Суженый. Княгиня Имеретии

Глава VI. Пленница

Они скакали уже более пяти часов без остановки, а девушка все дремала на плече Тимура. И Дешкелиани, который все это время упивался созерцанием прелестей спящей девушки, с каждым часом ощущал нарастающее желание прикоснуться к ее телу более интимно. В какой-то момент, когда они ехали медленной иноходью по окраине зеленой долины, Тимур, не сдержавшись, поднял ладонь выше и с силой сжал упругую выступающую грудь девушки. Прикосновение к ее нежной плоти весьма понравилось ему, и он некоторое время ласкал своей ладонью, затянутой в перчатку, пикантную выпуклость, наслаждаясь ее мягкостью и полнотой. Уже через некоторое время он понял, что хочет большего. Сильнее наклонившись к лицу пленницы, он приник губами к ее виску. Ощущения шелковистости ее кожи под губами и ее запах тут же вызвали в теле Тимура нарастающее возбуждение, и он уже с силой притиснул ее тонкий стан к своей груди.

Именно в этот момент девушка вздохнула и, придя в себя, очнулась. Проснувшись, она чуть покосилась на мужчину за своей спиной, как будто пытаясь осознать, что происходит. Тимур тут же передвинул руку на прежнее место, на ее талию, и выпрямился, устремив взор вперед и делая вид, что не прикасался к ней дерзко еще минуту назад. Быстро придя в себя и вспомнив, где она, Софья резко выпрямилась и села в седле прямо, чувствуя себя неловко из-за того, что почти лежала на плече свана только что.

– Простите, – пролепетала она.

Тимур, прищурившись, перевел на нее цепкий взор и тихо сказал:

– Ты спала. Надеюсь, ты набралась сил? Путь долгий.

– А сколько еще нам ехать? – поинтересовалась она осторожно, видя, что горец в благодушном расположении духа.

– До привала еще версты три.

– А до подножья гор? – спросила Софья, обернувшись к Тимуру и смотря в его суровое обветренное лицо.

На вид Дешкелиани было лет сорок. Его волосы полностью скрывала черная мохнатая шапка. Короткая смоляная борода, высокие скулы, живые карие глаза с жестким взглядом, смуглая кожа подчеркивали суровые черты лица. Когда он сердился, его лицо становилось неприятным, а взор зловещим.

– Ты любопытна, – произнес Тимур недовольно.

Софья нахмурилась и чуть отвернула лицо в сторону, поджав губы. Она вновь почувствовала неистовое желание сбежать от этих людей. Готовая даже идти обратно домой пешком, только бы сбежать. Но она знала, что при малейшем ее неверном поступке опасный сван, не задумываясь, разделается с ней. Она видела постоянную угрозу в его глазах, которые иногда наполнялись ледяным предостерегающим светом. Хотя он и родился в тех же краях, что и Амир, но все же Тимур разительно отличался от Асатиани. Она явственно ощущала, что Дешкелиани жесток, необуздан и дик. Человек без эмоций, он был не способен испытывать жалость или сострадание к другим людям. Это сквозило в каждом его движении, в его коротких фразах-приказах, в его ледяном жутковатом взгляде.

Видя, что девушка отвернулась и явно обиделась, Тимур отчего-то захотел утешить ее:

– До подножья гор мы доберемся завтра к вечеру. Дальше поедем через горные перевалы, дня два-три, как повезет с погодой.

После слов Тимура Софья судорожно сглотнула, осознавая, что не выдержит еще четверо суток на коне рядом с ним. Она и так уже была вся истерзана морально и дико устала от непрерывной скачки. У нее болело все тело и кололо в животе. Девушка старалась смягчать тряску, привставать в такт шагу лошади, опасаясь причинить вред малышу, который находился под ее сердцем. Но понимала, что выбора у нее нет. Тимур замолчал, Софья также хранила молчание и лишь горько вздыхала всю дорогу, стараясь не заплакать от безысходности и страха.

