Святой

Глава 15

НОКС

Громовые крики людей угрожают заставить мои уши кровоточить. Здесь так громко, что я с трудом могу сосредоточиться, и все же это волнующе. Несмотря на мои травмы от говнюков, которые напали на меня прошлой ночью, Кэл решил, что я готов к бою, и не дал мне пропуск. Он сказал, что у него уже было слишком много денег, которые он поставил на меня, и он не мог позволить себе проиграть. Чертов придурок.

С той секунды, как начался этот бой, я мог сказать, что мой противник думал, что у него это в кармане. Синяки на моем лице и груди заставляли меня выглядеть слабым, но это далеко от истины. Конечно, я могу быть немного раздраженным, но внутри меня больше сдерживаемой агрессии, чем когда-либо прежде.

Если бы отец Картера не был окружным прокурором, я бы никогда не позволил ему уйти с дерьмом, которое он вытворил. Одно дело замахнуться на меня. Это я могу понять и даже уважать. Единственное, что я не могу уважать, это то, что его друзья держат меня неподвижно, чтобы у меня не было шанса дать отпор. Это жест киски, за который он должен заплатить, но я знаю, что я буду тем, кто отправится в тюрьму, пока он получит пощечину. Вот что привилегии и права делают для вас здесь.

Кулак летит мне в лицо, но я вовремя уклоняюсь. Второй, который он бросает, я ловлю рукой и быстро бью его коленом в живот. Одна из замечательных особенностей этих боев заключается в том, что в них нет правил. Вы сражаетесь, пока кто-то не перестанет двигаться, делая все возможное, чтобы убедиться, что с вами этого не случится. Это просто, жестко и грубо.

Мы вдвоем занимаемся этим, кажется, часами, и я должен отдать ему должное — он неумолим. Независимо от того, насколько сильно я бью, он, кажется, всегда приходит в норму. Он напоминает мне меня самого, с желанием побеждать и разочарованием, которые я использую в качестве топлива, чтобы привести его туда. К сожалению, для него, у меня гораздо больше опыта и гораздо лучшая подготовка. Итог, я лучше.

Он делает два хороших удара по моему лицу, прежде чем я понимаю, что мне нужно покончить с этим. Если мы продолжим, я рискую устать — и если я проиграю этот бой, никто не знает, что Кэл сделает со мной. Это не то, что я хочу узнать.

Используя всю силу, которая у меня есть, я бью его в живот, затем замахиваюсь ногой, чтобы нанести удар с разворота по голове. Он падает, как пресс-папье — тяжелый, неподвижный, без сознания. Звучит гонг, и толпа сходит с ума, празднуя мою победу.

Рефери объявляет меня победителем, и я выхожу с ринга. Грейсон протягивает мне бутылку с водой, когда я благодарю его, задыхаясь. Я киваю всем людям, поздравляющим меня, когда я покидаю арену, и мы вдвоем направляемся в офис Кэла.

В ту секунду, когда мы входим в дверь, он уже разговаривает по телефону. Он одаривает меня ослепительной улыбкой, заканчивает разговор и вешает трубку. Я падаю на кожаный диван. Возможно, я испачкаю кровью всю его драгоценную мебель, но после такой драки мне похуй.

— Вон! Мой мальчик! — Он приветствует меня. — Сегодня вечером там была отличная драка. Ты устроил хорошее шоу.

Я все еще тяжело дышу, но это начинает замедляться. — Он хорошо защищался. Этот парень стал бы хорошим дополнением к вашей команде. Он неумолим.

Он кивает. — Да, очень жаль, что он ушел. Джексон мог бы сделать из него чемпиона.

— Ушел? — Мои брови хмурятся. — Куда он ушел?

— Нокс, он умер. Удар, который ты нанес ему по голове, сломал ему шею. — Его слова звучат с такой небрежностью, что я почти не верю ему. — Это один из рисков, на которые ты идешь, когда попадаешь на Смертельный ринг.

