Тафгай 4

Глава 19

Предпоследний день соревнований, суббота 12 февраля, выдался в японском городе Саппоро необычайно снежным. И когда мы шли на тренировку наша олимпийская деревня и другие дома в округе на фоне красивых заснеженных гор выглядели как в новогодней сказке. Но, не смотря на снегопад уже к обеду легендарная Галина Кулакова, выиграв золото в эстафете, принесла сборной СССР досрочное первое место в неофициальном командном зачёте. Шесть золотых медалей завоевали наши спортсмены, три из которых повесила на свои мощные женские плечи сама Галина.

В общем, чиновники могли смело рапортовать в Кремль, что советская система подготовки спортсменов в стране, основанная на сдаче норм ГТО, как никогда сильна. Тем более завтра в заключительный день Олимпиады разыгрывалось два последних комплекта наград: в лыжной эстафете 4 этапа по 10 километров и в хоккее с шайбой. Вся страна ждала ещё два заветных золота. Поэтому после непродолжительной тренировки в ледовом дворце «Макоманай» Всеволод Михалыч подвёл небольшие итоги.

— Несколько слов о прошедшей игре со сборной Польши, — начал старший тренер. — Счёт 9: 3 не скрою — хороший. Четыре шайбы организовала первая пятёрка Тафгаева, три забила вторая пятёрка Петрова и два раза поразила ворота польских друзей третья пятёрка Николая Свистухина.

— Огласите весь список, пожалуйста, по персоналиям, — попросил под хихоньки хоккеистов Саша Мальцев.

— Весь список значит, — улыбнулся Всеволод Михалыч. — Мальцев: 4 шайбы забросил, 10 передач отдал, полезность +9. Харламов: 9 шайб, 3 передачи, полезность +3. Тафгаев: 4 шайбы, 8 передач, полезность +9 и наш юный гений прорыва Александров: 5 шайб, 5 передач и полезность +9. Это лидеры среди нападающих. Среди защитников Васильев: 1 шайба, 5 передач, полезность +3. Куликов: 1 шайба, 2 передачи, полезность +9. Ляпкин: 2 передачи, полезность +2. Всё это замечательно, но прошу обратить внимание на турнирную таблицу перед последним завтрашним туром.

Бобров прикрепил магнитиком к металлической доске таблицу, которую мы итак заучили наизусть:

________________В ___Н___П_____Ш_____О

1. Чехословакия___4___0___0____28 — 4____8

2. СССР__________4___0___0 ____29 -11____8

3. Швеция_______2___0___2_____14 — 10___4

4. США__________1___0___3_____8 — 18____2

5. Финляндия____1___0___3____10 — 21____2

6. Польша_______0___0___4_____8 — 33____0

«Из той истории, которую я знал, американцы на этой Олимпиаде завоевали бронзу, — подумал я. — Сейчас же шведов для третьего итогового места в последней игре с финнами устроит даже поражение с минимальным счётом. И ещё одно отличие, в старой истории в игре против чехов нас устраивала и ничья, а сейчас уже нет. Забавно играет со мной и моими партнёрами по команде капризное время».

— Как вы все прекрасно понимаете, — продолжил Всеволод Михалыч, — завтра в игре с чехословаками нас устроит только победа. И я просто уверен, что чехи окопаются в обороне, и будут ловить нас на контратаках. Но не в этом дело, команда у Ярослава Питнера и Владимира Костки на хорошем ходу, Дзурилла пропустил всего четыре шайбы, Недомански восемь штук положил уже в ворота соперников. Поэтому против тройки нападения братья Холики и Вацлав Недомански будешь действовать ты, Иван, со своими орлами. — Бобров кивнул в мою сторону. — Пятёрку Ивана Глинки закроет звено Петрова…

На этих словах в нашу раздевалку ворвались «трое из ларца», то есть три самых активных на Олимпиаде чиновников: заместитель председателя спорткомитета Виталий Смирнов, начальник зимних видов спорта Валентин Сыч и глава Федерации хоккея Андрей Старовойтов. Последнего, Андрея Васильевича, надо полагать Смирнов и Сыч таскали за собой для количества. После каждой игры они теперь в обязательном порядке заходил в нашу раздевалку, и рассматривали нас так, как будто мы у них деньги спёрли. На Севу Боброва такие посещения всегда действовали угнетающе, потому что чиновники давали ему понять, что он находится на тщательном контроле.

