Свобода Маски

Глава восемнадцатая

В течение следующих двух дней с Мэтью хорошо обращались. И хотя ему так и не дали никакой одежды (и он понимал, что бесполезно просить), одеяло у него никто не отобрал, и оно согревало его в холодном подвале. Относительно теплые блюда из таверны и кувшины свежей воды ему регулярно приносили, а также ему позволили оставить себе масляную лампу, и молодой человек мог позволить себе хоть капельку уединения, чтобы обо всем подумать.

Когда он попросил что-нибудь почитать, ему принесли две небольших книжки: словарь, которым раньше явно никто не пользовался, и потрепанную с загнутыми уголками брошюрку под названием «Приключения Питера Ганнера или Как Леди Учились Стрелять». Несколько раз его оставили в полном одиночестве, и тогда он смог пройтись по подвалу и понять, что помещение довольно большое, и здесь находится более двух дюжин ящиков и полдюжины бочек. Пол верхнего этажа поддерживали четыре подвальных колонны. Повсюду — то тут, то там — шныряли крысы. На вершине деревянной лестницы находилась дверь, которая всегда была заперта.

Когда Мэтью оставили одного, он не хотел тратить ни минуты своего времени на изучение лексикона «Приключений Питера Ганнера», его любопытство было направлено на содержимое никоим образом не помеченных ящиков и бочек. С усилием, которое потребовало больше часа и ободрало кожу на пальцах, он сумел выдернуть гвозди, которыми была прибита крышка одного из ящиков. Он обнаружил несколько рядов синих бутылок, между которыми была густо насыпана деревянная стружка. Таких бутылок он насчитал тридцать. Две дюжины по тридцать штук… то есть, примерно триста шестьдесят синих бутылочек в этой подземной комнате, если предположить, что в других ящиках такое же количество. Зачем же так много?.. Для чего они?

Бочки были тяжелыми, и в них явно плескалась какая-то жидкость. Мэтью вернул на место крышку ящика и решил, что лучше пока оставить эту загадку в покое.

За это время Мэтью узнал имена некоторых своих соглядатаев — Паули Мак-Грат, Том Лэнси, Люси Сэммс, Билли Хейз и Джон Беллсен — а так же выяснил, чем они занимались в Черноглазом Семействе. Паули был лучшим источником информации, хотя и Люси особенно язык за зубами не держала. На данный момент Семейство состояло из двадцати шести отбросов лондонского общества, которые собрались вместе, просто для выживания. Двадцать мужчин и шесть женщин, возраст которых варьировался от пятнадцати до двадцати семи — самым старшим был Кин. У всех этих людей была своя криминальная история, большинство совершило свое первое насильственное действие еще до вступления в Семейство.

Болтливый рот Паули поведал о том, что Том Лэнси был отличным фальсификатором, Уилл Саттервейт — способным взломщиком, а Джейн Ховард и Джинджер Тил обе слыли искусными карманницами — настолько удачливыми, что, по словам Паули, они «украли член у Сэда Дика и превратили его в Мэри».

Основным занятием Семейства, исходя из слов Паули, было поддержание порядка на своей территории. Если этого не делать, какая-нибудь из соседних таверн может сгореть дотла ночью или кто-то может выбить все окна у соседнего магазина… или хозяин этого магазина или таверны может случайно встретиться с чьей-то недружелюбной дубинкой и сломать себе что-нибудь жизненно-важное. Поэтому Семейству платили деньги, чтобы таких неприятностей не случалось. Семейство могло свободно переходить со своих территорий на территории их врагов днем, точно так же, как и остальные банды фривольно перемещались, где им хотелось, но как только опускалась ночь, наставало время кровавых и болезненных расплат, если противник был пойман с поличным. И, по словам того же Паули, разведчики постоянно выходили на улицы и патрулировали улицы прекрасно разбираясь в том, кто есть кто.

