Таинственный подкидыш

ГЛАВА 21 УБЕЖИЩЕ

Борис обогнул карьер, прошел еще около километра и свернул на тропинку, ведущую к его стоянке. Недалеко от нее находился небольшой луг, плавно переходящий в смешанный лесок, где мирно уживались осинки, березки и елочки. Летом на лугу росли ромашки, васильки и лютики. По южной окраине луга неторопливо струился ручей. Он замерзал только в крутые морозы и уже давно освободился ото льда. Борис любил подолгу сидеть и смотреть на струящуюся темноватую воду ручья. Такие посиделки наполняли его душу спокойствием.

С другой стороны ручья была поляна побольше. На верхнем склоне той поляны летом росла высокая сочная трава, нижний склон зарос осокой и жирными лопухами. Борису нравилось загорать в мягкой сухой траве без одежды. Он лежал и слушал шум родного леса, рассматривал бескрайние голубые небеса, наблюдал за облаками и самолетами. Он мог часами мечтать о дальних странах и путешествиях. Его не тяготило одиночество, не волновало, что юношеские забавы и влюбленности обходят его стороной. Наоборот, жизнь в обществе людей казалась ему тяжелой и пустой.

Сразу за полянкой Бориса располагался труднопроходимый ельник. В заросли ельника Борис иногда уходил от грибников, если видел, что кто-то приближается к его стоянке. В ельник никто не лез: там были слишком густые заросли и не росли грибы. Борис не хотел встречаться с людьми, старался скрыться в ельнике и пережидать, когда грибники уйдут.

Если обогнуть ельник, можно попасть в старый малинник и набрать там ягод. Вокруг стоянки Бориса были рассыпаны кусты черники, летом парень с удовольствием собирал спелые ягоды и клал их себе в рот. Но больше всего Борису нравилось собирать лесную землянику. Он очень любил вкус этой ягоды и знал все места в радиусе километра от своей полянки, где росла земляника. Маленькие, необыкновенно вкусные ягодки взрывались во рту своим ароматом.

Летом лес кормил Бориса. Он мог целыми днями бродить здесь, собирать ягоды и грибы. В траве на лугу росли маслята, под соснами — моховики, а в осиновой роще неподалеку — красные грибы. Они прятались в опавших листьях и низкой траве. Борису очень нравились эти крепкие грибы с симпатичными шляпками. В прошлом году в конце августа их было особенно много. Парень находил их группами, сразу несколько штук в одном месте. Он как-то набрал большой пакет красных и принес домой. Мать похвалила его. Боря был доволен — редко приходилось слышать от матери добрые слова.

Валентина Михайловна пожарила грибы с картошкой, Борис вкусно, плотно поел.

Сама же Валентина Михайловна лес не любила. Она еще девочкой заблудилась в лесу и провела там страшную ночь. Только утром грибник вывел ее на дорогу.

Борис — совсем другое дело. Лес был для него самым лучшим местом на Земле. Здесь он мог остыть от гнева матери и насмешек сверстников, здесь было тихо и уютно. Только здесь он чувствовал себя спокойно и хорошо и был по-своему счастлив, как может быть счастлив человек, ощутивший единение с природой.

В лесу Боря любил помечтать. Он хотел отправиться в длительное путешествие, чтобы посмотреть мир, побывать в разных городах и странах. Несмотря на свою замкнутость, парнишка был любознательным. В школе его больше всего интересовали география и биология. Он стремился больше узнать о жизни за пределами его поселка, о необычных растениях и животных. Его манили дальние континенты, он мечтал стать образованным человеком и после окончания восьмилетки пошел в девятый класс, чтобы в перспективе поступить в какой-нибудь ВУЗ. Мать хотела отдать его в ПТУ, но, видя тягу сына к наукам, смирилась. Борис хотел выучиться на биолога или геолога, чтобы иметь возможность поездить по стране, изучать природу и животный мир.

В лесу изгой наблюдал за жизнью насекомых. Иногда мог побежать босяком вдоль ручья, выбежать на проселочную дорогу, домчаться до карьера, искупаться и вернуться назад, чтобы опять насладиться тишиной и покоем на своей стоянке. Много ли нужно неизбалованному пареньку, чтобы почувствовать себя счастливым?!

В лесу Борису никогда не было страшно, наоборот, он ощущал себя хозяином положения, полноправной частичкой природы, существом, которого боятся все животные. Он видел, как в норках здесь прячутся тихие мыши, из-под ног его выпархивают птицы и с шумом устремляются прочь, по тропинкам носятся пугливые зайцы, которые иногда подходят к его стоянке, но как только заметят притаившегося человека, после забавного секундного оцепенения бросаются рваными зигзагами сквозь кусты в лес. Борис был для них ужасно страшен, хотя никого не обижал, даже жалел трусливых зверьков: обдерут еще себе шкуру в колючках малинника, будут потом обижаться на доброго юношу.

