Сводный монстр

Глава 18

— Du kannst nicht hierher kommen! — пытается остановить меня волонтер, когда я, перепрыгнув через оранжевую сетку, подбегаю и падаю рядом с Максом.

Тревожным взглядом впиваюсь в его лицо, с него сняли маску и шлем, осматривают голову. Глаза закрыты, с брови течет тонкая струйка крови. Лицо жутко бледное, ни капли румянца.

— Макс! — кричу, но меня оттаскивают чужие руки.

— No, you can't! — переходят на английский, пока я продолжаю вырываться.

— Я сестра! — ору волонтеру в лицо на английском. — Сестра Макса Деккера!

Они растерянно отпускают меня, кто-то кивнул, разрешив подойти. Макса уже погрузили на носилки и несут к специальному транспорту, похожий на огромный снегоход, чтобы спустить со снежной горы к скорой. Суетливо бегу за медиками, и у самой машины меня оттягивают в сторону. Все происходит словно не со мной, в явном шоке я начинаю отбиваться, как в бреду повторяя, что я его сестра, уверенная, что меня опять прогонят.

— Успокойтесь, — рявкнул врач. — Вам не нужно ехать прямо сейчас. С ним все будет в порядке.

— Почему он не шевелится?! — истерично всхлипываю.

— Он потерял сознание от сильного удара, но он жив, с шеей и головой все выглядит в порядке. Но возможно что-то с позвоночником. Не могу сказать пока. Сейчас необходима ваша помощь. Нам передали паспортные данные и номер страховки, начнем его сразу оформлять. Но вы бегите домой, берите оригиналы документов и привозите в больницу. Вот адрес, — он быстро черкает на бумажке и сует в мой карман. — Как вас зовут?

— Вера…

— Вера! Вы слышали, что я сказал? — трясет меня врач, пока я, оцепенев, стою и смотрю на него, округлив глаза. — Вас все равно не пустят на операцию!

— О-операцию? — слабым голосом прошептала я, чувствуя, как ноги превращаются в желе.

— Да, операцию. Ничего угрожающего жизни, я пока точно не могу дать диагноз, езжайте за документами.

Пока я собираюсь с мыслями, к снегоходу подбежала Паула и заверещала что-то на немецком. Ей что-то жестко ответили, покачав головой, и она с ненавистью уставилась на меня.

— Ты ему не сестра!

— Иди в задницу, — просто ответила я и отвернулась от беснующейся блондинки.

Оставив ее разбираться с ними самостоятельно, бегу к спуску, на ходу вызывая такси, как вдруг резко останавливаюсь, услышав краем уха что-то странное.

— Но кто мог это сделать? — тихо шептал один парнишка волонтер другому на русском. Видимо поэтому я зацепилась за услышанную речь.

— Да черт его знает, победить все хотят. Он же который год не дает никому ни малейшего шанса.

— Но пилить крепления… Это слишком, — поеживается первый мальчишка.

— Тихо ты, сказали пока молчать, это же какой скандал будет…

Грозно встаю перед ними, не давая пройти.

— О чем это вы?

Они испуганно взирают на меня, выпучив глаза и переглядываясь между собой. Пытаются обойти.

— Стоять, — тихо процедила я. — Что это, вашу мать, означает?! Кто-то подпилил ему крепления?

— Эээ… Мы не можем… Это… — мямлил пацан, пока я угрожающе надвигалась на него.

— Организаторы решили умолчать об этом? — оборачиваюсь в поисках доски сводного брата, но ее уже унесли со склона. — Ну-ка, живо признавайтесь, или я сейчас закачу такой скандал прямо здесь.

Мальчишки задергались, продолжая переглядываться.

— Я его сестра. Я должна знать. Будьте вы людьми… — тихо произнесла я. — Он же мог свернуть себе шею и погибнуть. Я должна узнать хоть что-то…

— Мы и сами ничего толком не знаем, — признался один, нервно затеребив варежки. — Крепления на доске оказались подпилены. Это все. Болты срезаны, но части припаяны обратно. Обычным паяльником.

Пораженно сморю на него. Срезали болты а креплениях, чтобы он упал? Выступил плохо?

— Но почему он не понял в самом начале? Когда только начал съезжать? Почему именно на самом высоком трамплине? Почему не остановился?

— На последнем трамплине у него была самая высокая нагрузка на доску, — пожал плечами второй. — Думаю, дело в этом. Скорее всего он даже не заметил вначале. Обязательно будет тихое разбирательство, вы успокойтесь, мы найдем виновного.

— Наверное, — неуверенно пробормотал другой паренек.

