Своё предназначение

Раздел 13

– Настя, – далекий голос прорвался сквозь завесу картинки перед моими глазами. – Я вас еще не утомил?

Тряхнув головой, поняла, что все рассказанное моим собеседником четко проецировалось в моем сознании. Будто бы я смотрела на события с очень близкого расстояния, но только дотронуться не могла.

– Нет, – ответила я Владимиру Егоровичу. – Только не понимаю, зачем вы мне это рассказываете?

– А вам неинтересно? – он погрустнел. – Извините, я подумал, раз уж вы все равно в ожидании, то смогу развлечь своим рассказом.

– Мне интересно, – я поспешила его успокоить. – Но ведь это все неправда!

– Вы так считаете? – он посмотрел мне в глаза.

Его взгляд будто нажал во мне невидимую кнопку. Грудь и живот стали наливаться горячим и неодолимым желанием. Сознание мутнело, в голове страстно пульсировала только одно – хотелось, чтобы этот мужчина овладел мной. Прямо здесь и сейчас. Неистово, с жаром. Чтобы он ласкал меня всю – от макушки до пят. И это желание мне хотелось испытывать снова и снова. В глазах все завертелось, зал кафе исчез, и я оказалась у моря.

Позади меня простиралась полоска невысоких сосен, а впереди, на искристый белый песок накатывались мелкие волны. В невероятной дали протянулся горизонт, где соединялись небо и вода. А вокруг ни души.

Я падаю в набегающую волну, и мое тело содрогается от сладостных конвульсий. Вода охлаждает разгоряченное сознание, я поднимаю голову и сквозь намокшие пряди волос, упавшие на глаза, вижу его.

Он полулежит, опершись на руку, и смотрит в мою сторону. Улыбается. На нем свободные светлые штаны и широкого покроя рубашка, расстегнутая до половины. Он там, где заканчивается песок, и начинается мелкая зеленая травка лесополосы. В двадцати шагах от меня. А я валяюсь в воде без одежды. Ну, и ладно, пусть смотрит!

– А ты чувственная девочка, Настя, – слышен его голос сквозь тихие всплески волн.

– Может, отвернетесь? – спрашиваю, убирая с глаз мокрые волосы. – И где мы?

– Здесь никого нет, – отвечает он. – Это же твои мечты и желания.

– Это вы сделали. Я не хотела этого.

– Возможно. А тебе не понравилось?

– Нет, – нагло соврала я. – У меня будет хоть какая одежда?

– А ты нафантазируй, – усмехнулся он.

Я попыталась, но придумать что-то, кроме трех полосок весьма откровенных трусов не смогла, даже бюстгальтер не хотелось. Так и вышла к нему из воды, улеглась рядом, раскинув руки. Солнце грело кожу, она стала покрываться мелкими невидимыми кристалликами морской соли. Закрыла глаза.

– Твои фарфоровые куклы очень натуральны, – сказал он. – Ты настоящий художник.

– Спасибо, – промурлыкала я.

Мне совсем не хотелось покидать это место. Спокойствие и полное удовлетворение происходящим напрочь поселились в моем сознании. И было наплевать, что мужчина, которого я знаю всего час, творит со мной все, что хочет. Никаких неудобств я не испытывала. Ни смущения, ни стыда. Будто все, что я скрывала, что считала непозволительным, вырвалось на свободу и парило вольной птицей. И это чувство я не хотела загонять обратно в рамки скрытых желаний.

– Настя, пора возвращаться.

– Почему? Я не хочу.

Он вздохнул.

– Фантазии затягивают, моя девочка. Теряешь чувство реальности, начинаешь врать самой себе. И другим.

– Ну, пожалуйста! Еще немного…, – от ласкового солнца, от нежных прикосновений ветра, от воспоминаний сладостных ощущений сознание стремительно наполнялось желанием. Нет, жаждой страсти.

– Все, Настя! Остановись!

Пелена резко спала с моих глаз.

Он по-прежнему сидел напротив за столиком и молча, размеренно курил сигару, поглядывая в окно. А я, как дура, вцепившись пальцами в края столешницы, все пыталась понять – что же это было?

Володька поехал в Италию не один. Нет, он не взял женщину для эскорта, он предложил сопровождать его в поездке Герману Давидовичу – старичку с благообразной седенькой бородкой, странным образом попавшему в ближайшее окружение Воронова.

Это произошло летом, когда в жаркий полдень Володька спустился из кабинета на улицу, и расположился на лавочке в тени раскидистого дерева. Таких маленьких парков в глубине дворов жилых кварталов в центре Москвы осталось мало.

