Суженый. Княгиня Имеретии

Глава I. Приказ

Софья только собралась переодеться к обеду, как в ее спальню влетела княгиня Асатиани. Даже не захлопнув дверь, Верико Ивлиановна прямо с порога нервно по-русски с сильным акцентом заявила:

– Елена, вы вообще понимаете, что делаете?!

– О чем вы говорите, Верико Ивлиановна? – удивленно спросила Софья, вмиг оборачиваясь к княгине и непонимающе глядя на нее.

– Я говорю о твоем недопустимом поведении по отношению к Амиру! – выпалила Верико, переходя на ты.

– Я не понимаю, – пролепетала удивленно девушка.

Ореховые глаза Верико метали молнии, а недовольство и злость так и сквозили во всех ее движениях.

– Ты, как я посмотрю, глупа! – уже вспылила княгиня. – По твоей вине Амир не в духе! Он намерен поссориться с Серго! Еще не хватало, чтобы из-за тебя началась резня!

– Но что от меня зависит, я не понимаю?

– Как же не понимаешь! – зло выплюнула Верико. – Амир просто в бешенстве от твоих выходок! Ибо ты даже говорить с ним не хочешь!

– Да, это так.

– Ты, милочка, видимо, не понимаешь, – заявила властно княгиня, сузив угрожающе глаза. – Ты обязана уважать и чтить мужчин этого дома! И если Георгий Петрович хочет более близкого общения с тобой, ты не имеешь права ему отказывать!

– Что вы сказали? – опешила Софья, побледнев. – Неужели вы не понимаете, что Георгий Петрович непозволительно ведет себя по отношению ко мне? Он… он требует от меня ласк, – она чуть помолчала, надеясь, что княгиня все поймет. – Интимных ласк, которые я не могу ему дать.

– И что же? – выпалила нервно Верико. – С тебя не убудет, девчонка, если ты подаришь немного ласк Амиру! Ты должна быть благодарной ему и оставаться покладистой!

– Вы говорите о том, что я должна ответить на его притязания?

– Вот именно!

– Но это ужасно, то, что вы говорите! – опешила Софья.

– В наших краях свои законы. И женщины здесь привыкли подчиняться. Если Амир хочет тебя, ты обязана принять его! А не кобениться, словно упрямая коза!

– Верико Ивлиановна, я уважаю вас, – пролепетала напряженно Софья. – Но то, что вы предлагаете мне… это…

– Твой отец продал тебя нам! Запомни это, девчонка! – зло пророкотала княгиня, повышая голос. – Теперь ты должна подчиняться нашим законам! Если ты не одумаешься и не примешь Амира, предупреждаю, я добьюсь того, что тебя отправят обратно к отцу!

– Нет, прошу вас, не надо, – вымолвила в ужасе Софья.

– Тогда прими Амира! И более не смей отказывать ему в ласках. И так весь последний месяц бедный мальчик не в себе, и всё из-за тебя!

– Вы так беспокоитесь о нем, Верико Ивлиановна, – невольно вымолвила Софья, – как будто он ваш сын…

– Он мой любимый племянник! И вообще, это не твое дело! – выпалила Верико. – Запомни, если ты посмеешь ослушаться меня, я вмиг сделаю твое существование в этом дворце невыносимым. И ты знаешь, что мои слова не пустой звук! Я и так долго смотрела на все твои выходки. И теперь твой черед показать свою покорность и преданность нашей семье! Даю тебе два дня на раздумье. Если ты не примешь Амира обратно, клянусь, уже на третий день я заставлю Левана отправить тебя в Петербург, ибо скажу мужу, что ты изменяешь Серго! А ты знаешь, что Леван не потерпит этого!

– Но как же вы требуете, чтобы я отдалась Амиру, и тут же угрожаете тем, что расскажете об этом? – ошарашенно спросила Софья, уже окончательно сникнув.