Он не боялся диких зверей. Говорили, что в лесу водятся кабаны, медведи, волки и лоси. Однако их Борис не встречал и не знал ни одной реальной истории про то, что животные причинили кому-либо вред. А вот змеи на луг иногда заползали. Парень видел как-то даже гадюку. Он узнал ее по окрасу. Боря читал книжку про змей и мог отличить гадюку от ужа. Но и змеи, даже гадюки, не пугали его. Парнишка знал, что змеи не нападают на людей. В случае опасности они будут спасаться, стремиться уползти, спрятаться от человека пока есть возможность, пока не схватят ее, или случайно не наступят.

По густой траве Боря ходил все же не спеша, старался шуметь, что бы разбудить задремавшую змею и дать ей возможность уступить дорогу.

В лесу у него не было врагов, кроме, разве что, кусачих насекомых. Но он привык к укусам и редко обращал на них внимания. Борис научился разговаривать с ручьем и деревьями; иногда разводил костер и пек в нем картошку, принесенную из дома. Ему нравилось сидеть на земле возле костра, слушать треск сучьев, непрерывно, подолгу смотреть на огонь и ни о чем не думать. Для Бориса это была своего рода медитация, хотя он даже не знал такого слова и не занимался восточными практиками. Но подобный интуитивный сеанс помогал ему снять негатив.

Первое время мать ругала Бориса за частые и долгие отлучки, но потом привыкла. Сын не мешал ей дома, а возложенные на него обязанности выполнять, как правило, успевал.

И Борис шел в свое тайное местечко, где наслаждался смолистым благоуханием сосен, шумом ручья, ощущением гармонии с окружающей природой. Лес был его единственной отдушиной. Он мог провести здесь весь день, а в вечерние часы заката забраться на дерево и смотреть, как уходит солнце. И никто не мешал ему, никто не лез с руганью и наставлениями.

Свою полянку с прилегающей к ней территорией Борис нашел почти три года назад, когда бесцельно бродил по лесу. В тот раз он серьезно поссорился с матерью и впервые ночевал в лесу один. Поссорился потому, что мать выбросила его коллекцию открыток и спичечных коробков с этикетками. Эту коллекцию он собирал несколько лет. Открытки с поздравлениями присылал ему отец, пустые коробки он иногда брал дома, но чаще находил на улице.

Для Бориса и коробки, и, особенно, открытки представляли большую ценность. Он помногу раз перечитывал поздравления отца, рассматривал изображения на открытках и этикетки на коробках. Ему очень нравилась открытка с изображение восхода солнца на море, у него были открытки с Мавзолеем, новгородским кремлем, Эйфелевой башней, ленинградским Эрмитажем, автовокзалом города Сочи. Благодаря открыткам парень представлял, как выглядят вулканы на Камчатке, улица Арбат, стадион «Лужники» в Москве, Невский проспект в Питере, городской пляж в Ялте.

А коробками Борис иногда играл. Он представляя, что это машины или автобусы. Возил какой-нибудь коробок по полу своей комнаты, делал остановки возле ножек кровати и стула, пихал в коробок спички, будто это пассажиры садятся в автобус.

Когда отец с ними жил, на Новый год и дни рождения он обычно покупал сыну что-нибудь: мягкую игрушку, детский пистолетик или простенькую машинку. После ухода отца его подарки стали ограничиваться преимущественно открытками. Но даже их мать бесцеремонно выкинула. Для матери все открытки сына и его коробки были хламом. Она не считалась с интересами Бориса, ей даже в голову не проходило, что у сына может быть какое-нибудь хобби. Она обнаружила его коллекцию не убранной на столе и выкинула ее на помойку.

Борис здорово обиделся тогда на мать и исчез на пару дней. В лесу он забрался на дерево и впервые наблюдал закат, а утром — и восход солнца. Парень выбрал величественную, самую высокую сосну на стоянке. Забрался почти до макушки. Откуда виднелись все окрестности, проглядывался его поселок, но Боря уставился на запад. Там, далеко за лесом, красным тускнеющим шаром солнышко величественно опускалось все ниже и ниже к линии горизонта, хорошо различимой с высоты. Вот краешек светила достиг этой далекой линии и исчез за ней. Посадка продолжилась. Вскоре исчезла половинка, а потом от светила осталась лишь узкая дуга, которая постепенно пропала из поля зрения совсем.

