Так начиналась Мещура 

СВЕТЛАНА

Новеньких встретили в посёлке с сочувствием, накормили чем могли и уложили. Назавтра на стройплощадке было уже много народа. Прибывшие втянулись в работу быстро, крестьянские руки соскучились по настоящему делу.

— Виктор, идём со мной, — позвал комендант, — сопровождающий сказал, что готовят ещё партию спецпереселенцев к нам.

— Куда же, Виталий Иванович?

— Вот и я думаю, куда? Давай-ка посмотрим, где их можно разместить, где поставить шалаши.

— Там небольшой овраг спускается к реке. Неплохое место. И до воды недалеко, и стройка рядом. А столы для еды сами соорудят. Как мы в прошлое лето.

— Ты, Виктор, займись ими, как прибудут. Помоги устроиться. А мне на стройке надо быть.

Баржа с новыми людьми прибыла через три дня. Людей разместили на противоположной стороне посёлка. А ещё через три дня пришла баржа с третьей партией спецпереселенцев.

Комендант схватился за голову:

— 1405 человек, 307 семей, и ни одного квадратного метра жилья. Что мне с ними делать?

Но уже через неделю, пока вода не спала, на двух баржах привезли стройматериалы и продукты. Часть переселенцев увезли обратно — тех, кто прибыл в два последних заезда. Открывался новый посёлок Выльордым, их отправили туда. В Мещуре осталось около восьмисот человек. Без жилья.

— Работаем, мужики, работаем. Строим посёлок, — приговаривал комендант. Пока он был единственный за старшего.

Поскольку всех уплотнили, в медицинскую землянку перешли Гололобов с сыном Анатолием, всё-таки здесь кое-какое медицинское оборудование, оно должно быть под руками лекаря. Теперь здесь жили шесть человек, включая Меланью и Ивана Андреевича Бердникова.

Венька Шишков ушёл к себе, вернее, перебрался к Александре Фоминой и её детям — Венька с Шурой доигрались, как и предупреждал лекарь.

Дарья проводила каждый день в лесу. С детьми. Добывала с ними мох для строительства посёлка. Вставала с утра пораньше, обходила местность, примечала, где можно брать нужный мох.

— Ну что, ребята, пошли, — забирала она первых прибывших на работу детей. Те возвращались с мхом и приводили в лес остальных. Дарья собирала мох, помогала детям закрепить его на палках и отправляла группами в посёлок. Следила, чтобы не заблудились, чтобы не забрели в глубь болота. И так целый день. Её труд был незаметен, но очень важен. Дети одни бы не справились.

Алексей Степанович Басенков, как всегда, привязал лошадь, дал ей корм и пошёл домой. В лесу бригады заготовляли дрова, в одной из них он и работал — перевозил дрова в посёлок. В другой бригаде возчиком был Порфирий Фёдорович. Они почти ровесники: одному 64 года, другому 63.

Зашёл Алексей Степанович в свою землянку и остолбенел. За столом сидела такая женщина, о какой он не мог и мечтать.

— Вот, к нам подселили. Знакомься, Лёша, это Светлана Константиновна с детками Володей и Анечкой, — хлопотала у печки его жена Прасковья, — ну что встал, проходи, присаживайся тоже, сейчас покормлю.

— Доброго вам вечера, — выдавил из себя Басенков. «Эк, забрало», — подумал он.

— Я, пожалуй, встану, спасибо, уже поела, — женщина вышла из-за стола. — Ребята, идём знакомиться с посёлком.

Они вышли. Клава выскочила за ними:

— Я вам всё покажу.

Владимир, восемнадцатилетний сын Светланы, был очень высоким. Он устроился отдельно, в шалаше, но его позвали поесть вместе с мамой и сестрой.

Гуляли они допоздна. Клава показывала, рассказывала, довела до Круглого озера. Павел заметил их издали, и сердце его сдавила глухая ревность, аж в глазах потемнело.

А Алексей Степанович не мог спать, ворочался, вздыхал.

