Тафгай 4

Глава 18

В раздевалке после игры все двадцать хоккеистов и наш тренерский штаб сидели мокрые от пота, злые из-за судейства и довольные от достигнутой победы. Эмоциональная встряска получилась такой, что никто первые минуты даже не думал стягивать с себя хоккейные «доспехи».

— Может, так пойдём на обед? — Первым улыбнулся неунывающий Валера Харламов.

— Если вы так пойдёте, то воспаление лёгких я вам гарантирую, — совершенно серьёзно заметил врач команды Олег Маркович Белаковский. — Сейчас в душ, как следует растереться, высушиться…

— И спать, — вставил я свои «пять копеек», и народ лениво захихикал.

— Если выдадут суточные, то сегодня сходим в японскую баню и в международный клуб на танцы, — предложил Саша Мальцев.

— Да, — поддакнул я, — познакомимся со спортсменками из Польши, Швеции, Чехословакии и Германии.

— Почему именно с ними? — Заинтересовался «Малыш».

— Эти самые симпатичные, — ответил за меня Харламов. — Вот только что-то суточные задерживаются. Честно, мужики, надоело на всём экономить.

— Не боись, расписочка вот она, — я поковырялся в своём бауле и вытащил на свет Божий заветный клочок бумаги с каракулями самого заместителя председателя спорткомитета СССР.

И как по заказу в раздевалку ворвался именно он, краснолицый и нахрапистый Виталий Смирнов. Сначала он бросил недовольный взгляд на Всеволода Боброва, затем на меня. Ну, я ясное дело, чем его раззадорил. А что натворил в перерыве между вторым и третьим периодом Всеволод Михалыч, лично для меня пока оставалось пока загадкой.

— Вот суточные, верни бумагу, — тяжело дыша, сказал Смирнов, «просверливая» меня ненавидящим взглядом.

Я встал с лавки и взял пачку долларов завернутых в ведомость.

«Двести зелёненьких не хватает, и потом тут только на хоккеистов», — зашептал голос в моей черепной коробке, который всегда оживал, если дело касалось товарно-денежных отношений.

— В ведомости потом распишетесь, — добавил заместитель руководителя советского спорта.

— Здесь двести долларов не хватает, — сказал я, посмотрев одним глазом на пачку зелёных американских бумажек. — У меня глаз-алмаз.

— Здесь деньги, только тем, кто заслужил их игрой на льду, — покосился Смирнов на Витю Шалимова. — Сами потом деньги поделите.

— А кто в меньшинстве сегодня отработал в самом конце игры, когда нас судья из США три раза подряд удалил не за что? Это — раз. — Я поднял расписку на вытянутой правой руке вверх. — Далее, в этой бумажке синей пастой по белому написано, что суточные получит вся команда при достижении обещанного результата. Это — два. А команда — это не только хоккеисты. Это ещё старший тренер, второй тренер, тренер вратарей и врач сборной. Поэтому здесь должно быть четыре тысячи восемьсот долларов США. — Я потряс левой рукой, в которой держал деньги.

— Рвач, — прошипел Смирнов и вытащил ещё тысячу долларов из своего внутреннего кармана, что так был удобен для халявно отжатых денег. — Всё?! — Уставился он на меня, когда вся сумма оказалась в моей руке.

— Почти, — усмехнулся я, возвращая расписку. — А как решается вопрос с внеочередной покупкой персональных автомобилей «Волга» для членов сборной, естественно, после выигрыша золотых медалей Олимпиады.

«Да, ты сдурел! «Волгу» же придётся на свои кровные брать, — завозмущялся голос в голове. — Хотя можно же место в очереди на покупку автомобиля кому-нибудь продать. Кхе, идея хорошая, одобряю».

— Обсуждается, — пробурчал Виталий Георгиевич и добавил уже в дверях раздевалки. — Ну, ты Тафгай и наглец. Хотя надо признать, что пока удача на твоей стороне. Надолго ли?