Весь процесс посадки длился всего несколько минут, но скрывшееся за горизонтом солнце, словно прощаясь, еще долго посылало свои постепенно блекнущие лучи, окрашивая небосвод в кроваво-красные тона.

Стали появляться звезды, все больше и больше. Борис хорошо ориентировался по звездному небу. Он узнал Большую Медведицу, другие созвездия. Дома парень тоже любил подолгу, запрокинув голову, смотреть на звезды. Безоблачное ночное небо вызывало его восхищение. Он наблюдал и за мигающими огнями вечерних самолетов, и за искусственными спутниками, путешествовавшими по небосводу в определенном направлении; его завораживали падающие метеориты, стремительно несущиеся в бездну. Ему хотелось увидеть летающую тарелку, корабль пришельцев из других миров. И он с надеждой всматривался в безграничные небесные просторы.

Здесь, в лесной тишине и полной изоляции, ночное небо казалось особенно величественным. Оно, сплошь усыпанное звездами, таило в себе движение, некую зачарованную жизнь. Борис обводил глазами весь необъятный небосвод, рассматривал изогнутую линию Большой Медведицы и думал о безграничности Вселенной и неведомых мирах. И эта бескрайность, это блаженное чувство слияния с Космосом исцеляли его истерзанную душу.

В день, когда мать выкинула его коллекцию, парнишка спустился с дерева, сделал себе лежанку и погрузился в глубокий сон. Спалось великолепно. Своеобразная аура леса помогла организму восстановиться, отдохнуть.

Проснулся он рано и решил встретить рождение нового дня. Опять взобрался на высоченную сосну и любовался, как огненно-красное светило медленно поднималось в дали, будто раздумывая: а стоит ли вообще обогревать эту грешную землю?

Пробуждалось утро очередного дня. Обыкновенное утро, тихое и спокойное, похожее на предыдущее. Лес лениво шумел листвою, запутавшиеся в ветках деревьев солнечные лучи будили птиц и дневных животных.

Борис тогда провел ночь и почти два дня в лесу. Голодный, он со страхом вернулся домой. Мальчишка опасался гнева матери, но мать встретила его на удивление спокойно. Она была и сама напугана столь длительным отсутствием сына.

— Где же ты шлялся всю ночь? — спросила Валентина Михайловна грубо, но не слишком злобно. — Я уже в милицию собиралась идти.

Борис правдиво рассказал, что был в лесу.

— Что же с тобой будет, сволочь, когда вырастишь, если уже сейчас не ночуешь дома? — только и ответила мать.

Она не обрушилась на Борьку с подзатыльниками, не схватила ремень, не посадила его в погреб, а велела наносить воды, чтобы можно было вымыть посуду и накормить дочку.

Борис в очередной раз простил мать. В его жизни было лишь две отдушины — лес и книги. Книги заменяли ему реальную жизнь. Он не очень любил книги по школьной программе, особенно толстые — они казались ему довольно сложными и длинными, Боря еще не воспринимал идеи Льва Толстого, Гоголя или Достоевского. Он читал лишь статьи с резюме и кратким содержанием таких книжек, как «Война и мир», «Мертвые души», «Преступление и наказание». Гораздо больше ему нравились «Три мушкетера» и «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна».

Борис часто заходил в детскую библиотеку. Он старался брать книжки о приключениях и путешествиях, чтобы больше узнать об удивительных городах и далеких странах, неизвестных ему животных и растениях. Особенно нравилось Борису читать Жуль Верна.

Как и большинство замкнутых людей, Боря был парнем мечтательным, ему хотелось приключений, его тянуло в неизвестные края, в душе у него теплилась надежда вырваться из своей убогой жизни. Он мечтал поселиться где-нибудь среди первобытной природы, своими руками добывать пищу.

Прогулки и общение с ровесниками Борис заменил книгами. Он сопереживал книжным героям книг, но настоящей жизни не знал совсем. Персонажи Марка Твена, Дюма или Аркадия Гайдара были для него персонами более понятными, чем его одноклассники. Он не вел дневников и только из книг знал, что такое любовь.

Боря больше любил лес и его обитателей, чем собственную маму и сестру. Для него лесная полянка и прилегающая к ней территория были самым желанным местом, своего рода убежищем. Неудивительно, что после нелепого убийства ноги сами привели его сюда. Теперь эта стоянка заменяла ему дом.

