Своё предназначение

Раздел 10

После возвращения из Афганистана вертолетчики и обслуга расположились в одной из авиационных частей под Свердловском. Там были написаны отчеты, заполнены формуляры и соблюдены прочие формальности по применению опытных вертолетов в боевых условиях. Все это было засекречено и отправлено в столицу. Рядовой Воронов был вызван в кадровый отдел части, где ему были вручены документы о демобилизации из Советской Армии. Он нагладил в «каптерке» свою парадную форму, попрощался с летчиками и техниками, добрался на попутке до вокзала и успел заскочить в ночной поезд до Москвы.

Стараясь не разбудить соседей по плацкарту, Владимир снял форму и улегся на верхней полке. Уснул мгновенно. Ему приснилась мать. Молодая, веселая. Она пытается догнать отца, который держит на плечах маленького Вовку. Отец убегает от нее, шутя, медленно распарывая шагами желтый ковер из растущих одуванчиков. Внезапно в дали вырастают грибы ядерных взрывов…

В короткий миг Владимиру становится понятно, каким образом "древние" хотят вернуться.

– Эй, парень, ты живой? – сквозь сон услышал Володька мужской голос. Дернулся. Очнулся внезапно. Перед ним стоял незнакомый парень в форме. На его кителе с тремя лычками на зеленых погонах и толстым аксельбантом позвякивали памятные медали и воинские значки.

– Слушай, извини. Ты спишь уже сутки и не шевелишься. Мы немного испугались. Решили разбудить.

За спиной парня маячили еще две фигуры в «парадках» со знаками различия пограничных войск.

– Не, ребята, спасибо, что разбудили. А где мы едем?

– Скоро к Ярославлю подгребем. Там и до Москвы недалеко, – ответил «погранец» и улыбнулся облегченно. – Мы с пацанами в вагон-ресторан. Хочешь с нами?

– Да. Только умоюсь. Займите местечко.

Ребята кивнули.

Володька сбегал умыться, переоделся. Ему не очень хотелось надевать форму, но не идти же в ресторан в тренировочных штанах и майке.

В вагоне-ресторане посетителей было немного, но и те, кто был, при виде Володьки замолчали. Несколько смущенный таким вниманием, он прошел за столик к своим попутчикам.

– А ты откуда такой красивый? – проговорил пограничник. – Из Афгана?

– Да, – кивнул Володька.

– Ну, и как там?

– Постреливают, но служить можно.

На Ярославском вокзале Володька удивился столь многочисленной делегации встречающих его людей. Удивился и обрадовался. Да, он еще из того уральского городка послал матери телеграмму о том, что возвращается домой. Когда он вышел из вагона на перрон, Элька, опередив всех, обняла его, уткнувшись лицом в китель.

Но, Володька почувствовал, что то не так. Будто, пока его не было, произошли какие-то события, и они не очень приятные. Была некоторая скованность и напряженность. Алексей постоянно крутил головой по сторонам, не опуская правою руку, поднятую до спрятанной под пиджаком наплечной кобуры.

С вокзала они поехали на Большую Полянку, где еще до своего отъезда Володька получил в пользование небольшое помещение. Стараниями его друзей замызганный и обшарпанный магазин «Овощи-фрукты», превратился в уютное кафе с высокими витражными окнами, глядящими на улицу веселой мозаикой.

Празднование возвращения Володьки из армии затянулось до полуночи.

– Слушай, Егорыч, – слегка заплетающимся языком сказал негромко Илья Николаевич. – Может быть, отложим дела до утра?

Полковник покосился на Эллу, весь вечер не отходившую от Воронова.

– Ты даже представить себе не можешь, как она ждала тебя.

Володька кивнул.

– Согласен.

В кафе была оборудована небольшая комната отдыха, напоминавшая малогабаритную квартиру. Когда Элла уснула, Володька осторожно вышел в зал, устроился за одним из угловых столиков, и закурил, поглядывая на ночную улицу через витрину.