— Наглость и удача, наравне с упорством, трудолюбием и серым веществом — неприлежные условия больших побед. — Ответил я. — А надолго ли? Жизнь покажет.

— Покажет, покажет, — пробормотал чиновник, покидая нашу раздевалку.

После чего народ радостно загалдел и начал выстраиваться в очередь на получение заслуженных денег.

— Попробуйте сейчас только не выиграть золото! И погоди с долларами! — Гаркнул я. — Если бы не Сергеич, который нас просто спас в последние минуты игры, то нам этих денег не видать. Качай Коноваленко! Тащи его сюда вместе с щитками и клюшкой! Пущай полетает!

— Отъе…есь демоны! — Зарокотал Виктор Сергеич, отмахиваясь клюшкой от партнёров по команде.

А через двадцать минут после торжественного вручения денег меня, старшего тренера Всеволода Боброва и голкипера Виктора Коноваленко уже ожидали на обязательной пресс-конференции в пресс-центре ледового дворца «Макоманай». И пока окольными путями из подтрибунной раздевалки мы шли в комнату для прессы, которой приехало на Олимпийские игры ни много ни мало четыре тысячи человек, Коноваленко всё время ворчал. Дескать, зачем его нужно тащить к журналистам, зачем его нужно было качать, и вообще ничего такого он в матче не сделал, отбил пару опасных шайб и всё.

— Ничего журналистам не скажу, — закончил Виктор Сергеевич свою долгую недовольную тираду.

— Михалыч, что случилось в перерыве матча? — Не удержался я и спросил старшего тренера, перед входом в пресс-центр.

— Потом расскажу, — пробурчал Всеволод Бобров. — Вечером поговорим.

Появление нашей троицы международное журналистская братия встретила долгими и продолжительными аплодисментами. Однако вопросы на нас посыпались не самые простые. Особенно напирали канадские работники средств массовой информации, ведь им очень было обидно, что такой значимый турнир бойкотировала их любимая и, как они считали, непобедимая сборная Канады.

— Скажите, пожалуйста, как вы относитесь к дисквалификации австрийского горнолыжника Карла Шранца, лидера мирового сезона, из-за его профессионального статуса? И вообще, как вы считаете, имеют ли право на Олимпиаде выступать спортсмены профессионалы? — Задал первый «странный» вопрос один представитель канадских СМИ, полный мужчина в вельветовом модном пиджаке.

— Чуешь, к чему клонят? — Шепнул мне Бобров, а затем уже сам с кислой улыбкой на лице ответил журналистам. — Я тренер хоккейной команды и за горными лыжами следить элементарно не имею времени. Поэтому на ваш вопрос ответить затрудняюсь из-за незнаний деталей конфликта.

— А что вы всё же скажете по поводу профессионального статуса спортсменов? — Настойчиво переспросила женщина, которая тоже представляла какую-то канадскую газету.

— Это вопрос не простой, — сказал я, немного наклонившись к микрофонам, чтобы лучше меня было слышно. — Насколько мне известно, организаторы Олимпийских игр вложили в строительство инфраструктуры немалые деньги, а затем чтобы возместить убытки и получить доход от финансовых вложений продали права на телетрансляции соревнований тоже за хорошую сумму. Получается парадоксальная ситуация. Президент МОК Эвери Брендедж требует соблюдения принципов любительского, то есть бесплатного спорта провозглашённых бароном Пьером де Кубертеном, но при этом Олимпийский комитет и организаторы хотят получать прибыль. Справедливо это или нет, выводы делайте сами.

— То есть вы считаете, что недопуск профессионалов из НХЛ на Олимпиаду является несправедливым? — Спросил мужчина в модном вельветовом пиджаке.

— Не приписывайте мне слов, которые я не произносил. — Осадил я настырного канадца. — Лично для меня нет разницы, кого обыгрывать — профессионалов из НХЛ или любителей из Швеции. Но хочу заметить, что от участия всех сильнейших хоккеистов в соревновании выиграют только болельщики, которых не интересует профи спортсмен по статусу или нет. Ради чего проводят важнейшие международные старты? Наверное, для простых людей, зрителей и болельщиков.