— Сегодня у меня состоялся длинный разговор с Москвой, — «пошёл в атаку» самый горластый чиновник Виталий Смирнов. — От нас ждут только победы! Плохо у нас сейчас с разницей забитых и пропущенных шайб. И отступать некуда. Поэтому я хочу, чтобы вы осознали всю ответственность перед народом, партией и правительством. А если кто-то думает, что в случае неудачи непонятная коммерческая деятельность останется незамеченной, то он глубоко ошибается. — На этих словах чиновник посмотрел на меня. — Все махинации будут рассмотрены там, где надо. Откуда у вас в комнате коробки с аппаратурой, на какие деньги?

— Шубы продали, — нагло соврал я. — Здесь японцы на Хоккайдо мёрзнуть очень сильно, поэтому в качестве жеста доброй воли мы им помогли с шубами и шапками, а они нам с коробками. А как продвигается дело с персональными автомобилями типа «Волга» последней модели. Что об этом сказали в Москве?

— Рвач! — Рявкнул Смирнов. — Только попробуйте мне проиграть! — Тяжело задышал, как после стометровки, тучный чиновник. — А с тобой, Сева, на заседании федерации по прилёте в Москву поговорим отдельно. — Виталий Георгиевич бросил недобрый взгляд на Боброва, затем ещё раз на меня, потом на остальных членов сборной страны и, наконец, вышел вместе с Сычом и Старовойтовым из раздевалки.

— Ну, как можно накануне игры так трепать нервы Михалычу? — Бурчал, пытаясь заснуть, Боря Александров. — Чё мы дебилы, не понимаем, что чехов должны победить. Нет, не дай Бог по завершению карьеры тренером работать, никаких нервов не хватит.

— Да спи ты уже, — не выдержал я нудного хоть и справедливого бурчания своего юного друга. — А не можешь заснуть, шайбы считай, которые ты в ворота Чехословакии забрасываешь, помогает.

— Бум, бум, бум, — раздался стук в дверь где-то через минуту, когда я уже почти уснул.

Я сматерился про себя, встал и в одних труселях, обойдя коробки с аппаратурой, прошёл в прихожую. На пороге «мялся» второй вратарь Володя Минеев.

— Ну? — Недовольно хмыкнул я.

— Я Иван поблагодарить тебя хотел, — начал он. — Если бы не ты, то меня не то что на Олимпиаде не было, я может быть даже за наше «Торпедо» бы не играл. Каждый день не могу поверить, что это со мной происходит, с Финляндией отыграл, с Польшей тоже. Живу словно в сказке. Если что надо, поддержка от меня будет на все сто.

— Как раз сейчас и надо, — пробубнил я.

— Что?

— Иди, спи! — Прошипел я и закрыл дверь.

Однако ещё через минуту в неё снова постучали. На сей раз припёрся Коля Свистухин, для которого турнир уже закончился, так как в последней игре с польскими друзьями он получил сильный ушиб рёбер с подозрением на перелом.

— Ты, Иван, пойми меня правильно, — начал Свистухин. — Я, сам видишь, уже не игрок. Поэтому ты должен завтра сыграть за себя, за меня и ещё за котов. Я вот что решил, как в Горький приедем одного полосатого, я уже приглядел, себе заберу. Чё ему там, на базе одному мёрзнуть, пусть у меня лучше по квартире бегает.

— Всё? — Раздражённо шикнул я.

— Если тебя по этому делу, — он кивнул на коробки с магнитофонами, — посадят куда надо, я за тебя впрягусь. Вот теперь всё.

— Иди, спи, ради Христа, — сказал я, закрывая дверь и снова прячась под одеяло.

Но не тут-то было. Спустя примерно минут пять в комнату прибежали два «брата акробата», Мальцев с Харламовым и стали рассматривать коробки, наставленные в центре помещения.

— Чё хоть такое купил? — Принюхавшись, спросил Саша Мальцев.

— Видеомагнитофоны, — соврал я. — Новое японское изобретение. Подключаешь его к телевизору и смотришь эротику, боевики и фильмы ужасов.

— Чего смотришь? — Почесал затылок Валера Харламов.

— Чего, чего, — передразнил я армейца. — Баб с голыми сиськами, которые в бассейне купаются. Давайте домой, завтра «ни свет ни заря» играем, а вы спать не даёте.

— «Не свет ни заря» играют финны со шведами, а мы в 12:30, — поправил меня армейский нападающий.

— Это по японскому времени матч в 12:30, а по московскому в 6:30, давай по койкам! — Скомандовал я.

— А как это работает? — Потащил одну коробку на себя Мальцев. — И сколько это стоит?