Но, если верить все тому же разговорчивому мальчику, Семейство предоставляло свои услуги на своей территории, требуя соответствующую оплату за все. Они посеяли зерно конфликта между владельцами таверн и другими дельцами, да так, что это не привлекло внимание законников. И каким-то образом — по крайней мере, это Мэтью выяснил из услышанных откровений — Семейство было способно поддерживать постоянный торговый поток в этой зоне. К примеру, они удостоверились, что за испорченное вино, доставленное от купца из Клеркенвелля, было отплачено сторицей — дом купца сгорел дотла, и это стало ему хорошим уроком, что обманывать людей не следует. Таким образом Семейство отправило свое послание всем купцам: на территории района Уайтчепел уважают честных торговцев, а уважение это еще надо заслужить, как изволил выразиться Паули, «кровью и потом».

Что касается яблока раздора между Черноглазым Семейством и Могавками — здесь, похоже, дело было в зоне красных фонарей, где располагались бордели, которые Мэтью видел по пути в таверну «Три Сестры». Некоторое время эта территория принадлежала Семейству, и оно соблюдало свои правила, оказывая все необходимые услуги. Однако после смерти последнего главаря Черноглазого Семейства Могавки захватили эту территорию под свой контроль, и теперь Семейство хотело отвоевать ее обратно: признавать главенство Могавков было выше их сил, поэтому они вели настоящую войну. Из-за того, что зона красных фонарей была так быстро захвачена Могавками, Семейству пришлось быстро искать себе новую штаб-квартиру и срочно перебираться на новое место.

На третий день своего заключения — это было утром, потому что Джейн Ховард принесла миску овсянки и небольшой кувшин с чаем, как она уже делала раньше в тот же час поутру — дверь открылась, и в поле зрения Мэтью появилась Пай Пудинг.

— Пришла тебе пора встретиться с моим дружком, — хихикнула она, и в ее руке показалась раскрытая опасная бритва, которая никакого дружественного ощущения у Мэтью не вызвала.

— Пожалуй, я поздороваюсь на расстоянии, — ответил он, однако его спокойное легкомыслие было напускным. Он мысленно пытался прикинуть геометрию броска и то, успеет ли он как-то защититься одеялом, чтобы избежать возможных ранений. Если девушка и вправду бросит в него бритву, можно попытаться завладеть этим оружием, и…

— Что за глупости! — отозвалась Пай. — Как же ты мне предлагаешь побрить тебя на расстоянии? — она показала, что в другой руке держит чашу для бритья.

— Ох… Ну… спасибо, но…

— Тссс. Я просто хочу убрать этот уродливый лес с твоего лица, вот и все, — она подошла и опустилась на колени рядом с Мэтью, затем чуть поерзала, сев поудобнее. Девушка поставила чашу на пол и придвинула к себе лампу. Мэтью заметил, что в чаше плавает кусок мыла. Пай закрыла бритву, положила ее в карман своего коричневого кожаного жилета и из другого кармана извлекла ножницы. — Сначала пострижем эту… гм… живую изгородь.

— Послушай, это не…

— Я знаю, что под этим безобразием красивое лицо, — возразила она. — Давай-ка вытащим его на свет. — Она начала стрижку. — Боже, сколько же ты не брился!

— Да, долго…

— Нет, некоторые и с бородой могут выглядеть опрятно. Роджер, например, носит бороду. И Уилл тоже, но им она идет. А тебе, я думаю, больше пойдет гладкое личико.

— Надеюсь, я не разоча… ой!

— Все волоски жесткие, не так просто поддаются, — сказала она и продолжила стричь. — Знаешь, Джейн на тебя глаз положила. Именно она попросила меня это сделать. А еще просила меня спросить, не охомутали ли тебя. Ну… понимаешь, да?

Мэтью не знал, что на это ответить. Джейн была примерно того же возраста, что и Пай, то есть, примерно шестнадцати лет, худая, как плащ нищего, с тонкими каштановыми волосами, которые она не мыла неделями, но при этом у нее были очень красивые ярко-зеленые глаза.

— Когда она не забывает о ванной, она тоже очень хорошенькая, — сказала Пай, будто прочитав его мысли. — И она далеко не такая грубая, как может показаться. В детстве она выбралась из хлева, в котором могла погибнуть, знаешь ли.

