Суженый. Княгиня Имеретии

Глава V. Горец

Софья напряглась всем телом, услышав эти страшные слова. Но не повела даже взором и не показала, как ей жутко слышать подобное. Отчего-то она явственно ощутила, что Дешкелиани испытывает ее. Она поняла, что он отчего-то передумал убивать ее сейчас, хотя еще минуту назад отчетливо видела решимость в его черных от злости глазах. Но она не собиралась теперь, как он сказал, простить пощады и уж тем более унижаться перед ним, как сделал перед смертью Серго. Нет, если ей суждено умереть от руки этого кровожадного горца, она умрет с достоинством, но не позволит, чтобы после ее смерти все говорили, что она в слезах просила врага пощадить. Софья собралась с силами, ощущая, что после ее ответа назад пути не будет. И Тимур может действительно разозлиться и осуществить то, за чем пришел в ее спальню. Она выдохнула и тихо, но твердо вымолвила по-грузински:

– Вы можете убить меня, ибо я безоружна. Но вы совершите страшный грех… ибо я перед вами безвинна и чиста… и вы знаете это.

Она видела, как горец побелел от ярости или же от чего-то другого и невольно поджал губы. В следующий миг Тимур резким движением свободной рукой схватил ее за подбородок и жестко сжал его сильными пальцами, затянутыми в кожаную перчатку. Он сильнее наклонился к лицу девушки, и его горящий, полыхающий бешенством взор прямо впился в ее глаза. Софья не отвела взгляда, чувствуя, что должна смотреть прямо ему в глаза, иначе он почувствует ее слабость и страх, и выдержала его испепеляющий дикий взор.

Тимур чувствовал, что это просто невозможно вынести. Как эта девушка могла так отвечать? Ведь ее муженек, этот трусливый шакал Серго, ползал перед ним на коленях и просил смилостивиться над ним. А она! Она словно совсем не боялась его! И говорила с ним на равных! Но они не были на равных! Он был сильнее ее, он был мужчиной, у него оружие.

Она не имела права так говорить с ним. Словно она имела над ним превосходство и была уверена, что он ничего не сделает ей за эти слова. Тимур ощущал, что эта девушка не заслуживает смерти, ибо ее внутренняя сила просто уникальна, раз она не боится так смело отвечать ему. К тому же ее яркие глаза смущали его невероятно. И последней каплей стала мысль о том, что она хорошо говорит на его родном языке и тем самым выражает уважение к нему и его народу. А ведь она не была местной. Она приехала всего несколько месяцев назад в его страну, но уже научилась говорить по-грузински. Это осознание вызвало в существе Тимура невольное расположение.

Недовольно выругавшись сквозь зубы, Дешкелиани оттолкнул девушку от себя, отпустив ее подбородок и, не отрывая от нее взора, процедил:

– Ты едешь со мной, девка. У тебя есть пять минут. Собери самое необходимое. Я жду, – добавил он сухо. Умелым движением сунув шашку в ножны, он скрестил руки на груди и уставился на нее давящим взором.

– Я поеду с вами? Но зачем? – пролепетала Софья невольно, откидывая за спину длинную прядь густых волос. Она видела, как Тимур проследил за ее жестом, и его глаза вмиг прищурились.

– Еще слово, и я закончу то, за чем пришел сюда! Клянусь! – вымолвил он с угрозой, и Софья поняла, что лучше его все же не злить.

Она обдумывала его слова всего несколько мгновений и поняла, что уже достаточно испытывала терпение этого дикого горца. Судорожно сглотнула и, проворно развернувшись, бросилась к своему комоду. Схватив небольшую вязаную сумку, она сложила туда расческу, крем для лица, пару чулок, нижнюю юбку, ленты для волос. Софья бросала быстрые краткие взгляды в сторону Тимура. Он так и стоял, словно истукан, в напряженной угрожающей позе и не спускал с нее давящего взора. Затем она метнулась к шкафу и водрузила на голову синюю шапочку, которая была от этого платья.

– Надень плащ и теплую кофту, в горах холодно, – велел Тимур.

Софья, которая в этот миг стояла к нему спиной, вздрогнула и удивилась, отчего он сказал ей это? Неужели ему было не все равно, замерзнет она или нет? Она молча достала кофту и, проворно надев ее, накинула на плечи темный плащ. Повернулась нему и пролепетала:

– Я готова…

– Ты собиралась шесть минут, русская, я устал ждать, – вымолвил Тимур тихо, но уже как-то беззлобно. Софья на это заявление лишь промолчала и холодно взглянула на него. Тимур опустил руки и велел: – Пошли.

