Свита падших богов: путь в Тир

Глава 5. Потери и подарки

Подъем в лагере Чернозубого был неспешным. Солнце выкатилось уже из-за кряжа и залило светом долину, когда завтрак был съеден, и Чернозубый взял в руки арцет.

Бросок — и шарик, весело подпрыгивая, описал круг по земле.

— Это что такое? — проворчал Чернозубый. Все столпились вокруг него. Он бросил еще раз, потом арцет взял Веревка, потом попробовал Пульций. Шарик не желал никуда катиться — коснувшись земли, он описывал круги.

— Не работает, — констатировал Чернозубый, подняв шарик и поднеся его к глазам.

— Должен работать! — взвизгнул Пульций. Выхватив арцет из рук Чернозубого, он начал изо всех сил его трясти. — Работай, работай, работай!

Работать тот отказывался. Силы Пульция быстро иссякли, он уселся прямо на землю, обхватил голову руками, закачался.

— Так, ребята, — деловито сказал Чернозубый. — Мы все помним, куда этот шарик указывал вчера. Там и был этот малец. За вот этим выступом. Далеко уйти не мог, скорее всего, где-то там и болтается сейчас. Так что — Веревка, бери пятерых и во весь опор туда. Осмотрись, выясни по крайней мере, куда он отправился.

Не прошло и пяти минут, как выделенная пятерка отправилась по назначенному маршруту. Остальным Чернозубый приказал увязывать вещи и тоже готовиться к выступлению. Потом подошел к Пульцию.

— Ну, чего ноешь? Давай, собирайся, пойдем ловить этого мальца.

— Его там нет, — мрачно сказал Пульций.

— Это с чего это? Этот твой арцет перестал работать, ну и что? Ноги и руки у нас есть, глаза тоже, найдем.

— Ты подумай, — сказал Пульций. — Кого мы найдем? Ты знаешь, как он выглядит? Что, всех мальчиков хватать будешь? Может, их там десяток…

— С чего десяток-то?

— С чего… и арцет — не перестал работать. Неужели не понимаешь?

Чернозубый прищурился.

— Ты что имеешь в виду?

— Если бы он перестал работать — катился бы, куда его бросишь. Как обычный круглый камень. А он что делает? По кругу катается. То есть божественной силы он не утратил, а вот направление…

— И что?

— И то. Кто-то нам мешает, скорее всего. Кто-то не простой… кто может даже силу повелителя нашего Аполлона превозмочь.

Чернозубый присел.

— А много таких, что могут ее превозмочь?

Пульций замотал головой.

— Откуда мне знать?

— Значит, надо починить, — с деланной веселостью сказал Чернозубый. — Я подряжался мальца поймать, а не богов превозмогать.

— Надо вернуть арцет Аполлинору, — решительно сказал Пульций. — Он сможет уговорить великого Аполлона…

Чернозубый покачал головой.

— Я очень сомневаюсь, что достопочтенный Аполлинор будет рад арцету, — сказал он. — Ему ведь, я так думаю, великий Аполлон велел действовать самому. А не доверять это… своим верным слугам, правда?

Пульций кивнул, на лице его была написана мука.

— Так что давай-ка пока не будем ничего ему передавать. Пошлем гонца, хоть бы и Волбу, он ему опишет в красках, как мы тут стараемся, но нам противодействует какой-то непонятный бог… и пусть сам решает.

Пульций решительно встал.

— Я поеду сам!

— Нет, нет, куда ты, — ответил Чернозубый. — Тебе надо остаться с нами. Ты тут нужнее, понял? Ты же наш командир, забыл?

Пульций сложил руки лодочкой.

— Пожалуйста… позволь мне!

— Нет, — коротко ответил главарь. — Собирайся.

Волба с подробными инструкциями отбыл по тому пути, по которому они пришли, а остаток отряда во главе с Чернозубым пошли по следам Веревки.

Идти пришлось недалеко. Они обогнули острый край утеса, увенчанный темно-зеленой шапкой густых деревьев, прошли по песчаному останцу и вышли на невысокий, заросший травой холм, на котором их встретил Долговязый.

— Чего нашли? — спросил у него Чернозубый.

— Ничего, — ответил тот. — Никого здесь нет. И, похоже, не было. Ни следов, ни стоянки, ничего. Веревка с ребятами обыскивают все, но вряд ли чего найдут. Я в этих делах соображаю.