— Сейчас по шее дам, сразу и заработает, — я отобрал магнитофон у динамовца и вернул товар на место.

— Не, правда что ли голые сиськи моно смотреть? — Заинтересовался Харламов. — Мы бы с Сашкой одну коробку себе взяли.

— Слушайте вы его больше! — Не выдержал и вскочил с кровати Боря Александров. — Никакие это не видеофоны, это магнитофон кассетный фирмы «TEAC». Дайте поспать человеку, в самом деле.

На этих словах Борис почему-то убежал в туалет.

— Чего он такой раздражённый? — Улыбнулся Валера Харламов.

— Познакомился с американской фигуристкой, а она его динамит, — ответил я, подталкивая армейца и динамовца на выход.

— Мы что хотели сказать, — начал Мальцев. — Завтра разделаем чехов под орех. Можешь не волноваться, никто тебя за коробки эти не посадит. И Михалыча тоже никто со сборной не снимет, а то слухи разные ходят, что «копают» под Боброва основательно.

— Да, все силы завтра отдадим, — поддакнул другу Харламов. — Мало ли что в хоккейной судьбе может случиться, вдруг это Олимпиада для нас всех последняя. Потом время, как киноплёнку, назад не отмотаешь.

— Это точно, — улыбнулся я. — Со временем шутки плохи.

Рано утром в воскресенье 13-го февраля в квартире Варшавских за телевизором собралось всё беспокойное семейство. Мама Ирина Игоревна нажарила целую сковородку семечек. Старшая дочь Варвара за стол принесла целую кипу бумаг, чтобы доработать свою статью в газету «Горьковский рабочий». А глава семьи Вячеслав Анатольевич, поглядывая одним глазом в экран, где до сих пор шла детская передача «Будильник», каждый раз, когда переодетые в учителей артисты начинали кривляться, морщился, словно от зубной боли. К просмотру воскресного телерепортажа допустили и младшего сына Игоря, который накануне схлопотав двойку по «Географии», нагло напирал на то, что эта двойка к счастью, то есть к победе наших хоккеистов на Олимпиаде.

— Послушай Варя, а ведь игра уже закончилась, — не то спросил, не то констатировал факт отец Вячеслав Анатольевич. — По нашему времени она должна была начаться в 6 часов 30 минут, а сейчас уже 10 часов 30 минут. Ты же в газете трудишься, в средстве массовой информации, вам полагается эту информацию узнавать раньше, чем остальным. Позвони, узнай счёт, а то я что-то волнуюсь.

— Да звонила уже, — отмахнулась Варвара. — Наши ребята даже с Москвой поговорили, никто ничего не знает. А тех, кто знает, заставили дать подписку о неразглашении государственной тайны.

— Ну, точно проиграли! — Вскрикнул Вячеслав Анатольевич и легонько стукнул кулаком по столу. — Чего тогда счёт засекретили, спрашивается?

— Папа началось! — Перекликнул отца младшенький Игорь, когда в экране вместо нарисованного будильника появилась телевизионная заставка Олимпийских игр. — Выиграли, я двойку схлопотал, а это верная примета. Я и с пацанами поспорил.

— Говорит и показывает столица одиннадцатых Олимпийских игр японский город Саппоро. — Сказал телевизор голосом телекомментатора Николая Озерова. — Говорит и показывает Саппоро. Осталось разыграть последнюю золотую олимпийскую медаль.

— Счёт какой Николаич? Скажи сначала, не томи! — Крикнул в телевизор глава семьи Варшавских.

— Кстати, буквально час назад завершилась мужская лыжная эстафета, — ответил Николай Озеров главе семейства. — И я всех болельщиков хочу поздравить с ещё одной победой нашей сборной страны. На последнем этапе Вячеслав Веденин ликвидировал минутное отставание от норвежской команды и «привёз» на финише Йохсу Харвикену десять секунд. А теперь давайте познакомимся с составами играющих сегодня команд…

— Вместо получившего небольшое повреждение Николая Свистухина в центре третьей пятёрки сегодня играет Александр Федотов, — сказал Николай Николаевич Озеров, посмотрев в протокол матча. — Других изменений в нашу ледовую дружину старший тренер Всеволод Бобров вносить не стал. Так же и чехословацкие друзья после сложнейшей победы над сборной Швеции — 2: 1, победный состав оставили без изменений. И так, шайба вброшена, на льду сейчас против чехословацкой тройки нападения братья Холики — Вацлав Недомански действует наша первая тройка: Александров, Тафгаев, Мальцев. И как вы уже догадались, в красных свитерах с большой звездой на груди играет наша команда, а сборная Чехословакии сегодня выступает в белой форме. Внимание, первый опасный момент у ворот Владимира Дзуриллы. Александров отдаёт пас Тафгаеву, тут же в касание шайба переходит к Мальцеву. Обманный финт, бросок! И замечательно играет голкипер представляющий братиславский «Слован». Вбрасывание в зоне чехословацкой показывает финский судья Ульф Витола, которому сегодня помогает рефери из ФРГ Франц Баадер.