— Что с тобой, не заболел? — забеспокоилась жена.

— Спи.

Заготовка дров

«Что делать? Что делать? — гвоздём стучало в мозгу Алексея Степановича. — Я же не смогу рядом с ней жить. Это неправильно, но не смогу».

И он принял решение. Утром заявил жене:

— Семёновна, я поставлю себе шалаш. Душно что-то в землянке, не высыпаюсь.

— Как знаешь, Алексей. Может, так и лучше, — поддержала его жена, не догадываясь о настоящей причине его ухода. — Ужинать-то заглядывай.

— Ну да, — хмуро согласился хозяин и вышел.

Он чуть не бегом побежал к повозке. Как будто убегал от непонятно откуда взявшегося на старости лет чувства.

— Бывает же такое, — запрягая, сообщил он лошади.

Тридцатишестилетнюю Светлану Константиновну определили во вторую бригаду по заготовке дров. «Уф, слава Богу, — облегчённо вздохнул Басенков, — подальше от глаз, подальше от греха».

Подкатил к конторе на телеге Порфирий Фёдорович:

— Женщины-красавицы, кто со мной? Подкину с ветерком.

— Нет уж, Фёдорович, мы прогуляемся. Погода чудесная, да не так уж и далеко топать.

— Как знаете, а то я с удовольствием.

— А я, пожалуй, сяду, — отозвалась его жена Елена.

Подсели ещё несколько человек. Села и Светлана.

— У нас новенькая, — заметил её Порфирий. — Как звать-величать, красавица?

— Светлана… Константиновна, — сказала она, оглядывая сидевших рядом женщин, словно знакомясь сразу со всеми.

У Елены Петровны сжалось сердце от дурных предчувствий.

Стеша с Аней подружились сразу. Обеим было уже по восемь лет. Клава утром напутствовала:

— Стеша, иди сегодня с Аней на сбор мха, научи её всему и смотри, всегда будь рядом.

— Да, конечно, — обещала девочка.

На стройке они подошли к мальчикам:

— Аня, знакомься, это мой друг Никола, а это Демидка Казаков.

— Ага, мы все дружим, — Коля разглядывал новенькую, — вот, Демидка, тебе и невеста, — толкнул он друга, и они принялись бегать друг за дружкой.

Аня целый день вместе со всеми таскала мох.

А Порфирий Фёдорович обучал новенькую непривычной для неё работе. Елена Петровна время от времени неприязненно поглядывала в их сторону. Наконец не выдержала:

— Фёдорыч, а не пора ли тебе грузить дрова да уже ехать? А то забылся, смотрю.

Тут же, как по команде, начали подкалывать его работающие женщины:

— Да-да, хватит новенькую обхаживать.

— Что, Порфирий, седина в бороду, бес в ребро.

— Лошадка-то, поди, застоялась ожидаючи.

Порфирий Фёдорович нагружал телегу и тоже отшучивался:

— Вот балаболки, лишь бы языки почесать. Уж и помочь нельзя.

— А то без тебя бы не помогли, — съязвила Елена Петровна.

Женщины приняли Светлану в бригаду тепло, только с Еленой сразу возникло взаимное напряжение.

А Клава утром пришла на стройку с Владимиром. Видно было, что он не крестьянской крови, интеллигент, к тяжёлой работе не привыкший. Девушка познакомила его со всеми, показала, как они работают, и указала место на бревне рядом с собой, чтобы при случае помочь.

Павел не выдержал, подошёл:

— Ну как тут новенькому работается? Клава, познакомь, что ли, — не спуская с Владимира глаз, обратился он к своей девушке. А про себя отметил: «Длинный, но жидковатый. Такого и бить стыдно».

— Да-да, знакомьтесь. Паш, это Володя, а это Павел, мой кавалер.

— Вот именно, кавалер, — подчеркнул Павел и протянул руку.

Это заявление никак не тронуло Владимира, он с радостью протянул Павлу руку.

«Кажется, между ними ничего нет», — отлегло от души у Павла.

