Суженый. Княгиня Имеретии

Глава V. Заговор

– Амир, я так рада, что ты приехал наконец, – воскликнула княгиня Асатиани, бросившись на шею сыну.

– Я тоже рад видеть вас, матушка, – улыбнулся Амир, целуя ее ручку.

– Все получилось? – спросила Верико, с любовью и нетерпением заглядывая в серо-голубые глаза молодого человека.

Амир достал бумагу с сургучной печатью и протянул ей.

– Вот приказ, узаконивающий мое правление и власть в наших краях. Врученный мне Великим князем и скрепленный подписью русского наместника.

Дрожащими руками Верико взяла документ и раскрыла его. Пробегая глазами по строкам, она не смогла сдержать радости и счастливых слез.

– Вот и свершилось то, что было предначертано тебе судьбой, мой мальчик! Я так долго ждала этого! И это сбылось! Теперь ты тавади края! Как я всегда и мечтала!

Она обняла его.

– Я немного подержу этот документ у себя, можно, сынок? Полюбуюсь? – спросила она заискивающе.

– Конечно, матушка. Вечером я уберу его в тайник, – кивнул Амир. – Как Софико? Она не больна?

– Вроде нет, – промямлила Верико.

– Я пойду к ней, простите, матушка, – тут же выпалил молодой человек и, поцеловав еще раз руку Верико, обошел ее и устремился в широкие дворцовые двери.

– Амир! – окликнула его Верико.

– Позже, матушка! Я только увижу Софико и вернусь к вам, – на ходу бросил Амир.

– Амир, постой, мне надо поговорить с тобой! – воскликнула Верико, но Амир уже не слушал.

Почти взлетев по лестнице вверх, Асатиани ворвался в спальню молодой женщины и с воодушевлением воскликнул:

– Софико! Софико, я вернулся!

Комната оказалась пуста.

Амир невольно замер и непонимающе огляделся. Его пронзила мысль о том, что Софико, возможно, в саду или гостиной. Но тут же разум начал твердить ему, что в комнате уже давно никого не было. Ибо все оказалось идеально убрано и здесь не ощущалось чьего-то присутствия. За его спиной послышались легкие шаги. Молодой человек радостно улыбнулся и резко развернулся в сторону двери, ожидая увидеть стройную знакомую фигурку русоволосой девицы. Но через миг перед его взором предстала сухая длинная фигура бывшей жены. Молодой человек нахмурился, удивленно уставившись на Тамину.

– Амир, ты вернулся! – воскликнула Тамина и бросилась ему навстречу.

Но Асатиани быстро выкинул руку вперед и вымолвил:

– Что ты здесь делаешь? Где Софико?

– Она уехала.

– Что? – опешил Амир.

– Да, уехала. Я ей рассказала всю правду. Она сказала, что не хочет мешать нашему счастью, ибо ты мой муж.

– Что? Софико не могла этого сказать! – возмутился он. – Ты лжешь! Где она?

– Она уехала к отцу в Россию! Вот ее записка, прочти! Твоя мать сама собирала ее в дорогу! И мы все рады, что эта нахалка наконец оставила тебя в покое!

Смертельно побледнев, Амир нервно выхватил записку из рук Тамины. Его глаза пробежались по строкам, написанным Софико на русском, ибо она еще плохо умела писать по-грузински. В ее письме говорилось, что она более не может оставаться в Грузии и должна уехать, ибо его истинная жена – Тамина, а она так устала жить здесь, в этих диких краях, что уехала к своему отцу. Письмо было подписано «твоя Софико».

Амир прочел все еще раз, почти не веря, что Софико могла так поступить и написать ему подобное. Но он отчетливо ощущал, что девушка искренне верила в то, о чем написала ему. А ее последние два слова «твоя Софико» окончательно вывели его из равновесия. Значит, Софико считала, что принадлежит ему, ибо в противном случае она бы подписалась «Елена», но все равно решила уехать. И очень странно, что даже не дождалась его возвращения, чтобы объясниться с ним. Именно это все навело молодого человека на мысль о том, что здесь не обошлось без Тамины. Похоже, его бывшая жена настроила девушку на то, чтобы она уехала накануне их помолвки.

Обида, злость, ревность и отчаяние тут же завладели сердцем Амира, и он ощутил, что хочет придушить Тамину немедленно. А затем ехать галопом за этой коварной девчонкой, которая, видите ли, решила вернуться в Россию, совершенно позабыв об их клятве вечно любить друг друга. Когда он поднял взор на Тамину, в его глазах полыхала бешеная ярость.

– А ну, говори правду, что ты наговорила ей?! – пророкотал Асатиани.

– Только правду! – выпалила Тамина.

– Какую еще правду?!

