Суженый. Княгиня Имеретии

Глава II. Ожерелье

Амир быстро среагировал и удержал бессознательное тело девушки в своих руках. Стремительно подхватив Софью, он очень осторожно положил обнаженную девушку на толстые белые шкуры, устилавшие камень. Встав на одно колено на каменный пол рядом, он озабоченно склонился над ее бледным лицом. Когда пришла в себя, она увидела его ласковые серо-голубые глаза.

– Ты в порядке, Софико? – спросил озабоченно Амир. – Ты напугала меня.

Она улыбнулась ему лишь кончиками губ, ощущая, что все ее существо наполнено упоительным счастьем и светлой радостью.

– Я люблю тебя, Амир, – произнесла она тихо.

После ее слов глаза мужчины засветились тысячами ярких огней, и он склонился к ее губам. Его руки обвили ее стан, и он опустился на нее.

Они любили друг друга долго, яростно, страстно, словно не могли насытиться друг другом.

Только спустя несколько часов Софья наконец пришла в себя и отметила, что лежит на широком плече Амира. Он нежно вальяжно гладил ее ягодицы рукой, и она отчетливо слышала стук его сердца.

– Твоя ладонь не болит? – спросил Асатиани и, обхватив ее кисть, поднес ее ладонь к своему лицу.

Они оба удивленно уставились на место пореза, ожидая увидеть свежую рану. Амир тут же посмотрел на свою рану. К их удивлению, места порезов уже зарубцевались. Прошла всего пара часов, а их раны выглядели так, словно миновал целый месяц.

– Это удивительно, – произнес Амир. – Никогда не видел ничего подобного. Лишь однажды моя рана затянулась через неделю подобным образом, но она была неглубока. А теперь это… словно чудо.

– А может, это камень? Он имеет какие-то целительные силы? Светился он так необычно… как будто какое-то волшебство.

– Матушка ничего подобного не рассказывала мне об этом. Она лишь сказала, что если я захочу скрепить свою любовь навсегда с девушкой, то должен сделать порез и приложить наши руки к камню и поклясться в любви. А что будет потом, она не говорила.

– Мне кажется, что все это какое-то чудо, – пролепетала Софья.

– Возможно, мой цветочек, – проникновенно вымолвил Асатиани. – Я думаю, тебе придется надевать это ожерелье только для меня. Ибо оно слишком большое для любого из платьев, даже если уменьшить цепь. Не найдется наряда с таким глубоким вырезом, чтобы открыть все его великолепие. Да я и не позволю тебе так оголяться на людях.

Софья долго молчала и спустя некоторое время тихо произнесла:

– Я тяжела, уже третий месяц…

В следующий миг Амир резко перевернул ее на спину и склонился над ней.

– Ты ждешь дитя? – воскликнул он в порыве, устремив на нее горящий взор. Она лишь кивнула. – Но это же чудесный дар, моя красавица! Ты не могла мне сделать лучшего подарка, мой цветочек! Это просто чудесная новость! – Амир стремительно поднялся с камня и начал одеваться. Его лицо было напряжено, словно он о чем-то размышлял. Уже через миг повернулся и властно заявил: – Больше ждать нельзя. Мы немедленно возвращаемся во дворец. Я поговорю с дядей, а ты пока соберешь свои вещи. И завтра же я отвезу тебя ко мне в дом. Я займусь твоим разводом. Ведь Серго не прикасался к тебе, так?

– Нет.

– И ты сможешь поклясться в этом перед алтарем? – спросил он глухо, устремив на нее поглощающий взор.

– Да, – кивнула Софья, не задумываясь, садясь на камне и обхватив себя руками.

– Тогда все будет хорошо. Мы объявим, что вы с Серго не были близки из-за его немощи. И оттого ваш брак недействителен. И ты получишь свободу.

– А если Леван Тамазович не согласится с тобой? – напряженно спросила Софья.

– Тогда я пригрожу ему, что объявлю всем, что его сын мужеложник. И Серго вмиг отлучат от церкви, и надолго. А позор будет на всю Имеретию! Я не думаю, что дядя на это пойдет. Всего месяц, и все разрешится, мы обвенчаемся как можно скорее.

Софья промолчала, думая только о том, что за этот месяц она должна как-то признаться Амиру, что она не Елена, так как не хотела снова идти к алтарю под чужим именем. Ибо этот мужчина был ей слишком дорог.

Молодые люди вернулись во дворец около пяти вечера, радостные, воодушевленные и окрыленные предчувствием скорого счастливого времени, когда они смогут быть вместе. Как они и условились, Амир направился на половину князя Асатиани, а Софья поднялась в свою спальню. Едва она вошла в комнату, сразу же удивленно вскинула глаза на высокий стройный женский силуэт у окна. Княгиня Верико, заслышав шаги молодой женщины, повернулась к ней.

