Свита падших богов: путь в Тир

Глава 6. Дороги

Караван шел быстро. Подгонять никого не было нужно — ни людей, ни животных, который, видимо, передалось беспокойство возниц. Зума то ехал впереди, то отставал, взбирался на холм, вглядываясь в окрестности. Энимилки, видимо, полностью ему доверял — ехал спокойно, погруженный в какие-то свои размышления.

Полдня вокруг расстилалась та же самая местность — округлые холмы до самого хребта Энли, что грозно высился на горизонте, рыже-зеленая земля — трава, перемежающаяся песком, кое-где — редкие рощи деревьев. Потом появились первые ровные линии — поля, вспаханные и засеянные, небольшие дома-башни. Въехали в деревню, пустынную, с закрытыми ставнями, но не пустую — после стука в дверь нехотя вышел староста, недолго поговорил с Энимилки, тот что-то вложил ему в ладонь: как по волшебству появились два угрюмых парня, привели ослов, и Азрик едва ли не впервые в жизни поехал верхом. Это оказалось не так-то просто — хотя ноги и отдыхали, но довольно быстро заболел зад, причем так сильно, что Азрик подумывал уже вновь доверится ногам и пойти пешком. Однако так и не сделал этого — опасался крупных желтых зубов своего скакуна. А после вроде бы даже и привык.

Папсуккаля весь день не было видно и слышно. Сначала Азрик этому радовался, потом вроде как даже заскучал. Попытался потихоньку позвать его, даже немного потряс статуэтку — ничего не произошло. Может, спит, подумалось ему? Нужно ли богам спать?

Шли не останавливаясь до самого вечера. Места вокруг становились все более и более обжитыми, они приближались к местечку, которое называлось Инера. Составляли его три храма — Мелькарта, Астарты и Юпитера, большой дом, в котором жил наместник этого района, крохотный полуразрушенный театр, рынок со всем, что его окружает, несколько больших постоялых дворов, на которых останавливались проезжие купцы, и куча домов, побольше и поменьше, построенных по одному и тому же плану — глухой стеной на улицу, с непременным садом и бассейном внутри. Жил в них самый разный люд, в основном ремесленники — кожемяки и ткачи, кузнецы и медники, все, чьи услуги востребованы в проходивших через город караванах. В больших домах жили владельцы верблюдов, волов и ослов, которых они сдавали внаем караванщикам. Четверть домов пустовало, некоторые стояли полуразрушенные, в них обитали бродяги и все прочие, живущие большой дорогой. Всегда есть такие вокруг мест, где люди с товаром и деньгами отдыхают, едят и пьют, перегружают товар и обмениваются им.

Азрик смотрел во все глаза — он в первый раз был в самом настоящем, как он считал, городе. Их племя избегало крупных селений, если не получалось — всегда останавливалось на окраинах и в тех местах старалось не задерживаться. Куртиев мало кто любил, а они сами — так и вообще никого.

У Энимилки был в Инере арендован большой дом, Азрик, Зеб и слуги вошли в него. Зума с возчиками отправился дальше, к амбарам, для переупаковки тюков, а купец — прямиком к наместнику. Вернулся он, впрочем, быстро — того не оказалось на месте. Энимилки приказал очистить бассейн и нагреть большую лохань воды для купания. Азрика — хоть тот и упирался — он взял с собой и Зеб славно отмыл их обоих, не жалея душистой пенистой глины. Распаренные, они погрузились в бассейн — Энимилки он был по грудь, а Азрик бы мог и утонуть, если бы ему не принесли большой камень, на котором он и расположился.

Азрик боялся дальнейших расспросов, но купец был молчалив и задумчив. Пришел Зума, о чем-то коротко доложил ему, купец отрывисто распорядился принести простыни. Азрик засобирался было за ним, но купец махнул рукой, мол, можешь сидеть сколько хочешь, а ему нужно отлучиться по делам. Он вытерся, оделся с помощью Гурра — другого слуги, почти неотличимого на вид от Зеба, сбрызнулся розовой водой, напомадил бороду и ушел.