– Леша, я знаю, что ты здесь, – негромко сказал он.

Кошелев вышел из темноты зала, присел рядом.

– Рассказывай, – коротко приказал Воронов.

– Первое, – начал говорить начальник охраны, – тебя хотел видеть Партнер. Второе – на комбинате, на производстве воруют бумагу, которую мы им поставляем для печати. На ней гонят «левак». Капитан с пластинками выдохся. Бельгиец заартачился. Срывает поставки техники. Уже два месяца лапшу на уши вешает. Человек, через которого мы таскаем парфюм, захотел увеличения своей доли.

Кошелев замолчал.

– Что третье? – у Володьки задергались желваки на скулах.

– Владимир Егорович, – чуть замялся Алексей. – Нами начинают интересоваться в милиции и прокуратуре. А у меня там нет серьезных связей.

– Понятно, – резко сказал Воронов. – Спасибо, Леша. Я подумаю, а ты иди, поспи. Нам предстоит очень много работы. Ты подобрал кандидатуры людей себе в отдел?

– Да.

– Вечером я хочу с ними встретиться. Здесь, часов в восемь.

– Сделаю.

Кошелев ушел на кухню. Володька улыбнулся. Алексей расположился спать на стульях, подстелив под себя свой пиджак.

Утром Владимир встречался с Партнером. Они сидели друг против друга в неприметном кафе на окружной автодороге. Воронов с удовольствием пил кофе со сливками, Партнер нервно дымил сигаретой.

– Я так и не понял, Владимир, вашего желания поучаствовать в боевых действиях.

– Это не было желанием, это была необходимость. Но не будем об этом. Я увидел и ощутил там достаточно. И почерпнул для себя много полезного. Что вас беспокоит?

Партнер замялся.

– А вы не видите, что страна меняется?

– Это предопределено.

– Кем, если не секрет?

– Партнер, вы же знаете, от вас у меня нет секретов, – улыбнулся Володька. – Я выскажу свое мнение. Но прежде спрошу. На чем держится власть?

– Затрудняюсь ответить вот так сразу.

– Вы все знаете, только слегка лукавите. Власть держится на идеологии. Не так ли? Как учит партия? Идем к светлому будущему. А что на самом деле? Война в Афганистане вымотала страну. Какое будущее? Уже шестьдесят восемь лет мы идем к нему. Зачем мы несем в другие страны свою идеологию? Для чего раздаем другим свои богатства направо и налево, а свой народ держим в полунищенском состоянии? Какое в этом будущее? Социализм во всем мире? Так интегрировать надо страну. Вводить единую валюту, общий рынок, открыть границы. И делать это умно и постепенно. Вот есть страны Варшавского договора. Все они на одном континенте. После войны прошло сорок лет. Думаете, НАТО дремлет? Нет. Идет полным ходом другая война – идеологическая. За умы и сознание людей.

– И что же делать сейчас? – растерялся Партнер.

– Организовывать людей под новой идеологией. Старая все равно не устоит.

– Я не понял.

– Организовывать партию, мой друг, – засмеялся Володька.

– Не смешно. И как вы себе это представляете?

– Я только думаю над этим. Сейчас сложно. Переходный период. Но, думаю, через пару лет это будет возможно.

– Ладно. Пропустим идеологию. Какие практические шаги? – Партнер явно был встревожен. Ему не нравилась неопределенность.

– Присматривайтесь к людям. Наступит час, они выскочат, как черти из табакерки. Те, от которых вы подобного и ждать не будете. Горбачев откроет занавес. И тогда хлынет такой поток, от которого захлебнетесь. Будет страшное время, Партнер, готовьтесь.

– Как, Владимир Егорович?

– Я немного подумаю, выберу оптимальный вариант. А сейчас мне надо решить кучу всяких мелких проблем. Прокуратура и милиция присматриваются ко мне. Мне это внимание не нужно.

– Что требуется?

