Сверкающая надежда

55. Уэстон

Настроение в кампусе было таким же, как и погода сегодня.

Плохое и удушливое.

Серые облака украшали голубое небо над Истбургом. Куда ни глянь, всюду попадались люди в черных одеждах и толстых зимних куртках.

Из колледжа позвонили и сказали, что в конце недели на спортивной площадке кампуса состоится панихида по Итану, чтобы помянуть его в последний раз.

Мы с Картером шли через кампус в костюмах, поверх которых были надеты зимние куртки, и чем ближе мы подходили к спортивной площадке, тем больше становилось людей.

Не все были в черном.

Легкоатлеты пришли в спортивной форме и кроссовках.

В центре спортивной площадки была установлена трибуна с пюпитром и сотнями стульев. Когда мы с Картером подошли к трибуне, ощущение было гнетущим. Я чувствовал на себе пристальные взгляды. Некоторые перешептывались, а некоторые просто глазели.

— Я не знаю, смогу ли я это сделать, Картер.

Я поправил галстук и посмотрел налево и направо, вглядываясь в тысячи глаз.

— Ты сможешь, парень.

— Но, может быть, мне не следует быть здесь.

Мое горячее дыхание появилось передо мной в холодном воздухе.

Картер потер ладони друг о друга.

— Конечно, ты должен быть здесь. Не говори себе такой ерунды. Это абсолютно не твоя вина. Ты понял?

— А что, если мне все-таки стоило посмотреть дважды? Может быть, я бы увидел грузовик.

— Уэс, перестань валять дурака, а то я набью тебе рот снегом. — Сказал Картер, засунув руки в карманы своей зимней куртки.

Я думал, что ощущение переполненности в груди улучшится, но произошло совсем обратное.

— Нам действительно нужно посетить бар после этой панихиды. — Тихо пробормотал он, оглядывая толпу.

Мы с Луной были двумя разными людьми.

То, что было между нами раньше, теперь осталось в прошлом, и теперь мы были двумя людьми с общими воспоминаниями. Я никогда не думал, что она станет частью моего прошлого, но я пытался научиться принимать это.

Картер кивнул позади меня, и, обернувшись, я увидел Чарльза, держащего под руку Руби, которая, несмотря на пасмурную погоду, была в солнечных очках.

Мой лучший приятель помахал рукой Луне, которая остановилась рядом с Чарльзом, когда Руби поприветствовала лидер нашего колледжа.

Микрофон громко пищал через динамики, разбросанные по спортивной площадке. Я не мог дождаться, когда наконец-то сяду, потому что мне казалось, что я могу раствориться в толпе.

— Прошу всех сесть. Пожалуйста, оставьте первый и второй ряды свободными для семьи и друзей Итана. — Говорил в микрофон руководитель нашего колледжа мистер Торнтон.

Мои мысли метались между желанием сесть в последнем ряду на прежнее место и желанием сесть рядом с Луной. Я хотел бы сесть рядом с ней, взять ее за руку и показать ей, что я не собираюсь так быстро сдаваться.

То стремление, которое я испытывал на льду, когда у нас была игра, я испытывал и к этой девочке.

Люди сели. Мы с Картером сели за Чарльзом, который сел рядом с Руби, уже вытиравшей слезы салфеткой под солнцезащитными очками.

Рядом с Чарльзом было свободное место, где сидела Луна, но она уже стояла впереди, еще раз поприветствовав лидера нашего колледжа и пожав руки тренерам разных видов спорта.

Мы с Картером и Арией и Генри сидели в конце второго ряда, а друзья Итана сели рядом с местом Луны, все в спортивной экипировке.

Микрофон снова подал звуковой сигнал, и мистер Торнтон постучал по нему, прежде чем поблагодарить всех за то, что они пришли.

— Мы все знаем, почему мы собрались сегодня на нашей спортивной площадке.

Да, я знал это, и все остальные, кто уже таращился на меня, знали: я попал в аварию.

