Свита падших богов: путь в Тир

Глава 16. Лицом к лицу

Лиса второй или третий раз пересказывала, что чувствовала и как переживала в заточении. В ее глазах светилась искренняя благодарность, и это Азрику нравилось. Все их страхи и тревоги остались позади, они вытащили Лису и выручили Папса, они добрались до дома, успев до ночной стражи, они вместе, и все теперь будет хорошо.

Но внезапно распахнувшаяся дверь впустила в комнатку двоих незнакомцев. Впрочем, одного из них Азрик сразу же узнал — это был Чернозубый. Вместе с ним вошел толстенький, низенький, краснощекий грек. Азрик вгляделся в него и вспомнил — он видел этого человека в свете факелов, когда резали его семью. Именно он допрашивал дедушку Хора и именно он приказал его убить.

— Привет, малец, — голос у бандита был низкий и страшный. — Ну, вот и встретились. Ха, как много времени прошло, а? Вы сидите! — Повелительно обратился он к обомлевшим Чеснабу и Лисе. — Вы мне не нужны. А он пойдет с нами. Живо!

Азрик вскочил, прижался спиной к стене. Почувствовал, что внутри все трясется — примерно такие же чувства были у него перед тем, как он сбросил первый камень на Арадате.

— Постойте-ка, — Чеснаб начал выпрямляться. — Я вам скажу, что не стоит…

Договорить он не успел. Чернозубый молниеносно выхватил кинжал и ударил его в грудь. Будь Чеснаб обычного роста — удар пришелся бы прямо в сердце.

Гигант двумя руками схватил сжимающую оружие руку Чернозубого. Тяжело дыша, он вытащил окровавленное лезвие из своей груди. Чернозубый попытался ударить снова, но Чеснаб сжал кулак и ударил бандита в лицо. Раздался хруст, нос Чернозубого буквально вдавился внутрь. Захлебываясь кровью, он отпрянул, ударился спиной о стену. Кинжал упал на пол. Лиса пронзительно закричала, стараясь отползти подальше от дерущихся, прижалась к Азрику.

Чернозубый рванулся к Чеснабу, пытаясь ударить его одновременно ногой и рукой, но его встретил еще один сокрушительный удар. Голова бандита мотнулась, сам он опрокинулся и медленно завалился на стену, потом сполз на пол. Чеснаб встал над ним на колени и несколькими страшными ударами превратил его лицо в кровавую кашу.

Лиса непрерывно кричала. Чеснаб поднял на детей глаза, белые от бешенства. Посмотрел на свои окровавленные руки, на распростертого перед ним Чернозубого. У того в лице что-то булькало. Чеснаб задрожал.

— Я вам скажу, давно такого со мной не бывало, — его бас гулко раскатывался по комнате, казалось, что сейчас затрясутся и упадут стены. — Вам не надо такое видеть. Я…

Его огромное тело изогнулось под странным углом. Аполлинор подобрал выпавший кинжал Чернозубого и теперь, что-то невразумительно крича, двумя руками втыкал его в спину гиганту. Раз, другой, третий — Чеснаб только вздрагивал. Он смотрел на детей, стараясь спрятать руки.

— Не надо такого видеть, — его голос стал совсем тихим. Он не оглядывался на Аполлинора, продолжавшего кромсать его спину. Смотрел на детей, глаза его застилали слезы.

— Подарочки мои, — совсем тихо сказал он и упал лицом вперед.

Перед Азриком и Лисой предстал Аполлинор. Он двумя руками держал кинжал, руки были по локоть в крови, ее брызги густо усеивали его лицо и одежду. Жрец тяжело дышал.

— Ты, — отрывисто сказал он. — Ты, мальчишка, как там тебя. Ты пойдешь со мной. И без глупостей! Без глупостей, понял! — последние слова он буквально провизжал, у него начиналась истерика.

Лиса с рыданиями упала на Чеснаба, схватила его за руку, прижала ее к лицу, наклонилась. Азрика била крупная дрожь, он стоял прямо, смотря на трясущегося Аполлинора. Кинжал плясал в руках жреца. Азрик знал это оружие. Отец возил его на дне сундука и вытаскивал только на праздник.

— Иди сюда!

Азрик помотал головой.

— Иди сюда!!

— Нет!

Жрец сделал шаг вперед, вытянул вперед руки. Кинжал указывал на Азрика. С его острия упала капля крови.