– Вы у меня, Верико Ивлиановна? – спросила удивленно Софья, прикрывая дверь, и, проходя в спальню, положила кнут и перчатки на небольшое канапе.

– Я довольна тобой, Елена. Ты поступила верно, – тихо холодновато заметила Верико. Как и обычно, лицо княгини было до глаз снизу скрыто под тонкой шелковой вуалью. – Я видела, как вы вернулись вместе. Амир доволен?

– Да, – тихо ответила Софья и начала медленно расстегивать на груди белую амазонку, собираясь снять ее.

– Я думаю, отныне ты будешь более осмотрительна. И твоя холодность к Амиру осталась в прошлом, в противном случае… – княгиня многозначительно замолчала.

Софья в этот момент расстегнула верхние пуговицы и невольно подняла взор на княгиню Асатиани.

– Я люблю Амира, а он любит меня. И скоро мы будем вместе… – произнесла задумчиво влюбленно Софья и почти расстегнула уже платье до талии.

Однако, нечаянно бросив взор вниз, она отметила, что рубиновое ожерелье, которое свисало с ее шеи и до того было скрыто тканью платья, стало на миг хорошо видно. Молодая женщина резко стянула платье на груди, испугавшись того, что Верико заметит драгоценность. Но было уже поздно. Княгиня, которая стояла от нее в пяти шагах, в упор смотрела на девушку, словно окаменела.

– Что?! – воскликнула Верико, и ее взор прямо прилип к груди Софьи. Княгиня стремительно преодолела расстояние между ними и бесцеремонно дернула ворот ее платья. Софья лишь ахнула, когда на ее груди сверху тоненькой рубашечки открылось рубиновое ожерелье. Красивый взор Верико потемнел в один момент. Уставившись на Софью напряженным взглядом, полным ужаса, княгиня прохрипела: – Откуда это у тебя, девчонка?!

– Амир подарил мне теперь, – невольно вымолвила Софья, не понимая, отчего княгиня смотрит на нее с такой яростью.

Верико резко схватила правую руку девушки и повернула к себе ладонью. Когда ее взор отчетливо отметил зарубцевавшийся небольшой порез на ладони девушки, княгиня взвыла, как раненая волчица, и прохрипела:

– Он что же… совершил таинство с тобой?! – Софья испуганно молчала, не понимая, что так разгневало княгиню. Верико в бешенстве отбросила руку девушки и разъяренным взором окинула ожерелье и бледное лицо молодой женщины. Через миг княгиня завопила: – Немедля отвечай, гадкая девка!

– Мы приложили руки к камню, и он засветился, – тихо сказала Софья и срывающимся голосом продолжала: – А после сказали, что любим друг друга, и камень стал горячим, а затем погас… именно это и было таинство?

После ее слов Верико попятилась от девушки и, схватившись рукой за горло, снова взвыла:

– Глупый мальчишка! Что же он натворил! Он должен был взять в жены грузинку и любить ее! А не тебя, русская потаскушка!

– Зачем вы так говорите? – обиженно пролепетала Софья, опешив от слов Верико, и, скрестив руки на груди, добавила: – Вы ведь сами хотели, чтобы я не отказывала ему.

– Я думала, что ты будешь для него лишь развлечением, не больше! Он не может любить тебя! Только не тебя!

– Почему вы так зло говорите? – пролепетала Софья. – Я тоже люблю его, а он меня.

– Ты русская! Ты наш враг! Твой народ разрушил наши устои, наш край! По вашей вине мы стали вассалами, рабами империи! И Амир не должен был любить тебя! Не должен! Я говорила Левану, чтобы он не смел выдавать тебя замуж за Серго! Но он не слушал меня! А теперь это! Магию этого обряда может разрушить только смерть…

Софья похолодела от слов княгини и тихо сказала:

– Вы говорите жуткие вещи, Верико Ивлиановна. Я всегда уважала вас. Я не заслуживаю ваших слов. Я жду ребеночка от Амира… и мы должны быть вместе… он так сказал…

– Неужели ты думаешь, что Амиру нужен ребенок от тебя, русская?! В его жилах течет грузинская кровь! Только грузинка может родить ему достойного наследника. А не ты! И если ты думаешь, что вы будете вместе, то глубоко ошибаешься, девчонка! Да, мне пришлось закрыть глаза на ваш брак с Серго. Но Амира я тебе не отдам! Я немедленно поговорю с Амиром и, пока все не вылезло наружу, попытаюсь образумить его.

– Уже поздно… – тихо произнесла Софья.

– Что поздно? – испуганно выдохнула Верико.