И когда Воронов, закрыв глаза, наслаждался прохладой, внезапно послышалось вежливое покашливание.

– Молодой человек, вы не будете против, если я присяду рядом?

Володька открыл глаза. Перед ним стоял невысокий старичок в лихо заломленной на бок белой легкой беретке поверх светлого ежика волос на голове.

– Присаживайтесь.

Воронов вновь опустил веки, но теперь некоторое беспокойство проникло в его разум.

– О, не беспокойтесь, – сказал старичок. – Я немного посижу и оставлю вас. Я понимаю, что вы хотите побыть в одиночестве.

– Не утруждайтесь, – ответил Воронов, – отдыхайте сколько хотите. Вы же не виноваты, что лавочек так мало.

Хотя странное беспокойство все сильнее одолевало его. И причина этого была неясна. Он порывисто огляделся. Кроме старичка никого поблизости не было. Тот заметил резкие движения Воронова.

– Я пойду, пожалуй. А то кефир в магазине закончится.

И двинулся неспешно. Беспокойство стало заметно стихать. И Володька сообразил, что в старичке что-то есть. Что-то напоминающее антенну передающего устройства, усиливающее сигнал, который поступает извне.

– Стойте, – тихо попросил он старичка. – Хочу с вами поболтать немного. А кефир вам принесут, обещаю.

Герман Давидович Гоя оказался бывшим профессором медицинского института имени Пирогова. Занимался тем, что касалось детской психиатрии, и когда-то вел научные изыскания. Часто консультировал педиатров детских клиник и больниц.

И Володька в разговоре с ним понял, каким образом «Древние», так он стал называть тех высоких людей, с которыми странным образом встречался, закладывают свои программы.

Схема была удивительно сложная, но принцип ее так называемой «закладки» понятен. Герман Давыдович был своего рода передатчиком детским врачам установок «Древних», а те, в свою очередь, посещая детей, закладывали им программу. Причем, чаще всего через родителей, поскольку дети еще не были так восприимчивы к прямой передаче. Им требовалась определенная дозировка установок. И дети, вырастая, уже начинали передавать установки своим детям. И так, поколение в поколение.

Аккуратно, чтобы старик не чувствовал подозрительности, Воронов «прощупал» сознание этого пожилого человека. «Прошелся» по всем закоулкам его мозга. И нашел. Это было похоже на пульсирующий небольшой цилиндр, соединенный тонкими разноцветными нитями с такого же цвета кубиками. Цилиндр вел себя очень неспокойно, часто ощериваясь маленькими отростками различной толщины.

– Понимаете, Володя, – вещал Герман Давыдович, когда они прогуливались возле Коллизея на Пьяцо де Попполо. – Рожденный ребенок что губка. Он впитывает все, что ему показывают, и при этом говорят. Например, если маленькому говорить каждый день, вот мол, сосед алкоголик, дебошир и нехороший человек. То, через восемь, десять лет, чтобы не пытался этот сосед сделать, какие подарки этому дитяте дарить, он никогда не будет хорошим. И если соседу будет плохо, то выросший из младенца подросток только радоваться будет этому. Не вызовет «скорую», если у соседа инфаркт, если упал этот нехороший человек, то скорее добьет, чем предложит руку. И потом, начиная дальше расти, будучи молодым, проецировать поведение соседа на других людей, оценивая, сравнивая. А сосед то, всего лишь, по своей близорукости, когда-то давно, забыл закрыть кран в ванной, и пролившаяся вода испортила побелку на потолке.

– И как же поступить? – удивлялся Володька. – Чтобы ребенок мог сам оценивать поступки других.

– О, вопрос очень сложный, – старик, щуря от солнца глаза, внимательно посмотрел на Воронова. – В сознание вложить можно все что угодно, а вот потом изменить – почти невозможно. Информация как бич. Ей можно управлять людьми, обладая лидерским и ораторским талантом. Да, за примером далеко ходить не надо. Возьмите…

– Да, я понял, – перебил Воронов. – Ну, допустим, случись информационная война. Кто, по-вашему, в ней выиграет.

– Кто первый начнет ее вести. И будет делать это со знанием дела.

– То есть, спасения нет?

Старик недовольно поморщился от этого вопроса.