– Хотелось бы при центральном аппарате комсомола создать некое подобие отдела без централизованного финансирования, и чтобы секретарь не лез в его дела. Это возможно?

– Думаю да. Скажу через неделю.

– Договорились, – Владимир на секунду задумался, затем пристально посмотрел в глаза собеседнику. – У вас есть выход на окружение генерального секретаря партии?

Алексей сумел подобрать людей. Да и не сомневался Володька в этом. Сидевшие перед ним шесть человек были бывшими сотрудниками органов госбезопасности. Владимир заранее ознакомился с их характеристиками, составленными Кошелевым, и сейчас всматривался в их лица, слегка проникая в сознание. Ухмыльнулся про себя. Никто не воспринимал его всерьез. Так, молодой пацан что-то там придумал, ну и что. Алексей предложил им прийти, послушать его, вот они и пришли. Вроде работу предлагают.

Но, Владимир был готов к такому отношению со стороны бывалых «гэбэшников».

– Я знаю, – начал он, шагнув вдоль шеренги стульев, – что вы все, по различным причинам, уволены из госбезопасности. Вашему бывшему начальству что-то не понравилось в вашей работе. Например, вот вы, – Воронов указал на седого, коренастого мужчину с не примечательной внешностью, – отказались выполнять слежку за любовницей какого-то там генерала. А вот вы, – Владимир остановился перед невысоким худощавым человеком, – отказались обучать рукопашному бою сынка третьего секретаря обкома.

– Достаточно, молодой человек, – перебил его высокий мужчина, сидевший на краю ряда, – переходите к делу.

– А вот перебивать не надо, – тихо сказал Володька. – Мне это не нравится. И не нравится, что вы смотрите на меня, как на очередного взбалмошного сыночка партийной «шишки». Это не так.

– А как? – встрепенулся худощавый специалист-рукопашник. – Федорыч, правильно говорит, переходите к делу. Если работа серьезная, то мы согласны обсудить, а если баловство одно, то до свидания.

– Ладно, – согласился Владимир, – слушайте. Я возглавляю одно небольшое предприятие, так сказать, частного порядка. Не госструктура, хотя поддержка на этом уровне кое какая имеется. Через три года структура будет именоваться малым предприятием, и это будет официально. Но, пока не пришло это время, ваша работа не будет регистрироваться. Хотя оплату вы будете получать исправно.

– И сколько? – усмехнулся высокий мужчина, которого величали Федорыч.

– Тысяча каждый месяц, плюс на каждого из вас откроют специальный счет, куда будут переводиться деньги в виде ежемесячной премии.

Худощавый присвистнул невольно.

– Мы что, убивать кого-то будем?

– Нет, – улыбнулся Володька, – вы все будете следить за безопасностью структуры. Собирать информацию и проводить профилактические мероприятия. Без рукоприкладства и членовредительства. Руководить вами будет Алексей, со мной вы встречаться не будете. Надеюсь на это.

Я знаю, что вы все хорошие специалисты в своем деле. И ваше участие в работе нашей структуры будет очень продуктивным. Каждый из вас получит то, что ему необходимо – оборудование, транспорт, средства защиты и связи.

Некоторое время висела тишина. Затем Федорыч поднялся.

– Владимир Егорович, если я не ошибаюсь? – спросил он.

– Все верно, – ответил Воронов.

– Я так понял, что вы хотите, что бы мы занялись обеспечением безопасности вашей структуры?

Владимир кивнул.

– А, простите, на каких уровнях, и в каких сферах? – Федорыч задал непростой вопрос, но Володька ждал его.

– Во всех сферах, – ответил он. – В финансовой, кадровой, конкуренты. Внимание со стороны милиции, госбезопасности, чиновников, а затем различных налоговых служб, и, последнее, внимание со стороны криминала. Уровень? Мне важно будет знать, кто конкретно проявляет интерес. И соответственно, зачем и почему. Выход на интересующегося нами человека, все его связи и предпочтения, вплоть до туалетной бумаги.