Луна стояла рядом с тренером Хендерсоном, чуть поодаль. С моего места было видно, как она дрожит и снова и снова разворачивает записку в руке, давая ей проскользнуть, а затем прячет ее вместе с руками в карман своего черного пальто.

— Сегодня мы хотим вспомнить легкоатлета Итана Самсона Монтгомери, который погиб в конце ноября в результате дорожно-транспортного происшествия. Пожалуйста, встаньте, чтобы помянуть его в тихую минуту.

Мы все сделали то, что сказал мистер Торнтон, и поднялись со своих мест.

Я смотрел на замерзшую лужайку и слышал повсюду сопение или сдавленное хныканье. Сидящая по диагонали передо мной Руби плакала, и Чарльз поддерживал ее.

Что я наделал?

— Спасибо. — Коротко сказал он в микрофон, и мы все снова уселись на складные стулья.

Сначала тренер Итана сказал несколько слов о его таланте и страсти к легкой атлетике.

Мое сердце билось в спазмах, а сломанные ребра только сильнее болели от постоянного напряжения в теле.

Странное ощущение — быть на поминальной службе и слушать, каким замечательным был человек, погибший в аварии, за рулем которой я сидел.

Я знал, что я не виноват, и это было доказано, но все же именно я был тем человеком, который вел машину и должен был доставить меня и Итана домой в целости и сохранности, поэтому я все еще винил себя.

Каждое утро я просыпался с чувством вины за то, что у меня было ощущение, что меня должно вырвать.

В тот вечер Чарльз отвез Итана в Sigma Devils и мы с ним разговорились, потому что на следующий вечер должны были быть на одном ужине. Чарльз поехал с девушкой домой, и поскольку я все равно не пил, когда вел машину, я предложил отвезти его домой.

Он оказался отличным парнем.

У Итана был хороший музыкальный вкус, что он и продемонстрировал, когда пролистал мои плейлисты на телефоне, включил песни и показал мне свою любимую группу The Harpers.

В машине я понял, насколько они с Луной похожи.

Выбор слов, образ мыслей. Во всем.

На заднем плане играла песня Hope из его любимой группы, и между нами сначала было тихо.

— Значит, завтра ты тоже будешь там. Наверное, в качестве вышибалы. — Пошутил Итан, положив мой телефон обратно на центральную консоль моего джипа.

— Да, в качестве вышибалы, а ты, наверное, повар?

Мы немного посмеялись, он был веселым парнем, и атмосфера была приятной. Я бы соврал, если бы сказал, что не был немного напряжен, сидя с ним в машине.

В конце концов, он был братом моей девушки.

— Ты можешь мне что-нибудь пообещать, пока мы наконец не уйдем от этой пошлой темы? — Спросил он, когда я выехал на шоссе.

— Конечно!

— Пожалуйста, не разбивай ей сердце. — Заикался Итан.

— Я совсем не могу этого сделать.

Между нами снова воцарилось молчание, и, сосредоточившись на движении, все ближе и ближе приближаясь к перекрестку, я краем глаза заметила, что Итан что-то набирает в своем телефоне.

Я обещал ему, что никогда не разобью сердце Луны.

Она доверилась мне и отдала свое сердце в мои руки.

Но потом был перекресток, грузовик, врезавшийся в бок Итана, и все закончилось в одну секунду.

Генри, сидевший рядом со мной и державший Арию за руку, толкнул меня локтем и вывел из задумчивости, в которой я находился, уставившись на свои туфли.

Луна положила свою записку на трибуну и слегка придвинула микрофон, чтобы он оказался на уровне ее рта.

В этот момент я уже не мог отвести от нее взгляда и уставился на нее. Наступила полная тишина. Все взгляды были устремлены на нее, а ее хрупкий голос громко звенел в микрофон. Она поблагодарила всех, кто нашел время сегодня днем и собрался на спортивной площадке, чтобы вспомнить своего брата.