— Смотри, Михалыч, — сказал я после первой смены проведённой на льду. — Американского судью Гагнона не рискнули назначить на матч. Зассали.

— Даже страшно представить, что было, если бы ты до него добрался на игре со шведами. — Впервые за день улыбнулся Всеволод Михалыч.

— Что ты нагнетаешь? Я вспыльчивый, но быстро отходчивый, — хмыкнул я. — Я бы ему просто в глаза посмотрел.

— Смена! — Скомандовал наш наставник, не поверив ни единому моему слову.

То, что игра с Чехословакией сложится «от ножа», ясно было ещё до начала Олимпиады. Маленько дали мы «прикурить» нашим «друзьям» из Братиславы, Праги, Йиглавы, Пардубице и Кладно во время московских игр. Раскрыли почти все свои козыри, позволили изучить новый стиль нашей Советской сборной. Поэтому сейчас на льду чехи и словаки прекрасно понимали, что от кого можно было ожидать. Например, против меня они выпускали самых злых и крепких парней. А против пятёрки Петрова выходили ребята наиболее скоростные, чтобы за счёт движения они могли сковать действия Харламова, и удачно контратаковать, так как центральный нападающий Володя Петров высокой стартовой скоростью не обладал.

Вот и сейчас тройка чехов Мартинец — Глинка — Штясны, перехватила пас Петрова, который тот отдал на Харламова, и полетела в резкую атаку на двух наших защитников Васильева и Гусева. Резкий, невысокий и юркий Владимир Мартинец, проскочил по борту мимо Саши Гусева и прострелил прямо на пятак! Благо, что в каком-то невероятном пряжке убийственную передачу прервал Васильев, которого «хлебом не корми», дай только на льду погеройствовать. Шайба заметалась в нашей штрафной площадке. Народ на трибунах заорал что-то непереводимое. Но внезапно Саша Скворцов, выскочив со своего левого фланга, непослушную шайбу выбросил дальше в среднюю зону. И вот уже полетела атака на ворота Дзуриллы.

Наша скамейка запасных, облегчённо выдохнув села, а скамейка чехословаков наоборот разом вскочила на ноги, и было от чего. Петров двинул шайбу под чужую синюю линию, где с ней уже ворвался в зону атаки Валерий Харламов № 17, Советский союз. Он заложил резкий разворот, ушёл от силового приёма Йозефа Хорешовски и прострелил вдоль ворот. Дзурилла немного зазевался, либо побоялся прервать прострел своей нестандартной вратарской клюшкой, зато на этот прострел успел Скворцов. Бросок и шайба влетает в сетку ворот сборной Чехословакии — 1: 0!

— Гооол! — Заголосила наша скамейка запасных.

— Наш Скворец, везде поспец, — улыбнулся я, поздравив с отличным началом игры Всеволода Михалыча.

— Хороший парень растёт, — согласился со мной наставник сборной СССР и нашего горьковского «Торпедо».

А в квартире Варшавских раньше всех среагировал на изменение в счёте самый младший член семьи.

— Гол, папа! Гол! — Закричал Игорь, чуть не опрокинув сковородку с жареными семечками, за что получил заслуженный подзатыльник от матери.

— Как здорово разыграли, — заулыбался Вячеслав Анатольевич. — Пас, пас, и там, вынимай! А вот что-то твой Иван, Варька, сегодня не заметен. Где его фирменная силовая борьба?

— А мне игра Вани нравится, — возразила супругу Ирина Игоревна. — Он сегодня спокойный, пока.

— Судейство нормальное, чё он дурак драться ни за что, — сказал младший Игорь. — Я же говорил, папа, моя двойка — это к счастью, то есть к удаче.

— Внимание, опасный момент у ворот Виктора Коноваленко! — Раздался возбуждённый голос Николая Озерова из телевизора, и вся семья тут же, позабыв про семечки, вперилась в экран. — Нападающий Рихард Фарда отдаёт в край на Иржи Кохту, бросок. И замечательно играет наш голкипер Коноваленко. Шайба отскочила на Владимира Викулова. Ну же, Владимир! Нужно обязательно вывести шайбу из своей зоны.