— Соображаешь?

— Парнишка от нас бежал, значит должен был идти здесь. Обегать по дальнему краю не стал бы, долго и кусты, фиг продерешься. Значит должен был идти через песок. А на песке — ни одного следа. И рядом тоже — там земля мягкая. Я все обсмотрел.

Чернозубый остановился.

— Ну, не летел же он. Арцет вчера работал и показывал как раз сюда. Значит он тут был.

Долговязый пожал плечами.

— Не было. Я смотрел.

— Так, ребята, разошлись и смотрим внимательно. Ищем след. Или тропу. Или еще чего. Малец потерялся.

— Я тебе говорил, — прошипел Пульций. — Еще вчера говорил, что надо идти сразу, говорил, что хотя бы разведку послать, говорил…

Чернозубый коротко, без замаха ударил его по зубам, Пульций упал, нелепо взмахнув руками.

— Говорил — молодец, — бесцветным голосом сказал Чернозубый. — А сейчас помолчи. Понял?

Из разбитой губы Пульция текла кровь. Он исподлобья глянул на главаря и кивнул.

— Вот и ладушки. Давайте считать, что летать он не может. Значит следы должны быть. Все ясно?

Вся команда разбежалась по окрестностям, выискивая хоть какие-то признаки пребывания Азрика.

Через пару часов стало ясно — никаких следов мальчика нет.

— Получается, — сказал кто-то. — Что эта штука вообще не работала?

— Работала она, — несмело возразил Пульций. — Вы же его видели…

— Но если работала вчера, то показывала сюда, а здесь его нет.

Воцарилось молчание. Его прервал Веревка.

— Мы были там, — медленно сказал он. — И бросали этот арцет там. И он показывал сюда?

— Он показывал на гору, — сказал Чернозубый. — И мы решили, что он здесь. За горой.

— А он, значит, был на горе. Если считать, что эта штука работает.

Чернозубый встал.

— Живо, всем… обшарить эту горку снизу доверху! Мы возвращаемся на прежнее место.

Чтобы выйти на гору, пришлось обходить ее снова, так что отряд вернулся на место ночевки. Зато там следы обнаружились очень быстро. И не только на горе, но и рядом с ней и даже рядом с местом их ночлега. Уже под вечер Долговязый нашел тропу, по которой Азрик ушел на другую сторону кряжа.

— Все понятно, — Чернозубый был мрачен и неразговорчив весь день. — Я не знаю, как он обманул арцет, но день он у нас выиграл. И он явно знает, что мы его преследуем. Еще утром он перебрался через этот гребень и сейчас где-то там.

Он вынул из кармана шарик и прищурился.

— Черт бы его побрал. Следы — вот они. Если бы мы не надеялись на эту дрянь, он был бы уже у нас в руках!

Рука его дернулась, словно он хотел запустить шарик подальше. Вслед за рукой дернулся Пульций.

— Позволь мне, — тихо попросил он.

После зуботычины, которой наградил его Чернозубый, он был очень молчалив. Взяв в руку арцет, он огладил его, потом бросил на землю. Шарик ударился о землю, покатился в одну сторону, потом в другую и замер.

— Что, не работает? — ехидно спросил его Чернозубый.

— Смотри, — Пульций подобрал шарик и снова кинул его. — Утром он описывал круг. Сейчас — нет, его словно дергает в разные стороны.

— И что это значит?

— Значит, что сила Аполлона превозмогает. Не знаю, кто или что сбило его, но сейчас он возвращается в состояние, которое указывает на нашу цель.

Чернозубый хмыкнул, взял арцет и бросил его сам, внимательно проследил за описанной им траекторией.

— Пожалуй, ты прав, — нехотя признал он. — Но непонятно, когда он полностью наладится. Так что пока придется идти просто по его следам. Долговязый, завтра с утра пойдешь на склон, определишь, куда он двинул.

Долговязый кивнул. Пульций рискнул вмешаться.

— Может, не будем терять ночь?

— Мы не сможем перейти кряж ночью, — ответил Чернозубый. — Шею сломать хочешь?

Пульций затих.

— Всем спать, завтра встаем с рассветом, — скомандовал Чернозубый.