– Вот именно! У тебя два дня, девчонка! Запомни, в твоих интересах сделать то, что я требую! – добавила с угрозой Верико и стремительно покинула спальню девушки.

Когда княгиня вышла, Софья, обхватив себя руками, обессиленно осела на ковер. Это было просто невыносимо. Как княгиня и Амир были похожи. Они не хотели слышать доводов совести и разума. Они только требовали от нее то, что им было нужно. Невзирая ни на какие принципы и нормы морали.

Все следующие два дня Софья пребывала в трагичных несчастных думах. Она чувствовала, что окружающие люди загнали ее в капкан, заставляя подчиняться их желаниям и требованиям. Да, она любила Амира и желала встречи с ним, однако угрозы Серго страшили ее. Но слова Верико Ивлиановны пугали гораздо сильнее. Софья понимала, что княгиня имеет гораздо больше власти в доме, чем ее муж. И если Верико Ивлиановна действительно прогневается на нее, то непременно осуществит свои угрозы и отправит ее в Петербург.

Сейчас Софья ощущала себя на краю бездны, словно ходила по лезвию ножа, и вот-вот могло случиться ее разоблачение. Все два тревожных мучительных дня она напряженно размышляла, как поступить. В итоге пришла к мысли о том, что все же ей следует встретиться с Амиром. Но в тайном месте, чтобы об этом никто не узнал. Тем самым она выполняла требования княгини Асатиани, успокаивала гнев Амира, и у нее даже был шанс сохранить в тайне от Серго свою встречу с Амиром.

Опасаясь угроз княгини Верико, Софья вечером второго дня написала краткую записку Амиру, в которой соглашалась встретиться с ним и назначала свидание у водопада, там, где он впервые поцеловал ее. Она надеялась, что в этом потаенном месте никто не увидит их.

На следующий день после обеда Софья в своей спальне облачилась в красивое грузинское платье из белого атласа, пошитое для верховой езды, и, как обычно, заплела две длинные косы. Верхом на лошади она добралась до условленного места через час. Как и в прошлый раз, это уникальное царство водопада показалось ей пустынным и завораживающе красивым. Сильные грохочущие струи прозрачной воды, зеленый ковер, устилающий землю, и высокие густые заросли деревьев, отделяющие это потаенное место от посторонних глаз. Все великолепие окружающей природы вызвало в ее душе упоение.

Амир уже ждал ее. Он нетерпеливо мерил широкими шагами небольшую лужайку перед темной чашей водопада и, едва заслышав топот копыт ее лошади, тут же обернулся в ее сторону и замер, устремив поглощающий взор на изящную всадницу. Софья осадила лошадь и медленно спустилась на землю. Стараясь не смотреть на мужчину, она начала дрожащими руками привязывать к дереву свою кобылу и уже через миг ощутила присутствие Асатиани за спиной. Быстро закончив с упряжью, она проворно обернулась. Он уже был рядом. Его лицо, мужественное и суровое, показалось ей взволнованным.

– Я пришла, как вы и просили, – тихо вымолвила Софья, поднимая на него яркие глаза.

– Я рад, Софико, что ты одумалась, – проникновенно вымолвил Амир. Он неумолимо приблизился к ней вплотную. Медленно и упорно. Его рука осторожно и властно обвила ее стан, и он наклонился к ее губам. – Ты ведь не оттолкнешь меня сегодня, Софико? – спросил хрипло Асатиани у ее губ, наперед зная ответ. Софья не сопротивлялась, а послушно, с каким-то трепетом смотрела прямо в его серо-голубые глаза. В следующий миг губы мужчины притиснулись к ее губам, сжимая их в безумном властно-яростном порыве страсти. Руки Амира стремительно обвили ее тонкий стан, неистово прижимая ее к широкой груди. Спустя некоторое время он чуть отстранился от ее губ и хрипло спросил: – Я хочу знать, почему ты поменяла свое решение?