— Выноси же! — Не выдержал и вскочил с кресла Вячеслав Анатольевич.

— Какой неудачный пас армейского нападающего и снова опасность у наших ворот, — продолжил свой репортаж из телевизора Озеров. — Ещё один щелчок Кохты и самоотверженно под шайбу бросился Ляпкин. Да, товарищи, это гол — 1: 1. Раньше всех на добивании оказался ветеран сборной Чехословакии Йозеф Черны, и всё нужно начинать сначала. Напомню, ничья нашу команду сегодня не устраивает, но впереди ещё много игривого времени.

— Что ты сказал про свою двойку? — Вячеслав Анатольевич посмотрел на притихшего сына. — К счастью она или к удаче?

— Отыграемся ещё, папа, вот и Озеров в телевизоре сказал, что времени игрового впереди много. — Пробормотал Игорь, покосившись на кожаный батин армейский ремень.

В перерыве после первого периода я специально забрал одну шайбу со льда и в раздевалке подарил её Сашке Скворцову.

— Чё это? — Удивился мой юный одноклубник.

— На удачу, это твоя первая заброшенная шайба на Олимпиаде. — Пояснил я свой странный поступок.

Резиновый диск тут же взял в руки Валера Харламов и повертел его, посмотрел прищурив один глаз и выдал свой авторитетный вердикт:

— Не, не та шайба, та была с царапинкой, — засмеялся он.

— Обрезаетесь много, — заворчал я, возвращая «хоккейный сувенир» Скворцову. — Царапинки на одном месте мешают бегать? Смажьте вазелином. А, Володя Петров?

— Не выступай. — Отвернулся от меня армейский центрфорвард.

Тут вошёл в раздевалку Всеволод Михалыч с совершенно бледно-серым лицом. Его ещё в коридоре перехватили наши спортивные чиновники и наверно опять давили на психику.

— Играем пока нормально, преимущество у нас, — сказал Бобров. — Володя Петров, много обрезаетесь. Володя Викулов разве можно идти в обводку в своей зоне? Ты же опытный мастер. Первая пятёрка жду от вас результативных действий. То, что Вацлава Недомански выключили из игры — это хорошо, но для победы нужны заброшенные шайбы. Иван, во втором периоде ещё скорости прибавьте. Силы экономить больше смысла не имеет. Сегодня самый последний и решительный бой. За котов. — Устало улыбнулся наш наставник.

— Уважаемые, товарищи телезрители, свидетелями какого захватывающего хоккейного спектакля мы сегодня с вами являемся, — скороговоркой выпалил Николай Николаевич Озеров, когда шквал атак во второй двадцатиминутке обрушился на ворота Владимира Дзуриллы. — Смену назад очень опасно бросал с близкого расстояния Володя Петров. Теперь почти в упор щёлкнул Володя Викулов. Но счёт пока прежний — 1: 1, а во втором периоде осталось играть уже меньше десяти минут. Как быстро летит время. Финский судья Ульф Витола показал вбрасывание в зоне сборной Чехословакии, и на лёд вышла первая пятёрка команды СССР: защитники Фёдоров и Куликов, а так же нападающие Александров, Тафгаев и Мальцев. Очень нужен гол, ребята, всей стране нужна только одна победа.

— Попытаемся тупо запихать, — сказал я своим партнёрам по тройке нападения, перед тем как встать на точку вбрасывания. — Слишком мудрим, сыграем сейчас попроще.

— Да, что-то сегодня не идёт, — согласился отойти от красивого ажурного хоккея Саша Мальцев.

— Когда идёт, то и любой дурак забьёт, — усмехнулся Боря Александров. — Я сейчас тоже на пятак полезу. На пару с Иваном потолкаемся.

— А я вас с тыла прикрою, — засмеялся Мальцев. — Давайте за котов в «мясорубку».

По сути, Мальцев был прав — игра на пятачке перед воротами это «мясорубка», тем более, когда на кону золото Олимпиады. И защитники Поспишил из Кладно и Махач из Брно отлично сейчас осознавали, что бить в непосредственной близости от своих ворот можно часто, сильно и больно. И когда после выигранного вбрасывания я въехал на пятак и закрыл спиной обзор вратарю Дзурилле, удары тут же посыпались по всему моему могучему телу.

— Кулик не спи! — Гаркнул я, чтобы защитник поменьше ковырялся на синей линии.