Через некоторое время после его ухода Азрик уже засобирался выходить, тем более, что Гурр объявил, что готов ужин, в бассейн плюхнулся Зума. Он вежливо попросил Азрика составить ему компанию, а когда тот не осмелился отказать, устроил мальчику настоящий допрос. Сначала речь зашла о Персии, тут Азрик смог вывернуться, сказав, что уехал с родины давно и ничего про нее не помнит. Потом Зума попросил рассказать, в каких городах он побывал с отцом, и чем тот торгует, сколько у него верблюдов, почему они расстались и где живет его родня в Тире, нет ли у него другой родни и все в том же духе. Азрик весь взмок, что было странно, ведь он и так сидел в бассейне; несмотря на прохладную воду, ему было жарко. Ему казалось, что на все вопросы он отвечал «не знаю» и «не помню», но как ни странно Зума выглядел вполне удовлетворенным. Они вышли из бассейна вместе, вытерлись приготовленными им простынями, и тут Азрика ждал сюрприз — вместо его лохмотьев ему подали удобную, отлично сшитую и явно не дешевую одежду: тунику, широкие персидские шаровары — примерно такие же носил Зума, узкий пояс, плащ и феску — Азрик видел такие на головах у некоторых мужчин. Красивые кожаные сандалии и серебряная брошь в виде какого-то насекомого, тонкой работы и тоже явно не дешевая дополняли наряд. Азрик сильно смутился, но Зеб сказал, что это ответный подарок от его господина и что тот очень просит его принять.

Переодевшись, Азрик последовал за стол, где их ждало жаркое, овощное рагу и фрукты. У него разбегались глаза, и ему пришлось изо всех сил себя сдерживать, чтобы не наброситься на еду так, как он привык, помогая себе руками. Он во всем старался подражать Зуме, хотя так выходило намного медленнее.

Вскоре пришел Энимилки. Он явно повеселел, хвалил внешний вид Азрика, отмахнувшись от его благодарностей. Выслушав короткий доклад Зумы о верблюдах и товаре, он сказал, что наместник появился и согласился выделить им сопровождение из двадцати солдат на двух колесницах, а также уверил, что не даст Мербалу вставлять ему палки в колеса.

Все складывалось для купца самым наилучшим образом. Выступать он собирался уже завтра, Азрик же может, если хочет, сколько угодно жить здесь, либо вернуться к своей родне в Тир — как и обещал Энимилки, его сопроводит Зеб.

Под конец разговора Зума передал Энимилки новость, о которой почти непрерывно болтали в городе: четыре дня назад внезапно воспламенился храм Юпитера, а его алтарь буквально разлетелся на куски, покалечив двух жрецов; с тех пор все попытки развести там огонь терпели крах. В то же время огонь в храмах Мелькарта и Астарты горел необыкновенно ярко и мощно. Люди в растерянности и поговаривают о плохих знамениях и грядущих тяжелых временах.

Энимилки спросил о новостях с Востока, насупившийся Зума сказал, что их не было уже давно. Последняя: Цезарь осаждает Персефон. Может быть, уже и взял его.

Азрику выделили отличную спальню с большим количеством подушек и одеял, он уже предвкушал, что наконец-то отдохнет как следует, но тут проявился Папсуккаль.

— Попроси, чтобы постелили на крыше, — сказал он. — Нам надо будет кое-куда наведаться.

— Я устал, — заупрямился было Азрик. — Давай завтра?

— Завтра, — ядовито сказал Папсуккаль. — А если ночью этот дом навестит известная тебе шайка? Помнишь, что они сделали с твоими родичами?

Это был удар ниже пояса, Азрику тут же захотелось заплакать. Но он сдержался, только взял толстое одеяло и предупредил Зеба о том, что идет наверх. Тот не стал перечить — проводил до лестницы и даже помог застелить лежанку — их на крыше было две, одна рядом с другой. Старик проявлял к нему искреннее расположение, и Азрик горячо поблагодарил его.

Полежав немного и умудрившись не уснуть, Азрик, понукаемый Папсом, встал, скомкал одеяло так, чтобы от лестницы казалось, что он спокойно спит, и отправился к краю крыши. Здесь ему повезло — высота была слишком большой для прыжка, но с нее можно было спуститься на стену, ширина которой позволяла пройти по ней к соседнему дому. А у соседнего дома стояла деревянная будка, с крыши которой прыгать было совершенно безопасно.

— Куда идем? — оказавшись на земле, спросил Азрик.

— Вперед, потом вправо, — ответил Папсуккаль. — Я скажу.