– Что ты мой муж, Амир! И что мы любим друг друга.

– Я не люблю тебя! Я никогда не говорил тебе ничего подобного, Тамина!

Тамина смертельно побледнела и выдавила из себя:

– И что же? Главное, что она поверила в это! И в то, что я до сих пор твоя жена по договору и что у меня будет еще один твой ребенок.

– Какой еще ребенок? Я не прикасался к тебе с прошлой зимы, змея! А договор наш расторгнут уже давно! – пророкотал в бешенстве Асатиани. – Так вот что ты наговорила ей! Да как ты посмела так гнусно врать?! Бедная Софико! – опешил Амир, хватаясь за голову. – Она, наверное, теперь думает обо мне невесть что! И все из-за тебя, змея! Я тебе сказал, что между нами все кончено! Я поеду за Софико и верну ее!

– Ты никуда не поедешь, Амир! Ибо твоя мать благословила меня, сказав, что я истинная твоя жена! Верико Ивлиановна так и сказала!

– Да? Это интересно! Видимо, в этом доме я не мужчина? И не могу сам решить, кто моя жена, а кто нет?! – взбеленился окончательно молодой человек. – Но у вас с матушкой ничего не выйдет. Я люблю Софико и верну ее в свой дом. А ты немедленно убирайся обратно к своему отцу, я отказываю тебе в проживании у моих родителей. И если ты еще раз покажешься мне на глаза, отстегаю тебя плетью, клянусь! За те гадости, которые наговорила Софико, ты вообще заслуживаешь публичного наказания!

– Тогда я прокляну тебя и ее! – прошипела злобно Тамина. – А ты знаешь, что моя мать знахарка, я знаю заговоры…

Амир тут же бросился к ней и схватил женщину за горло.

– Только попробуй, змея! И я сверну тебе шею!

Тамина испуганно заверещала, и Амир отпустил ее. Со злости он замахнулся, а она от страха закрылась руками, сыпля проклятьями. Не желая более тратить время на эту подлую женщину, Амир опустил руку и резко развернулся к двери. Он стремительно направился вниз, намереваясь все выяснить до конца.

– Что все это значит, матушка? – в бешенстве процедил Амир, влетев в гостиную, где сидела на диванчике княгиня, ожидая его появления. – Софико уехала?! Когда?!

– Десять дней назад в Петербург к отцу, – холодно заметила Верико, вставая. – Она все обдумала и поняла, что не любит тебя и не хочет быть твоей женой. Я помогла ей, дала джигитов в сопровождение.

– Что? Что вы говорите? Так это правда, и Тамина не лгала? Вы сговорились с нею против моей Софико? – опешил молодой человек, бледнея.

– Тамина – твоя истинная жена. Она твоего рода, сынок. Вы будете счастливы с ней.

Амир невольно замер, словно что-то складывал в своей голове.

– Так это вы все устроили, матушка, так?! – пророкотал Асатиани, и его глаза заметали молнии. – И появление Тамины в этом доме не случайно? Это вы велели ей солгать моей Софико, что я не люблю ее? И что Тамина ждет от меня ребенка? Так? Это вы устроили все по-своему опять, как и тогда, когда спланировали нападение сванов на дворец? Говорите, вы?!

– Да, я, – властно заявила княгиня. – Я люблю тебя, Амир. И мне лучше знать, что лучше для тебя! Эта русская не пара тебе. И правильно, что она убралась к себе на родину. Из-за нее все идет не так! Тамина будет тебе хорошей женой.

– Я не люблю Тамину! Вы слышите, не люблю! Лишь одна Софико в моем сердце. Она моя истинная жена, и только с ней я буду венчаться! Я немедля еду за ней в Россию! И мне все равно, что вы наговорили Софико! Я верну ее!

Он стремительно направился к двери, но Верико преградила ему путь.

– Нет, Амир! Пойми, эта девчонка разрушит твою жизнь!

– Неужели вы не понимаете, матушка, что разрушаете мою жизнь вы! Вы постоянно заставляете меня страдать! И, видимо, хотите, чтобы я возненавидел вас!

– Что ты говоришь, мой мальчик! – воскликнула, холодея, Верико.

– Да, мне кажется, что еще немного, и я возненавижу вас! – прохрипел молодой человек, серея от ярости. – Вы заставляете мое сердце и душу непрестанно страдать! Ваша ненависть к Софико разрушает все! Сначала вы не дали мне открыто объявить Софико своей, и почти три месяца я мучительно страдал, не смея открыто любить ее. Потом вы подослали сванов, чтобы они убили ее. В своем эгоизме вы даже на минуту не задумались, что, если Софико умрет, я сойду с ума от боли и тоски! Нет! Вы не думали об этом. А теперь наверняка наговорили Софико кучу гадостей и подослали к ней эту змею Тамину, которая так и сыплет на каждом углу своими проклятьями! Поймите! Я люблю Софико и требую, чтобы вы прекратили травить ее! Пустите!