— Приятно слышать. Вообще, она кажется очень доброй. Но, должен сказать, что я не свободен.

— У тебя кто-то есть? — ножницы опасно качнулись.

— Пай, — серьезно обратился он. — Ты используешь не самые хорошие пути выведать у меня информацию. Это Рори тебе приказал?

— Ну, частично. Но, вообще-то, я действительно интересуюсь для Джейн. Так кто тебя уже сцапал?

Слово ему не понравилось, но он проигнорировал это.

— Девушка из Нью-Йорка.

Ножницы замерли. Пай уставилась ему прямо в глаза.

— Так ты из колоний?

— Да. Прибыл сюда и тут же попал в тюрьму в Плимуте. Предупреждая твой следующий вопрос, попал я туда за убийство, которое совершил на борту корабля.

— Ахххх, — она кивнула и вернулась к работе, потому что для нее эта информация значила ровно столько же, сколько, к примеру, факт о потерянной в море треуголке. — С кем ты разделался?

— С очень злым человеком. Пруссаком, который, определенно, убил бы меня, если бы я не… разделался с ним первым, — ответил молодой человек.

— У тебя интересная история, — протянула она, отвлекшись на то, чтобы оценивающе окинуть его взглядом. — Вот. Подстриженная борода смотрится куда лучше, — она смахнула срезанные волоски с одеяла, отложила ножницы в сторону и принялась тереть мыло между ладонями, взбивая пену. — Откуда у тебя этот шрам?

— Столкнулся с медведем.

— Ох, не морочь мне голову! Серьезно… откуда он у тебя?

— Честно. Я боролся с медведем в лесу. Он почти убил меня, но… как видишь, я еще здесь.

Она посмотрела на него по-новому.

— Немногие могут таким похвастаться. Если это правда, конечно. А как насчет остальных твоих отметин? Маленький шрам тут, маленький шрам там. Их тебе кто оставил? Медвежата?

— Нет, — ответил Мэтью с тихим смешком. — Они связаны… с другими обстоятельствами.

— Обстоятельства иногда могут убить тебя, — тоном знающего человека продекламировала она, принявшись размазывать пену по лицу молодого человека. — Я никогда никого не убивала. Хорошо, что на мне все быстро заживает, потому что сама я попадала в нехорошие обстоятельства.

Мэтью уже заметил, что ее синяки практически сошли, а порез на переносице почти перестал шелушиться и принялся затягиваться. Поцарапанный подбородок исцелился полностью, небольшая красно-фиолетовая отметина осталась только около правого, раскрашенного черным глаза. — Скоро снова пойду на разведку. И получу новые синяки, как всегда, наверное. Впрочем, они стоят того, чтобы узнать кое-что об этих тупых Могавках, — она подняла бритву и раскрыла ее. — Итак, с чего бы начать? — спросила она, изучая черты лица, которые теперь проявились. — Что ж, давай-ка начнем с этого милого подбородочка!

Когда началось бритье, Мэтью уже не мог ни минутой дольше сдерживать свое любопытство, и хотя он знал, что излишняя любознательность в этот самый момент может одним движением пресечь его жизнь, он все же последовал зову своей интуиции.

— Скажи мне, — произнес он, когда Пай начала работать над его правой щекой. — Что во всех этих ящиках и бочках? Тут их очень много…

— О, да, — ответила она, не помедлив ни секунды. — Это «Белый Бархат». Бутылки в ящиках, а сам джин — в бочках.

Мэтью вспомнил, что говорил ему Парментер в Ньюгейте: Дешевый Джин, который оставляет человека без чувств. Лучше держаться подальше от этого пойла, мой тебе совет.

— А что он здесь делает? — спросил Мэтью, понимая, что и без того позволяет себе слишком много. Девушка очень ловко управлялась с бритвой… возможно, даже слишком.

— Мы его поставляем в таверны. За него платят неплохие деньги, потому что это особенный товар.

— Особенный? Чем же?

Пай перестала брить его. Она убрала бритву от его лица и пронзительно заглянула ему в глаза.