Когда остатки каравана Энимилки покидали окрестности храма, их провожала не одна пара глаз. Зума подгонял погонщиков, погонщики подгоняли верблюдов. Сам купец ехал впереди на богато убранной лошади. Азрик шел рядом с ним.

Купец и Зума уже раз пять спросили у мальчика, когда поворот. Ответить он ничего не мог — Папсуккаль покинул статуэтку и улетел вперед на разведку, так что Азрик просто шел вперед, размышляя, не стоит ли задать стрекача прямо сейчас.

Начинало темнеть, они уже порядочно отмахали от храма, Зума все с большим подозрением поглядывал на мальчика. Но, к счастью, появился Папсуккаль.

— Скоро уже, — сообщил он Азрику. — Два поворота, между холмами, а потом сразу влево.

Азрик продублировал информацию сопровождающим. Те приободрились и прибавили шагу.

Одолев два поворота и пройдя между крутыми каменистыми склонами, караван попытался свернуть влево. На первый взгляд это было невозможно — с дороги виднелись деревья, кусты и крупные камни, но когда они сошли вниз, как по волшебству открылась узкая — едва-едва пройти верблюду — тропинка. Животные были хорошо обучены — шли спокойно, не волнуясь. Через сто с лишним шагов они вышли на относительно ровную площадку, выстланную старой травой и песком. Площадка была вытянута — при более внимательном рассмотрении она оказалась руслом пересохшей реки, что когда-то текла между холмов.

— Здорово, — соскочив с коня, сказал Энимилки. — Спасибо, Арибардан. Ты заслужил награду. Это то, что нужно, тут нас не найдут.

Зума, согласно кивнув, исчез в зарослях — видимо, пошел сторожить дорогу. Возчики сняли с верблюдов тюки, из одного извлекли небольшой складной стул для купца. Тот уселся, посмотрел на небо — оно было усыпано звездами, так что о дожде можно было не беспокоиться. Подозвал Азрика.

— Расскажи мне о себе, Арибардан.

— Я… о себе? — Папсуккаль описал его новый образ в самых общих чертах, а сейчас куда-то делся. Азрик перепугался, хотя внешне пытался не подать виду.

— Да. Я благодарен тебе за помощь, и если мы благополучно выберемся отсюда, то помогу. Откуда ты знаешь про это место?

Слава богу, этот вопрос Папсуккаль ему успел растолковать.

— Когда я удирал от Казза, шел прямо через холмы, поворачивал то влево, то вправо, и наткнулся на это старое русло. Хотел было остаться здесь, но очень уж проголодался. И пошел дальше.

Энимилки кивнул.

— Счастливый случай. Счастливый для всех нас… А как ты попал к этому разбойнику?

— Он напал на караван, с которым я шел… Захватил весь и всех угнал к себе, в долину Араа. Там я ему сказал, кто я такой, и он решил запросить за меня выкуп. Я там пробыл неделю, очень голодал, потом обо мне как будто забыли, и я смог убежать. Два дня скитался по этим местам, прятался, потом вышел к храму, а там встретил вас.

— А откуда ты сам?

Этого вопроса Азрик боялся больше всего. Он вздохнул, шмыгнул носом, снова вздохнул, потом вдруг ответил.

— Я даже и не знаю.

Брови купца поползли вверх.

— То есть?

— Сколько я себя помню, я путешествовал с отцом.

Самое смешное было то, что в этом месте Азрик нисколько не соврал.

— Он водил караваны с Запада на Восток, а мамы я никогда не видел.

Воспоминание о маме заставило Азрика расплакаться. Купец слегка опешил, потом похлопал мальчика по плечу.

— Ничего-ничего, я тебя понимаю. Мой отец тоже подолгу отсутствовал, почти не бывал дома… и знаешь, меня тоже когда-то давно — наверное, я был чуть постарше тебя — похитили разбойники. Мечтал бы я убежать! Но не смог — меня держали в запертом доме. Как мне было страшно! Потом отец заплатил выкуп, и ему указали, где я — он пришел и освободил меня.

Азрик слушал во все уши.

— Вид у тебя совсем не купеческий, — заметил Энимилки.

— Меня ограбили, это не моя одежда, — без запинки ответил мальчик. Купец кивнул.

— И что же ты теперь собираешься делать?

Они с Папсуккалем обсуждали тот вопрос лишь в самых общих чертах.

— Я бы… хотел вернуться в Тир, к тетке.

— Почему?