Он неучтиво отодвинул княгиню со своего пути и вновь устремился вперед. В отчаянии вскрикнув, Верико вцепилась в его рукав и потянула молодого человека назад. Но Амир был слишком силен и даже не остановился. Верико запнулась и упала на колени, так и цепляясь за его локоть. И Асатиани почти несколько шагов протащил княгиню за собой по полу.

– Амир, пойми, сынок! – уже с надрывом прохрипела Верико, и из ее глаз брызнули слезы боли и отчаяния. – Эта русская предаст тебя так же, как предал когда-то меня твой отец! Он тоже был русским! Предательство у них в крови! Пойми!

Молодой человек резко остановился и остолбенелым взором вперился в мать, которая вся в слезах стояла перед ним на коленях.

– Мой отец был русским? – выдохнул Асатиани одними губами.

– Да! – в истерике возопила Верико.

– Но я думал, он был грузином. Вы не говорили… – в замешательстве вымолвил Амир.

– Он был русским офицером в полку генерала Самойлова, – выпалила княгиня, горящим взором испепеляя лицо сына. – Он был командирован со своим полком на полгода в Кахетию. Именно там, в Тифлисе, мы встретились с ним той зимой. Он коварно соблазнил меня, так красиво говорил о своей любви ко мне и уверял, что мы всегда будем вместе! А я была так наивна и чиста, поверила ему. А потом он, не сказав ни слова, уехал обратно в Россию. Подло бросил и предал меня! А я осталась совсем одна… я так страдала… – произнесла Верико уже тихо сквозь слезы.

Отпустив рукав Амира, она закрыла лицо руками и заплакала.

Амир, на мгновение опешивший от признаний матери, уже через минуту стремительно наклонился и осторожно поднял княгиню на ноги, удерживая мать за плечи в своих руках. Он подвел Верико к дивану и усадил. Сев рядом, Асатиани тихо трагично выдохнул:

– Вот отчего вы так ненавидите русских…

– Да, я ненавижу их! – тут же прошипела Верико, устремив на него испепеляющий негодующий прекрасный взор. – Сначала они захватили наши земли, заставив нас подчиняться их правилам. А потом я встретила его, Петра! Я так любила его! Я забыла ради него все. Я забыла, что он враг, забыла свою семью. Я была готова бежать с ним! А он… предал меня…

– Но это было так давно. Двадцать семь лет назад. Вы должны забыть…

– Забыть, сынок? Всю жизнь я страдаю по его вине. Леван возненавидел меня. Ты, мой сын, был вынужден воспитываться в другой семье. Всю жизнь я скрывала свое изуродованное лицо… и во всех моих страданиях виноват он! Петр! И только он! До сих пор я вижу его лицо в своих снах…

Амир некоторое время молчал, внимательно всматриваясь в миндалевидные прекрасные глаза матери.

– Вы все еще любите его, матушка? – тихо спросил молодой человек.

– Нет! – в истерике воскликнула княгиня.

– Нет, любите! Именно оттого ваша ненависть не может угаснуть, – вынес вердикт Амир. – Если воспоминания о моем отце были бы вам безразличны, вы бы уже давно простили его…

Верико ахнула, осознав, что Амир прекрасно понял, в чем причина ее страданий. Она отвернулась от сына и вновь расплакалась, уткнув лицо в ладони. Амир поджал губы, смотря на ее затылок с густой копной каштановых волос, собранных в затейливый узел.

– Мой отец, он жив? – спросил напряженным голосом Асатиани. Верико молчала, и Амир вспылил: – Не молчите, матушка! Вы ведь наверняка это знаете! Он жив, я чувствую, что это так!

– Наверное, – пролепетала Верико, вновь оборачиваясь к нему.

– Как его полное имя? – спросил он, вперив свой взор в лицо княгини.

– Поручик Петр Николаевич Литвинов.

– Значит, в моих жилах течет и русская кровь, матушка? – вдруг сделал очевидный вывод молодой человек. – А вы всегда говорили, что я чистокровный грузин и оттого Софико мне не пара? А вы? Вы сами любили русского офицера, и я наполовину русский?

– Это горькая правда, – всхлипывая, пролепетала Верико.

– Нет, это просто чудесная правда, матушка! Это говорит о том, что Софико мне подходит гораздо больше, нежели местные девушки, о которых вы так грезите. Ибо в моих жилах течет и русская кровь, так же, как и ваша.

– Нет, ты неправ, сынок, – попыталась возразить неуверенно княгиня.