— А вы уверены, что обыграете канадских профессионалов? — Усмехнулась женщина из канадской газеты.

— Будущее покажет, — хмыкнул я и отстранился от микрофонов.

В олимпийской деревне, в нашей с Борей Александровым комнате, после сытного обеда состоялось внеочередное заседание акционерного общества «тут купи, там продай» в составе: Фёдоров, Куликов, Минеев, Скворцов, Александров и я, Иван Тафгаев.

— Итак, слово предоставляется, — я посмотрел на парней, — говори Кулик, да не заговаривайся.

— Кхе, кхе, — прокашлялся защитник Саша Куликов. — Предлагаю завтра потратить наши общие накопления на покупку магнитофонов. Так как Михалыч день 8-го февраля объявил всемирным выходным днём. Вопрос от акционеров, какую марку иностранной техники будем брать?

— И ещё вопрос на засыпку, — влез «Малыш». — Стоит ли тратить новые суточные на покупку магнитофонов?

— Что покупать? — Я встал со своей кровати, на которой сидел за неимением нужного количества стульев, и прошёлся по комнате. — В принципе мне больше всего понравились кассетники фирмы «TEAC». Весят всего 9 кг и цена 200 долларов. Звук хороший. Знатоки оценят. Общих денег у нас 4100, значит, на 20 магнитофонов хватит и ещё 100 долларов разлетится на транспортные и прочие мелкие расходы. В Горьком все 20 штук можно сдать за 1800 рублей каждый. Итого получится на одно толстое наглое хоккейное лицо по 6 тысяч рублей чистыми. А остальные деньги, которые дали и ещё дадут, я предлагаю всё же потратить на джинсы, футболки, подарки и покупки родным и близким.

— Ну да, — согласился Саша Скворцов. — Нам 20 магнитофонов, чтобы пронести их через таможню, нужно будет раскидать по штуке на всю команду. И за бесплатно это не сделать.

— Тем более Володя Викулов и за деньги не согласится, принципиальный, — заметил Юра Фёдоров. — Придётся кого-то подключать из тренерского штаба.

— Давайте голосовать и пойдём приводить себя в порядок, а потом в международный клуб на танцы. — Встал со своего места Саша Куликов и расправил богатырские плечи. — Знакомиться с девушками будем, с иностранками. Хватит, неделю просидели в гостинице как сычи. А завтра вечером ещё в баню местную сходим, в опилках попаримся.

— Логично, — согласился я. — Значит так, завтра рано утром первой ходкой отправимся в магазин за магнитофонами, а после обеда съездим на рынок за шмотками. Кто «за»? Единогласно. Разошлись по палатам.

Вечером, перед тем как бежать на танцульки, чтобы выписывать там ногами кренделя, я заглянул в комнату Всеволода Боброва. И очень удачно, что наш наставник сидел в номере один.

— Иван? Проходи, — улыбнулся он, уже совсем с другим настроением, нежели был днём. — Смотри, какая таблица у нас получается после двух туров:

________________В ___Н___П_____Ш_____О

1. Чехословакия___2___0___0____19 -2____2

2. СССР___________2___0___0 ___13 — 6___2

3. Швеция________1___0___1_____8 — 5____2

— Финны сегодня тоже два очка наберут, они сейчас поляков обыгрывают. А Польша и американцы пока по нулям. — Бобров ткнул пальцем в таблицу.

— Не понял? — Растерялся я, так как отлично помнил олимпийский турнир 1972 года, в котором чехи проиграли сборной США не то 1: 3, не то 1: 5.

— Чего не понятного, — удивился Всеволод Михалыч. — В следующей игре после нас, сборная Чехословакии выиграла у Америки 5: 1. Скандал там был большой, опять арбитры набедокурили. Вообще на Олимпиаде слабое судейство. И если так дело дальше пойдёт, то в последней игре с чехами нам нужна будет только победа, ведь разница забитых и пропущенных шайб у них лучше. Хотя им шведы могут настроение испортить, обыграть или скатать в ничью.

