Дмитриевну себе! Представляешь?!

– Я всегда говорил вам, отец, что Георгий слишком самоуверен, а вы не хотели слушать меня.

– Возможно, ты был прав, сынок. Теперь я вижу это. Я был вынужден строго поговорить с ним и велел ему убраться из дворца на некоторое время.

– И правильно, отец. Пора уже показать этому наглецу, где его место! Он всего лишь сын вашего младшего брата, и только. Ведь именно вы тавади нашего края.

– Да, именно так. Но меня все же беспокоит твоя жена, Серго, – проскрежетал князь Леван, поморщившись. – Я чувствую, что если не Георгий, то будет другой мужчина. Она слишком красива. Я не раз замечал, как алчно смотрят на нее мои джигиты. И этот Даур, он тоже постоянно дерзко глазеет на нее. Ты должен не просто быть постоянно при ней, но и непременно перебраться в ее спальню.

– Нет, отец, я не смогу.

– Я не прошу, Серго, а требую этого!

– Но…

– Я хочу, чтобы у меня появился наследник, и как можно скорее! И твой наследник, а не другого мужчины! Ты понимаешь меня?