Софья долго думала, стоит ли ему рассказывать об угрозах княгини. И все же решила сказать ему правду своего сердца и то, что ему было бы приятно услышать.

– Мне не хватало вас, – тихо вымолвила она. – Я много думала о нас… Я не могу не признать, что меня тянет к вам…

– Мой цветочек, – пролепетал взволнованно Амир и вновь завладел ее губами. В этот раз Софья обвила его широкую шею руками и ответила на поцелуй. Спустя некоторое время Асатиани чуть отстранился и срывающимся от волнения и страсти баритоном произнес: – Знаешь, я тоже много думал о нас. Я понял, вернее, мой отец помог мне понять… я люблю тебя…

– Вы любите? – удивленно пролепетала Софья и тут же перешла на ты. – Но ты же говорил мне, что не знаешь, что это такое?

– Я ошибался, – тут же перебил ее Амир. – Просто до тебя я никогда не любил ни одну женщину. Оттого думал, что любви нет. А когда потерял тебя, думал, что сойду с ума от боли. И только тогда понял, что мое сердце давно уже любит тебя, Софико. Только мои принципы и гордость мешали мне распознать любовь к тебе. Отец помог мне понять это…

Софья ошарашенно молчала, не спуская горящего взора с его лица, и чувствовала, что все ее существо наполняется нереальной, чудесной надеждой на спасение из всего этого жуткого водоворота трагедий, лжи и отчаяния, в которых она увязла по самую макушку. И слова Амира сейчас были похожи на сказочный неожиданный подарок.

– Ты молчишь, моя красавица? Тебе не нравится, что я сказал?

– Это так чудесно, Амир, – ласково пролепетала Софья, вмиг растаяв от слов мужчины. – Я ведь тоже люблю тебя…

– Да? – теперь опешил он. – И давно?

– Мне кажется, с той ночи, когда мы впервые были вместе…

– Так давно? Теперь я понимаю, что своими словами о нелюбви обижал тебя. Прости меня, мой цветочек. Я был так груб. Теперь я осознал, отчего ты так гнала меня. Я заслужил это…

– Нет, совсем нет. Ты неправильно все понял. Я прогоняла тебя, оттого что Серго видел нас вместе. Он угрожал, что все расскажет Левану Тамазовичу. Серго взял с меня слово, что я порву все отношения с тобой. Я так боялась, что все раскроется и меня отправят обратно к отцу.

– Так вот в чем дело! Этот слизняк еще и угрожал тебе? Вернемся во дворец, я так с ним поговорю, что он имя свое забудет от страха. Тебе надо было сразу рассказать мне все, Софико.

– Я не могла. Я очень боялась и тебя, и его.

– И меня?

– Да. Ты же постоянно грозил мне, а позавчера даже расправиться со мной хотел.

– Забудь про это, Софико. Я был не в себе, и все от твоей холодности. Ты должна простить меня. Я все равно бы не смог причинить тебе вред. Ибо лишь одна мысль об этом повергает мое сердце в такую дикую тоску, что я понимаю, что моя любовь к тебе сильнее ревности, – вымолвил проникновенно Амир. – Пойдем…

Он потянул ее за руку к водопаду. Софья послушно пошла за ним. Медленно, словно не решаясь. В этот миг все ее существо было занято противоречивыми думами. Ведь теперь она знала, что Амир любит ее, и у нее появилась возможность рассказать ему о ребеночке и поведать ему другие свои тайны. Амир, заметив ее нерешительность, уже через миг быстро подхватил девушку на руки и стремительным шагом направился к тайному проходу под водопадом. Софья не сопротивлялась, а лишь, склонив голову к его плечу, печально и счастливо улыбалась, ощущая рядом его большое и сильное тело. Его близость успокаивала и давала ей новые силы. Отчего-то в этот миг она отчетливо чувствовала, что Амир – тот самый мужчина, который может спасти ее, укрыть и защитить от всех невзгод. Ведь он сказал, что любит ее.