И хоть Саша Куликов не спал, а наоборот всё сделал очень быстро и слаженно, эти две секунды, прежде чем шайба полетела в мою сторону, растянулись в сознании на целые минуты. И вот я словно в замедленной съёмке подправил шайбу крюком, и даже увидел, что она попала в щитки чешского вратаря и подскочила вверх. А дальше я заорал, словно раненый зверь и бросился орудовать клюшкой как кочергой в печи. Но наглая и непослушная шайба от меня же отлетала вправо, где стоял как свидетель на чужой свадьбе Саша Мальцев и разглядывал девушек на трибунах. Но мастерство — это такая штука, которая почти всегда срабатывает на автомате, поэтому Мальцев шлёпнул по шайбе чисто интуитивно, единственное огорчение она срикошетила не в ворота, а на противоположный край. И уже там путешествие шайбы, наконец-то, закончилось, так как с лету воткнул её в сетку ворот чехословаков Боря Александров, по прозвищу «Малыш».

— Гоол! Гол, гол, гол, гооол! — Заорал весь, вспотев, хотя в комментаторской кабине было очень прохладно, Николай Озеров. — Это гол, товарищи, это самый нужный и замечательный гол, 2: 1, и Советская сборная вновь вышла вперёд. Теперь главное не дать сопернику опомниться и продолжать атаковать ворота наших чехословацких друзей. Какой сложнейший матч, я представляю, как сейчас волнуется старший тренер Всеволод Бобров. Я представляю, как волнуетесь у своих телеэкранов вы, уважаемые телезрители, Да, это и есть настоящий большой хоккей.

Когда Николай Озеров из телевизора закричал «гол» Вячеслав Анатольевич почувствовал, что у него потемнело в глазах и что-то острое защемило в груди.

— Ирочка накапай мене, пожалуйста, валидола, — прохрипел глава семьи Варшавских. — Сколько ещё играть осталось?

— Восемь минут во втором периоде и ещё двадцать в третьем, — отрапортовал младший сын Игорь. — Всё проспорили мне пацаны, я же сказал, что пара — это хорошо, то есть к добру. А Иван твой, Варька, силён, ух, как на пятаке чехов затолкал. Только как ты его кормить-то будешь, когда женишься, здоровый больно?

— Девушки выходя замуж, это мужчины женятся, — улыбнулась Варвара, которая давно позабыла про недописанную статью.

Однако не успела семья Варшавских порадоваться за старшую дочь, за грядущую спортивную победу сборной СССР, как провалась в атаке пятёрка Петрова и Мартинец, убежав на рандеву с Виктором Коноваленко, сравнял счёт в матче — 2: 2.

— Неси ремень, — устало пробормотал Вячеслав Анатольевич сыну Игрою.

— За что папа, это же Владимир Петров там, в Японии ошибся, а не я? — Испугался паренёк.

— Пусть рядом пока полежит, может, ты после этого перестанешь хвастаться раньше времени, — совершенно серьезно сказал отец.

— Правильно, — поддержала папу старшая дочь Варвара.

— На вас смотрит вся страна! — «Бушевал» в перерыве в нашей раздевалке заместитель начальника спорткомитета Виталий Смирнов, пока его вездесущие спутники Валентин Сыч и Андрей Старовойтов отмалчивались в стороне. — Все двести сорок миллионов человек сидят у телевизоров и болеют за вас! А вы не можете обыграть этих чехов! Зря тогда отстранили Чернышёва и Тарасова, сейчас бы уже коньяк за золотые медали пили, а не валидол.

— Сейчас бы пили нечто другое. — Я встал с лавки, чтобы спортивные чиновники посмотрели на меня снизу вверх. — Чернышёв и Тарасов специалисты уважаемые и заслуженные, но прошлой весной у этих чехов на чемпионате Мира они ни разу не выиграли, и отдали им звание чемпионов Европы.

— А ты Тафгай вообще молчи! С тобой в Союзе будет отдельный разговор. — Зыркнул на меня Смирнов.

— Виталий Георгиевич, будь так бор покинь раздевалку, и вы товарищи тоже, — негромко, но настойчиво сказал Всеволод Бобров. — Мне с командой надо поговорить.

— А по тебе, Сева, вопрос уже решённый, — криво усмехнулся Виталий Смирнов и через пару секунд освободил нас от своего никчёмного и вредного присутствия, как и Валентин Сыч, и Андрей Старовойтов.