— Наш последний разговор был о том, как нам обоим повезло с людьми, которые нас окружают, и мы оба чувствовали, что все может быть хорошо. — Начала она делиться воспоминаниями.

С каждым словом ее голос становился все более хриплым и ломким.

— Внезапно Итан был вырван не только из моей жизни, но и из всех наших жизней. Просто так, без… э-э-э… предупреждения. — Заикаясь, она прикусила нижнюю губу, чтобы подавить хныканье и дрожание челюстей.

Мои руки были связаны. Она ничего не позволяла себе, и то, как я видел ее и наблюдал за ней в последние несколько дней, создавало впечатление, что ей не дают горевать. Как будто она должна была функционировать и подавлять свое горе, чтобы быть сильным плечом для своей мамы.

Она взглянула на свою записку, и тут к ней подошел тренер Итана, что-то пробормотав ей, но Луна покачала головой, и пожилой мужчина отошел на второй план.

Луна глубоко вздохнула и снова опустила взгляд на свою записку, а затем посмотрела на сидящих перед ней людей.

На краткий миг, когда глаза Луны встретились с моими, мир вокруг меня остановился.

Я напряженно пытался изучить выражение ее лица на расстоянии.

Я внимательно смотрел на нее, даже не шевеля ресницами. Вокруг меня все исчезло.

В этот момент в этой толпе были только я и она.

Но не успел я опомниться, как этот момент закончился, и она, заправив за ухо упавшую вперед прядь волос, снова попыталась сосредоточиться на своей работе.

Чарльз повернулся ко мне и кивнул в сторону Луны.

— Ты нужен ей сейчас, парень. — Прошептал он.

Не задумываясь, я встал и протолкался мимо сидящих в моем ряду.

Длинными шагами я подошел к маленькой трибуне и к ней.

Мне потребовалось некоторое усилие, чтобы уверенно подойти к ней и сделать вид, что я знаю, что делаю. Но на самом деле мне еще только предстояло узнать, правильно ли я поступаю.

Я мог бы стоять здесь и сейчас, а Луна посмотрела бы на меня с изумлением и отправила на место. Но, может быть, я поступал именно так, как надо, и мог как-то поддержать ее.

— Что ты делаешь? — Прошептала она мне, находясь на достаточном расстоянии от микрофона.

— Просто возьми меня за руку. — Тихо прошептал я в ответ и почувствовал, как она, не раздумывая, положила свою холодную руку в мою и сомкнула палец вокруг моего.

Впервые с той ночи мы были так близко, и я чувствовал ее кожу на своей.

Как маленькие искорки.

Вся любовь, которую я испытывал к ней, осталась, и никто никогда не поймет, как сильно я любил Луну.

Даже я не смог бы выразить словами то, что она заставляла меня чувствовать.

Луна держала листок бумаги одной рукой, и я видел, как дрожит ее рука с листком.

Крошечные капельки воды, вероятно, слезы, попали на письмо, которое было немного размытым и затрудняло расшифровку некоторых слов.

Я следил за ее словами на бумаге, и мой взгляд скользил по словам, которые она спокойно произносила в микрофон.

Я не хотел знать, как часто она перечитывала написанное, потому что она почти не смотрела на бумажку. Луна крепко сжимала мою руку, и я медленно поглаживал поверхность ее ладони большим пальцем.

Ее слова подходили к концу.

— Итан не был человеком громких слов, но у него было так много любви, которую он мог раздать, и я надеюсь, что часть его любви будет жить в каждом из вас.

Луна отошла от трибуны, скомкала бумагу одной рукой и положила ее в карман пиджака.

Она смотрела на меня заплаканными глазами, и мне хотелось бы обнять ее на глазах у всех этих людей и никогда не отпускать, но я не знал, правильно ли это.

— Спасибо. — Вздохнула она, тут же отпустила мою руку и ушла с маленькой сцены. Я последовал за ней и прошел мимо нее, чтобы сесть на свое место во втором ряду.

— Святое дерьмо. — Выдохнул я, проведя рукой по волосам.