— Иди сюда! — Жрец пронзительно кричал. Потом сделал шаг, наткнулся на одного из лежащих и упал на колени. Завозился, пытаясь подняться.

Азрика как будто парализовало, но тут с воем, совершенно не свойственным маленькой девочке, с пола вскочила Лиса. На ее лице оставался кровавый отпечаток руки Чеснаба. Девочка сделала прыжок вперед, размахнулась — жрец лишь удивленно посмотрел на нее, не делая никакой попытки отпрянуть или увернуться.

В руках Лисы была статуэтка, именно ею она изо всех сил ударила Аполлинора в висок. Жрец мешком свалился на пол, Лиса тоже не удержалась на ногах.

Чеснаб был еще жив. Азрик наконец-то смог шевелиться и бросился к нему. Глаза гиганта были ясными.

— Вы бегите, детки, — прошептал он. — Сейчас сюда придут, вам лучше отсюда уйти. Вы не пропадете. А я…

— Поздно, — раздался мрачный голос Папсуккаля. Азрик вздрогнул. Старик стоял посреди комнаты и разглядывал следы побоища.

— Что поздно?

Папсуккаль не ответил. На полу закопошилась Лиса.

— С кем ты говоришь?

— Ни с кем, — сказал Азрик. Папсуккаль стоял у двери, с лицом, выражение которого вызывало у Азрика страх.

Лиса подошла к нему, снова опустилась на колени, взяла в свои руки широкую ладонь Чеснаба. Гигант вздрогнул, но ничего не сказал.

— Вот это да, — в дверях стоял огромный — голова под потолок — мужчина с густой черно-рыжей бородой, с толстыми руками и ногами, в коротком грязноватом хитоне. — Что за побоище? А ты кто еще?

— Папсуккаль, глашатай великого Ашшура, — сказал Папс.

— Никогда о таком не слышал, — рассеянно сказал вошедший. — А я — Мегарай, сын великого Аполлона.

Он легко отодвинул с пути Папса, прошел вперед и нагнулся, разглядывая лежащих.

— Ага, это Аполлинор, — удовлетворенно сказал он. — Получил по башке и лежит, закатив глаза. Чудно тут у вас, — он пошевелил руками, потом ногами. — Давненько я вот так не спускался. Надо бы делать это почаще.

Он поднял голову и посмотрел прямо на Азрика.

— Вот ты мне и нужен, — после паузы сказал он. — Вернее, не мне, а отцу.

— Кто это? — пискнула Лиса.

— Ты видишь?

— Да. Только слабо, как тень. Он прозрачный. Мне страшно! Ой, еще один!

Она показала на Папсуккаля. С ним что-то произошло — он словно поплотнел и посуровел.

— Эти люди, — сказал он, — находятся под моей защитой, достойный Мегарай.

Мегарай посмотрел на него с удивлением.

— Ты слышал, кто я?

— Да, сын Аполлона.

— И что, ты осмелишься противостоять мне?

— Эти люди находятся под моей защитой, — повторил Папсуккаль.

Его противник пожал плечами и вдруг нанес ему резкий и неожиданный удар. Папс отлетел к стене. Как ни странно, он не пролетел насквозь, а сполз по ней.

Мегарай повернулся к Азрику, в его руках появилась похожая на змею тонкая черная веревочка. Она казалась живой.

— Давай сюда!

Он не договорил. Папсуккаль подкатился ему под ноги и завалил на спину. Попытался еще пнуть, но Мегарай оказался опытным борцом — перекатившись, он тут же встал на ноги.

— Старичок, ты бы подумал, прежде чем что-то делать.

Веревочка исчезла, Мегарай сжал огромные кулаки. Папс мельком глянул на детей.

— Я сделаю все, что могу, но тут я могу немного. Слишком он силен.

Схватка действительно оказалась недолгой. Папс двигался как змея, наносил искусные удары, несколько раз ему даже удалось опрокинуть своего противника, но Мегарай в итоге всегда оказывался быстрее, точнее и сильнее. Он явно забавлялся. Наконец, улучив момент, он сам опрокинул Папса. Тот попытался выкрутиться из его захвата, и это ему почти удалось — но широкая ладонь Мегарая легла ему на шею и вывернула под каким-то непостижимым углом. Папсуккаль закричал, то ли от ярости, то ли от боли, его кулак воткнулся в ребра противника, но это было последним, что он успел сделать. Мегарай пригвоздил его к полу и нанес улар сверху вниз — Азрику показалось даже, что он пробил Папса насквозь. Последовала еще два удара, и, когда Мегарай встал, мальчик понял, что ему не показалось — в груди Папсуккаля зияли три отверстия с черными, словно обгорелыми краями. Над ними курился дымок.