– Извините, – поднял руку, как ученик в школе седовласый коренастый мужчина в легкой куртке, – я вас перебью. Вы вроде как упомянули наличие различных налоговых служб. Это как?

Володька секунду раздумывал.

– Эти службы появятся в стране. Через некоторое время. Впрочем, я поясню все более подробно, когда вы дадите свое согласие на работу. Границы вашей деятельности я обозначил, согласитесь. Теперь слово за вами.

Седовласый в свою очередь раздумывал более долго.

– Вы, видимо, знаете намного больше, чем я себе предполагаю, – наконец, сказал он. – Лично я согласен работать. Мне будет интересно. В конце концов, ведь мы же и будем заниматься безопасностью, значит, и себя обезопасим.

– Все-то у тебя, Владлен, интересно, – махнул рукой Федорыч. – А комитет не дремлет. Понаедут, ручонки сцепят, и на лесоповал.

– Ну, я так понял, что узнать планы комитета – и есть наша задача, – возразил седой. – Да, кстати, допустим, мы выяснили, кто в комитете имеет интерес к структуре, а дальше что? – обратился он к Воронову.

– Материалы передаете Алексею, – ответил Володька, – дальше действовать будем, отталкиваясь от проявленного интереса. Любое движение имеет подоплеку.

– Допустим, первый секретарь горкома проявляет интерес, – не унимался седой. – Например, с целью иметь со структуры процент от деятельности.

Это был вопрос «в лоб». Конкретный, и очень четкий. Владимир тут же почувствовал в сознании бывших «гэбэшников» сильное волнение.

– Не волнуйтесь так, Владилен, – сказал Воронов. – Каждый человек не без греха. Давайте сыграем. Будто вы на месте Ельцина, хотя тому недолго сидеть на своем месте. И претендуете на долю в структуре.

– Что же, сыграем! – согласился Владилен. – И какие ваши действия?

Воронов подошел к нему, и на ухо прошептал короткую фразу. Бывший сотрудник органов отшатнулся от Володьки, будто тот оказался ядовитой змеей. С трудом проглотил слюну, скопившуюся под языком.

– Аргумент принят, – хрипло произнес Владилен. – Вы страшный человек, Владимир Егорович. Но, работать с вами я буду.

Остальные бывшие «гэбэшники» посовещавшись, тоже изъявили желание поработать.

– Что вы сказали Владилену? – спросил Кошелев Володьку, когда все разошлись.

– Только то, что знает сам Владилен, – ответил Воронов, пристально посмотрев на своего соратника, и увидел некоторое смятение в его сознании. – Ты, Леша, не думай об этом. Людям иногда надо показывать некоторую силу, иначе не будут серьезно воспринимать. Ты доверяешь тем, кого сегодня пригласил?

– Сложно сказать. Но, я их знаю со стороны профессиональных качеств. Насколько им можно доверять, я сказать не могу.

Володька задумался.

– Тогда необходимо сделать так, чтобы они доверяли тебе. И у них не возникло мыслей тебя обмануть. А большего от этих людей пока не надо.

Директор типографии, закрывшись в кабинете, медленно пересчитывал деньги от продажи очередного «левого» тиража. Он складывал купюры по стопкам, любовно поглаживая каждую, особенно с номиналом в сто и пятьдесят рублей.

Он считал, что ему повезло. Какой-то заказчик размещал на его типографии книги, причем такие, которые продавались сразу же из экспедиции. Женщины, работающие там, не раз говорили о молодом человеке, уносившем с собой после отгрузки внушительную сумку с денежными знаками. Нет, директору тоже приплачивали, и неплохо, каждый месяц. И машины новые поставили с многоцветной печатью, и станок обрезной. С материалами вообще проблем нет. Но, это для типографии! А для него? Дают в конвертике тысчонку, это деньги что ли? А вон сами, сотнями тысяч таскают!