– От качественной подачи информации, от ее разнообразия вариантов зависит успех. Если тупо талдычить одно и то же, начинает надоедать, согласитесь. А если под разными взглядами, да еще приводя красочные примеры, то да, спасения практически нет. Только очень умный человек, и уже со сложившейся точкой зрения сможет отличить оригинал от подделки. Именно таким способом воспитываются фанатики. Чем безграмотнее люди, тем легче их одурачить. Рисовать картинки, эмоционально твердя, что хорошо, а что плохо. А потом, на это плохое, призывать в поход. И люди возьмут оружие и пойдут толпой. И еще очень выгодно использовать религию, особенно радикальную…

Володька слушал, и думал – как изменить то, что спрятано в мозге старика в том странном цилиндре? Как перекодировать сигналы? Потом понял, что перекодировка невозможна – цилиндр выполняет лишь функции биологической антенны, а изменить конструкцию антенны Владимир не смог, хоть и попытался. Цилиндр реагировал на попытки, беспокойно ощетиниваясь мелкими отростками.

Оставив Германа Давыдовича любоваться красотами летнего Рима, Володька поехал в Перуджу на встречу с Луиджи – знакомым по салону в Ле-Бурже. Он нарочно не поехал на машине, а сел в поезд, чтобы подумать в тишине и отдохнуть от болтовни старика. И в этом поезде, под едва слышный стук колес, Владимир осознал – в чем заключается его предназначение. Ведь тогда, в своей «прошлой» жизни он еще удивлялся – почему ему удается манипулировать людьми. Но тогда он боялся этого – боялся причинить им боль. А получается, что надо было. И через их боль он смог бы понять то, что от него требуется сейчас. А требуется немного – найти носителей биологических антенн и попробовать действие этих антенн нейтрализовать. Но зачем? Зачем это нужно тому «древнему», что вложил в его мозг такие особенности и способности? Ведь, по их же словам, нейтрализация антенн приведет к гибели расы «древних»! А они, наверное, тоже люди…

Володька подумал еще немного и, не найдя разумного ответа, решил, что если действовать, то и ответ найдется. Зачем думать о том, что еще не произошло?

Поезд совершил короткую остановку в пригороде Рима и на второй этаж вагона, где были только места с мягкими широкими креслами, вбежали две девушки. Они поискали свободные места, но места рядом нашлись только напротив кресла, в котором ехал Володька.

Расправив юбки платьев, девушки плюхнулись в кресла, мельком посмотрев на него. Владимир оторвался от своих мыслей и от созерцания городского пригорода, скользнув взглядом по молодым итальянкам. Черт, так это близняшки! Похожие друг на друга, как две одинаковые капли воды. Володькино сознание автоматически полезло к ним в мозги, и вдруг… резкая боль в позвоночнике заставила его согнуться.

– Сеньор, вам плохо? – одна из девушек участливо попыталась заглянуть в его глаза. Другая встала и покрутила головой, выискивая стюарда.

– Не беспокойтесь, сейчас пройдет, – Володька благодарно махнул рукой и с осторожностью попытался унять боль. Неприятные ощущения медленно уходили и он выпрямился. «Радар» в его сознании с недовольством утихомирился.

– Мы так испугались, – девушки с интересом рассматривали его, не стесняясь. А Володьке было непривычно – две пары одинаковых серых глаз сверлили в нем дырки во всяческих местах.

– Сеньориты, – улыбнулся он, – мне и вправду лучше.

Близняшки заметно успокоились и заулыбались в ответ, но взгляды не отводили.

– Наверное, я долго не ел, поэтому с голодухи голова закружилась, – поторопился объяснить Владимир, чтобы хоть как-то отвлечь их.

Девушки тут же подскочили с мест и стали громко звать стюарда, жестикулируя. Ехавшие в вагоне люди будто заразились их поведением и, вскоре показался бегущий по проходу между креслами, стюард, озабоченный столь массовым вызовом.

– Что случилось?! – встревожился он, глядя на девушек.

– Пожалуйста, срочно принесите три бокала капучино и целый пирог Капрезе, – вразнобой заверещали близняшки.

Володька застенчиво вжался в кресло. «Вот неугомонные!» – подумал он, когда девушки уронили свои круглые попки в кресла, удовлетворенно вздыхая.

– Сеньориты, а вы не расскажете мне, что такое – пирог Капрезе?

Близняшки переглянулись.

– Сеньор явно не итальянец, – сказала одна из них, слегка тряхнув волосами.

– Вы правы, – кивнул Владимир.

– И явно издалека, – резюмировала другая, хлопая длиннющими ресницами.

Он рассмеялся, очарованный их непосредственной энергичностью и довольно броской привлекательностью.

– Да, я из России.

– Откуда? – синхронно удивились девушки.

– Из России. Это такая холодная страна, где по улицам городов бродят лохматые медведи, – продолжал смеяться он.

– А вы не похожи на медведя, – заметила одна из близняшек, – и стараетесь быть моложе, чем вы есть на самом деле.