— Ну, вот и все.

Мегарай даже не запыхался. Пнув распростертое тело Папса, он повернулся к детям. Лиса так и стояла на коленях около Чеснаба, сжимая в руках его холодеющие пальцы. Азрик отступил к стене.

В руках у Мегарая снова заструилась черная веревка. Он лениво махнул ею.

— Иди сюда, мальчик. Я не сделаю тебе ничего плохого. Просто иди сюда.

Азрик помотал головой. В голове у него было пусто.

— Ну, это было забавно, особенно то, что я смог найти тебя только с помощью этого клоуна, — Мегарай пнул Аполлинора. — И теперь понятно, почему. Старик хорошо тебя защищал. Но теперь игра окончена.

Он сделал шаг к Азрику, тот вжался в стену.

— Эй, громила, маленьких обижать нехорошо!

Мегарай медленно обернулся. Прервавший его и сам был невелик — ростом чуть выше Азрика, но зато широкий и крепкий. Длинные руки, оканчивающееся когтями, странная прическа — казалось, что у него растут рога, широкая грудь — впечатления слабости он не производил. Маленькие глазки смотрели с непередаваемым нахальством.

— А ты еще кто такой? — осведомился Мегарай.

— Галга, к вашим услугам. Ты, как я понял, сын Аполлона?

Сказано это было без малейшего пиетета.

— Не марай его имя своим грязным ртом, — прошипел Мегарай. Он чуть наклонился, руки висели — похоже, собирался атаковать.

— Папашу твоего уважаю, — ответило существо и зевнуло. — А вот тебе такое уважение надо еще заслужить.

Атака Мегарая была стремительной и мощной, могучие руки обхватили противника и оторвали его от земли. Однако противник оказался к этому готов — оказавшись в воздухе, он извернулся и ткнул Мегарая пальцем в глаз.

Сын Аполлона завыл, выпустив Галгу и схватившись обеими руками за лицо. Галга не стал терять даром времени — изо всех сил пнул Мегарая, отчего тот зашатался и был вынужден оторвать одну руку от лица, чтобы вцепиться ею в колено, потом вдруг высоко подпрыгнул — на мгновенье мелькнули крылья летучей мыши — и оказался сидящим на его плечах. Крепко оплетя его шею своими кривыми ногами, Галга ребром ладони врезал Мегараю по переносице, потом извлек из воздуха ярко-белую веревку. Веревка натянулась, казалось, она уходит в потолок, Галга спрыгнул на землю и удовлетворенно посмотрел на дело своих рук.

Мегарай стоял на цыпочках, обеими руками вцепившись в веревку на шее в тщетной попытке ее разорвать. Но его взбугрившимся мышцам недоставало силы это сделать. Из горла Мегарая вырывался невразумительный хрип, глаза бешено вращались, под одним набухал здоровенный синяк.

Азрик смотрел на это в полном изумлении. Существо, назвавшееся Галгой, еще раз пнуло Мегарая, хмыкнуло, шмыгнуло носом и подмигнуло Азрику. Потом обратило внимание на Папсуккаля.

— Вот это номер, — протянул Галга. Он быстро наклонился к распростертому телу, похлопал его по щекам, потряс. Просунул палец в одну из дырок на груди, повертел. Хмыкнул.

— Кто же его так? Этот? — он показал пальцем через плечо на старающегося держать равновесие Мегарая.

Азрик кивнул.

— А эти все кто?

— Бандит. Чеснаб. Жрец, — сказал Азрик. На него снова навалился страх. Руки и ноги затряслись, он медленно опустился на пол. Сидящая перед Чеснабом Лиса посмотрела сначала на него, потом на Галгу.

— Чеснаб нас защищал, — сказала она.

— Верхний живой, — заметил Галга. — Дышит. Чем вы его?

Азрик махнул рукой в сторону статуэтки, валявшейся у стены. Галга подошел к ней, с некоторым трудом поднял, с удивлением присвистнул.

— Вот это да… откуда оно у вас?

— Там Папс жил.