Ну, да. Обрезает он слегка основной тираж. Немного. Восемь-двенадцать тысяч экземпляров. И потом эти «обрезки» допечатывает ночью и продает по знакомым. Благо, за много лет работы они набрались в достаточном количестве. Даже в очередь встали! Книги то, больно «ходовые».

В приемной директора послышался шум, негромкие голоса. Его секретарша что-то крикнула и дверь кабинета резко распахнулась. На пороге стоял молодой мужчина в черных очках на пол лица, и взирал на пачки денег, которые директор в суматохе не успел сгрести в ящик своего стола.

– Опа! Царь Додон над златом чахнет! – мужчина прикрыл дверь и твердым шагом уверенного в себе человека подошел к столу. – Это от последних двух тиражей столько? – он кивнул на купюры.

– Не ваше дело! – отрезал директор и суматошно стал сгребать деньги в верхний ящик. – А вы кто такой?

Мужчина снял очки небрежным жестом. Посмотрел в глаза директору. Неведомая сила будто пригвоздила руководителя типографии к спинке кресла. Стало очень тяжело дышать. Грудь рвали сжимающие спазмы, сердце стало биться мерно, глубокими толчками, будто пытаясь протолкнуть кровь через перекрытые сосуды.

Директор отяжелевшей рукой рванул узел галстука, пытаясь глотнуть живительного воздуха, который словно пропал из кабинета. Вздох получился хриплым, со стоном прокуренных легких. В глазах стало расплываться изображение.

– Еще надо объяснять кто я такой? – голос мужчины негромким эхом продрался сквозь замутненное сознание директора.

Тот пытался дотянуться до телефона. Не получилось. Тело не слушалось, рефлексы изменили разуму. Булькнуло, и на штанах руководителя типографии расплылось вонючее пятно. Он стал медленно оседать под стол.

– Остановитесь, – директор едва слышал свой голос, но понял, что его жизнь в руках незнакомца.

– Я не слышу, – отвечал тот.

– Прошу вас, прекратите! – выдавил из себя директор, – умоляю!

С грохотом его тело резко упало под стол. Дышать стало гораздо легче, но руки и ноги налились тяжестью. Резко ударил в нос неприятный запах.

– Фу! – молодой человек смотрел на лежащего руководителя, перегнувшись через столешницу, – и как вас так угораздило? Что скажет незабвенная Светлана Олеговна?! И что подумает ваша супруга? Она вроде как дочь руководителя идеологического отдела при райкоме партии. Слушайте, может о Светочке рассказать вашей жене? Как думаете, она порадуется за вас?

Директор стал приходить в себя.

– Так вот, Геннадий Иванович, я и есть тот заказчик, – сказал мужчина. – Тот, на котором вы так бессовестно наживаетесь.

Последняя фраза прозвучала насмешливо.

– Воруете бумагу, тискаете на ней «левак». Вам мало приплачивают?

Директор что-то невнятно пробурчал.

– Не слышу! – крикнул незнакомец.

Геннадий Иванович глубоко вздохнул.

– Нормально, – робко выдохнул он.

Мужчина надел очки, подумал, глядя в окно.

– Слушайте сюда, – он поправил очки. – Сегодня вы отдадите все, что успели наварить на «леваке». Шубку не забудьте снять со Светланы Олеговны, и отнести ее в комиссионку, и серьги золотые, что подарили ей на день рождения. Не хватит, займете у тестя. Впрочем, это ваши проблемы. С завтрашнего утра вы не работаете на этой должности. Да поднимайтесь уже!

Директор, кряхтя и постанывая, взгромоздился своим задом на кресло, стыдливо прикрыл листком бумаги пятно на брюках.

– Вы все поняли? – спросил незнакомец.

Геннадий Иванович медленно кивнул, поджав губы.

– Ну, только не надо вынашивать планов мести, – улыбнулся тот, кто называл себя заказчиком. – Это чревато для вашего здоровья. Тем более доказательств у меня навалом.