— Слушай меня очень внимательно, — жестко заговорила она. — Никогда не делай ни глотка «Белого Бархата». Знаешь, почему его так называют? Потому что он словно окутывает белым бархатом… который очень быстро может превратиться в саван. Он вызывает привыкание почти что с одной бутылки. Выпиваешь ее, и за следующую ты уже готов продать родную бабушку! А если она уже мертва, то ты ее выкопаешь и постараешься продать останки. Поверь мне, это дьявольское дерьмо!

— Ох… — выдохнул Мэтью. Он кое-что вспомнил. Вспомнил, что говорил ему Гарднер Лиллехорн во время встречи — еще в тюрьме Святого Петра. Прибавьте к этому уравнению дешевый и разрушающий умы джин, и вы получите Ад Данте прямо на английской земле.

— Лучше уж ром, — посоветовала Пай и вернулась к своей работе. — У нас был член Семейства, который тайком пил «Белый Бархат» примерно… ох… это было в прошлом году. Долго это в секрете не удержалось. Очень скоро он стал похож на ходячий скелет и готов был все отдать за еще один глоток этого дерьма, — она вновь перестала работать бритвой, чтобы лучше сконцентрироваться на рассказе. — Мы старались излечить его, как могли… ну, знаешь, хотели привязать его к кровати настолько, насколько требовалось, чтобы он пережил эту тягу, но он оказался сильнее, чем мы думали. Он весил, наверное, девяносто фунтов, даже когда исхудал. И силен был, как черт! Выпрыгнул в окно с третьего этажа и оказался чертовски везуч, потому что приземлился на проезжающую под окнами карету. Сломал себе ногу, но все равно сумел побежать, потому что уже окончательно обезумел. Лошадь встала на дыбы и ударила его по голове и убила.

— Если это настолько плохой напиток, зачем вы его продаете? — спросил Мэтью.

Она бросила на него взгляд, который, должно быть, хранила специально для того момента, когда встретит самого глупого человека на свете.

— Деньги, радость моя. Те, кто хочет, всегда найдут способы их заработать. Так или иначе, мы не единственные продаем это пойло. Мы просто покрываем наши собственные…

— А вот и джентльмен!

Дверь открылась, впустив в подвал лучик света. Голос принадлежал Рори Кину, вошедшему в помещение в сопровождении еще троих членов Семейства. В руках его был фонарь, свет которого освещал его веселую улыбку.

— Как продвигается бритье, Пай?

— Еще кое-что осталось.

— Отойди-ка, — сказал он ей.

— А?

— Отойди, — повторил он. Улыбка была нацелена на Мэтью, который почувствовал внезапный озноб, и дело было вовсе не в том, что без бороды ему стало холодно. — В сторону, — сказал Кин.

Пай подчинилась. Кин поставил свой фонарь на крышку ящика рядом с масляной лампой. Он сел на пол рядом с Мэтью, взял бритву из рук Пай, омыл ее в миске с водой, пробежался по лезвию большим пальцем и испустил легкий вздох восхищения тем, насколько оно острое. Затем сказал:

— Давай-ка закончим с твоим горлом. Подними подбородок. Еще немного. Во-от так! — бритва продолжила работать, даже более ловко, чем в руках Пай.

— Все хорошо? — поинтересовалась девушка, похоже, тоже ощутившая холодок. Ее улыбка испарилась, как туман.

— Прекрасно. Просто денди. Персик, — с усмешкой проговорил Кин. — Посмотри, каким красавчиком у нас может быть Мэтью! Нравится его морда теперь, а, Джейн?

Джейн, стоявшая среди остальных, не ответила.

— Джейн выходила недавно, — сказал Кин, продолжив обрабатывать бритвой горло Мэтью. — Знаешь, почему? Потому что она узнала, что последняя «Булавка» сегодня появилась в продаже. Она купила себе одну и принесла ее сюда почитать. Она у нас любит почитать. И, конечно же, она увидела первую историю, которая попалась ей под руку. Прочитай-ка нам ее, Джейн.

Своим слабым, но пронзительным голосом, девушка начала читать заголовок на самой первой странице: «Плимутский Монстр в сговоре с Альбионом».