— Кто?

— Папс. Ну… Папсуккаль.

Галга секунду смотрел на Азрика, потом согнулся и повалился на пол, надрываясь от хохота.

— Папс?! Ты сказал — Папс? Этот надутый индюк — Папс?! Ой, держите меня четверо!!! Папс!

Его веселье выглядело совершенно неуместно, но оказалось заразительным — улыбнулась даже Лиса.

— Ты чего тут творишь? — послышалось от входа.

Там стоял и смотрел на все происходящее костлявый, но крепкий старик с посохом в руке. На нем был плащ, накинутый на безрукавку — Азрик видел такие, их носили пастухи. Грязные шаровары спускались до стоптанных сандалий. На шее на видавшем виды кожаном ремешке висел сияющий солярный символ. Голубые глаза словно лучились.

— Да вот, сам видишь!

— Вижу. Ты весь дом переполошил. Живо давай, успокаивай!

Галга, обиженно шмыгнув носом и бормоча, что как раз он тут никакого шума не производил, исчез в коридоре. Гость прошел вперед. Искоса глянул на хрипящего Мегарая, потом прямо посмотрел на мальчика.

— Это, значит, из-за тебя такой переполох?

Азрик помотал головой.

— Я не знаю.

— Знаешь, — спокойно сказал старик. — Мне не надо врать.

Мальчик исподлобья глянул на него.

— Это мне решать, врать или не врать.

Сказал и удивился. Совсем недавно ему и в голову не могло прийти — сказать такое. Да еще и богу.

— Да, решать тебе, — старик улыбнулся. — Я понимаю, пережитое подсказывает не доверять мне. Но тогда скажи, кому ты доверяешь?

— Ему, — буркнул Азрик, показывая на Чеснаба.

Старик наклонился над ловцом губок. Выпрямился.

— То есть, на нынешний момент — никому.

— Ага, — глаза набухли слезами, Азрик, как ни сдерживался, заплакал.

— Ага, — повторил старик. Посмотрел на него, на Лису, которая сидела, продолжая держать в руках ладони Чеснаба. Вздохнул, встал, пошарил в своем поясе, достал несколько странных толстых нитей.

— Не хватит, — сокрушенно сказал он. Посмотрел по сторонам.

— Чем его так?

Кинжал отца валялся под ногами. Старик поднял его, осмотрел, потом примерился.

— А вот так должно хватить, — пробормотал он. Потом подошел к Азрику и Лисе, склонился к ним.

— Возвращать людей с другого берега очень трудно. На это, как правило, никто не идет. Мороки много, а результат немногие ценят.

Дети смотрели на него, широко раскрыв глаза.

— Я попробую сделать, что смогу. Только для этого вам придется отойти.

Лиса так дрожала, что Азрику пришлось буквально отнести ее к стене. Старик вложил кинжал в Чеснаба — куда-то глубоко, очень долго и осторожно его прилаживая. Потом вытянул нити, в его руках словно сами собой возникли длинные спицы. Он осторожно поковырял ими в ладони Чеснаба. Оттуда пошел серый дымок, старик ловко накрутил его на кончик одной из спиц и начал работать.

Азрик мало что помнил из его работы. Проколов было много, дымки появлялись то из ног, то из головы, то из плеч Чеснаба, сплетались с разноцветными нитями и словно исчезали в его теле. Галга — они не заметили, как он появился — помогал старику, осторожно поворачивая огромное тело ловца губок. Лиса смотрела на них, вытаращив глаза, ее маленькие пальцы мелькали, словно запоминая движения.

Наконец старик закончил. Было видно, что он потратил много сил, пальцы чуть тряслись, и вставал он медленно. Галга помог ему.

Тело Чеснаба зашевелилось. Сначала одна рука, потом вторая. Лиса вскрикнула, когда он поднял голову и посмотрел на них.

— Подарочки мои, — сказал он тихо. — А я долго спал. Зато снова видел ту женщину. Я прощен!

Он встал на колени, брезгливо посмотрел на руки, попытался стряхнуть с них запекшуюся кровь. Потом медленно обернулся, посмотрел на старика.

— Великий Митра, — тихо сказал он. — Чем я заслужил такую милость?

— Такое невозможно заслужить. А благодари их, — сказал Митра. — Поговорите пока, у нас есть дело.