— Но разве доски не проверяют? Как он не увидел? — не унималась я, ничего не соображая.

— Каждый сам отвечает за свой экип. Видимо Деккер не проверил. Или доверился кому-то. Может кто-то доставил ему доску и перед этим успел нашаманить. Это нужно уже у него спросить, когда очнется.

Или доверился кому-то…

Звоню Томасу, но то связь плохо ловит, то он не берет трубку, игнорируя мои звонки. Буквально бегом спускаюсь вниз, попеременно вызванивая то такси, то Томаса.

Какой-то сумасшедший коллапс, закон подлости, спуск занимает кучу времени, пока я продолжаю мучить телефон и звонить в такси. Проклинаю все на свете, потому что ехать сюда никто не хочет. Автобус обратно до Бад Гастайна только через два часа, и в отчаянии я начинаю ловить попутку.

К счастью, меня подвезла пожилая чешская пара, которая всю дорогу с подозрением поглядывала на меня, пока я жевала губы на заднем сидении и нервно дергалась, умоляя про себя, чтобы старый чех еще немного надавил на газ.

В эту минуту я не думала о ненависти или обиде, о том, что он сделал, заслужил он это или нет. Я просто хотела, чтобы с ним было все в порядке, пускай и дальше остается засранцем, но не инвалидом. Хватит того, что у него и так проблемы с психическими расстройствами.

В отеле я пыталась что-то объяснить Йорну на бегу через аудиопереводчик, рассказала вкратце что стряслось на горе, стараясь делать вид, что все в порядке, ничего страшного и опасного для жизни. Йорн побледнел, и теперь я стала переживать за него. Страшно его оставлять одного. Йорн дал мне знакомый ключ от всех дверей, и я бегом помчалась рыться в комнате Макса. В очередной раз.

Но в этот раз я не заостряла внимание на его вещах, обстановке и так далее. Я искала только документы. Они нашлись в том же комоде, схватила их, и, увидев, ключ от машины, взяла и его. На ходу вбивала в навигатор адрес больницы, затем повернула на кухню и попросила Симона помочь Йорну, рассказав ему обо всем. Симон сначала запричитал, но все-таки понял меня с полуслова, и заверил, что с отелем и Йорном все будет в порядке. Про подпиленные крепления я пока не стала рассказывать.

Томас ни разу не взял трубку.

По лбу и вискам струился пот, пока я бегала по этажам, искала документы и так далее. Я сбросила шапку и расстегнула куртку, вдыхая морозный воздух. Нужно успокоиться, взять себя в руки.

Усевшись в огромной машине брата, беспокойно выдыхаю, пытаясь собраться. Проверяю карманы со своими правами. Права настоящие, но купленные, хотя водить я умею, и довольно неплохо. С покупкой российских прав у девушки с инвалидностью не особо возникло проблем, а с международными пришлось очень постараться. Спасибо, Юрген помог.

Навигатор показывает, что ехать не так уж далеко, и я осторожно завожу жуткий внедорожник. В машине царит легкий беспорядок, но все чисто, просто разбросаны вещи. На заднем сидении валяется какая-то одежда, файлы, пакеты, на переднем пассажирском лежит закрытая коробка. Стоит запах мужского парфюма вперемешку с запахом дерева. Стараюсь смотреть только вперед и в боковые зеркала, не отвлекаться. Дорога незнакомая, и еду я не слишком быстро, осторожничая. Водить такую махину крайне неудобно, даже не представляю, как я буду парковаться у больницы. Но сидеть ждать такси или автобуса просто глупо, поэтому приходится справляться. Благо документы на машину нашлись вместе с паспортом.

Внедорожник нагло бросила, так и не сумев его нормально поставить в разметку. Но парковка была пустая, поэтому плюнув на совесть, сгребла бумаги и побежала внутрь.

— Как узнать, где сейчас Максимилиан Деккер? Его к вам привезли пару часов назад? — с ходу бросилась к медсестре за стойкой.

При имени моего сводного брата, ее выражение лица вдруг изменилось. Она быстро позвонила куда-то, заговорила на немецком. Все это время изучающе разглядывая меня. Закончив разговор медсестра отправила меня на третий этаж, ждать, потому что операция еще не закончилась.

Сколько я проторчала на жестких сидениях в коридоре у операционной, я не знала. Телефон разрядился, а до часов нужно было идти до сестринского поста, но я не хотела уходить, боясь пропустить врача.

Когда он наконец вышел из-за двери, я бросилась к нему наперерез.