Уже через несколько минут он внес Софью в светлую пещеру, одна стена которой была соткана из бурлящего шумно падающего потока водопада. Это было то самое место, где в первый раз Амир так дерзко и без разрешения поцеловал ее. Едва они вошли, как глаза Софьи округлились от великолепия, открывшегося ее взору. Множество полевых цветов застилало пол. Их ярко-красные, голубые и белые бутоны лежали словно мягкий цветущий благоухающий ковер. Большой низкий камень, находящийся посередине пещеры, был устлан несколькими мохнатыми белыми шкурами баранов. Шкуры полностью покрывали камень, и их концы падали на каменный пол, усыпанный цветами. Огромный булыжник по размеру почти две сажени в длину, покрытый шкурами, был похож на некое ложе. Благоухание цветов распространялось по всему большому пространству пещеры. Софья, околдованная, трепещущая и счастливая, повернула лицо к Амиру и проворковала:

– Как здесь красиво…

Амир улыбнулся и поставил ее на ноги.

– Я хочу показать тебе одну вещь, – тихо повелительно сказал он.

И потянул ее к камню. В следующий миг мужчина наклонился и от подножья камня поднял небольшой резной ларец, выполненный из чеканного серебра. Амир отпустил руку девушки и раскрыл шкатулку. Софья удивленно уставилась на драгоценное ожерелье, которое лежало на черном бархате. Золотое ожерелье состояло из трех ярко-красных камней. Средний плоский камень был огромен, по размеру с куриное яйцо, и имел ярко-красный кровавый оттенок. Вторые два камня, которые находились с двух сторон от большого самоцвета, были размерами в половину меньшими, и имели такие же яркие цвета, что и огромный камень. Амир ловко вытянул ожерелье из ларца и тут же отложил шкатулку в сторону.

– Это рубины, – произнес он тихо замирающим голосом. – Я хочу подарить их тебе…

Он быстро накинул ожерелье на шею девушке, и оно повисло тяжелыми гроздьями на ее выпуклой груди, затянутой в белый атлас платья. Софья, пораженная великолепием камней и понимая, сколько может стоить подобное ожерелье, если это действительно рубины, на миг опешила и замерла, позволяя Амиру делать, что он хотел.

– Платье все портит. Надо снять его, – воскликнул он, пройдясь глазами по рубиновому ожерелью.

Без предисловий Асатиани начал стремительными движениями расстегивать пуговички на ее корсаже и уже через минуту спустил ткань с плеч Софьи. Потом опустил платье к ее ногам и начал освобождать ее стан от легкой кофточки и корсета. Она же стояла неподвижно, словно кукла, и не могла прийти в себя. Она словно опьянела от счастья и думала только о том, что этот мужчина, которого она так сильно любила в данный момент, украшал ее с такой любовью и лаской, что она не могла ожидать подобного. Словно в каком-то сладостном нереальном сне она позволяла ему делать все, что он хотел. Он полностью освободил девушку от покровов, оставив ее обнаженной, лишь в одном рубиновом ожерелье, и удовлетворенно замер над нею. Пробегая восхищенным взглядом по ее изящной соблазнительной фигуре, Амир глухо выдохнул:

– Вот теперь эти камни просто великолепно смотрятся…

Софья невольно опустила взор и отметила, что центральный камень рубинового ожерелья свисает ровно между ее упругих высоких грудей.