– Амир пошел к Левану Тамазовичу. Он хочет завтра же забрать меня к себе в дом…

– О Боже! – вскричала в ужасе Верико и бросилась прочь из спальни Софьи.

Стремительным быстрым шагом Верико почти бежала по темному пустынному коридору и через зубы тихо хрипела:

– Девка должна умереть сегодня же… – Она преодолевала коридор за коридором, устремляясь в комнаты мужа. – Сегодня же ночью подошлю к ней Барата… сегодня же в полночь она умрет… пока амулет не начал оберегать ее от смерти…

– Что ты возомнил о себе, мальчишка? – пророкотал Леван Тамазович, испепеляя гневным взором Амира. – Мой сын царских кровей, ибо его мать Верико в родстве с царским домом Имеретии! А ты лишь жалкий плебей. Твой отец лишь второй после меня, а мать вообще из нищего адыгейского рода! И ты еще смеешь сравнивать себя с Серго?

– Серго не заслуживает такой жены. Вы знаете, что он мужеложник! И под сердцем Софико мой ребенок, ибо ваш Серго не может стать настоящим мужчиной!

– За свою дерзость ты поплатишься! – взорвался Леван.

– Я не боюсь вас, дядя, – бесстрашно заявил Амир, сверкая глазами на старика. – Вы можете лишить меня всего. Но мне нужна лишь Софико! Я все равно не отступлюсь от нее!

Верико услышала последние слова мужчин, которые громко изрыгали фразы на повышенных тонах, и их было отчетливо слышно в открытые двери.

– Вахтанг, Арим, Фатир! – взорвался истошным криком Леван.

В этот момент Верико влетела в открытые двери комнаты мужа и увидала, что Амир стоит в напряженной позе напротив Левана. А лицо мужа перекошено яростной злостью.

– Леван, что здесь происходит?! – воскликнула Верико, отмечая, как в комнату за ней ворвались трое личных телохранителей мужа.

– Взять этого наглеца! – приказал князь, указывая перстом на Амира.

Амир мгновенно вытянул свою саблю из ножен.

– Амир! Не надо! – воскликнула в ужасе Верико, бросившись к нему.

– Ах так! – воскликнул Леван в бешенстве, видя, что племянник намерен оказать сопротивление, и тут же выкрикнул другой приказ: – Убить шакала!

– Нет! – в истерике вскричала Верико, загораживая собой Амира.

Телохранители князя уже вытянули свои ружья и устремили их дулами на Амира. Лишь осознание того, что перед ними великий воин и их предводитель во всех вылазках и войнах, останавливало их. Но они служили князю Асатиани и не могли ослушаться его.

– Ну, стреляйте! Верико, отойди! – завопил Леван.

– Верико Ивлиановна, вы зря пришли, – глухо выдохнул за ее спиной Амир. – Здесь опасно…

– Нет! Леван, прошу! – в отчаянии кричала Верико. – Не надо крови! Леван, умоляю! Если он виновен, собери совет старейшин, и пусть они судят его!

– Нет! – выпалил грозно князь. – Он нанес мне оскорбление! И оно смоется только кровью. Его кровью!

– Леван, он твой кровный племянник! – воскликнула княгиня. – Смилуйся. Твой брат Петрэ будет мстить тебе за его смерть! Прошу, прикажи судить его!

– Он умрет сейчас, – вынес вердикт Леван. – Стреляйте!

В следующий миг Верико в истерике вскричала:

– Леван, я прокляну тебя, клянусь! – Мужчины взвели курки на своих ружьях, и Верико прохрипела из последних сил: – Леван, нет! Прокляну!

– Не стрелять! – процедил Леван сквозь зубы, и джигиты с облегчением взглянули на Амира и опустили ружья вниз. – Связать его и в подземелье пока. Позже я решу, что с ним делать!

Мужчины приблизились к Верико и Амиру.

– Если ты думаешь, что я сдамся тебе, дядя, то ошибаешься, – выплюнул в запале Амир, яростнее сжав в ладони рукоять сабли.

– Амир, опусти оружие! – приказала Верико, оборачиваясь к мужчине. Он отрицательно повел головой, и Верико нервно воскликнула: – Твоя жизнь на волоске, неужели ты не понимаешь? Подземелье – твой единственный шанс! Сложи оружие… – она замялась и тут же взмолилась: – Амир, прошу…

Лишь минуту, напряженную для всех, Амир колебался. Но все же бросил на пол саблю и нож, что был у него за поясом.

– Свяжите его и в самую дальнюю камеру, – велел Леван. – И к стене его как следует прикрепите на цепь, чтобы не сбежал… до суда старейшин…

Мужчины проворно стянули Амиру руки позади кожаными ремнями и начали подталкивать его к выходу.

– Застенок не удержит меня, дядя! – воскликнул Амир уже у выхода. – И я все равно заберу Софико!