Виталий Иванович обратил внимание на высокого парня. «Что-то не очень у него получается работать с бревном», — отметил он про себя и подошёл к нему.

— Новенький? Как звать?

— Владимир, — вытянулся тот перед комендантом.

— Идём, поговорим, Владимир.

Они пошли вдоль дороги.

— Ты откуда? С кем приехал?

— Из Бугуруслана. С мамой и сестрой.

— Где учился?

— Закончил семь классов и учительские курсы. Хотел в школе детей учить.

— Чувствуется, физическая работа не для тебя. Вот что, Володя, Владимир… как по батюшке?

— Фёдорович.

— Вот что, Владимир Фёдорович, в этом году будем открывать в Мещуре школу, а учителей нет. Ты и возьмёшься за это дело. С теорией знаком, а практики со временем наберёшься.

— А где учить-то, в землянке?

— Почему в землянке? Видишь, строимся. Ещё только начало лета. К осени, думаю, школу сдадим.

— Тогда другое дело. Детей-то, вижу, много.

— Да, детишек хватает. Будут только начальные классы. Ты всех обойди, лучше вечером, когда и дети, и родители дома, перепиши всех с 8 до 13 лет. Этих и будешь обучать. Дано указание составить списки детей к началу учебного года. Ежели много получится школьников, подберёшь себе ещё кого-нибудь в учителя, подучишь. Время есть.

— Ясно. Спасибо за доверие, — улыбнулся Владимир. Ему по сердцу пришёлся такой поворот дела.

Виталий Иванович подвёл парня к работающим ребятам:

— Вот, знакомьтесь, наш учитель Владимир Фёдорович. Будет учить наших детишек.

— Как хорошо! — захлопали девушки.

Комендант ушёл, а Владимир взялся за свой скребок.

Вечером с тетрадкой и карандашом, которые дал ему комендант, он пошёл по землянкам переписывать детей школьного возраста. На это ушло несколько вечеров.

Светлана привыкла, что она нравится мужчинам, её это уже не трогало. Привыкла она и к тому, что отношения с женщинами у неё напряжённые, а то и агрессивные, они ревновали к ней своих мужчин. На всё это она не обращала никакого внимания, жила заботами о своей семье, о детях. Её сердце было занято одним человеком — мужем, только его любила, его ждала.

Спустя несколько дней обратил на неё внимание и комендант, удивился, как это раньше не замечал такой красоты.

— Вы, женщина, где работаете?

— На заготовке дров.

— Мне нужна помощница по дому. Приготовить, порядок навести. У Ульяны времени не хватает. Всё больше при магазине.

Светлана молчала. Виталий Иванович продолжил:

— Сейчас все разойдутся, и я введу вас в курс дела. Как вас зовут?

— Светлана Константиновна.

— Тоже Константиновна, как и Ульяна. Хорошо.

И новенькая стала работать в доме коменданта. Как освобождалась, помогала Ульяне. В магазине и на складе работы было много. Женщины сдружились.

— Что грустишь? — подкалывали работницы Порфирия, — увели твою красотку.

— Ничего она не моя, с чего вы взяли? — отбивался Порфирий.

Жена с ним не разговаривала. Она была на семь лет моложе его, но не могла простить мужу даже лёгкого увлечения.

— Еленочка моя, ну не сердись, — обнимая жену, уговаривал её Порфирий. Ему нравилось, что молодая жена его ревнует.

— Иди к своей крале, не трогай меня, — отодвигалась Елена Петровна.

— Ты моя краля, ты же знаешь. А всё это так, хотел проверить, любишь ты меня ещё или нет. Вот честное слово. Кроме тебя, мне никто не нужен.

Эта словесная игра нравилась обоим и быстро примиряла любящую даже в почтенном возрасте пару.

И Алексей Степанович, и Порфирий Фёдорович, конечно, сразу заметили, что комендант оставил Светлану при себе. Ближе к обеду первым подъехал к конторе Порфирий:

— Бабоньки, принимайте дрова, — крикнул он с улицы.