Вместе с просиявшим Галгой они осторожно сняли с веревки подергивающегося Мегарая. Потом осторожно вынесли тело прямо сквозь стену. Мегарай не сопротивлялся, лишь бессвязно бормотал, поминая папу Аполлона, маму Энопу, а также какую-то Ифиною.

А Азрик и Лиса, плача, обнимали вернувшегося к ним Чеснаба. У того тоже на глазах блестели слезы. Лиса осторожно трогала пальчиками раны на его спине, он уверял, что ему совсем не больно — действительно, кровь из них перестала идти. Чеснаб говорил, что он словно снова нырнул в море, глубоко-глубоко, так, как не нырял никогда в жизни, и увидел на дне морском храм, а в храме — ту самую женщину, и та сказала, что он, наконец, прощен. И он упал перед ней на колени, но потом вдруг его что-то неудержимо повлекло наверх — и что на лице той женщины было написало большое удивление. Он говорил, и говорили дети, они перебивали друг друга.

Их разговор прервал Аполлинор. Он вдруг застонал и перевалился с живота на спину. Потом медленно сел и начал щупать свою голову.

Дети испуганно затихли, Чеснаб повернулся к жрецу, прикрывая их своей широкой спиной.

— Где я? — тоненьким голосом спросил Аполлинор.

— Кто ты такой? — грозно спросил Чеснаб.

— Я? Я… не знаю. Я не знаю.

Жрец потер свой лоб. На нем, недалеко от виска, виднелась ямка — след от удара статуэткой.

— Зачем ты пришел сюда?

— Не знаю.

Чеснаб растерянно развел руками. Жрец смотрел на них ясным и бессмысленным взглядом.

— Что тебе от нас нужно? — вступил в разговор Азрик, выглядывая из-за плеча Чеснаба.

— Не знаю.

Оживленный диалог прервал Митра. Он вступил в комнату, брезгливо поморщился, увидев жреца.

— Он живой, что ли?

— Да, живой… но какой-то не такой, — несмело ответил ему Чеснаб.

Митра подошел к жрецу, наклонился и внимательно посмотрел ему в глаза. Потом покачал головой.

— Вы ему вышибли все мозги!

— Так ему и надо, — мстительно заявил Азрик. — Он мою маму приказал убить! И Дедушку Хора! И тебя Чеснаб убил… чуть не убил.

Митра едва заметно усмехнулся. В комнату тем временем вступили Галга и Мегарай. Взгляд последнего своей осмысленностью был похож на взгляд Аполлинора.

— Хороша парочка, — усмехнулся Митра. — Давай, уводи их отсюда!

— Обоих, что ли?

— Да. Ты знаешь, как.

Галга почесался не менее, чем в трех местах, потом подмигнул детям и вышел, подталкивая перед собой послушных Мегарая и Аполлинора.

— А теперь рассказывай, — сказал Митра.

И Азрик рассказал. Рассказал все, что видел, все, что знал и все, о чем подумал. По мере его рассказа брови Чеснаба многократно взлетали вверх, несколько раз он не удержался от удивленных восклицаний.

А Лиса просто свернулась калачиком и спала, и Чеснаб гладил ее по спине. Во сне она, казалось, что-то вязала.

Митра слушал не перебивая. Поблагодарил, когда Азрик закончил свой рассказ. Усмехнулся, когда Азрик сказал о клятве отомстить убийцам семьи, но никак это не комментировал.

— Вам всем нужно уходить из Тира, — наконец сказал он. — Здесь сейчас затевается много такого, от чего лучше быть подальше. Отправляйтесь-ка в Александрию.

— Митра, — голос Папсуккаля был заискивающим, Азрик никогда раньше не слышал такого. — Митра, возьми меня к себе. Пожалуйста. Я не хочу больше быть тут, — он с ненавистью пнул статуэтку. Та не шелохнулась, нога Папса прошла сквозь нее. Азрик понял, что и Митра тоже становится все более прозрачным.

— Великий глашатай Ашшура снизошел к старому гончару?

— Митра, не надо. Пожалуйста! Ты не представляешь, каково это — жить вот так, сотни лет!

— Ты не представляешь, что я могу представить, — ответил Митра. — Мир изменился, Папсуккаль. Тебе место там, где ты находишься сейчас. Во всяком случае — пока.

— Пожалуйста, Ткач! Я тебя прошу. Я тебя умоляю!

Казалось, что Папсуккаль сейчас грохнется на колени.