— О, осторожно! — воскликнул Кин нарочито заботливо. — Ты слегка подпрыгнул, Мэтью. Ты же не хочешь, чтобы эта бритва несколько раз неаккуратно скользнула туда-сюда по твоему горлу. Пай, можешь прочитать нам кое-что? Возьми-ка ту книжицу со словами и найди там, что значит «сговор». А ты — подбородок вверх, Мэтью, я не хочу причинить тебе вред.

— След Злодея Теряется в Районе Уайтчепел, — прочитала Джейн. — Ты… хочешь, чтобы я продолжила?

— Давай.

— Служители порядка сообщают, — продолжила Джейн. — Что так называемый Плимутский Монстр по имени Мэтью Корбетт, прибывший из колонии Нью-Йорк, недавно сбежал из Ньюгейтской тюрьмы с помощью ночного убийцы в золотой маске, именующего себя Альбионом. Корбетт, совершивший в открытом море убийство знатного прусского господина, направлявшегося в Англию для важной встречи, также замешан в убийствах трех женщин и пятерых детей в Плимуте.

— Чудесно, — подметил Кин. — Позволь-ка мне добраться до этого маленького клочка под твоей губой. А ты, Джейн, давай, переходи к самой интересной части.

— Плимутский Монстр, — продолжила она голосом, который с каждой секундой все больше угасал — или, возможно, Мэтью просто не мог расслышать его как следует из-за нараставшего в его мозгу давления. — Отреза?л головы своим жертвам, раскрашивал их в яркие цвета и помещал их на заборы, чтобы его сатанинским замыслом восхитились все. Он сбежал от правосудия при помощи Альбиона, который напал на тюремный экипаж, перевозивший Корбетта, и обеспечил Монстра одеждой, деньгами, фонарем, двумя кинжалами, пистолетом и удавкой, сделанной из человеческих волос.

— Почти закончил тут, — объявил Кин. — Ты будешь просто сиять. Джейн, прочти следующую прекрасную часть этой истории.

— Ранее упоминалось, что Альбион уже проникал в Ньюгейт, чтобы повидаться с Монстром. Прошел сквозь стены — что может сделать только призрак — и пообещал освободить Корбетта из этой благородной тюрьмы, чтобы выпустить его на улицы Лондона и стать его братом по убийству и террору.

— Написано просто до ужаса прекрасно! — Кин опустил бритву. Он улыбнулся, глядя прямо в лицо Мэтью, но глаза его были двумя черными мертвыми безднами. — А теперь скажи-ка мне вот, что: что же нам теперь с тобой делать?

— Если вы… — начал Мэтью.

…выслушаете меня, собирался сказать он, но рука сомкнулась на его горле, а другая — с бритвой — метнулась к правому глазу, дав понять, что его слова здесь нынче не в цене.

— Я мог бы прирезать тебя, — прошипел Кин в лицо Мэтью. — Я мог бы порубить тебя на сотню гребаных кусочков, распихать по сумкам и сбросить в реку и… смотрите-ка… получается, тогда я убью монстра, побратавшегося с этим ебучим Альбионом! Ты нашла то слово, Пай?

Она кивнула.

— Так зачитай! — скомандовал Рори.

Девушка повиновалась, напряженно произнеся: «Сговор — согласованные действия… соглашение, заключенное на основе схожих политических взглядов… и убеждений».

— Взглядов и убеждений, — повторил Кин. Бритва начала чуть надрезать плоть Мэтью. — Разве это не контрольный выстрел в твою гребаную голову?

Несмотря на то, что бóльшая часть внимания Мэтью была прикована к зловещей бритве, что-то в его мозгу начало работать. Это было похоже на жужжание трудолюбивой пчелы вокруг улья в сочетании с резкой вспышкой света в абсолютной тьме.

— Джейн, — обратился молодой человек сдавленным голосом. — Не могла бы ты… перечитать отрывок, который заканчивается словами «из человеческих волос»?

— А? — переспросила она.