Володька улыбаться перестал.

– И как зовут столь проницательную сеньориту?

Казалось, что она не заметила его серьезности.

– Меня зовут Алессандра а мою сестру – Виттория. А сеньора?..

– Владимир… Володя.

– Володья, – напевно произнесли близняшки по-русски.

Тут появился стюард с большим подносом, расставил на откидном столике три больших чашки и тарелку с небольшим шоколадным пирогом, разрезанным на три ровные части. Владимир взял чек и протянул стюарду купюру в пятьдесят тысяч лир.

– За всё и сдачи не надо. Простите за беспокойство.

– Спасибо, сеньор, – стюард вежливо кивнул. – Приятного аппетита.

Девушки молча взирали на происходящее.

– И что делает в Италии лохматый русский медведь? – удивленно спросила Алессандра, наблюдая, как Владимир рассматривает пирог. – Это и есть шоколадный Капрезе. Просто и вкусно.

– Я уже сообразил, – он попробовал кусочек пирога и зажмурился от удовольствия. – Вы тоже угощайтесь.

Володька так и не ответил девушке на вопрос, и казалось, что она тоже забыла, но когда они вместе сошли с поезда в Перуджи, Алессандра тихо сказала ему:

– Надеюсь, сеньор, когда вы закончите здесь с делами, то найдете дорогу в Пизу. Мы будем вас ждать…

Он еще долго смотрел им вслед. Вот они обернулись и помахали ему руками.

«Виттория и Алессандра. Защитница и победа. Хм… Наверное, всё не просто так», – думал Владимир. – «А если внимательней приглядеться, то они не так уж и похожи».

– Владимир, я доволен контрактом, – улыбнулся Луиджи, прочитав солидный талмуд под обложкой из черной кожи. – А как вы думаете, кому я могу предложить столь революционный проект программного обеспечения?

– В США существует фирма «Эппл компьютер», – тут же ответил Володька. – Попросите о встрече её СЕО-директора Джона Скалли.

– А почему вы сами не можете это сделать?

– Я в этом бизнесе – никто, а вы, Луиджи, имеете имя и репутацию. К тому же у вас на руках действующий образец и вы ничего не теряете.

Луиджи надолго задумался.

– Странный вы человек, Владимир, – наконец сказал он, рассматривая планшетный компьютер. – Вы можете заработать на этом миллиарды…

– У меня нет производственной базы для осуществления такого проекта, – соврал Владимир, но Луиджи поверил.

– Понимаю, – кивнул итальянец. – Допустим, у меня получилось, но в контракте не указан счет, на который перевести деньги.

– Сначала договоритесь со Скалли, а потом мы будем делить шкуру медведя.

– Не понял.

Володька вздохнул.

– Как договоритесь – сразу мне звоните. Сюда в Перуджу через месяц приедет мой человек. С ним вы будете решать все финансовые вопросы по нашему контракту.

Уладив дела с Луиджи, Володька поехал в Пизу. Найти близняшек оказалось нетрудным делом, стоило залезть в сознание привокзальным таксистам. И уже вскоре Владимир стоял перед аккуратным домиком на окраине Пизы – небольшого туристического городка с известной на весь мир наклонной башней и задумчиво смотрел на кнопку звонка около ажурной калитки в каменном заборе.

– Отчего молодой сеньор такой нерешительный? – раздался за его спиной голос, явно принадлежавший пожилой женщине.

Он обернулся и увидел худую старушку, которая несла корзину с продуктами – зелень живописно торчала из-под белой материи, что накрывала верх корзины.

– Да вот не знаю, по тому ли адресу я пришел, – с улыбкой объяснил Володька свою нерешительность. – Ведь в этом доме живут близняшки?

– Сестрички? Да в этом, – подтвердила словоохотливая старушка. – А вы кто? Что-то я вас не припомню…

– Я познакомился с ними вчера в поезде, – решил не лукавить Володька, – и они пригласили меня в гости.

– Вот молодежь, в поездах знакомятся, – пробурчала она, походя нажимая кнопку звонка. – Девочки дома – я их утром видела.

Скрипнула дверь и на крыльцо дома вышла Алессандра – он её узнал по широким для девушки плечам и узким бедрам.

– Вита, одевайся! Володья приехал, – крикнула она в приоткрытую дверь и поспешила к калитке.

«Черт! Я даже цветов не купил», – подумал Володька.