Выскочили Ульяна и Светлана.

— Вот отборные, чудесные дровишки, — похвастал Порфирий.

— Ну что ж, разгружай, — распорядилась Ульяна.

— Для вас, красавицы, могу и поленницу сложить.

— Ага. Вон там, — указала Ульяна и пошла на склад.

Светлана стояла рядом и улыбалась, она здесь только осваивалась.

Порфирий играючи выгружал и складывал дрова. Перед Светланой работалось легко и радостно.

— Всё, принимай, хозяйка, работу, — обратился он к ней.

— Спасибо, Порфирий Фёдорович.

Он легко запрыгнул на телегу и уехал, а сам подумал: «Хорошо, что жена не видела, как я тут кузнечиком перед новенькой скакал».

Через некоторое время к конторе подкатил Алексей Степанович.

— Девчата, дрова приехали, — крикнул он.

Светлана и Ульяна снова вышли.

— Что это вы сегодня один за другим? Вон, привезены уже дрова и даже сложены.

— Дык, отборные, сухие, ровные, специально для вас.

— Ну коль так, разгружай, лишними не будут. Может, сразу и сложишь?

— Можно и сложить, — оживился Степаныч.

Ульяна ушла, Светлана осталась.

Алексей Степанович с лёгкостью расправлялся с дровами, время от времени поглядывая на женщину.

— Ой, что же я стою? — опомнилась она и убежала в контору.

У Алексея Степановича сразу иссякла энергия, и дрова вдруг потяжелели, и движения замедлились. Пропал интерес.

— Ну, Порфирий, обошёл-таки, — с ухмылкой качал он головой.

А Ульяна со смехом подкалывала Светлану:

— Мужики к тебе, прям, в очередь. Да ещё и поскладали. Такого не бывало. Не иначе глаз на тебя положили, Светочка.

— Да ну их, — отмахнулась та.

Лето выдалось жарким. «Гудок» поднимал людей очень рано, вечером работали допоздна, зато днём, в самую жару, было два больших перерыва.

— А-а-а, я быстрее, — кидались дети наперегонки к реке.

Резвилась и молодёжь постарше.

На высоком берегу стояли комендант и дед Архип, глядели, как купаются люди в тёплой, ласковой воде.

— Глянь, прям, кипит река, — нарушил молчание дед Архип.

— Поработали — пусть отдохнут, — поддержал разговор комендант.

— Это ты правильно придумал, Иваныч, что сделал большие перекуры днём. Легче потом работается.

Они замолчали, глядя на купающихся детей и взрослых. Только степенные мужики стояли чуть поодаль по пояс в воде, обмывая тело и лицо, иногда ныряя с головой.

Владимир Фёдорович переписывал будущих школьников. Зашёл он и в землянку к Истоминым.

— Как нас зовут? — обратился он к Николе.

— Истомин Николай Владимирович, — отрапортовал мальчик.

— Ясно. И сколько Николаю Владимировичу лет?

— Семь, — так же громко произнёс Никола.

— К сожалению, придётся ещё подрасти. Через год запишемся, — учитель закрыл тетрадку.

На лице мальчика одновременно отразились и испуг, и недоумение, и неверие в то, что происходит.

— A-а… Стеша, Демидка? — наконец спросил он.

— Их я уже записал. Они по возрасту подходят.

Никола перевёл недоумённый взгляд на папу, затем на маму. В глазах его стояли слёзы.

Отец не выдержал:

— Владимир Фёдорович, может, запишем Николку, ведь ему всего два месяца не хватает.

— А когда у него день рождения?

— Седьмого ноября, — упавшим голосом произнёс Коля.

— Та-ак, — глядя на мальчика, задумался учитель и наконец решил, — ну, если день рождения в такой большой праздник и если всего двух месяцев не хватает, то, пожалуй, запишем. — Он снова открыл свою тетрадку и вписал в неё Николу, будущего первоклассника. Будущий школьник был счастлив.