Пару недель назад, как только начал сходить снег, Боря заходил сюда проведать свою полянку. Он предвкушал скорые погожие денечки, и ему становилось радостнее на душе. Парень с нетерпением ждал, когда солнышко растопит снег, а усыпанный мягким тонким ковром из хвои и шишек пол полянки освободится от влаги, ждал, когда просохнут тропинки и можно будет бегать здесь босяком.

Весна не подвела Бориса. Она выдалась теплая, ранняя и сухая. Последние дни стояла почти летняя погода. Даже в чаще леса, где в прежние годы в это время было полно снега, остались лишь небольшие лужи, да и то не везде, а местами. Конечно, лес еще не просох, босяком по тропинкам не побегаешь, но на пригорках уже зеленела травка.

В дневные часы солнце припекало, можно было даже загорать. Радостно пели птицы, бегали муравьи и жуки, появлялись первые мухи.

Над головой у Бориса стучал по дереву дятел. Он забрался высоко и где-то у вершины сосны без устали колотил своим сильным клювом. Сосны, скованные зимой белым снежным нарядом, сейчас распрямили свои ветки и пустили смолу. Приятно пахнущая масса застывала густыми капельками на оранжево-желтых стволах.

Но Борису было не до дятла, он больше не хотел любоваться природой. Даже здесь, на стоянке, в относительной безопасности парень не мог прийти в себя, очнуться от странного отупения и сосредоточиться. Он находился в крайне возбужденном состоянии. Ему было и страшно, и тошно, и воспоминания не давали покоя. Сердце колотилось неровно, обрывки мыслей лезли в голову и тут же путались, блуждали, лихорадочно сменяли друг друга.

С сознанием Бориса творилось нечто невообразимое: временами оно ненадолго возвращалось к нему, и он пытался размышлять, осмыслить последние события, понять, что следует делать дальше, но сознание затухало опять.

Ясно было только то, что вернуться к прежней жизни он не сможет. У него не было больше дома, ему некуда идти, он ударил мать, забил лопатой до смерти тетку.

Зачем он убил женщину? Почему выплеснул свои эмоции таким вот образом?

Чем больше парень пытался думать об этом, тем становился возбужденнее. Его дикий, безумный поступок никак не вязался с образом тихого закомплексованного юноши.

Борис потерял счет времени. Он пошел к ручью и долго сидел у воды. Весенняя свежесть ручья и благодатная тишина леса помогли ему немного прийти в себя. Волнение отчасти улеглось, он опять стал прокручивать в голове последние события. Парень убеждал себя в случайности убийства. Он никого не хотел убивать, но у него не оказалось выбора, ему ничего другого не оставалось. Он убил тетку, потому что она спровоцировала его. Он знал ее. Если бы он попался другой, незнакомой женщине, в нем не взыграла бы такая ярость. А эта подруга матери, с которой они обсуждали его недостатки, стала к тому же угрожать, ругать и оскорблять его.

Имел ли право он убить? Глупый вопрос. Понятно: лишить жизни другого человека всегда считалось тяжким преступлением, ни один человек не имеет на это прав, но у Бориса не оказалось выбора, он попал в такую ситуацию, когда думать о правах не было никакой возможности.

Он совершил страшное преступление, бессмысленное по своей сути. Борис не хотел верить, что смог сделать такое. Он удивлялся своему поведению, своей силе и злобе. Парень убеждал себя, что убийство произошло помимо его воли, словно кто-то чужой вселился в него и командовал его действиями.

Оказывается, временами он не способен контролировать свою ярость и действия, но в то же время он обладает могучей силой! Он раньше даже не подозревал, что способен обидеть кого-либо, а тут ударил мать, и затем расправился с теткой.

Подняв руку на мать, Борька как будто преодолел себя, набрался решимости и злобы. Агрессия стала внезапной разрядкой напряжения и ненависти, реакцией на нечеловеческие унижения и страх, которые он испытывал постоянно.

Парень ненавидел свою жизнь, его тревога и раздражение достигли предела и выплеснулись сначала дома, а затем кровавой драмой на подвернувшуюся под руку женщину.

Юноша сожалел о смерти тетки, но ничего не мог уже поправить, хоть как-то изменить ситуацию. Сердце его разрывалось на части от жалости к самому себе, по щекам текли горькие слезы. Он плакал молча и безутешно. Грусть захватила все его существо, на душе было прескверно.

Борис осознал весь трагизм своего положения. Ситуация казалась ему чудовищной. Он убил человека и ему придется отвечать за это, как-то выпутываться из создавшейся ситуации, опять мучиться и страдать.