Он продолжает говорить, но звон в моих ушах становится таким громким, что я не слышу ни слова. Он мертв. Он мертв, и это моя вина. Я убил его. Через несколько секунд я бросаюсь через комнату к мусорному баку и вываливаю в него содержимое своего желудка.

Я убийца. Ребенка, у которого вся жизнь впереди, больше нет. Я гребаный убийца.

***

Я ворочаюсь и ворочаюсь в своей постели, безуспешно пытаясь хоть чуточку заснуть. Образы ребенка, с которым я дрался сегодня вечером, преследуют мой разум и отказываются куда-либо идти. Он был хорошим бойцом. Черт возьми, он даже казался тем, с кем я мог бы подружиться. Я восхищался его отказом здаться, но сейчас это не имеет значения. Его смерть на моей совести.

Смотрю на часы, цифры смотрят на меня.

3:17 утра.

Я сдаюсь и звоню единственному человеку, о котором я могу думать, чтобы заставить меня чувствовать себя хоть немного лучше прямо сейчас. Телефон звонит четыре раза, прежде чем, наконец, она отвечает.

— Нокс? — Сонно спрашивает она. — Все в порядке?

— Да, — вру я. — Я просто не могу уснуть.

— Сейчас три часа ночи.

Тьфу, черт. — Ты права. Прости, мне не следовало звонить. Возвращайся ко сну.

— Нет, — отвечает она в спешке. — Все в порядке. Я не возражаю. — Я слышу, как она шаркает ногами, вероятно, снова устраиваясь поудобнее с прижатым к уху телефоном. — Итак, что происходит?

— У меня на уме несколько вещей. Вот и все.

— Ты хочешь поговорить об этом?

Я вздыхаю, зная, что не могу. — Нет. Мне просто нужно отвлечься. Что ты делала сегодня вечером?

— Я поехала и забрала Саванну из аэропорта. По-видимому, Грейсон был чем-то занят и не мог. Мы вдвоем поужинали, прежде чем отправиться домой.

Я даже не учел тот факт, что Грейсону постоянно приходится лгать Саванне о том, что он делает, когда тренируется или на ринге. Честно говоря, я никогда не принимал во внимание его личную жизнь.

Это то, к чему придет моя жизнь? Лгать Делейни, пока я иду, потенциально убивая больше людей по ночам? Одной мысли достаточно, чтобы меня пробрал озноб. Я никогда не хотел ввязываться в этот беспорядок, и теперь все, чего я хочу, это выбраться из него.

Делейни спокойна, даже терпелива. Она продолжает разговаривать со мной по телефону, несмотря на то, что звучит спросонья, рассказывая о том, как Тессу снова посадили под домашний арест, потому что их отец увидел засос у нее на шее, и как ее сестра Эйнсли собирается приехать домой через несколько недель на весенние каникулы. Слушать ее голос, что бы он ни говорил, — это как мой личный бренд Ксанакса. Это успокаивает меня, снимает напряжение в груди и заставляет меня чувствовать, что все будет хорошо.

Мы еще долго остаемся на связи после того, как она перестает говорить, и я позволяю звуку ее дыхания убаюкивать меня.

***

Самое сложное иметь дело с чем-то настолько серьезным, как это, зная, что Зейн может читать меня как книгу, но все равно приходится ему лгать. С тех пор, как я пришел в школу этим утром, он наблюдал за мной, как ястреб. Я думаю, он сначала предположил, что это как-то связано с Делейни, но то, как я поцеловал ее на прощание, прежде чем мы ушли сегодня, исключило это. Тем не менее, он не спросил прямо, и даже когда он это сделает, он не узнает правду.

— Я действительно хочу молочный коктейль, — говорит он мне. — Ты со мной?

Я киваю. — Да, на самом деле это звучит довольно неплохо.