На улице было совершенно темно. Пару раз мальчик споткнулся, но потом приноровился — посередине улицы шла неглубокая и чистая колея. Повинуясь командам Папса, Аррик добрался до площади, которую освещали две ярко пылающие смоляные бочки. Они стояли перед большим и угрюмым квадратным зданием с плоской крышей. Перед широко распахнутыми воротами, ведущими внутрь, стояли две высокие колонны — их продолжения торчали над крышей, как рога. Колонны ничего не держали, козырька над входом не было. Внутри здания и передним сновали люди.

— Что это? — спросил Азрик.

— Храм Мелькарта, — ответил Папсуккаль. — Подойди поближе, но не к бочке, а сбоку, к стене.

В толстой боковой стене храма были ниши, похожие на заложенные кирпичом окна. Азрик забрался в одну из них.

— Сиди здесь и не высовывайся, — прошипел Папсуккаль и исчез.

Азрик вспомнил допрос, который Папс учинил недавно старику из храма. Ему очень захотелось выяснить, о чем они будут говорить сейчас. Он повертел головой, потом осторожно спрыгнул и крадучись пошел вдоль стены, изо всех сил прислушиваясь.

У одной из ниш он остановился. Голос Папсуккаля, против ожиданий, был тихим и вежливым, а отвечал ему — явно женский, глубокий и сильный.

— Да откуда же ты, незнакомец! Я никогда тебя не видела!

— Я издалека, моя госпожа. Меня даже можно назвать заблудившимся. Мне отчаянно требуется помощь. Скажите, чей это храм? Я не узнаю потоков…

— Ты не знаешь Великого Мелькарта? Воистину, ты из мест далеких! Это же величайший бог Ханаана и прочих земель!

— Увы мне! Но что столь прелестное создание скажет о других богах этой части мира?

— Да что тут особо рассказывать? Вот был неподалеку храм какого-то Юпитера. Но вот он взорвался, и что теперь с ними со всеми?

— С кем это с ними?

— Тамошними обитателями. А какие они ходили гордые, какие они ходили наглые. Но Великий Мелькарт сказал, что рано или поздно придет этому конец — и он пришел! А его храм — стоит, вот он! Мелькарт — Великий бог, воистину и так пребудет во веки веков!

— Я не сомневаюсь, моя прелестница, однако — где они сейчас, эти обитатели взорвавшегося храма?

— Откуда ж мне знать? Я не слежу за ними! Мне хватает хлопот здесь. Знаете, сколько тут у меня дел? Ведь тут буквально все держится на мне, моей работе, моих знаниях! Вот, например…

— Я не сомневаюсь, моя дорогая. Но мне, к сожалению, уже пора. Дела зовут меня в путь…

— О нет, почему! Пожалуйста, не уходи! У тебя же есть еще тот орешек? Они такие сладкие…

— Есть, есть моя красавица. Но тебе придется ради него немного постараться для меня.

— Что, что?

Азрик отпрянул и нырнул в нишу. Из стены показался Папсуккаль, он бесцеремонно тащил за собой красивую, богато и пышно одетую женщину. Она постоянно оглядывалась, словно чего-то опасаясь. Вытащив ее, Папсуккаль бесцеремонно полез ей под одежды. Мелькнули белые ноги, женщина ахнула, забилась, но Папс крепко обхватил ее и прижал к себе. Азрику показалось, что их нижние части слились. Женщина протяжно застонала, прошептала: «Так нельзя!», но Папс прикрыл ее рот своей ладонью. Он совершал волнообразные движения, сам при этом тяжело дышал, его лицо пересекала хищная улыбка. Глаза женщины то закрывались, то широко распахивались.

Закончилось все внезапно — Папс отступил, женщина рухнула у стены храма. Всхлипнула, потом подняла глаза.

— Верни… верни, пожалуйста!

Папс приводил в порядок одежду.

— Верну, верну, красавица. Непременно верну. Но сначала ты должна будешь для меня кое-что сделать.

— Что!

— Ты ведь знаешь Дагона?

— Великий… Дагон? — женщина запнулась.

— Не знаю, насколько великий, но вроде бы достаточно известный. Итак, ты передашь ему кое-что.

— Я не смогу! Я боюсь!

— Правильно боишься, но обещаю, что он ничего с тобой не сделает.

— Обещаешь?

— Да, конечно.

Папсуккаль оторвал словно бы кусок от своего рукава, провел над ним ладонью. Мелькнули странные символы, потом рукав, на секунду ставший листом, свернулся в хитрый конверт.

— Вот это. Передашь, вернешься и обретешь снова целостность! Иди, моя прелестная.