– Я не могу принять такой подарок, – пролепетала Софья, наконец придя в себя. – Это ожерелье стоит целое состояние…

– Ты не можешь не взять, – произнес глухо Амир и устремил завороженный взор в ее зеленые озера глаз. – Это ожерелье переходит в нашем роду от матери к дочери уже много десятков лет. У моей матери нет дочерей, оттого в день моего совершеннолетия она подарила эти рубины мне, со словами, что я должен отдать их в дар той девушке, которую полюблю и которая станет моей женой. До встречи с тобой я не жаждал дарить это ожерелье ни одной девице. Но ты, ты моя единственная и любимая жена. И я хочу, чтобы эта древняя драгоценность скрепила нашу любовь на века. Ибо с этим загадочным камнем, что посередине, связана некая старинная легенда. Моя матушка рассказала мне ее когда-то давно. Если этот переливающийся рубин подарить дочери, она будет счастливой в любви. Если же его подарить сыну, то этот камень сможет зажечь любовь в сердце той девушки, которую он полюбит, и любовь их будет гореть долгие годы. Ты любишь меня, и я люблю тебя, моя красавица. И этот древний камень лишь скрепит наш союз и нашу любовь.

– Но оно слишком дорогое, – пролепетала Софья.

– Цена не важна. Это семейная реликвия. Никто и никогда не пытался продать ожерелье. Также и ты в свое время передашь его в дар нашей дочери или сыну. И так будет! Ты согласна со мной? – Софья долго мочала и смотрела прямо ему в глаза. Она отчетливо видела, что этот мужчина действительно любит ее, ибо теперь этот дар и его признания говорили сами за себя. – Согласна ли ты быть моей возлюбленной женой на долгие годы? Согласна ли ты пройти жизненный путь со мной, Софико? Согласна стать моею?

– Согласна, – с придыханием произнесла девушка. Она улыбнулась Амиру, проводя ладонью по его щеке, поросшей мягкой короткой бородой.

– Тогда по легенде надо выполнить последнее, – тихо сказал Асатиани и, тут же вытащив из-за ремня острый кинжал, быстро сделал небольшой надрез на своей ладони. Софья не успела ахнуть, как он схватил ее руку и так же очень осторожно одним умелым движением сделал надрез размером с фалангу пальца на ее ладошке.

– Не бойся, – произнес властно он.

И Софья лишь на миг округлила губы, чтобы вскрикнуть от боли. Но Амир уже прижал ее ладонь ранкой к большому рубину. Свою окровавленную ладонь он просунул под него с другой стороны и сжал второй рукой камень и ладошку молодой женщины. Камень как будто оказался зажат с двух сторон их руками. Через миг Софья невольно ощутила, как он стал теплеть, как будто нагреваясь, и они увидели, что рубин засветился. Яркие красные всполохи озарили его, и камень стал почти горячим. Ошарашенными глазами молодые люди смотрели на него и не понимали, что происходит. Испугавшись, Софья попыталась оторвать руку от камня, но ее ладонь как будто прилипла. Она отметила, что Амир уже не удерживает ее ладонь своими пальцами, но ее рука все равно не могла оторваться от горячего сверкающего рубина.

– Что это такое?! – пролепетала в благоговейном ужасе девушка, кинув быстрый взор на мужчину.

Она видела, что он тоже пытается оторвать руку от рубина, но не может.

– Я не знаю, – сказал он, нахмурившись. – Не бойся, Софико. Еще немного, и обряд закончится. – Он устремил свой взор в ее глаза и проникновенно вымолвил: – Я люблю тебя…

Она поняла его с полуслова и ответила, также смотря в его глаза:

– Я люблю тебя…

В следующий миг девушка отчетливо увидела, как из серо-голубых глаз мужчины на нее устремился яркий свет, который, казалось, пронзил своим теплом ее существо. Софья ощущала в своем сердце неистовое яростное чувство счастья и спокойствия. И в тот миг, когда она почувствовала, что камень, зажатый между их ладонями, стал почти раскаленным, некая сила оттолкнула их руки от камня. Рубин стал остывать, а свет, что был в камне, медленно начал угасать.

В следующую минуту Софья, ошарашенная и одурманенная всем происходящим, ощутила, что ей не хватает воздуха. Через мгновение она потеряла сознание.