Она искала выход из сложившейся трагичной ситуации, но не находила. Вскоре она начала думать о том, что если Амир сбежал, как сказала Гиули, то, наверное, вскоре он будет искать ее во дворце Асатиани. И, может, ему удастся узнать, что ее увезли в горы, тогда он попытается спасти ее. Но это была призрачная надежда. Софья прекрасно понимала, что Амир быстро не хватится ее, ибо он сам находился в бегах. А если никто не заметил, как она уезжала со сванами, ибо много слуг и джигитов просто убили, то надежды на то, что Амир будет искать ее в нужном направлении, очень мало. И осознание всего этого сводило ее с ума.

Уже к вечеру, сделав по дороге еще один короткий привал, их отряд достиг небольшого селения. В этом приграничном ауле сваны разместились в нескольких больших сараях местных жителей. Софья, как и в первый привал, сходила в кусты под конвоем Тимура, который ни на миг не выпускал ее из виду, и по его указанию вновь села у костра, который развели в одном из дворов. Местные жители услужливо принесли сванам дрова.

Сидя у костра, Софья напряженно следила за действиями горцев. В желудке у нее урчало от голода, ибо за весь день она съела лишь небольшой кусок кислого сыра и лепешку, которые ей в руку молча сунул Тимур на прошлом привале. Однако она была рада и этому, ведь другим пленникам досталось еды еще меньше, только пара сухих лепешек на всех. И теперь, греясь у живительного огня, она сидела на небольшом бревне напротив двух сванов, которые жарили на вертеле небольшого барашка, отнятого у одного из местных жителей. Жадно глотая слюну от голода, но стараясь не показать этого, Софья мрачно посматривала на этих двух неприятных джигитов, которые то и дело подтрунивали друг над другом.

Вернулся Тимур. Два джигита, следовавшие за ним, приволокли большой котелок горячей вареной чечевицы, деревянные миски и свежеиспеченные лепешки. Они поставили всё на походную бурку, разостланную прямо на земле. Один из сванов, следящий за бараном, заявил Дешкелиани, что мясо готово. Следующие четверть часа Софья жадными глазами следила, как сваны умело разделывают готового барана, раскладывая мясо с чечевицей по деревянным тарелкам, также данным в пользование местными жителями. Тимур взял первым свою тарелку с едой. Он занял место на бревне рядом с Софьей и, как-то недовольно сверкая на нее темными глазами, коротко велел по-грузински:

– Ешь.

Он сунул в руки девушки тарелку чечевицы с большими кусками баранины и половину свежеиспеченной лепешки. Софья испуганно взяла из его рук тарелку и хлеб и удивленно взглянула на него. Она не могла есть без вилки или хотя бы ложки. Чечевица была жидкой. Она заметила, что джигиты начали уминать мясо прямо руками, а жидкую чечевицу умело поддевали кусками лепешки, жадно заталкивая себе в рот. Софья поняла, что Тимур предлагает ей есть так же. Она несчастно посмотрела на Дешкелиани и вымолвила по-грузински:

– А ложки совсем нет?

– Ты что, во дворце? – недовольно процедил Тимур, уставившись на нее злым колючим взором. – Я и так свою еду отдал тебе. Если не хочешь есть, отдавай обратно.

Он уже протянул руку, видимо, намереваясь забрать у нее тарелку, но девушка, бросив быстрый взор на других пленников, которые сидели поодаль от костра и им достались лишь одни свежие лепешки и чай, испуганно прижала тарелку к себе.

– Простите, – сказала Софья, отломив кусок мягкой лепешки. – Я смогу поесть и так.

Чтобы усмирить его гнев, она подтвердила свои слова улыбкой. И Тимур, прищурившись, недовольно вымолвил:

– То-то же. Ведешь себя словно царевна. А ты всего лишь пленница.

Софья промолчала и начала есть. Она съела третью часть чечевицы, поддевая ее хлебом, как это делали горцы, и несколько небольших кусков баранины. Чувствуя, что утолила голод, девушка увидела, что чечевица и баран были быстро съедены тридцатью джигитами. И осознала, что Тимур действительно отдал ей свою еду. Ибо, как она и отметила вначале, остальным пленникам достались лишь лепешки, которых было в избытке. Она обратила взор на Тимура и протянула ему тарелку.