Женщина всхлипнула, встала, держась за стену.

— Зачем ты так?

— Ничего плохого не произошло, ничего плохого, — монотонно сказал Папс. — Иди, иди.

Женщина посмотрела на него, вздохнула и вошла — почти упала — в стену храма. Папс выглядел довольным, он словно бы помолодел.

— Эй, ты наверняка подслушиваешь? Вылезай.

Азрик выпрыгнул из ниши.

— Что это было?

— Не твоего ума дело. Сейчас нам надо заняться охотой.

— Какой охотой?

— Увидишь. Храм Юпитера… бывший храм Юпитера тут неподалеку, но тебе придется отвести меня туда. Но сначала надо кое-что сделать.

Папс выдернул прямо из стены храма дымную полоску, потом вторую и третью, ловко их сплел между собой. Через минуту в его руках было что-то напоминающее рогатку для ловли змей.

— Кто такой вообще этот Юпитер? — пробормотал Папсуккаль, придирчиво рассматривая свое творение. — Никогда про такого не слышал. А ведь похоже, что… — он оглянулся на Азрика, осекся и замолчал.

Ее звали Эстер. Ей было много лет. На заре своей жизни она была просто духом — ручьем, деревом или радугой, что трепещет в солнечный день над водопадом.

Потом она обрела тело — своими ли усилиями или с помощью других, нам неведомо. Она разгоняла мутные воды, и они становились прозрачными, она пела, она танцевала в лесу, и ее движения порождали неслышный и невесомый ветер, от которого трава росла быстрее, а цветы расцветали ярче.

Когда она стала совсем взрослой, ее взяли в храм. Она смотрела на людей, что молились великим богам, ее движения стали точными и плавными, благодаря ей каждый зов человеческого сердца находил путь к алтарю и дальше, и выше, в далекий Цафон, обиталище ее Пантеона. К великому богу Мелькарту, черному исполину в рогатом шлеме.

Она была прекрасна, в ней билось нечто, составлявшее суть этого мира.

Папсуккаль лишил ее сердца и отправил к страшному Дагону. Эстер боялась, но стремление вернуть то, что было у нее отнято, пересилило. Она взяла часть дыма, что отходил от жертвенников, и сплела его, и сплелась с ним, и предстала перед троном древнего Дагона, отца богов, и передала ему послание Папсуккаля.

Дагон прочел его. Потом посмотрел на Эстер, и ее не стало. Папсуккаль обманул ее.

Папс пошел чуть впереди, помахивая своей рогулькой. Азрику снова стало страшно — руины храма Юпитера остались чуть левее, над ними до сих пор шел дым, пахло чем-то едким.

В камнях зашуршало, Папсуккаль метнулся на звук, ткнул раз, другой, и наконец извлек из-за завала нечто извивающееся.

Прижав противника к земле своей рогатиной, Папс внимательно рассматривал его. Азрик превозмог страх и тоже подошел.

Существо перед ними словно пришло из ночного кошмара. У него была одна рука, совсем как у человека, с огромной ладонью. Вместо второй руки торчала клешня, как у скорпиона. Голова была похожа на крысиную, ноги были позаимствованы у козы или овцы, длинный хвост — у осла. Тело — наполовину покрытое шерстью, наполовину голое и даже прикрытое какими-то ошметками одежды. Азрика замутило.

— Да уж, — прервал молчание Папсуккаль. — Никогда такого не видел. Химера, порожденная внезапным слиянием и прерыванием потоков…

— Чего?

— Ничего.

— Что это?

— Это? Хмм… помнишь старика, с которым я беседовал в храме у постоялого двора?

— Да.

— Вот это существо когда-то было кем-то вроде него. Смотрителем алтаря. Выглядел он тогда, я так думаю, гораздо лучше.

— А что с ним случилось?

— Хорошо бы это выяснить… Похоже на то, что когда алтарь взорвался, все протекавшие через него потоки враз перепутались и обратились.

— Чего-чего?

— Не обращай внимания. Я просто рассуждаю вслух. Дурацкая привычка, а тебе все равно не понять.

Азрик обиделся, но все равно слушал во все уши.