– Не думаю, что у тебя будет возможность, сопляк, – выплюнул ему вслед Леван.

Когда джигиты вместе с Амиром скрылись в коридоре, Верико обернулась к мужу и нервно выпалила:

– Чем он так провинился?

– Он обесчестил Елену Дмитриевну! Она понесла от него приплод! И все это под моим носом. Это наглец даже скрывать не захотел свои бесчинства. Теперь требовал от меня, чтобы я отпустил Елену с ним в его дом! Каков нахал!

– Да, он виновен, – осторожно начала Верико. – Но все же он твой племянник. Неужели из-за этой девки…

– Эта девка – будущая княгиня нашего края! Она жена Серго! И ее честь неприкасаема! И если этот выродок не понимает этого, он умрет! И как можно скорее!

– Но ты обещал совет старейшин, – выпалила гневно Верико.

Леван цинично и кровожадно оскалился ей в лицо и вымолвил жутким голосом:

– Совет старейшин вынесет ему смертный приговор. Ибо я расскажу все подробности его вины. А ты знаешь, семь старцев из десяти в этом совете очень строгих правил. Они поддержат мое решение. И Амир умрет. Совет старейшин продлит его жизнь только на неделю-другую, не более.

– Леван, я прошу тебя, – начала Верико тихо, понимая, что Леван прав и жизнь Амира под реальной угрозой. – Отпусти его. Если тебе угодно, отошли его в ссылку, в самое захудалое имение, удали его от всех дел на несколько лет. Только прошу – сохрани ему жизнь! Ты же знаешь, я никогда ничего не просила у тебя, прошу сейчас…

– Ты не просила меня? – выпалил Леван в сердцах. – Ты, наверное, забыла, Верико? Как тогда, двадцать с лишним лет назад, просила за того змееныша?

– Леван, зачем ты это вспомнил? – пролепетала, смертельно бледнея, Верико. – Это было так давно…

– Но я все помню! – прохрипел Леван в бешенстве. – Как ты изменила мне, подлая шлюха! Я помню все, словно это было вчера! И в тот день навсегда умерла моя любовь к тебе, изменница! И каждый день с тех пор ненависть к тебе терзает мое сердце!

– Ты отомстил мне тогда, – прошептала тихо Верико. – Жестоко отомстил…

– Да, твой змееныш мертв, но ты! Ты все еще жива! И всю жизнь ты против меня! Я знаю это. И даже теперь на стороне этого наглеца, который обесчестил наш дом! Который у твоего сына хочет украсть жену! Ты на его стороне и против меня!

– Серго мне не сын… – тихо, одними губами, вымолвила княгиня.

– Замолчи! Еще слово, и я велю сейчас же пристрелить Амира! И плевал я на этот совет и на то, что обещал!

– Я замолчу, Леван… – тихо прошипела Верико. – Только прошу, пощади Амира…

– Я продлю ему жизнь до совета, – процедил с угрозой старый князь, с ненавистью смотря в прекрасные глаза жены. – Но только в том случае, если ты перестанешь защищать этого сопляка так яростно!

– Он всегда был верен тебе и честно исполнял свою службу.

– А мне не нужна его преданность! – выплюнул злобно Леван. – Только по твоей подсказке и просьбе я принял этого наглеца в своем доме. Он получил доступ ко всему. И он обнаглел. Почуял власть, но он не тавади! Он всего лишь жалкий азнаури! И оттого он умрет! И даже ты ничего не изменишь. Амир взлетел слишком высоко! И я не позволю, чтобы и дальше его власть среди азнаури и в Имеретии росла! Я не желаю, чтобы он своими заслугами и подвигами затмевал имя моего сына Серго! Ибо Серго станет будущим тавади края. Я так хочу, и так будет!

Верико ничего не ответила на гневный выпад Левана. Она лишь холодно без эмоций посмотрела в злое лицо старика-мужа и, развернувшись на каблуках, стремительно вышла из комнаты князя.

Сжимая от злости и гнева кулачки, княгиня шла по мрачному коридору в сторону дальнего тайного выхода и шептала себе под нос:

– Будь ты проклят, Леван. Будь проклят… – она прошла мимо высоких колонн, спустившись с крыльца, на ходу застегивая на груди плащ. Устремилась через пустынный сад в сторону гор. Она лепетала сама себе гневные страшные фразы: – Они все умрут… и Леван, и его выродок… и эта девка, из-за которой Амир разрушил всё… умрут… клянусь! Я не позволю им убить моего мальчика… не позволю…

Решение, кровавое, жуткое и дерзкое, уже созрело в голове Верико, и она, стремительно ступая по темной влажной траве, смотрела ненормальным горящим взором вперед, уже отчетливо зная, что делать и как поступить…