С этими словами он кинул на стол несколько цветных фотографий, где директор был запечатлен в объятиях Светланы Олеговны в несколько нескромном виде, да лежа на огромной кровати в спальне своей любовницы. Геннадий Иванович скрежетнул зубами в бессильной злости.

– А вот зубками скрипеть не надо, – жестко проговорил незнакомец. – В семь вечера чтоб деньги были готовы. Переведете их вот на этот счет через сберкассу. Я проверю. А, чуть не забыл. Через час приедет новый директор типографии, дела ему передадите. С горкомом партии согласовано. Прощайте.

Абдель не торопился. Он удобно устроился на диванчике в офисе и с наслаждением наблюдал, как Мишель примеряет новое платье. Благодаря этому молодому русскому придурку, которого он встретил на выставке в Москве, дела фирмы пошли в гору. Патрис так вообще только накачивал себя виски в компании симпатичных проституток днями напролет, отдав все на откуп Абделю. Нет, партнер не выбыл из дел совсем, заходил в офис, когда ему требовались деньги на очередные любовные приключения.

– Месье Абдель, к вам посетитель, – раздался из интеркома голос секретаря. – Это по поводу поставок в Россию.

Абдель подпрыгнул. Черт, он получил предоплату от русских еще три месяца назад, но не торопился с отправкой компьютеров, ссылаясь на неготовность партии. А на самом деле он уже потратил половину денег на небольшой домик в пригороде Брюсселя, да и Мишель пришлось купить несколько украшений для приемов, и оставшейся суммы не хватало на оплату даже половины партии. А русские не хотели принимать товар по частям, но, и не были слишком требовательны.

В офис зашел пожилой мужчина в черном костюме. Белая рубашка и темно-синий, в еле заметную полоску галстук. Седые виски, короткая стрижка.

– Месье Абдель, – начал посетитель с заметным акцентом, – советское торгпредство прерывает с вашей фирмой контракт. Вот официальная бумага, – он протянул конверт. – Прошу вас вернуть предоплату, полученную вашей фирмой за поставку товара.

Это был гром среди ясного неба. Абдель не ждал такого поворота событий.

– Но, месье, я не могу вернуть деньги! – вскричал Абдель. – Они потрачены на закупку.

Представитель торгпредства пожал плечами.

– У нас есть данные, что вы не оплатили по счетам фирмы-поставщика. И половина нашей предоплаты потрачена на приобретение вами загородного особняка и ювелирных изделий. Впрочем, это ваши проблемы. И проблемы вашего партнера по фирме. Если деньги не будут возвращены в течение трех дней, то мы вынуждены будем направить иск на вашу фирму в суд, и известим о некоторых ваших доходах налоговый комиссариат. С документальным подтверждением.

Русский кинул на диван конверт.

– Там копии ваших расписок о получении незадекларированных средств. Прощайте, месье Абдель.

Здание в Колпачном переулке было построено в самом зарождении века для барона Кнопа. Теперь здесь располагались городской и областной комитеты комсомола. Первые секретари комитетов не конфликтовали друг с другом, уже давно поделив сферы влияния, и очень хорошо перекидывали с места на место «нашкодивших» функционеров. И озаботились, когда им пришло распоряжение выделить комнату под вновь создаваемый экспериментальный отдел. Распоряжение пришло сверху, от второго секретаря Горкома Партии. Но, Партия сказала – надо, Комсомол ответил – есть.

– Мне нужен кто-нибудь из управления РТ. Не задающий лишних вопросов, и склонный к обогащению.

Кошелев заметно дернулся. Впрочем, как человек опытный, он понимал, что Владимир попросит найти кого-то из этой службы, занимающейся операциями на территории СССР. И в душе сильно надеялся, что такого момента не наступит. Очень лихо «Шеф» решал различные мелкие проблемы, правда, Алексей не присутствовал на «выступлениях» Воронова, и не мог видеть, каким образом они происходят.