– Могу я все же остаться? – попыталась убедить его Софья, замерев и словно не желая двигаться с места. Она увидела, как Тимур напрягся всем телом и в его глазах, которые уже стали более спокойными, вновь заполыхал гнев.

– Нет! Или ты едешь со мной, или умрешь в этой спальне! – вынес вердикт он.

– Я поняла вас, – тихо произнесла девушка, понимая, что надо смириться. Если судьба посылает ей новое испытание, она попытается выдержать его и, возможно, ей удастся выжить. Ей безумно хотелось спросить, видел ли Тимур и его люди Амира, но она боялась выдать свою тайну и заинтересованность в Амире. Оттого Софья осознала, что наилучшим выходом сейчас будет чуть обождать, и, возможно, позже ей удастся все выведать у Тимура. А Амир, если он жив, непременно узнает обо всем, что теперь произошло во дворце Асатиани, и спасет ее, в этом она отчего-то даже не сомневалась.

Софья перекинула свою сумку через плечо и натянула перчатки. Она прошла мимо Тимура к выходу из спальни, и он последовал за ней.

Когда они вышли на улицу, Софью охватила паника. Следуя под конвоем Тимура по окровавленному дворцу, который был устлан ранеными и убитыми джигитами и слугами, она едва не лишилась чувств. И теперь на улице, увидев продолжение жуткой ужасающей картины насилия, крови и смерти, девушка впала в некое оцепенение. Стараясь не смотреть на эти бесчинства, Софья следовала вперед, куда указывал ей Тимур, зябко кутаясь в плащ и чувствуя, как вся леденеет от холодного озноба.

Густые сумерки уже спустились на землю, придавая округе зловещий вид.

Тимур подвел ее к черному жеребцу, который стоял как вкопанный на центральной аллее.

– Садись в седло, – приказал Дешкелиани.

Софья отметила, что седло не женское и оттого ей придется садиться по-мужски. Но не проронила ни слова и молча, ловко поставив ногу в стремя, запрыгнула в седло. Непроизвольно она одернула юбку своего платья как можно ниже, чтобы закрыть ноги. Но все равно та задралась до щиколоток. Однако Софья решила, что в подобной ситуации это должно волновать ее менее всего. Ее ноги не доставали до стремян.

Тимур выкрикнул хриплым голосом своим джигитам приказ собираться и стремительно запрыгнул в седло позади Софьи. Девушка невольно попыталась отстраниться от Тимура и как можно дальше отодвинуться от него в седле. Дешкелиани опять гаркнул, что они отправляются, и пришпорил коня. За ним последовали человек тридцать джигитов и пленники, которые, связанные, сидели по двое на конях. Софья отметила, что около пятидесяти сванов остались во дворце и не поехали с ними.

Рука Тимура по-свойски обвила ее стан под грудью и с силой притиснула девушку к груди. Второй рукой Дешкелиани умело натянул поводья и пришпорил коня. Жеребец почти сразу же набрал ход и поскакал галопом. Поначалу Софья возмутилась такому вольному поведению горца, хотя спорить с ним не решилась. Но через четверть часа бешеной скачки по ухабам и неровной дороге в темноте, когда было невозможно ничего разглядеть впереди из-за неприглядного мрака, поняла, что рука Тимура была словно надежные тиски, которые удерживали ее от падения с подвижной спины животного, бешено несущегося по дороге.

Стояла глухая ночь. Тимур скакал впереди конной кавалькады всадников и задавал темп. Они стремительно неслись почти два часа в кромешной тьме и вскоре достигли леса. Въехав в темную чащу, отряд чуть придержал коней, и они поскакали уже иноходью.

Софья старалась сидеть как можно ровнее и тише и не обращать внимания на то, что ее шапочка, которая покрывала распущенные волосы только на макушке, совсем не давала тепла. Волосы она не успела собрать в косы, ибо Тимур отмерил ей на сборы мало времени. Поначалу она пыталась ехать с капюшоном на голове, но от стремительной скачки и ветра тот постоянно спадал. Она пару раз пробовала надеть его обратно на голову, но после недовольного возгласа Тимура, которого, видимо, раздражала ее возня, прекратила это делать. Через какое-то время она стала замечать, что ее затылок то и дело натыкается на подбородок Тимура. Она пыталась сильнее отстраниться от него, подавляя в себе гадливое чувство, но его жесткая рука, которая властно прижимала ее к груди, не давала сильно отодвинуться. Все попытки держаться прямо стоили Софье немалых физических и моральных усилий.