«Точно, в той истории США выиграли 1: 5, а в этой, которую я невольно меняю, они проиграли с зеркальным счётом, — задумался я. — Зато вместо ничьи со шведами 3: 3, мы здесь выиграли 4: 3. Направится мне это всё, ой, не нравится».

— Михалыч, расскажи, что случилось в перерыве? Ты обещал. — Я присел на стул и приготовился слушать занимательную историю.

— Да, что говорить, — замялся старший тренер. — Когда судья начал нас засуживать, то я решил сказать ему пару ласковых на международном наречии. А тут как назло вмешался работник нашего посольства в Японии. Вот его я и толкнул один раз. Но на три буквы не посылал.

— Уже прогресс, — пробубнил я.

— Меня, наверное, после Олимпиады снимут, — тяжело вздохнул Всеволод Михалыч. — Сегодня все чиновники из федерации шарахались как от чумного.

— Херня, выиграем Олимпиаду, не посмеют, — я махнул рукой. — А если решаться, то я им покажу Кузькину мать. Такой «кипиш» подниму, что со всей страны гневные письма и телеграммы полетят в Кремль. Лучше думай Михалыч, как с чехами в последний день Олимпиады биться будем. Не нравится мне новая история. Неправильно всё пошло, наперекосяк.

Вечером в международный клуб заявились почти всей командой, кроме трёх, чётырёх человек, самых скупердяев, фамилии которых называть не буду. Молодые бросились отплясывать под ритмы зарубежной эстрады, а я присел за столик с молочным коктейлем. Обстановочка в клубе чем-то мне напомнила отечественные бары конца восьмидесятых, начла девяностых годов. Особенно похожей была одежда на посетителях. Например: джинсы на ногах и спортивная олимпийка на теле. Либо наоборот спортивные штаны в сочетании с джинсовой курткой вверху. Или кто-то пришёл в кроссовках, а кто-то в меховых унтах. Девушки иностранки отрывались на танцполе в вызывающих по длине и декольте платьях. А я, в знак протеста против уничтожения редких животных на планете, заявился в сером в ёлочку костюме из Мосторга. «Завтра куплю что-нибудь молодёжное», — решил я, рассматривая спортсменов из разных уголков мира. Кстати, в Японию приехали представители тридцати пяти стран, и самые экзотичные из них были Ливан, Новая Зеландия, Филиппины и Австралия.

— Привет, у тебя свободно? — Вдруг у столика возникли две девушки, пока я думал о клюшке, шайбе и современных молодёжных нравах, а так же смотрел в противоположную сторону.

— Привет, давно не виделись, — поздоровался я с фигуристкой Женей Соколовой, с которой у меня кое-что давным-давно было. — Присаживайтесь, всё равно ещё Эвери Брендедж и Хирохито не скоро подойдут.

— Кто? — Задумалась на секунду спутница Жени, в которой я узнал молоденькую Ирину Роднину. Пухленькие щёчки и короткие черные волосы.

— Руководитель МОК и император Японии сказали, что подъедут через полчаса, но я думаю, вряд ли, — хмыкнул я. — Возраст уже не тот. Да и слабоваты стали наши старички. Нет в них прежней закалки.

— Не обращай внимания, Иван всегда так странно шутит, — улыбнулась Соколова и уселась напротив меня. — Кстати, познакомься — это Ирина. Мы с ней живём в одних трехкомнатных апартаментах.

— Я тоже живу вдвоем с «Малышом» в апартаментах, только они однокомнатные. — Я кивнул Ирине Родниной, которая всё ещё не решалась присесть. — Присаживайся не стесняйся, император Японии перетопчется. Взять вам по коктейлю?