— Ты поступил правильно. — Наклонился ко мне Картер.

Я надеялся, что так и есть, каждой мышцей, сломанным и зажившим ребром.

Двое друзей Итана в спортивной одежде стояли там, где только что стояли мы с Луной, и произносили речь.

Мне показалось, что их речь лучше всего подходит для окончания поминальной службы.

Они рассказали много забавных моментов, связанных с Итаном, и в толпе раздался смех или два.

Я не мог оторвать глаз от Луны, сидевшей передо мной. Я следил за каждым ее движением. Как она слушала Чарльза, когда он шептал ей что-то на ухо, или передавала матери очередную салфетку из сумочки.

Я признавал, что мне больно видеть Луну так близко к Чарльзу, и я также знал, что спрашивать Чарльза, спал ли он с Луной, было невероятно глупо.

Мне хотелось сесть рядом с ней. Держать ее за руку. Утешать ее и вытирать большими пальцами слезы с ее щек. Смеяться вместе с ней и вместе смотреть в будущее. Сказать ей, что я люблю ее и обещаю, что все снова будет хорошо.

После речи этих двоих сразу же возникло настроение отъезда, и, честно говоря, мне не терпелось уйти, потому что это было такое гнетущее чувство.

Я ненавидел это чувство, и сейчас мне казалось, что единственный выход — это сбежать.

— Уэстон! — Кричал мне вслед сердитый женский голос, пока мы с Картером добирались до парковки, где стояла папина машина, которой мне разрешили временно пользоваться.

Было странно снова оказаться в машине и вести ее.

Я обернулся и увидел Руби, идущую ко мне.

— О нет. — Произнесла Картер вслух мою мысль. Я знал, что меня ждет. Выговор от Руби, к которому я готовился все это время, потому что был уверен, что что-то подобное произойдет.

Но сейчас, когда я стоял перед ней и смотрел на то, как она идет ко мне, все исчезло, и я стоял с пустой головой, словно мое тело было просто оболочкой.

— Держись подальше от моей дочери. — Прошипела она, и люди, все еще стоявшие вокруг нас, повернулись, чтобы посмотреть на меня и Руби. Сзади быстрыми шагами подбежала Луна.

— Мама, отстань. — Она потянулась к ее руке, но Руби отшлепала ее руку.

Генри и Картер стояли рядом со мной, и как раз в тот момент, когда Картер собирался что-то сказать, я слегка приподнял руку, чтобы показать ему, что могу справиться с этим сам, и позволил Руби рассказать мне все, что она почувствовала, увидев меня.

— Ты убил моего сына. — Шипела она сквозь зубы, делая ударение на первом слове с такой силой.

— Ты сломал Луну и меня. Ничто в этом мире не может описать ту ненависть, которую я испытываю к тебе.

Когда она произносила эти слова, я смотрел на нее, не отводя взгляда и не хлопая ресницами. Я чувствовал, как горят мои глаза, потому что не позволял себе даже моргнуть.

— Мама, пойдем домой. — Сказала Луна, забирая сумочку из рук Руби.

— Просто чтобы ты знал, я никогда не смогу простить тебе то, что ты сделал с моим сыном, и если я когда-нибудь увижу тебя рядом с Луной, у тебя будет гораздо большая проблема. Ты не отнимешь ее у меня, как ты уже сделал это с Итаном.

Луна взяла ее за руку и пошла к парковке, усадив мать в уже ожидающий ее Uber.

Эти слова причинили мне такую боль.

Все мое тело дрожало, и я подумал, что если бы мне сейчас померили пульс, то счетчик показал бы «Error».

Я сказал себе, что заслужил эти слова.

Я хотел сказать ей, что сожалею о случившемся и хотел бы все исправить, но не мог вымолвить ни слова. Я знал одно: я не смогу держаться подальше от Луны, потому что ее нелегко забыть, а для того, чтобы исцелиться, мы оба нуждались друг в друге.

Иначе она не схватила бы меня за руку, не раздумывая.