— Здравствуйте! Я Вера, сестра Макса Деккера. Что с ним? — с грохочущим сердцем задала вопрос, сминая в трясущихся руках свою шапку.

— Давайте отойдем в сторонку, — врач отошел к окну, и я последовала за ним. — Операция прошла быстро. Он еще спит после наркоза.

Увидев мой вопросительный взгляд, врач вздохнул и ровным голосом перечислил повреждения.

— Перелом и сильный вывих одной руки, перелом двух ребер, перелом ноги.

В шоке зажимаю рот рукой, осознаю, что дрожу, глядя на него во все глаза, наполненные слезами. Передо мной снова ужасная картина, как Макс падает и переломленный едет вниз… Боже мой…

— Ну, ну, — успокаивающе хлопает по плечу. — Это все ерунда, заживет быстро. Главное с позвоночником все в порядке, шея цела, сотрясения, даже самого легкого, нет. Шлем спас, что говорить. Через дня три-четыре заберете его домой, анализы еще раз проверим и за ребрами понаблюдаем. И все.

— Домой? — удивилась я. — Так быстро?

— А что здесь еще делать? — в свою очередь удивился врач. — Все свое мы сделали, дальше восстановление и забота близких. Первое время ему необходима помощь в переодевании, каких-то бытовых делах, перемещении. Костылями он не сможет пользоваться. Возьмите в аренду коляску. Он левша или правша?

— Левша, — растерянно отвечаю я.

— Жаль, именно эта рука и сломана. Ему придется трудновато, но дальше уже ваша забота.

— Моя? — тупо переспросила я.

— Ну вы же сестра. — Врач смотрит на меня снисходительно.

— Да, да, — отстраненно киваю, пытаясь собрать всю информацию воедино.

— Есть еще кое-что, о чем я бы хотел поговорить. — Он вдруг понижает голос и пристально смотрит мне в глаза.

Мне снова становится не по себе, как несколько часов назад внизу, когда на меня так же посмотрела медсестра. Но закусив губу вся превращаюсь в слух.

— Кхм, когда вашего брата привезли, мы разрезали его одежду. Обувь сняли. — Мучительно долго он снимает очки, протирает, подбирая слова. — Его ступни были в крови, пришлось вытащить несколько мелких осколков.

— Ч-что? — глухим голосом переспрашиваю, ощущая как по спине ползет липкий холод. Кажется, я знаю, о чем он.

— В ботинках обнаружились мелкие стекла, осколки. Целые горсти. Он насыпал их туда и обул. Я вынужден назначить к нему приход психотерапевта, сами понимаете, это необычно. Если у вас есть что сказать по этому поводу, это упростит дело и возможно даст иной выход из всей этой ситуации.

Лихорадочно соображала, что сказать, чтобы не испортить ситуацию в корень. Не хватало еще, чтобы его упекли в психушку «понаблюдать».

Решила, что лучше промолчать.

— Извините, я не знаю. За ним ничего странного не наблюдалось, может он проспорил кому-то? — закосив под дурочку, захлопала ресницами, и врач, поглядев на меня еще мгновение, показавшееся вечностью, опускает глаза.

Тишина, стоящая в коридоре, начинает давить своей тяжестью. Хочется отюда сбежать.

— Ладно, разберемся. Езжайте отдыхать, через пару дней вам позвонят. Если все в порядке, заберете домой, на выписку захватите ему одежды.

— Да, конечно, огромное спасибо.

Он устало кивнул и ушел, и я тоже побрела к лифту.

В машине устало опустила плечи и уронив голову на руль, бессильно выдохнула. Больше не нужно быть собранной, можно поддаться эмоциям. Со всей этой беготней я напрочь забыла о завтрашнем дне. Завтра у меня вылет, я не могу остаться. Удостоверилась, что он жив, и все, могу спокойно уезжать.

У него есть Томас, Йорн и Паула, в конце концов. Я просто не могу остаться после всего, что он наделал. Конечно, я не желала ему такого по-настоящему, но и остаться и ухаживать за тем, кто меня так обидел, не могу. Просто не могу.

Ударила по рулю от злости. От бессилия и странной разлаженности в душе хотелось выть.

Почему так трудно все оставить и уехать? Он мне даже не настоящий родственник. Никто, по сути. Просто обидчик, насильник.

Сидела и уговаривала себя, что поступаю, как и должна. По-другому просто глупо, неуважительно по отношению к самой себе. Через какое-то время успокоилась и поняла, что приняла правильное решение. Билет уже куплен, я здесь не нужна абсолютно. Он справится. А мне пора домой.

С этими мыслями я завела внедорожник и поехала на уже знакомую трассу.