Дальше пришлось фантазировать.

— Отец должен был быть в Дамаске, а потом идти в Элам. Я упросил тетку меня отпустить к нему, он сам про это не знает. Это время, что я провел у Казза… скорее всего, он уйдет в ближайшее время, и я его уже не смогу догнать. Я знаю, как его искать в Дамаске, но в пути…

Купец негромко рассмеялся.

— Для своих лет ты очень самостоятельный!

Азрик чуть перевел дух и кивнул.

— Я иду не в Тир, но могу выделить тебе провожатого, и он проводит тебя к твоим родственникам. Как ты на это смотришь?

Азрика словно что-то толкнуло. Он почувствовал, что Папсуккаль рядом.

— Я был бы очень вам за это благодарен, — заученно сказал он.

— Вот и хорошо. Сейчас, я так думаю, нам нужно постараться хорошо отдохнуть. Эй, Зеб, выдай пареньку одеяло!

Высокий раб, пожилой, с добрыми глазами и очень смуглой, почти черной кожей улыбнулся Азрику. Он принес ему толстое красное одеяло и кошму и помог устроиться среди камней. От всех пережитых волнений Азрик совсем ослабел и буквально падал в сон. Однако его разбудил Папсуккаль.

— Что ты ему сказал? Купцу?

— Что договорились, то и сказал. Он обещал выделить мне сопровождающего до Тира.

— Про деньги ничего не говорил?

— Нет, ничего.

Папсуккаль вздохнул.

— Завтра с утра предложишь ему один медальон из тех, что мы выкопали на горе. Скажешь, что стянул его у Казза или одного из его прихвостней.

Азрик сонно кивнул.

— Как там на дороге, все тихо?

— Спи, — откликнулся Папс.

Азрик проснулся глубокой ночью. Энимилки сидел на своем кресле, перед ним стояла крохотная жаровня, он грел руки. Рядом стоял Зума. Мальчик прислушался.

— Прошли мимо в сторону Инеры, сюда даже не глянули, — тихо говорил охранник. — Думаю, скоро повернут обратно. Все хорошо.

— Сколько их?

— Было двенадцать человек.

Энимилки вздохнул.

— Эх, если бы нас было побольше, могли сейчас же пойти в долину Араа отбивать украденное.

Они помолчали. Молчаливая высокая фигура — видимо, Зеб — поднесла им два кубка, они медленно осушили их. Потом Зума поднялся и скрылся в зарослях, Энимилки поплотнее укутался в дорожный плащ. Азрик закрыл глаза, ему было тепло и хорошо.

Утром его разбудили ни свет ни заря. Из разговоров возчиков мальчик понял, что банда вернулась той же дорогой совсем недавно, и Энимилки собирается тронуться прямо сейчас и уйти как можно дальше, при удаче дойдя до самой Инеры. В качестве завтрака Азрик получил половину грубой, но очень вкусной луковой лепешки и пару полосок сушеного мяса. Все это он уложил в свой мешок, потом, вспомнив инструкции Папса, подошел к Энимилки.

— Господин, — несмело обратился он к купцу. — Когда я был в Араа, мне повезло, удалось кое-что прихватить с собой.

— Ты о чем?

— Ну, я так думаю, что воровать у воров не так уж и плохо?

Энимилки усмехнулся.

— Ну-ка покажи?

Азрик протянул ему найденный в земле медальон. Купец взвесил его в руке, подбросил, потом пробежал пальцами по узору.

— Красивая вещица и, судя по всему, старинная. За нее можно выручить немало денег. Повезло тебе.

— Я бы хотел отдать ее вам… в благодарность за то, что вы взяли меня с собой.

Купец вытаращил глаза.

— Да ты в своем уме, парень! Ты сам нам помог, да так, что это я тебе платить должен. Ты что?!

— Нет, вы были добры ко мне и накормили меня, еще не зная, что я могу вам помочь, — упрямо сказал Азрик. — Пожалуйста, возьмите это. У меня, честно говоря, есть еще один такой же.

Энимилки снова посмотрел на медальон, лежащий у него на ладони, и широко улыбнулся.

— А ты хороший мальчик, и, думаю, вырастешь в хорошего купца, — одобрительно сказал он. — Я благодарю тебя за столь щедрый подарок и обещаю, что дом Энимилки тоже всегда будет щедр к тебе и твоим родным!