— Ты настолько гордишься собой, что хочешь снова это услышать? — дыхание Кина пахло, как кислота, которая могла прожечь до костей. — Тогда давай, Джейн. Выполним его последнюю волю.

Она прочитала:

— Он сбежал от правосудия при помощи Альбиона, который напал на тюремный экипаж, перевозивший Корбетта, и обеспечил Монстра одеждой, деньгами, фонарем, двумя кинжалами, пистолетом и удавкой, сделанной из человеческих волос.

— Теперь тебя все устраивает? — саркастически спросил Кин.

— Момент, — попросил Мэтью. — Могу ли я кое-что сказать, не боясь, что мне перережут горло?

— Ты думаешь, сможешь отговориться от этого? Ты работаешь на стороне Альбиона — ублюдка, который выпотрошил нашего Бенни! Что ты намеревался делать дальше? Убить, к примеру, меня?

— Я не работаю на стороне Альбиона. Кто такой Альбион и чего он добивается, я не имею ни малейшего понятия.

— Ты лжешь! — с жаром прозвучал ответ.

— Я думаю, — осторожно произнес Мэтью. — Мы все можем согласиться с тем, что рука Лорда Паффери — и, как следствие, его «Булавка» — имеет привычку делать из мухи слона. Он из небольшого утверждения взращивает фальшивые истории, холодящие кровь. Я уверяю вас: тот, кто рассказал эту историю Лорду Паффери, сильно ее приукрасил. Проникал ли Альбион в Ньюгейт? Да, проникал. Нападал ли Альбион на тюремный экипаж? Да, нападал. Обеспечил ли он меня всеми предметами, что здесь перечислены? Здесь и правда, и вымысел, и в этом вся загадка.

— О чем, черт побери, ты тут толкуешь?

— Стражи видели Альбиона. По его приказу они вынуждены были отдать мне одежду, деньги и фонарь. Но они не видели, как он давал мне кинжал. Когда об этом рассказали Лорду Паффери, один кинжал сразу превратился в два, а также к этому добавились пистолет и удавка, чтобы раскрасить эту историю в нужные цвета. Только сам Альбион знал о кинжале… поэтому…

— Поэтому, думаю, стоит начать резать, чтобы навсегда захлопнуть твой рот.

— Поэтому, — с нажимом продолжил Мэтью. — Человек, рассказавший эту историю Лорду Паффери, и есть Альбион.

Могло ли существовать в мире более тягучее молчание? Свеча в фонаре Кина зашипела, и то был единственный звук, нарушивший гробовую тишину подвала.

Затем:

— На кой хер Альбиону чесать языком перед Лордом Паффери? — бритва Кина передвинулась к волосам, ее опасное давление чуть уменьшилось.

— Я не знаю. Все, что я знаю, так это то, что когда Альбион вытянул меня из тюремного экипажа, он назначил мне встречу в таверне «Три Сестры» в полночь. Он говорил шепотом. Полагаю, когда он говорил с Лордом Паффери, он использовал свой обычный голос, и маски на нем не было.

— Хочешь сказать… Лорд Паффери видел истинное лицо Альбиона?

— Да, но, придавая приключения Альбиона огласке, Лорд Паффери понятия не имел, с кем говорил.

Бритва не двигалась с места.

— Ты действительно убил всех этих женщин и детей?

— Я убил грязного прусского маньяка на борту корабля, вышедшего из Чарльз-Тауна. Из него такой же знатный господин, как из меня король Сиама. Еще раз…

— Ты хочешь сказать, что-то из того, что написано в «Булавке» — выдумка? — вопрос, полный шока, был задан не Джейн Ховард, а Томом Лэнси, который явно много денег выбрасывал на эту газетенку. — А что насчет Леди Эверласт и ее двухголового ребенка?

— Святой Боже! — закатил глаза Кин. Бритва удалилась от лица Мэтью, но рука, сжимающая его горло, никуда не двинулась. — И с чего мне верить, что ты не работаешь на Альбиона?