– Отчего же, Верико Ивлиановна? – уже недовольно поинтересовался Амир, назвав мать по имени и отчеству. Княгиня испуганно воззрилась на него, услышав в голосе молодого человека стальные жесткие нотки. Еще ни разу она не слышала, чтобы Амир говорил с ней таким недовольным и повелительным тоном. – Значит, вы можете любить русского офицера и рожать от него ребенка! Ребенка, в котором течет русская кровь. И любить меня все эти годы, ибо иначе вы бы не стали так опекать меня. А я, значит, не имею на это права?

– Я не хотела его любить! Не хотела! – выпалила Верико в отчаянии, всхлипывая, и сорвала вдруг с лица вуаль, в которой начала задыхаться. – Но он… он был таким… Когда я встретила его на том балу, тем декабрем, я не смогла совладать с собой. Пойми, я не против того, чтобы ты любил Софико! – Верико судорожно сглотнула, ибо впервые она назвала девушку, именем, которое дал ей Амир. И тот сузил глаза, осознавая, что мать начала сдаваться в своем упорстве. – Но я чувствую, что она предаст тебя, как предал меня твой отец. Русские не умеют любить. Пойми, сынок, я не хочу, чтобы ты так же жестоко страдал, как я когда-то!

– Этого не будет, матушка. Софико любит меня всем сердцем, я знаю это. И я люблю ее. Наша связь открыта, и я не вижу препятствий для нашего венчания. Все будет хорошо, матушка…

На это Верико лишь несчастно всхлипнула и пролепетала:

– Я надеюсь на то, что ты окажешься прав, мой мальчик, ибо такой душевной боли, как та, что причинил мне твой отец, я не пожелаю никому…

– Каким он был? – спросил вдруг проникновенно молодой человек.

Верико медленно подняла на него заплаканные ореховые глаза и, наверное, минуту смотрела на сына снизу вверх, словно изучая. Когда она заговорила, в ее голосе послышалась нежность:

– Ты похож на него. Та же стать и рост. Его волосы были гораздо светлее твоих. Но твои глаза… они точь-в-точь как его глаза… такие же серо-голубые…

– Вот почему Софико еще в первый раз в горах спрашивала, не было ли в моих предках русских. Она тогда заметила необычный цвет моих глаз.

– Ты все о ней, – тихо пролепетала Верико, уже беззлобно, но несчастно.

Амир тут же осторожно взял ручку матери, поцеловал и внимательно с нежностью посмотрел в ее глаза.

– Матушка, вы должны понять, я люблю Софико, и без нее мне нет жизни. Как и без вас. Вы мне обе очень дороги. Прошу, попытайтесь понять меня. Если вы только захотите, мы сможем стать одной семьей. Вы, я, Софико и наш малыш…

Верико пронзительно долго смотрела ему прямо в глаза и лишь спустя минуту тихо произнесла:

– Когда ты так смотришь… ты очень похож на него, Амир…

– Я люблю вас, матушка, всем сердцем. Вы всегда были и останетесь моим ангелом-хранителем, – искренне произнес молодой человек и уткнул свое лицо в ее ладони.

Верико невольно подняла руку и начала ласково гладить его густые темно-русые вихры своими тонкими пальцами. Они сидели так некоторое время, и наконец Верико тихо заметила:

– Что ж, Амир, я боролась как могла… но, видимо, пришло время пересмотреть свои желания… я хочу, чтобы ты, мой мальчик, был счастлив. Именно этого я всегда желала для тебя. Я благословлю ваш союз с Софико, раз ты так любишь ее, теперь я это вижу… и я хочу признаться… я солгала тебе…

– В чем же?

– Софико любит тебя. Она сказала мне об этом перед отъездом. Но я была жестока с ней. Сказала, что ты хочешь отобрать у нее ребенка, а ее совсем не любишь…

– Вы сказали ей это?

– Да, Амир, и теперь я раскаиваюсь в этом… Софико совсем не заслужила моей ненависти, ибо она благородна и чиста, теперь я понимаю это очень хорошо… И ты прав, лишь моя ненависть к твоему отцу-изменнику мешала мне увидеть ее чистое сердце…

– Я не думал, что вы можете так ненавидеть…

– Страдания сделали мое сердце жестоким и холодным, сынок. Но ради тебя я постараюсь измениться и забыть прошлое. Я помогу вам с Софико быть вместе.

Амир поднял голову и увидел в глазах матери нежность и любовь.

– Я так счастлив, матушка, что вы приняли мудрое решение. Надеюсь, что вы не измените его.

– Нет, назад пути нет. Я решила принять Софико в своем сердце, и так и будет. И в доказательство этого я поеду с тобой в Россию. И буду просить ее отца отдать эту девушку тебе в жены… а мое имя что-то еще значит, я думаю…