– Уже не обойтись без него? – тихо спросил Кошелев.

– Леш, я уже все мозги сломал! – Володька нервно стал мерить шагами новый кабинет. – Сашок этот! Ну, капитан с «Мелодии». Бывший директор типографии. Хрен этот, что в отделе торговли наш парфюм декларирует. Как бы это сказать – они слишком много обо мне знают. Черт с ним, с Абделем. Его в Бельгии прижмут так, что не вздохнет. А наши?

Воронов посмотрел на улицу, подойдя к большому окну.

– А наши? У капитана есть генерал, у директора – тесть не последний человек. Как бы что не вышло…, – Володька сжал губы, обернулся на Кошелева.

Тот напряженно уставившись на столешницу, тихо барабанил по ней пальцами. Дробь ускорилась, зазвучала громче. С последним ударом Алексей встал.

– Я найду такого человека, Владимир Егорович. Пусть будет. А вы найдите выход, чтобы не привлекать его к работе. Поскольку, все равно будет известно – кто, зачем и каким образом. И интерес к нам сразу пропадет, и начнется охота. Структура «засветится», перешагнув ту грань, за которой мы все с вами.

Володька четко уловил бьющие мысли своего начальника службы безопасности. Кошелеву явно не нравились методы, предложенные Вороновым для устранения нежелательных последствий.

– Что ты предлагаешь, Алексей?

Тот склонил голову в некоторой растерянности.

– Предлагаю подумать.

– Согласен, – быстро ответил Володька. – Если сможешь найти выход, буду очень рад.

Алексей поднял голову, глаза его сверкнули радостью. Той, которая бывает после того, когда понимаешь, что не ошибся в выборе.

– Сколько у меня времени, Владимир Егорович?

– Мало. Думаю, пара дней, не больше.

Кошелев кивнул, и стремительно вышел из кабинета.

Первый секретарь обкома комсомола важно вышагивал по коридору в направлении комнаты, где расположился новый экспериментальный отдел в его комитете. Люди, которые туда въехали, вели себя очень странно. Ну, во-первых не пришли к нему знакомиться. Во-вторых, с первого же дня развили бурную деятельность. Постоянно сновали посетители, подъезжали различные машины. Из грузовиков вытащили массу малознакомого секретарю оборудования, где-то все разместили, подключили. Правда, в обкоме Партии ему пояснили, что отдел не будет нуждаться в финансировании, и совать нос туда не следует. Но, познакомиться нужно! Как ни крути, он все же первое лицо в областном комитете комсомола, и отвечать придется ему. Если что не так.

Подходя к искомой двери, он столкнулся с очень озабоченным и спешащим мужчиной в пиджаке свободного покроя. Первый секретарь удивился. Интересно, а что тут делают сотрудники КГБ? Уж этих людей он чуял за версту.

– Э, простите, – секретарь пытался остановить мужчину. – Не подскажете, руководитель отдела на месте?

Он увидел торопливый кивок, и услышал ответ.

– Да. Владимир Егорович в кабинете. Думаю, он ждет вас.

Ответивший мужчина заспешил к выходу из обкома. Секретарь остался немного обескураженным. Решение посетить новых функционеров у него возникло спонтанно, и никто не знал, что он направился в это крыло здания. И уважительное «Владимир Егорович» от сотрудника госбезопасности его слегка насторожило. Значит, этот как его, Воронов, тоже является сотрудником этой организации? Путаясь в догадках, он открыл дверь в кабинет.

– Здравствуйте, товарищ первый секретарь обкома, – встретивший его молодой человек, протянул руку. – Простите, что не навестил вас первым. Обустраиваемся понемногу, хлопот, как видите, невпроворот.