Купец отступил на шаг и церемонно поклонился. Азрик почувствовал важность момента и тоже поклонился, постаравшись поточнее скопировать все движения. Судя по одобрению в глазах Зеба, все он сделал правильно.

Отряд Чернозубого тоже выступил ни свет не заря. Долговязый встал еще раньше, прошел в горы и отыскал начало тропы, которой воспользовался Азрик. Отыскал для того, чтобы понять — им так пройти не удастся. Поиски прохода заняли несколько часов, пришлось забрать сильно вправо, наконец они начали переход. Чернозубый с утра несколько раз метнул арцет — тот катился по длинной дуге, пользы от него было немного — разве что убеждались в том, что надо переходить через горы. Но, по уверениям Пульция, — тот тоже несколько раз кидал шарик, при этом замеряя что-то на земле — траектория постепенно распрямлялась и «сила Аполлона превозмогает». По его мнению, уже завтра арцет будет показывать точное направление. Чернозубый принял это к сведению.

Переход через кряж, вопреки опасениям, большого времени не занял. Тропа, найденная Долговязым, была удобна и шла через глубокую седловину, заросшую редким лесом, пришлось лишь форсировать небольшое озерцо, наполненное дождями. Правда, его обойти не удалось, шлепали прямо по воде, при этом взрослые вроде бы мужчины хохотали и брызгались как дети. Пульций смотрел на это со смесью страха и отвращения, а Чернозубый принял участие в веселье, даже облил водой зазевавшегося Веревку, а под конец и самого Пульция, чему тот был совсем не рад.

После полудня вышли на холмистую равнину, кинули арцет, тот снова описал широкую дугу. Пульций, напустив на себя уверенный вид, заявил, что малец пошел куда-то вправо. Чернозубый решил ему поверить. Вперед отправили Долговязого и Рушку, через час вышли на дорогу, а еще через час наткнулись на конный отряд.

Наткнулись внезапно. Отправленные вперед по дороге скрючились на ее краю, тихие и мрачные, рядом с ними сидела пара вооруженных чем попало караульных. Еще десять человек перегораживали дорогу. Командир, которого можно было узнать по громадному росту и богатой сбруе коня, подбоченившись, разглядывал замерший в отдалении отряд преследователей Азрика.

Чернозубый всмотрелся в главаря и сплюнул.

— Чтоб меня… — после чего, кивнув остальным, медленно приблизился.

— Кого я вижу, — деланно добродушным тоном сказал он. — Сам Казз-великан! Слыхал я, что ты по эту сторону промышляешь, но не думал вот так сразу встретиться!

Его собеседник не пошевелился, разглядывая подошедших. Потом тоже сплюнул.

— Чернозубый. А тебе что здесь нужно?

— Разве так встречают старых друзей?

— Встречают.

— Эх, Казз, Казз… А ты помнишь, как мы под Дамаском…

— Помню. Я все помню Чернозубый. Так что повторяю вопрос: что ты и твоя кодла забыли здесь?

Чернозубый оскалился.

— Не беспокойся, Казз. Твоим делам мы мешать не будем.

— Не беспокоюсь. Можешь даже попытаться помешать — увидишь, что будет. А теперь снова повторяю вопрос: чего тебе здесь надо? Я про тебя тоже много чего слышал. И по всему выходит, что никаких дел здесь у тебя быть не должно. Что-то изменилось?

— Ничего не изменилось! Мы здесь… просто так.

Казз посмотрел на своих, потом оценивающе окинул взглядом противостоящий отряд. У него было явное преимущество.

— Чернозубый, хватит тут играть. — В его голосе прорезались угрожающие нотки. — Ты пришел даже не по дороге, а перевалил горку, идешь-торопишься, с тобой вооруженная кодла. Ты либо удираешь от кого-то, либо кого-то пытаешься догнать. В любом случае, это очень даже касается меня. Усек?

— Усек, чего не усечь, — к Чернозубому вернулось все его добродушие. Он выпятил бороду. — Мы тут кое-кого должны вернуть в лоно семьи. Нас наняли для этого. Один малец. Не видал такого? Выглядит как оборванец, но у него есть богатый опекун. Который нам заплатит, если приведем мальца к нему, целого и невредимого.