— Мне можно кое-что и покрепче, я сегодня серебро выиграла, — похвасталась Женька Соколова. — Впервые за всю историю фигурного катания наша советская спортсменка, то есть я, получила олимпийскую медаль.

— А тренер где, Станислав Алексеевич Жук? — Спросил я обоих девчонок, когда через десять минут вернулся за столик с двумя коктейлями, один из которых был с небольшим количеством алкоголя.

— Отметил уже, — грустно ответила Роднина. — У меня завтра вечером произвольная программа, а Станислав Алексеевич, эх, не в форме.

— Не волнуйся, — я придвинул фужеры с напитками к фигуристкам. — Золото считай у тебя и Саши Зайцева почти в кармане. Кто там у вас главные соперники, Смирнова и Сурайкин? Не потянут. У меня глаз алмаз и интуиция, как у Вольф Мессинга. За победу! — Я поднял бокал, однако девчонки переглянулись и странно заулыбались.

— Я конечно Сашу Зайцева знаю, — пробормотала Ирина Роднина. — Но сейчас я выступаю в паре с Лёшей Улановым.

— С Улановым? — Пожал я плечами и громко выругался про себя. — Я это к тому сказал, что ты даже с Сашей Зайцевым победила бы, а с Лёшей тем более. Не выспался сегодня вот и путаю фамилии. Давайте, за удачу и за победы на Олимпиадах 1976 и 1980 годов!

— Странный юмор у тебя, Иван, — уже более открыто улыбнулась Ирина Роднина и сделала несколько глотков молочного коктейля. — У нас 13-го показательные выступления, обязательно придём с Женей за вас поболеть.

— Тогда за золото в хоккее я спокоен, — сказал я и допил свой коктейль.

«Как же так я Уланова с Зайцевым перепутал? А ещё считаю себя знатоком спорта. Простофиля!» — обругал я сам себя ещё раз.

Поздно вечером 9 февраля в нашей с Борисом комнате, которая стала немного походить на склад бытовой электроники, ведь двадцать коробок с магнитофонами наставленные друг на друга, занимали весь центр помещения, я впервые примерил японские джинсы.

— Вот, стал совсем на человека похож, — важно заметил «Малыш». — А то хожу с тобой как с отцом на родительское собрание в школу. Даже с девушкой своей тебя знакомить стыдно. Ты представь, что она может подумать?

— Ты когда успел-то познакомиться? — Хмыкнул я, разглядывая себя в зеркало. — И кстати, как зовут эту несчастью юную особу?

— Познакомился когда надо, и зовут её как надо. — Боря важно обошёл вокруг меня и заметил, — Сели как влитые, даже подгибать или ушивать не придётся. — Пошли скорей она сегодня с подругой в баре будет. Переведёшь хоть наш разговор, а то я кроме «окей» ничего больше и не знаю по-ихнему, по-американски.

— Окей, — кивнул я удовлетворённый вчерашней покупкой.

Вчерашний день вообще выдался шебутным. Магнитофоны «TEAC A-450» купили без проблем. Водителя нашли, который нам доставил товар в Олимпийскую деревню, а вот дальше началась беготня по центральному рынку Саппоро. Торговался я с местными продавцами ширпотребом до хрипоты за каждый пустяк. Так как кроме меня по-английски никто из «акционеров» не шарил. Поэтому в международный клуб вчера вечером не пошёл, завалился спать без задних ног.

А сегодня грех было не отметить победу над сборной США. Никаких проблем парни из американских университетских команд нам не создали. Выиграли 7: 2, не напрягаясь. Моя первая пятёрка отгрузила заокеанским любителям хоккея четыре шайбы, одну забросил я, одну «Малыш» и две банки положил Саша Мальцев. В других пятёрках отличились: Валера Харламов, Володя Викулов и Валера Васильев здорово приложился издалека. Харламов же после третьего тура стал лидером гонки снайперов с шестью шайбами. А по системе гол плюс пас в лидеры выбился Саша Мальцев с одиннадцатью очками, имея на счету четыре шайбы и семь голевых передач.