Часть меня подумывает написать Делейни и спросить, не хочет ли она встретиться с нами там, но она говорила что-то о девичнике с Саванной. По-видимому, Лейни хочет услышать все о ее поездке в Нью-Йорк, чтобы она могла решить, в какой колледж она хочет поступить. Хотя часть меня серьезно ревнует и хочет, чтобы она всегда была со мной, я не хочу быть властным.

Мы с Зейном выходим, только чтобы найти мужчину в очень дорогом костюме, стоящего на обочине. В нем есть что-то знакомое, что я просто не могу понять, но то, как он представляет себя, кричит о силе. Я нерешительно подхожу к нему, оглядывая его в поисках любого видимого оружия.

— Могу я вам помочь?

Он снимает солнцезащитные очки. — Ты Нокс?

— Это зависит от того, кто спрашивает. — Я выпрямляюсь, показывая, что не потерплю никакого дерьма.

Мужчина протягивает ко мне руку. — Тристан Каллахан. Я отец Делейни.

Я смотрю вниз на его руку, но не делаю движения, чтобы взять ее в свою. Я достаточно слышал об этом куске дерьма, чтобы понимать, что этот визит будет каким угодно, только не приятным, и что шансы на то, что Делейни знает, что он здесь, ничтожны. Зейн усмехается у меня за спиной и не может скрыть своего веселья.

— Что я могу для тебя сделать, Тристан?

Он прищуривает глаза от моего вопиющего неуважения. — До моего сведения дошло, что вы с моей дочерью стали чем-то вроде пары.

— Черт. Слухи здесь распространяются быстро.

— Да, без обид, но отношения между тобой и Делейни — это не те отношения, которые я могу поддерживать. Может, вы и преступник, но, похоже, вы достаточно умны, чтобы понимать, что вы двое воспитаны в двух совершенно разных семьях. Ни при каких обстоятельствах вы двое не принадлежите друг другу.

Я закатываю глаза. — Тогда хорошо, что твое мнение ни хрена не значит, не так ли? На случай, если вы не заметили, вашей дочери восемнадцать лет, и она полностью взрослая с вашего согласия.

Он поворачивается и лезет в свою машину, вытаскивая портфель. — Я не думал, что вы послушаете меня без какой-либо компенсации, поэтому я готов предложить вам наличные. Все, что тебе нужно сделать за двадцать пять тысяч долларов, это просто — держаться подальше от Делейни.

Открываю портфель, и от вида такого количества двадцатидолларовых купюр у меня кружится голова. Я снова смотрю на ее отца, удивляясь, как кто-то может быть настолько осуждающим, что готов потратить такую сумму денег, чтобы избавиться от парня своей дочери. Это отвратительно, но, черт возьми, что я мог бы с этим сделать.

— Что бы я ей сказал?

Он пожимает плечами. — Что у тебя изменилось сердце. Что тебе не нужна девушка. Что ты понял, что ты гей. Говори ей все, что хочешь, просто держись от нее подальше. Делейни умна, и весь мир у ее ног. Ей не нужно, чтобы кто-то вроде тебя пришел и все испортил для нее.

Я медленно киваю, прежде чем забрать у него портфель. — Я понимаю ваше беспокойство.

— Я надеялся, что ты это сделаешь. — Он поправляет пиджак и обходит машину со стороны водителя. — Спасибо тебе за то, что не усложняешь это больше, чем нужно. Ты хороший человек.

Когда он отъезжает, я поднимаю руку и провожаю машину. Зейн подходит, чтобы встать рядом со мной, и смотрит на портфель в моей руке.

— Итак, это все? Больше никакой Делейни?

Я хихикаю, качая головой. — Черт возьми, нет, но теперь у меня есть его деньги и его дочь.

Мы вдвоем садимся в машину, и я вытаскиваю свой телефон из кармана.

Нокс: Привет, детка. Мы идем в закусочную. Хочешь присоединиться к нам?