— Опекун, значит, — Казз помолчал, окинул взглядом горизонт, словно искал там подтверждение словам собеседника. — Тут вот какая закавыка. Мы тоже ищем кое-кого. Есть одно незаконченное дельце. И вот как мне сказали сведущие люди, с тем, кого ищу я с места их последней стоянки ушел какой-то странный мальчишка. И есть у меня подозрение, что он и есть тот, кого ты ищешь.

— С чего ты так решил? — подозрительно спросил Чернозубый.

Казз посмотрел ему прямо в глаза.

— На постоялом дворе был один человек, который… меня интересовал. Он собирался там ночевать — я тоже на это рассчитывал. Однако к нему подошел какой-то маленький грязный оборванец, что-то ему сказал, и тот быстро собрался и ушел оттуда. Я было сунулся его догонять, но мы отмахали по дороге черт знает сколько — и их не нашли. То есть они, скорее всего, спрятались где-то в холмах, а сейчас изо всех сил чешут в Инеру, и мне, скорее всего, их уже не перехватить.

И тут появляешься ты с целой шайкой и уверяешь меня, что все вы ловите одного единственного мальца? Да на него хватит одного из вас, даже того тощего, — он бесцеремонно ткнул пальцев в Пульция. — Значит либо ты врешь, но зачем тебе врать? Либо малец этот совсем не прост. Что на это скажешь?

Чернозубый откашлялся и сплюнул.

— А то и скажу, Казз, до вчерашнего дня я думал, что и впрямь ловлю обычного мальца. Но после твоего рассказа я готов с тобой согласиться — с ним явно что-то не то.

Они помолчали.

— Мне сейчас нужно спросить у тебя — что будешь делать ты? Поможешь мне или будешь мешать?

— Это не мое дело, Чернозубый. Разбирайся с ним сам. Купец с мальцом прорвались и сейчас чешут к Инере. Там он, скорее всего, получит отряд и вернется к постоялому двору, месту нашей несостоявшейся встречи. Я его ждать не буду, уйду в свою берлогу и будут сидеть там, пока он не уйдет. Не хочу сталкиваться с местной стражей, знаешь ли. Вам я мешать не буду. Сбор за то, что вы идете по моей территории — две драхмы. Платишь и идешь куда хочешь.

— Ну, ты и сволочь, Казз, — проворчал Чернозубый. — Где это видано — две драхмы?

— Я же не знаю, сколько тут будут шляться стражники. Надо на что-то жить.

Чернозубый опустил руку за пояс, покопался и вынул монеты. Казз протянул руку за ними, но Чернозубый отвел свою.

— Сначала ответь: что за купец уехал с этим мальцом?

— Его зовут Энимилки.

— Громкое имя, — заметил Чернозубый. — Ты не боишься ссориться с людьми такого полета?

— Не твое дело.

— Не мое. Зная тебя, могу предположить: кто-то навел. Но и впрямь — не мое. Последний вопрос — когда этот караван, который ты упустил, будет в Инере?

— Нынче к вечеру. Ну?

Чернозубый отдал деньги. Казз, прищурившись, оглядел его и остальных, потом свистнул своим — вся его шайка развернулась и ушла, скрывшись за поворотом.

— За что я вам плачу? — спросил Чернозубый у Долговязого. Тот, растирая руки, стоял на обочине.

— Внезапно, — буркнул тот.

— Чего-чего?

Вмешался Рушка.

— Они пару монет сыпанули здесь, на обочине. А когда мы подошли — рубанули прям сюда, — поморщившись, он коснулся шеи.

Чернозубый осклабился.

— Да уж, додуматься, что никто не сыпет деньги на дорогу просто так, вы не смогли. Ну, поделом вам. Эти две драхмы я удержу с вашей части, понятно?

Оба разведчика уныло кивнули. Чернозубый вскинул взгляд к небу, что-то считая.

— Сейчас идем к Инере. И день и ночь идем. Ночью этот Энимилки никуда не пойдет, пойдет утром. Дождемся, чтобы он мимо нас прошел, посмотрим, нет ли с ним мальца. Скорее всего не будет — зачем он ему? Значит, он оставит его в городе. В своем доме — где же еще. У таких господ всегда есть свой дом. Значит, надо будет туда наведаться. Все понятно?

Всем все было понятно. Долговязый и Рушка, переглянувшись, припустили вперед. Чуть погодя, вслед за ними отправились и остальные.