— Пустое, дружище. Я не помню былые обиды, если ты про это. Но поверь, если хочешь снова возвыситься — прими то, что у тебя есть.

— Ткач, Ткач, а арнум? У меня много арнума! Это арнум самого Зевса! Уж ты-то найдешь ему применение, правда!

— А он не твой. Он принадлежит Азрику.

— Но он же даже не знает, что это такое!

— Сейчас не знает. Но потом узнает. Правда?

Мальчик кивнул.

— А ты ему поможешь.

Папсуккаль перестал трястись.

— Как скажешь, Митра. Мир и вправду изменился, коли ты так говоришь. Как скажешь.

— Ну, вот видишь — у тебя уже начинает получаться. Поверь, путь к подлинному величию лежит через унижения. Поверь сейчас, потом поймешь. И еще — пока ты с мальчиком, ты защищен. Тебя никто не видит из тех, кто хотел бы отыскать. Понимаешь?

Папс посмотрел на Митру, потом на Азрика.

— Значит, пока я защищал его, он…

— Именно так. Вы связаны, и сейчас даже я не смогу разорвать вашу связь. Да это, наверное, и не нужно.

Папс ему не ответил, постоял немного, потрогал дырки в груди — они медленно затягивались. Потом исчез — видимо, вернулся в статуэтку.

Митра махнул рукой на прощанье, но исчезать не стал, а аккуратно вышел через закрытую дверь.

В комнате воцарилось молчание. Прервал его Чеснаб.

— Не могу поверить, что все это произошло со мной.

Снова скрипнула, открываясь, дверь. В комнату, подобрав плащ и осторожно ступая, вошел Энимилки.

Посмотрел на разгром, кровь на стенах, труп Чернозубого, на Чеснаба — тот стоял в полоборота к двери, и раны на его спине были хорошо видны.

— Здравствуй, Арибардан, — сказал купец. — Или как тебя зовут на самом деле?

— Азрик, — тихо сказал мальчик.

— Хорошее имя. Вот мы и познакомились по-настоящему. Меня зовут Энимилки, я сын Азимилки. А вы…

— Меня зовут Чеснаб, сын Картаба, — сказал ловец губок и неловко поклонился. — Девочку зовут Лиса.

— Очень приятно. Я прибыл некоторое время назад, но никак не мог одолеть вашу лестницу — поднимался до середины и снова оказывался у ее подножия. Чудеса, да и только.

Азрик решился.

— Я прошу прощения, дорогой и уважаемый Энимилки, за то, что обманул вас. Этому были свои причины.

— Какие причины?

Мальчик упрямо сжал губы.

— Я скажу тебе, если ты до сих пор этого не знаешь, что вот этот человек, что лежит перед вами — его кличка Чернозубый — сжег мой дом в Инере и убил одного из моих слуг.

Сердце Азрика заколотилось.

— Зеба!?

— Нет, Зеб жив и здоров. Они убили Гурра.

Азрик всхлипнул.

— Я очень-очень сожалею. Правда.

— Расскажи мне, в чем дело.

И Азрик рассказал все во второй раз. Не утаивая ничего, даже своего желания отомстить.

— Воистину, чудеса, — после некоторой паузы сказал Энимилки. Невозмутимость ему сохранить не удалось, пару раз он даже вцепился себе в бороду, словно переживая вместе с Азриком. — Ты прощен, Азрик. Только больше никогда меня не обманывай.

— Не буду.

— Хорошо. Скоро уже утро, и в этой комнате нужно прибраться. Приглашаю вас к себе.

— Нам нужно уехать из Тира.

Энимилки склонил голову.

— Согласен. Сейчас здесь изрядная кутерьма. Приказ о твоей поимке все еще действует, хотя все заняты совсем другим. Я помогу вам.

У его сопровождающих нашлись пара одеял — в одно завернулся Чеснаб, скрывая располосованную одежду и страшные раны на спине, в другую завернули Лису. Ее положили в носилки купца — она все еще крепко спала. Азрик и Чеснаб пошли пешком, сопровождал их — к радости мальчика — Зеб. Тот тоже не скрывал своих чувств.

— Я очень рад, что с тобой все в порядке, маленький господин! Надеюсь, что все ваши ужасные приключения на этом закончились!

— Если бы, — ответил голос, который слышал только Азрик. — Не хочу показаться назойливым, но наш путь только начинается.