Они ехали более пяти часов. Уже на рассвете, когда над горизонтом показалось оранжевое солнце, Тимур отдал приказ сделать привал. Проворно спрыгнув с седла, Дешкелиани бесцеремонно стащил Софью вниз и указал ей на место, где начали разводить костер. Софья, несчастно взглянув на него, тихо вымолвила:

– Мне надо в кусты…

Тимур нахмурил брови и сделал знак головой, чтобы девушка следовала за ним. Уже через минуту они отошли от основной группы джигитов и восьми пленников, которых сваны забрали с собой. Тимур указал девушке на ближайшее дерево глазами. Софья отошла в указанное место, а мужчина остановился от нее в четырех шагах. Опешив, она поняла, что горец не собирается никуда отходить. И ее скрывал от него только ствол дерева.

– Я могу отойти от вас? – осторожно и смущенно спросила девушка, стесняясь облегчаться в его присутствии.

– Нет, – отрезал Тимур.

– Но я не смогу так, – пролепетала она смущенно и нервно.

– Дело твое, – произнес он. – У тебя есть минута.

– Но, – попыталась возразить Софья, и на ее глаза навернулись слезы.

Пока она колебалась, просяще глядя на него, Тимур властно вымолвил:

– Все, время вышло, пошли, – он повернулся к ней, грозно сверкая глазами.

– Нет, подождите! – сквозь слезы пролепетала она, поняв, что бороться с ним бесполезно. Этот человек был сделан словно из стали и свои решения явно не менял. – Прошу, еще минуту.

Он медленно, нехотя кивнул, и Софья, быстро зайдя за дерево, начала задирать юбки. Глотая молчаливые страдальческие слезы, она облегчилась, стараясь даже не думать о том, что этот ужасный человек слышит все звуки, исходившие от нее. Она не успела одернуть юбки, как он вышел из-за дерева и сухо заметил, сверкая на нее глазами:

– Пошли, время вышло.

Проворно одернув платье, девушка, закусив от досады губу, отчетливо отметила, что Тимур секунду назад прекрасно видел ее ноги в чулках, которые скрывали лишь низ бедер. Они вернулись к остальным, и Софья по приказу Дешкелиани присела на траву с пятью другими пленницами. Здесь были четыре служанки из дворца и одна женщина, которую девушка никогда не видела. Софья заметила, что они были сильно напуганы и некоторые тихо плакали. Поняв, что у нее есть немного времени, она быстро достала расческу и ленты и проворно начала расчесывать волосы, затем умело заплела их в две толстые косы и снова надела шапочку.

Краем глаза Софья следила за джигитами, рассредоточенными по небольшому месту привала, а в особенности за их суровым предводителем, Тимуром, который то и дело отдавал громкие краткие приказы. Девушка пыталась понять каждое слово мужчин, чтобы определить, куда их везут. Кроме женщин, было еще три пленника, все слуги князя Асатиани. Их руки были связаны. Все пленники сидели под деревом недалеко от костра, на самом видном месте, и за ними присматривал один из джигитов, следящий за огнем и помешивающий воду, кипящую в железном котле. Софья замерзла, как и другие женщины, и зябко куталась в накидку. Ей безумно хотелось горячего чаю. Девушка попыталась поговорить с женщинами, но один из сванов недовольно прикрикнул на нее, чтобы она замолчала.

Через полчаса к костру приблизился Тимур. Он получил из рук свана горячий травяной напиток и отхлебнул из небольшой походной кружки. Софья внимательным настойчивым взором следила за Тимуром и чувствовала, что сейчас за этот горячий напиток отдала бы многое. Дешкелиани заметил взгляд девушки, в следующий миг прищурился и сделал ей знак рукой приблизиться. Софья проворно встала и подошла к нему. Тимур протянул ей сделанную из кожи кружку с горячим чаем и велел:

– Пей.

– Спасибо, – поблагодарила Софья по-грузински.