– Благодарю, я наелась, – сказала она, понимая, что должна оставить часть еды ему, так как порция действительно была на них двоих.

– Ешь хорошо, – наставительно заметил Тимур, прищурившись и отмечая, что девушка съела лишь половину. – До завтрашнего вечера горячей еды не будет.

– Я действительно наелась, – ответила тихо Софья, опуская глаза и чувствуя себя неловко под его испытующим пронизывающим взглядом темных глаз.

Тимур нахмурился и взял из ее рук тарелку. Он быстро доел ее содержимое. После этого проворно встал и, налив в кожаную походную кружку чай, протянул его девушке. Софья отпила чуть больше половины и отдала ему обратно. Дешкелиани одним глотком допил оставшийся чай и тихо поинтересовался:

– Тебе надо отойти?

– Да, если можно, – ответила Софья, поднимая на него взор.

– Пошли. Через полчаса все должны спать. Завтра тяжелый день. Вставать на рассвете.

Софья кивнула и последовала за ним. Единственным утешением во всей этой дикой неприятной обстановке стало то, что Тимур отвел ее не в лес, как обычно, а в отхожее место. Это был небольшой сарай с двумя отдельными помещениями. В каждом из них была дырка в деревянном полу, отдельная закрывающаяся дверь, и даже стояло ведро с водой и небольшой ковш. Софья впервые за эти два дня с удовольствием облегчилась, подмылась водой из ковша и, после того как вышла, ополоснула как следует лицо и руки в каменном умывальнике, что стоял рядом с отхожим местом.

Тимур нетерпеливо ждал ее, скрестив руки на груди, и цензорским мрачным взором следил за каждым движением девушки. Когда Софья умылась и повернулась к нему, стряхивая пальцами остатки воды с лица, он недовольно буркнул:

– Разумывалась, словно во дворце.

– Простите, я заставила вас ждать, – тут же примирительно произнесла она, улыбнувшись.

Она увидела, как от ее слов и улыбки лицо Дешкелиани разгладилось и его взгляд стал добрее. Софья уже заметила, что, когда она просительно и с благодарностью говорила с Тимуром, добавляя к этому улыбку, его обычное скверное настроение улучшалось и он становился более лояльным, по крайней мере, по отношению к ней. Софья инстинктивно чувствовала, что привлекает Дешкелиани как женщина. Ибо его взор постоянно останавливался на ее губах, не говоря уже о том, что он слишком дерзко смотрел ей прямо в глаза, словно показывая взглядом, что она принадлежит ему. В ее голову постоянно лезли мысли о том, что Дешкелиани не убил ее именно по этой причине. Видимо, в дальнейшем намереваясь получить от нее интимные ласки. Софья понимала, что пока она будет ласкова и покорна, он не причинит ей вреда. Но близость Тимура была ей неприятна. Через силу она заставляла себя улыбаться, хотя на самом деле ей противны его постоянное общество и контроль.

Тимур уже направился к одному из амбаров, где они должны были провести ночь. Софья послушно последовала за ним. В какой-то момент она нагнала его и тихо вымолвила по-грузински:

– Могу я с вами поговорить, Тимур?

Он резко остановился и, обернувшись к ней, недовольно спросил:

– Поговорить?

– Да, наедине, чтобы никто не слышал, – пролепетала она и ласково посмотрела на него. Тимур удивленно вскинул брови и тут же выпалил:

– Ну?

– Я хотела всего лишь попросить вас, – начала осторожно и просяще Софья, чуть улыбнувшись.

Он вмиг перебил ее, отчеканив:

– Если ты думаешь, что я растаю от твоих улыбок и отпущу тебя, ошибаешься.

– Я не об этом хотела попросить, – быстро выпалила она, понимая, что даже не дерзнула бы просить о том, что он сказал.

– О чем же тогда?

– Мне очень неудобно ехать на лошади впереди вас.