После чиновников мы немного расслабились и, наконец, все кто хотел, взял себе по кружке горячего и крепкого чая, а Всеволод Бобров тихо и молча в задумчивости присел на своё кресло.

— А что они сейчас бы пили? — Спросил меня тихо «Малыш». — Ну, чинуши эти.

— Противозачаточные бы пили, перед посещением Кремля. — Усмехнулся я и вспомнил про статью в английской газете, которую прочитал сегодня на ужине. — Мужики, слушайте прикол. Наш лыжник Славка Веденин перед гонкой на тридцать км знаете, что ответил японскому журналисту, когда тот спросил: «Не помешает ли ему бежать по трассе снег?».

— Ну? — Заулыбался Мальцев.

— Да и х… с ним! — Заржал я. — А эти чудики в газете написали, что «дохусим» — это волшебное русское заклинание. Михалыч, дохусим, дохусим, с дохусимом победим! Хватит чаи гонять, пошли на лёд! Двадцать минут позора и золото у нас на шее! Подъём коллеги калеки! — Я похлопал призывно в ладоши и народ с улыбочками на лице потянулся из раздевалки в коридор подтрибунных помещений ледового дворца «Макоманай»

— Дохусим, говоришь? — Устало улыбнулся Бобров, покидая раздевалку последним. — Правильно говоришь.

Поддавшись всеобщему боевому настрою, в коридоре меня догнал Коля Свистухин, который из-за повреждения на игру сегодня даже не переодевался, и спросил:

— Иван может мне тоже хоккейную форму надеть, на всякий случай. Дохусим с этой травмой. А?

— Значит, запоминай, — я подмигнул своему одноклубнику. — Как махну рукой, штаны, пиджак, носки обязательно с себя снимаешь и в одних семейных трусах выскакиваешь на лёд.

— Зачем? — Подвис он.

— На всякий случай, психическая атака, — раскололся я и нервно заржал, так как внутри меня каждая клеточка моего организма буквально клокотала от ненависти, которую я испытывал к чинушам от спорта.

Меня просто разрывала злость, когда я выехал на точку вбрасывания на старте третьего решающего периода. И лишь шайба полетела на лёд из рук финского судьи Ульфа Витолы, невероятной силы энергия разорвалась в моём сердце, и всё вокруг завертелось, закружилось и помчалось колесом.

— Итак, несколько слов о составах играющих сегодня команд, — Николай Озеров хотел было зачитать протокол матча, но вдруг осознав каким-то шестым чувством, что сейчас что-то важное на льду произойдет, оторвался от бумажки и затараторил. — Внимание, очень опасная атака сборной СССР. С шайбой Александр Мальцев, обходит одного, второго, пас немного назад на Тафгаева. И наш центральный как таран нападающий врывается в зону атаки и идёт на ворота Дзуриллы. Бросок! Нет, хитрый скрытый пас на Александрова. Замах, бросок! Нет, ещё одна скидка на накатывающего следом защитника Куликова. Бросок! Гоол! Гол, гол, гол, гоооол! Это гол товарищи, 3: 2! Какой замечательный счёт! Правда, играть ещё целых 19 минут…

— Что сейчас было-то? — Спросил я своих партнёров по тройке нападения, когда пришёл в себя на скамейке запасных.

— Кулик шлёпнул в девятку, 3: 2, — сплюнул на пол Саша Мальцев. — Чё по башке прилетело? Короткое замыкание? Дохусим, с дохусимом победим.

— Хорошо, Ваня, ты хоть не к своим воротам побежал, — заулыбался Боря Александров.

— Я знаю куда бежать, — пробубнил я, и задумался, пытаясь осознать произошедшее: «Вроде только с головой всё худо-бедно нормализовалось, и опять. Хотя, скорее всего это нервы. Но судьи — целы, Бобров — доволен, счёт в нашу пользу, значит и вновь продолжается бой».

«Женщин к хоккею допускать нельзя, — подумал, косясь на отцовский ремень, в квартире Варшавских младший сын Игорь. — Они уже пятнадцать минут кричат как ненормальные: «Мальчики держите, мальчики держите!». Чего держать-то? Самим атаковать надо. Почти весь период в защите отбиваемся. Хорошо хоть в самом начале Саша Куликов забросил шайбу».

— Ванечка, держись! Держись! — Заголосила старшая сестра, когда на ворота Коноваленко обрушилась новая атака чехословаков, а её Иван боролся на пятачке с Вацлавом Недомански.

— Отбить! Отбить! — Закричала Варвара вместе с мамой, больно вцепившись в плечо Игоря.