Взяв кружку, она с упоением маленькими глотками начала пить обжигающий согревающий напиток. Тимур не сводил с нее гнетущего взора все это время. Когда девушка опустошила содержимое, он забрал у нее кружку и коротко приказал:

– Останься у костра, тут теплее.

Софья вновь поблагодарила его и села рядом с джигитом, что следил за костром.

Они отправились в путь спустя полчаса, и Софья заметила, что остальные пленники за этот короткий привал не получили даже горячего напитка, ибо воды было мало и чай пили лишь джигиты. Софья отметила этот факт, но просить за других пленников не решилась, боялась разгневать Тимура. Как и ранее, она сидела на жеребце впереди Тимура, сильная рука которого удерживала ее. Остальные пленники ехали по двое на четырех лошадях, крепко привязанные к седлам.

Уже к полудню от непрерывной скачки Софью начало клонить в сон. Она ощущала, что ее тело неимоверно устало и изнемогало от постоянного напряжения, от изнурительной дороги, бессонной ночи и от того, что она пыталась прямо сидеть в седле, отклоняясь как можно сильнее от мужчины, горячее дыхание которого опаляло ее висок. Сильное потрясение от пережитого ужаса и страх от теперешнего унизительного положения пленницы измотали нервы Софьи, и она из последних сил старалась держать себя в руках, чтобы не поддаться панике. Пару раз, забывшись и расслабившись, она впадала в полуобморочное состояние, невольно опираясь на сильное тело мужчины, сидящего за ее спиной. Тимур ничего не говорил на это. Но едва девушка приходила в себя, она сразу же садилась прямо. Однако спустя некоторое время Софья от неимоверной усталости и напряжения провалилась в глубокий сон-дрему, уронив голову на плечо Дешкелиани.

Тимур внимательно сверху вниз посмотрел на девушку, которая приникла спиной к его груди, прикрыв глаза. Опершись затылком на его плечо, она мирно дышала. Поняв, что пленницу сморил сон, он невольно обратил взор на ее юное лицо и в который раз отметил, что жена ненавистного Серго завораживающе красива. Тонкие черты, округлое лицо с чуть заостренным подбородком, прямой нос, пухлые яркие губы, очень светлая кожа, поток густых рыжевато-золотистых локонов, теперь собранных в косы и красиво обрамляющих ее лицо, казались ему необычайно привлекательными. Ее внешность отличалась от смуглых, суховатых вытянутых лиц женщин с гор. В тот миг, когда едва не зарубил ее, он отчетливо запомнил необычный цвет ее прозрачных очей – насыщенный цвет молодой листвы, окаймленный темно-изумрудной тончайшей полоской. Ни разу в жизни Тимур не видел глаз оттенка зелени. В основном окружающие его люди имели глаза чайного темного оттенка, также встречались желтовато-коричневые и черные глаза. Очень редко голубые и серые. Но зеленых очей, подобных глазам пленницы, он не видел никогда.

Вообще весь облик девушки: плавные грациозные движения, тонкий стан, красота лица, – невольно притягивал взор Тимура, и он постоянно ловил себя на том, что ему нравится рассматривать пленницу, словно редкий чудесный цветок. Ее длинные волосы пахли травами. Поначалу распущенные, они во время скачки постоянно обвивались и прилипали к его шее. Шелковистые мягкие пряди, немного прохладные, невольно щекотали его открытую кожу приятными прикосновениями, и Тимур вскоре с удивлением обнаружил, что ему это нравится. Первые часы девушка все пыталась надеть капюшон, который то и дело срывал ветер, и укрыть от него мягкий шелковистый поток светлых локонов. Это не понравилось ему, потому он приказал прекратить эту возню.

Теперь она заплела волосы в косы, и сейчас Тимур, рассматривая ее спящую, видел, что она еще совсем девочка и все переживания, страх или недовольство, отражались на лице. Теперь он натыкался подбородком на верх ее теплого маленького уха и ощущал, что и эти прикосновения нравятся ему не меньше, чем приятный шелк ее волос. Тонкий стан под его рукой, нежное тело, которое опиралось на его грудь, слегка подрагивающие во сне ресницы – все приводило Тимура в страстный трепет. Он старался не обращать внимания на свои навязчивые мысли относительно ее прелестей, ибо надо было думать о другом, но все же его существо было напряжено до предела от ее близости.