Секретарь автоматически пожал протянутую ладонь, содрогнувшись от взгляда Воронова. Каре-зеленые глаза руководителя экспериментального отдела, будто невидимыми лучами просверлили пару дырок в черепе первого секретаря. Сквозь эти отверстия в мозг проникли тонкие щупальца. Много, много. И каждая клетка мозга оказалась во власти взгляда этого странного молодого мужчины. Создалось ощущение, что если бы Воронов приказал секретарю раздеться до нога и выйти на улицу, тот бы сделал так, не задумываясь. Правда, это ощущение было не долгим. Щупальца мгновенно скрылись, осталось лишь легкое приятное покалывание.

– Э-э-э…, – ошеломленно промямлил первый секретарь.

– Владимир Егорович, – подсказал ему Воронов, отпуская вялую ладонь предводителя областных комсомольцев.

Тот немного постоял молча, потом, будто очнувшись, выдавил улыбку.

– Что же мы так? Может, пройдем в мой кабинет? Мой секретарь варит превосходное кофе!

– О, не утруждайтесь. Она все равно разбавляет кофе цикорием втихаря. Следит за вашим здоровьем, – Воронов сделал приглашающий жест в сторону своего стола. – Присаживайтесь. Я угощу вас настоящим. С конфетами из французского шоколада.

Не успели они занять места в креслах, как из боковой двери кабинета вышла элегантная девушка с подносом в руках. По помещению растекся аромат сваренных кофейных зерен и пряный запах шоколада.

– Вы волшебник? – спросил секретарь обкома, от наслаждения прикрыв глаза после первого глотка.

– Я только учусь, – со смехом ответил Володька фразой из известного кинофильма.

Улыбка сошла с его лица, когда он увидел восторженно-преданный взгляд собеседника. В нем не было разума, только покорность и готовность сделать все по приказу Воронова.

«Черт, что же я наделал? И как все исправить?» – подумал Володька, глядя как первый секретарь уминает очередную конфету, прихлебывая кофе.

В последнее время Владимир заметил, что его способности стали более могучими. Он мог легко и непринужденно сломать сознание человека, настроить его мысли в то русло, в том направлении, которое было необходимо именно Володьке. Причем не всегда удавалось контролировать эту способность. Вернее, в каком-то побуждении, не хотелось. Им, постепенно, понемногу, стало овладевать чувство превосходства над остальными, влечение повелевать их разумом и действиями. Причем, без особой на то надобности, просто так, играючи. И, главное, он не знал, как вернуть измененный разум в исходное состояние. Скорее, даже боялся снова залезть в чужой мозг, чтобы еще больше не усугубить.

Это как шарик, подвешенный на резинку. Володька мог толкнуть чужой разум, сделать больно и страшно, даже держать такое состояние некоторое время, а потом отпустить. И разум возвращался в исходное положение. А мог так толкнуть, что резинка рвалась.

Иногда Воронов входил в некое подобие транса. «Заглядывая» в голову человека, он явно видел всех его знакомых, родственников, приятелей и партнеров по постели. Всех, кто когда-либо оставил хоть малейший отпечаток в сознании. И через эту метку мог воздействовать на разум того, кто отпечатался.

Мозг Воронова стал напоминать гигантский по объему жесткий диск сверхмощного компьютера с невероятным быстродействием, и способностью не только проникать в окружающую обстановку, но и с помощью различных импульсов менять ее. Нет, не как по волшебству, а руками подконтрольных и направляемых людей.

Володька стал овладевать знаниями и навыками, которые до сих пор были ему неизвестны. Они будто откладывались в уголках сознания, и в нужный момент коротким стремительным движением мысли доставались оттуда, и активизировались, если необходимо, растекаясь по мышцам тела. И знания эти он черпал не из книг и практических пособий, а как бы копируя их из сознания людей в свое.

– Идите, товарищ первый секретарь. Теперь вам кофе не будут разбавлять.

Секретарь обкома поднялся, торопливо вытер губы платком.

– Что я могу сделать для вас, товарищ Воронов?

Володька вздохнул, не сдержался.

– Спасибо, пока ничего не надо. И заходите, всегда рад вас видеть.