— Мама! Скажи Варьке, чтоб она не царапалась! — Не выдержал Игорь.

— Сколько ещё играть до конца матча? — Пробормотал держась за сердце отец, Вячеслав Анатольевич. — А ты Игорь не жалуйся, терпи, нашим парням там сложнее приходится.

— Отбить! Отбить! — Опять закричали женщины, которым вторили через стенку соседи из смежных квартир.

«Весь дом с ума сошёл», — пробубнил про себя Игорь и тут же вместе со всеми подскочил со стула и крикнул:

— Судья, за что?!

— За опасную игру высоко поднятой клюшкой на две минуты удаляется Александр Якушев № 15, — ответил семейству Николай Озеров из телевизора. — До конца встречи остается две с половиной минуты и наша сборная должна отыграть в меньшинстве. И как бы не было сложно, нужно выстоять, вытерпеть и довести матч до победы.

— Иван на лёд, выигрываешь вбрасывание, считай — тридцать секунд отстояли, — скомандовал мне Всеволод Михалыч. — Защитники: Фёдоров, Куликов. И пойдёт ещё… — Бобров посмотрел на моих крайних нападающих Сашу Мальцева и Борю Александрова, которые хорошо уже «напахались» и поэтому еле дышали, и заколебался.

— Пусть Шалим выходи, он свеженький, самое то для прессинга, — подсказал я.

— Витя Шалимов, давай родной, — согласился Всеволод Бобров.

Я медленно покатил на вбрасывание в нашу зону защиты, чтобы немного успокоить дыхание, и посмотрел на электронное табло. «Ещё играть две минуты тридцать пять секунд. Когда же мы потеряли нить игры? — подумал я. — Почти весь период в атаке — ноль, только в защите и работаем. Вот что значит, когда подсознательно хочется только одного — сохранить победный счёт. Не обделаться бы за эти две минуты тридцать пять секунд. Но на вбрасывание меня пока ещё хватает». Я, разозлившись на себя, усмехнулся и четко забрал шайбу на точке. Фёдоров подхватил резиновый диск в углу и перевёл на другой край Куликов, который выбросил шайбу к воротам Дзуриллы.

— Нормуль. Вышли! Вышли! Шалим выдвинись вперёд, как волнорез, — скомандовал я своим партнёрам по сборной. — Плотнее на синей линии, внимательней! — Крикнул уже для профилактики, ведь и так каждый знал, что делать.

Но вдруг тренеры чехословацкой команды Питнер и Костка пошли на крайнюю меру, они убрали с площадки голкипера Владимиру Дзуриллу и в помощь к пятёрке Ивана Глинки выпустили Вацлава Недомански.

— Сука! — Рявкнул я. — Держим, мать твою! Отошли! Отошли! Сели к воротам! Фёдор пятак карауль!

Вчетвером против шести полевых игроков невероятно сложно. Особенно на широкой европейской площадке для игроков высокого уровня раскатать любых защитников — это дело техники. Но чехословацкие парни тоже заметно устали, и поэтому они попередовав шайбу из угла в угол, решились на простой щелчок от синей линии, рассчитывая, наверное, на последующее добивание. «Не люблю я бросаться под шайбу», — промелькнуло в голове, когда я грохнулся на лёд, чтобы телом перекрыть опасный бросок. И черная, твердая, словно камень шайба, резко увеличившись в размерах, шибанула меня в правую бровь.

Я почему-то на мгновение оглох. Кто что кричит? Кто куда бежит? Кому в хавальник сунуть? Где шайба, мать твою? Ничего не понимаю! Я резко вскочил, не почувствовав никакой боли, только картинка перед глазами почему-то вся словно через красный светофильтр. Даже чехи в белых свитерах немного красные. «Шайба, где? Да вот же она, скользит ко мне на крюк!» — сообразил я и вышвырнул её из зоны, куда даже глаза мои не глядели. И вдруг слух разом вернулся, и шумное многоголосье как поток водопада хлынуло в мою голову.

— Гооол! Б…ь! — Заорали партнёры по команде. — Гооол! Сука! Гол, Тафгай, б…ь! Гол! — Кинулись на меня Куликов, Фёдоров, Шалимов и Коноваленко, а затем понаехали и парни со скамейки запасных.

— Нихрена из тебя кровища льётся, — первым заметил Мальцев, что меня не поздравлять надо, а везти к врачу. — Разошлись! Разошлись! Б…ь! — Заорал он и покатил меня к бортику, где немного прослезившись, дожидался Всеволод Михайлович Бобров.