— То есть в какой-то момент возникло сплетение колец и узлов, а потом потоки вернулись, так как их адресат исчез. Вернулись и запечатали это сплетение в таком вот виде. Нежизнеспособном, надо сказать — жить этому бедняге осталось недолго. И ведь не спросишь, что с ним случилось. Тьфу…

Папсуккаль протянул руку, воткнул ее прямо в тело существа. То дернулось, засучило ногами. Папсуккаль, ругаясь вполголоса, что-то нашаривал внутри, наконец вытащил трясущийся комок. За ним тянулись клейкие нити. Азрик, чувствуя, что его ужин готов покинуть желудок, поспешно отвернулся. Так и стоял, вперившись в темноту, пока окончательно не затихло чавканье, и лишь потом посмотрел на своего спутника.

Папс был весь заляпан какой-то жидкостью. Лицо перемазано, в бороде застряли ошметки, рубаха вся в пятнах. Он рыгнул, прикрыв рот ладонью.

— Возвращаемся, — будничным тоном сказал он.

На обратной дороге проблем не возникло, и вернулись они быстро. Азрик забрался на крышу по уже знакомому пути. Папсуккаль все это время маячил поблизости. Слава богу, он привел себя в порядок — каким образом, Азрик не заметил, да и не имел особого желания выяснять это.

На крыше Азрик юркнул под одеяло, Папс сидел неподалеку — в статуэтку он возвращаться не стал, видимо, переваривал информацию, взятую из несчастной химеры у разрушенного храма. О чем-то размышлял.

Разбудил он Азрика ни свет ни заря. Впрочем, Энимилки встал еще раньше — Азрик видел, как он отправлялся вместе с Зумой и еще парой крепких слуг. В доме остался только мальчик и два старых раба — Зеб и Гурр.

— Надо бы нам тоже уходить, — сказал Папс. Он так и сидел на краю крыши.

— Куда уходить?

— В Тир.

— Зачем в Тир? Энимилки сказал, что можно жить здесь сколько захочу! Хоть немного отдохнуть, поесть.

— Нет у нас времени. Эта шайка от нас не отстанет, я так думаю. То, что я сделал с арцетом, сегодня закончится, второй раз такой трюк у нас не пройдет. Значит надо брать ноги в руки!

— Они ведь, наверное, отстали!

— Не думаю.

— Все равно, — упрямо заявил Азрик. — Я хочу отдохнуть!

— В доме только ты да два старых раба, — прошипел Папсуккаль. — Забраться в дом труда не составляет, ты сам это проделал. Что если это сделает десяток бандитов? Куда ты денешься, если они в любой момент будут знать, где ты?

Мальчик испугался, но виду старался не подавать.

— Надо дождаться Энимилки, он ведь уехал ненадолго! А он и Зума меня защитят.

— Во-первых, они уехали на несколько дней. Эта шайка, я так думаю, куда быстрее сюда доберется. Во-вторых, тебе придется ответить, почему за тобой охотятся. Что ты им скажешь, дружок?

— Правду расскажу! — выпалил Азрик.

— Какую правду? Что видел драку богов? Энимилки тебя тут же отдаст в храм Ваала, а тот тебя выпотрошит и поджарит на медленном огне.

— Что?!

— Что слышал. То, что ты видел, очень и очень дорого стоит. Некоторые — очень, я тебе скажу, могущественные существа — будут изо всех сил скрывать случившееся. А другие — столь же могущественные — будут пытаться все прознать и выяснить. Тебе даже во сне не может присниться, какие силы пришли в движение! Тебя сотрет в порошок — а вместе с тобой и меня, подери тебя Хаос!

Азрик еще никогда не видел Папса в такой ярости.

— И что же мне делать? — едва не плача, спросил он. — Так и убегать все время?

Папсуккаль успокоился.

— Не все время. Сейчас у нас положение гораздо лучше, чем в горах. Нужно еще немного времени, и мы сможем не убегать, а нападать!

— Хорошо, — тихо сказал Азрик. — Значит, сейчас спускаемся и говорим, что едем в Тир? С Зебом?

— Да, едем в Тир с Зебом.

Зеб известию не удивился и сразу же пошел готовить вещи. Азрик плотно позавтракал — вареные яйца, овощи, масло и мед. Старый свой мешок он сменил на новый, куда более вместительный и удобный. Туда перекочевала статуэтка, плотно завернутый в ткань арнум, остатки выкопанных на горе сокровищ, немного еды — половина сухой лепешки и сушеные фиги — вот и все. Немало, если вдуматься. Никогда в жизни у него не было во владении такого количества вещей.

Гурр подготовил одежду, Зеб заседлал двух ослов, загрузились припасами, и они тронулись в путь.