– Отчего же? – искренне удивился Тимур. – Я держу тебя крепко. Вряд ли ты упадешь, если ты этого боишься.

– Нет, не этого, – пролепетала несчастно Софья, чуть прикусив губу.

Она хотела убедить его в том, чтобы он позволил ей ехать одной на лошади. Ибо его постоянное присутствие за ее спиной, его жесткая рука, и его дыхание не просто смущали ее, а неимоверно нервировали ее и вызвали в ней неприятное чувство брезгливости. К тому же ее раздражал сильный запах горца. Не считая запаха мужского пота, Дешкелиани пропитался едкими ароматами пороха, лошадей и кожи. Эти запахи вызвали в существе девушки гадливость и желание отстраниться от него.

– Я постоянно облокачиваюсь на вас, ерзаю, – попыталась она убедить его.

– Мне это не мешает, – искренне заметил он, нахмурившись.

– Но я закрываю вам обзор дороги своей головой, и из-за меня вы вынуждены чуть выворачивать шею, я вижу это.

– Это так, но…

– И вообще, вам неудобно скакать в седле, еще удерживая меня. Ведь вы должны управлять конем. А если на нас нападут? И руки у вас будут заняты, – добавила она, довольная тем, что придумала столько доводов.

– Вряд ли на нас нападут, – парировал он.

– Но вы должны понять, Тимур. Прошу вас, я не могу опять ехать с вами в седле! – уже пронзительно выпалила девушка, устремив на него взгляд.

– И что же ты хочешь? – невольно вымолвил Тимур, окончательно опешив от наглости пленницы.

– Я бы хотела ехать в седле одна.

– Неужели?! – пророкотал Дешкелиани грозно, и его лицо стало мрачным и злым. – Ты что это возомнила о себе, девчонка? Где я для тебя найду еще одну лошадь?

Хотя и видя, что он разозлился и этот разговор становится опасным, Софья все же решилась и из последних сил вымолвила:

– В этом селе разве нельзя купить лошадь? Я видела, что у них кони есть.

– Купить? Не смеши меня! Я беру все так. И, если захочу, возьму не одну лошадь!

– И одну отдадите мне? – с надеждой пролепетала Софья.

Тимур открыл было уже рот, чтобы поставить эту наглую девицу на место, но тут же отметил, как она искренне и наивно смотрит на него и, видимо, действительно полагает, что он и впрямь будет искать для нее какую-то лошадь. Вконец оторопев от ее детской наивности, а более от ее чарующего, завораживающего взора, Тимур осознал, что его гневный запал начал остывать. Он хмуро глядел в ее прелестные молящие глаза, и им вдруг овладело настойчивое желание действительно найти эту злосчастную лошадь, которую она просила. Однако его разум тут же сковал его странные жалостливые мысли, и он недовольно выпалил:

– Нет! Не буду я искать никакую лошадь для тебя, девчонка. Поедешь, как и раньше, со мной. На этом разговор окончен. И больше я не хочу слышать о твоих капризах. Пошли спать.

Он направился в сторону костра. Софья, опустив плечи, поплелась за ним, стараясь сдержаться и не заплакать. Они вошли в высокий амбар, где на стогах сена уже расположились шестеро джигитов. Тимур приказал девушке ложиться с краю у деревянной стены. Она послушно заняла место на небольшом стоге сена, положив свою дорожную суму рядом с собой. Дешкелиани, окатив ее внимательным взором, вышел и вернулся спустя пять минут. Он улегся рядом с Софьей. Быстро намотав ее длинную косу на свое запястье, он сжал ее конец в своей ладони.

– Спи, козочка, уже поздно, – коротко велел Тимур.

Софья опешила от этого ласкового слова. И тут же несчастно выдохнула, ибо поняла, что он намотал ее косу на руку, для того чтобы пресечь возможную попытку к бегству. Ибо даже малейшее ее движение в сторону сразу же разбудит его. Девушка закрыла глаза, полные слез, и, тихо вздыхая, начала гладить свой живот, который заныл. Уже через миг, уставшая и несчастная, она провалилась в глубокий тревожный сон.