— Я не знаю, чего Альбион пытается добиться. Я понимаю, что он… пожалуйста, убери руку, это очень неудобно, — после двух секунд, ушедших на раздумья, Кин это сделал. Мэтью вздохнул и продолжил. — Я понимаю, что он убил шестерых человек, включая Бенджамина Грира. Все они были преступниками, которые освободились из тюрем путем легальных махинаций.

— Путем чего?

— Силами способных и ушлых адвокатов, — поправился Мэтью. — Я могу предположить, что имели место взятки, причем, большие. И думаю, что Альбион затаил злобу не только на тех шестерых человек, но на всю английскую законодательную систему… или на то, что в ней столько коррумпированных лиц.

— На опасную глубину заплываешь, — предупредил Кин.

— Тут действительно глубоко, я сам уже не вижу дна. У меня множество вопросов, но основной вот, в чем: что Альбиону нужно от меня? Когда он вытащил меня из того экипажа — могу, кстати, сказать, что всерьез опасался за свою жизнь в тот момент — он сказал, что не просто так помогает мне. Он ждет от меня помощи взамен.

— В чем? Чтобы убить остальных членов Семейства?

— Нет, точно не для этого. Но мне интересно… я понимаю, что Бена Грира убили после того, как он выпивал в «Трех Сестрах»? И затем Альбион назначает мне там встречу… предположительно, он явился бы туда без маски, пришел бы в качестве обычного посетителя, — брови Мэтью нахмурились. — Что такого в этой таверне могло так привлечь внимание Альбиона?

— Не знаю. Но я знаю, что это место — наш лучший покупатель.

— Покупатель? В смысле?

- «Белый Бархат». Эта таверна его бочками скупает. Мы разливаем его по бутылкам и продаем, а «Три Сестры» скупает столько, сколько может, — теперь настал черед Кина хмуриться. — Хм… я думаю, возможно, мне не стоило тебе этого говорить. Могавки, наверняка, захотят сомкнуть свои коготки на том, что мы тут держим, — он посмотрел в сторону. — Пай, ты ему веришь?

Девушка колебалась.

Мэтью и вправду почувствовал, что замерзает. А так же он осознал, насколько сейчас одинок.

А затем Пай сказала:

— Я ему верю. Посмотри на него, Рори! Он может быть весь в шрамах снаружи, обладать жесткой внешностью, но у него мягкое нутро. Он не мог убить ни женщину, ни ребенка.

— У него красивое лицо, — сказала Джейн. — Для монстра, я имею в виду.

— Он не монстр, — заключил Кин. — Он просто парниша, который влип в нехилые неприятности в Лондоне. Умный парниша, которому можно было бы найти хорошее применение.

— Прости, что? — переспросил Мэтью.

— Есть способ доказать твою верность, — сказал Кин, и глаза его загорелись снова. — Ты вступишь в нашу семью. Примешь присягу и получишь метку, которой будешь связан на всю жизнь. Это значит, ты не исчезнешь далеко из нашего поля зрения.

— Ну… я ценю предложение, но что мне нужно, так это добыть какую-нибудь одежду и направиться к Лорду Паффери. Он знает, кто такой Альбион, но, пока не знает, что знает это.

— Ты говоришь так, как будто выдыхаешь дымовые кольца. Как-то путано, — бритва поднялась и замерла напротив яремной вены Мэтью. — Я не убью тебя здесь. Слишком кроваво. Но есть места, где это будет сделать проще. Есть два пути, как закончится твой сегодняшний день: либо будешь разрезан на куски, сложен в сумку и сброшен в реку, либо станешь новым членом Черноглазого Семейства. Что выбираешь, Корбетт?

Долго думать не пришлось. Бритва говорила сама за себя, а ему требовалось, как минимум, быть живым, чтобы добраться до Лорда Паффери, поэтому выбора, можно сказать, и не было.

С улыбкой, достойной висельника — настолько она была напряженной — Мэтью произнес:

— Я… рад буду с гордостью носить вашу… — он не нашел подходящего слова, поэтому повторил. — Гордую метку.

— Хорошо. Тогда сегодня ты будешь с нами, когда мы отправимся к Могавкам и прикончим этого сраного главаря. Его зовут Огненный Ветер.