Даже Всеволод Бобров после победы над неудобной и колючей сборной США немного повеселел, позабыв про неприятности с чиновниками от спорта. А когда я нашему наставнику взамен его шубы принёс японский пуховик, две пары джинсов и пять женских нейлоновых чулок для супруги, то Михалыч неожиданно немного расчувствовался. «Оказывается для счастья нужно совсем чуть-чуть, — подумал я тогда. — Нормально и спокойно работать, и самые обычные бытовые удобства».

В международном клубе, когда мы с Борей туда добрались, не было места, где яблоку можно было спокойно упасть. Я занял высокий стул за барной стойкой, а мой юный друг окунулся в выселяющуюся пёструю толпу отдыхающей молодёжи. Почему вдруг сегодня было такое столпотворение? Просто большая часть Олимпиады уже миновала, и представители некоторых сборных команд из спортсменов превратились в обычных туристов, которые переживали за своих соплеменников на спортивных аренах и ездили по экскурсиям, а вечером праздновали победы и заливали алкоголем горе поражений.

— Здравствуйте, — поздоровался со мной на чистом русском языке полный мужчина в модном вельветовом пиджаке, которого я запомнил по пресс-конференции. — Можно с вами переговорить по одному взаимно интересному делу?

— Добрый вечер, — пробурчал я. — Надо же, как хорошо преподают русский язык в Канаде. Или вы потомок русских эмигрантов?

— Белоэмигрантов, — поправил меня мужчина. — Осуждаете?

— Проехали, столько лет прошло, сейчас даже с гадалкой не разобрать, кто тогда был прав, а кто виноват. — Я пригубил из маленькой кружечки настоящий бразильский кофе и запил его водой.

— У меня есть сведения, что к вам проявляет интерес «Чикаго Блэк Хокс», — зашептал канадский журналист. — Я сегодня был на матче с янки, в которой играют крепкие ребята из низших лиг, где очень жесткий хоккей. Но мне за них, признаюсь честно, иногда было страшно.

— Так, — я посмотрел на часы, намекая, что пора переходить к сути взаимовыгодного дела.

— Я хочу вам сделать предложение от «Монреаль Канадиенс». Там заинтересованы в таком хоккеисте, как вы.

— Ясно, поздно батенька, ко мне уже на кривой кобыле подъехал «Бостон Брюинз», — усмехнулся я. — Но если интерес команды из Монреаля серьёзен, то свяжитесь с моим агентом, который привозил в НХЛ шведа Тумбу-Юханссона. И пожалуйста, больше ко мне не подходите, если у вас нет желания скататься в Сибирь.

— Зачем? — Вздрогнул потомок белоэмигрантов и посмотрел по сторонам.

— В Сибири очень любят вашего брата. — Я положил руку на плечо мужчины. — Там вас будут бесплатно кормить, и укладывать спать, а днём сопровождать на пешие прогулки с топором в руках. И конечно придётся чуть-чуть поработать, чтобы не зарасти жирком. Одним словом — курорт.

— Я не до такой силы скучаю по Родине, чтобы ехать в Сибирь. — Пробормотал мужчина и спешно покинул международный клуб, где беззаботно веселились свободные люди.

А на смену канадскому журналисту прибежал в расстроенных чувствах Боря Александров.

— Что, а ты опять сегодня не пришла? А я так ждал, надеялся и верил? — Процитировал я слова из песни «Колокола», стараясь не заржать.

— Да ну, — махнул рукой юный гений прорыва. — Не дождалась, наверное. Ничего, я завтра после игры с поляками её встречу и всё выскажу. Ты мне только слов побольше английских напиши русскими буквами. Таких чтоб… — Боря потряс кулаком. — А сейчас отдыхать пора. Нам ведь Всеволода Михайловича подводить нельзя. Я прав?

— Топай до хаты, хоккейный Ромео, — засмеялся я, подтолкнув Бориса на выход с чужого праздника жизни.