Душа его маялась от гнетущих переживаний, но постепенно характер мыслей парня поменялся. Они стали какими-то противоречивыми. С одной стороны, он раскаивался, но в то же время из глубины подсознания шли непонятные ему сигналы, оправдывающие его преступление. К парню пришло ощущение, будто он освободился от своего злейшего врага. Временами ему стало казаться, что он совершил не страшное злодеяние, а избавил мир от подлой твари, покарал ее за грехи.

Удивительно, но помимо сожаления Борис реально ощущал и некое удовлетворение. Он вспомнил, что во время бойни испытал секундный экстаз, порыв мимолетной радости, который пронзил его, когда он добивал поверженную тетку.

Как бы то ни было, юноша чувствовал себя опустошенным и разбитым. Однако мысли о самоубийстве больше не тревожили его. В нем что-то перевернулось, надорвалось, злодейство в какой-то степени пошло ему на пользу, по крайней мере, избавило от унылой навязчивой идеи покинуть этот мир. И только смутная, неосознанная тревога так и не покидала его.

Юноша порвал невидимую нить, которая связывала его с ненавистным прошлым, он бродил около своей полянки и больше не испытывал сильного сожаления. Наоборот, Борька вдруг ощутил себя взрослым мужиком, имеющим право карать людей.

Теперь он думал о том, что его будут, наверное, искать. Он бросил лопату на месте убийства, заляпал одежду теткиной кровью. Впрочем, отпечатки пальцев его неизвестны правоохранительным органам, а кровавые следы можно будет застирать.

Борис решил избавиться от пятен на одежде. Он спустился к ручью, ополоснул руки холодной водой, затем нарвал прошлогодней травы, намочил ее и стал тереть пятна на куртке и штанах. Они не столько оттирались, сколько расплывались и грязнели от его усилий. Тем не менее, его труд не пропал даром: пятна остались, но были менее заметны и больше походили не на бурые кровавые следы преступления, а на обычную грязь, будто парня забрызгала жижей из лужи проезжавшая мимо машина.

Борис вернулся на свою полянку. Солнышко припекало все больше, парень разделся до пояса и решил позагорать. Он нашел сухой бугорок, завалился на него, повернулся к солнцу и подставил ему свой белый тощий живот. Было тепло, молоденькая травка радовала глаз.

Парнишка лежал с закрытыми глазами, наслаждался весенним солнышком. Он старался успокоиться и не думать ни о чем. Просто слушал звуки леса: стук дятла, шуршание деревьев и травы, жужжание редких мух. Напряжение понемногу уходило, голову заволокло сонным облаком. Он ненадолго задремал.

Однако солнце спряталось за облако, а нагрянувшая волна холода привела Борьку в чувство. Он вновь вспомнил до последних подробностей все, что произошло утром, и снова ощущение ужаса мертвым холодком пронзило его душу, отразилось дрожью во всем теле и электрическим разрядом вдоль позвоночника.

Нет, его больше не волновала загубленная жизнь. Его страшила неопределенность, необходимость что-то делать, как-то выпутываться из создавшегося положения. Теперь он боялся, что его поймают и надолго посадят в тюрьму.

Борис покинул полянку и стал бесцельно бродить по лесу, преследуемый голодом, жаждой и страхом. Кружилась и болела голова. Сказывалось нервное напряжение и то, что он почти не ел уже больше суток.

Впрочем, стресс притуплял чувство голода. Борис и раньше знал, что такое голод и мог терпеть его продолжительное время. Вот только появилась и все нарастала ужасная жажда, пить хотелось зверски. Сухой язык царапался о сухие губы.

Борис никогда раньше не думал, что отсутствие воды может так терзать человека. Все мысли его сосредоточились на том, где можно напиться. Но чистой проточной воды или родника поблизости не было. По крайней мере, Борис о них не знал. Он подошел к ручью и убедился, что эту темную, очень грязную воду пить нельзя ни при каких обстоятельствах. Парень решил, что пойдет в Ольгинку, ближайшую деревню, километрах в пяти от его стоянки, и там утолит свою жажду. В деревне имелся колодец с отличной родниковой водой. Колонка была и в его родном поселке, который находился существенно ближе к полянке, но очень не хотелось и казалось опасным идти опять туда, где он убил человека.

К счастью, этот дикий день стал постепенно угасать. Лишь недавно чуть ли не по-летнему припекало солнце, а теперь его сила ослабла, светило превратилось в красный шар, который, запутавшись в ветках деревьев, медленно шел на посадку. Налетел прохладный вечерний ветерок, с ручья потянуло сыростью и холодом — Борису стала зябко.

Не дожидаясь, пока на землю спустятся сумерки, он пошел в Ольгинку. Парень ходил туда уже пару раз и на окраине села обнаружил колодец.