Не сказать, что близняшки были красавицами с идеальными фигурами. Но они казались Володьке изысканными в своей энергичности и очень милыми и женственными. Особенно Виттория – её округлости груди невольно вызывали у него жгучее желание прикоснуться к ним и ласково помять, чувственные губы соблазнительно приоткрывались, обнажая белые зубы, а выпуклые ягодицы при ходьбе слегка виляли. Володька все не мог оторвать взор от этой желанной красотищи и даже сам удивился этому, когда девушки пригласили его в дом, и он шел позади них, пялясь на вихляющие выпуклости.

– Бабушка Аделина скоро вернется с рынка, – весело усмехнувшись, сообщила Алессандра, проследив за его взглядом.

«А причем здесь бабушка?» – подумал Володька, но потом решил, что задавать этот вопрос вслух будет не тактично и только понимающе кивнул.

Девчонки весело щебетали, рассказывая как у них в Пизе красиво и уютно, а он, присев в мягкое кресло, соображал – почему сознание близняшек для него закрыто. Но не находил разумного ответа. Это было таинственно и слегка нервировало Владимира. И когда Виттория поднялась на второй этаж по скрипучей деревянной лестнице, он решился:

– Алес, а почему вы меня пригласили к себе?

Девушка поставила перед ним бокал капучино и почему-то грустно улыбнулась:

– Вот придет бабушка, и вы, молодой сеньор, многое узнаете…

Бабушка Аделина не заставила его долго ждать – вскоре послышались шаги, и раздался голос совсем не похожий на старческий:

– Бон джорно, сеньор Воронов!

Он обернулся и увидел стройную женщину. Если бы не её морщинистое лицо, то Володька бы решил, что в дом вошла немного увеличенная копия фигур близняшек.

Он встал и почтительно склонился:

– Рад знакомству, сеньора Аделина.

Как-то незаметно из комнаты вышла Алессандра и они с бабушкой остались вдвоем. Она поставила на комод сумочку и грациозно присела в кресло напротив:

– Я тоже рада, что вы здесь.

Владимир уже довольно хорошо владел своими желаниями залезть в мозги собеседника, и посчитал ненужным тревожить сознание пожилой женщины.

– Сеньор хорошо воспитан или не умеет делать то, что сейчас необходимо? – внезапно спросила Аделина.

И тут Володька почувствовал, что в его голове будто включили свет, а глаза закрыли непроницаемой чернотой. Затем в черноте появился бледно-желтый прямоугольник экрана, и на нем замелькали кадры: симпатичный молодой мужчина, очень похожий на близняшек, спасает детей из горящего автобуса. Затем под навесом вытирает кровь с их лиц, накладывает бинты на раны, ощупывает детские руки и ноги. Мелькает высокий человек с длинной белой бородой, вечернее шоссе и озабоченные глаза симпатичного мужчины. Больница, кричащая женщина, люди в халатах, несущие на руках трех новорожденных. Три надгробных холма, сутулая дама в черном, прижимающая к груди два свертка, небольшой ящик из сверкающего серого камня и опять высокий человек с бородой.

– Аделина, – говорит он даме, показывая на ящик, – за этим предметом через девятнадцать лет должен прийти человек. Только твои внучки будут знать, где спрятан артефакт. Пусть найдут и отдадут этому человеку. Запомни – Владимир Воронов из России. Скажешь ему код – «сейчас необходимо» и … не мешай им.

Экран в глазах Владимира погас, исчезла чернота, но свет в голове остался, да в позвоночнике неприятно покалывало. Свет явно мешал, навязчиво возбуждая нервные окончания и заставляя злиться. Владимир вдруг понял, что в его сознании произошли изменения, но ощутить их он пока не смог. Нервно помотав головой и пытаясь сконцентрировать взгляд, Володька, наконец, четко увидел перед собой сидящую в кресле Аделину, которая с интересом его рассматривала.

– С вами все нормально? – спросила женщина наклонившись.

– Да, – выговорил он, подавляя злость. Затем отхлебнул остывший капучино, – Мне надо поговорить с девушками…

Аделина позвала их, и близняшки спустились. Свет в Володькиной голове заиграл мелкими протуберанцами и вырвался длинным языком к голове Алессандры. Отразившийся от её сознания тонкий лучик принес в сознание Владимира звучание неизвестного голоса:

– Тебе надо найти бухту на острове Капрая-Изола. В Чечине есть личный пирс и яхта, ключ от пирса у Аделины. И тебе понадобятся близнецы, как проводники.

Голос стихал долгим эхом на последнем слове.

– Сеньора, у вас ключ, который мне нужен, – выговорил Володька, когда эхо стихло.

Аделина и близняшки удивленно переглянулись.

– Да, девочки… он пришел…