Учебный год ещё не начался, но Коля чувствовал себя учеником и не мог дождаться, когда же в школу.

За долгую зиму жить в землянках уставали, поэтому многие, особенно мужчины и парни, отстраивали себе шалаши. Старые за зиму пришли в негодность, их просто обновляли. И кушать в землянки уже не заглядывали. Хозяйки поднимали готовую еду, сваренную на печках, на столы на улице, работники наливали её в свои миски и ели на свежем воздухе.

Матвей тоже обновил свой шалаш, там и спал. Воздух чистый, вкусный, как будто не вдыхаешь его, а пьёшь. С Марьяной у них не сложилось. Когда случилась беда с Зоей, Матвей поддерживал её, как мог, даже мелькнула мысль, что она заменит ему жену. Но со временем понял, что нет, не станет она матерью для его Стеши. Стеша — самый дорогой, самый близкий, самый любимый человек, а Марьяна и его дочка были просто вежливыми соседками.

Дети уходили со стройки рано, поэтому Стеша ждала папу с работы. Одна не ела. После ужина они вдвоём шли гулять.

— Пап, куда сегодня пойдём?

— Как всегда.

И они шли в сторону ледянки, затем по дороге в глубь леса. Разворачивались, доходили почти до Красного, затем — обратно домой. Им вдвоём было хорошо.

— Пап, а почему мы всегда здесь гуляем?

— А где ещё?

— Многие идут за посёлок, на Круглое озеро, там красиво.

— Ты права, многие. А мне хочется побыть с тобой. И больше ни с кем.

— Ты не любишь людей?

— Люблю, но иногда нужно человеку быть одному, поразмыслить, порассуждать. Может, и вспомнить чего.

— Но ты же не один, ты со мной. Я тебе не мешаю?

— Что ты, доченька! Ты ж моя кровинушка. Как ты можешь мешать? Наоборот, мне уютно и спокойно с тобой.

— Ой, пап, смотри, — девочка отбегала за каким-то красивым цветком или причудливой сухой веткой. Любопытная и любознательная, она в обычных вещах видела необыкновенное.

Приём пищи

Анечка со своей мамой Светланой тоже каждый вечер ходила гулять. Только в другую сторону. Светлана целыми днями была либо в конторе, либо на складе и с удовольствием шла с дочерью к строящемуся посёлку.

— Мамочка, смотри, как школу быстро строят.

— Да, молодцы. И не только школу. Все дома стали за день выше.

— А вот сюда мы складываем мох.

— Труженица ты моя. Посёлок построят, и вы, дети, скажете: «Мы тоже строили».

— Мы помогаем, мы стараемся.

Этот диалог повторялся почти ежедневно.

Затем они стояли на высоком берегу реки, любовались противоположной панорамой.

— А вон там мы купаемся.

— Тебе нравится?

— Очень. Вода такая тёплая. И маленькие рыбки прямо рядом с ногами плавают, даже щекотно.

— Взрослые тоже купаются?

— Купаются, только дальше от нас.

— Идём к Круглому озеру.

— Идём, — Аня взяла маму за руку.

В этой стороне гуляло много народа, все здоровались со Светланой.

— Мам, а это правда, что наш Володя будет учителем в школе?

— Правда. И его надо звать Владимиром Фёдоровичем.

— А почему? Ведь он же мой брат.

— Дома зови как хочешь, а на людях и в школе обязательно полностью. Договорились?

— Угу, — согласилась дочь.

Чуть помолчав, Аня спросила:

— Мам, а папа приедет?

Светлана вздохнула:

— Не знаю. Его же забрали перед нашим отъездом. И где он, что с ним, неведомо. Надеюсь, знакомые напишут или сам объявится. Я письмо соседям отправила. Будем ждать.

— Будем, — отозвалась девочка.

Подошли к Круглому озеру. Светлана не выдержала:

— До чего же красиво! А воздух какой, не надышишься. Вот только комары мешают.

Поздно вечером девочки встречались в землянке:

— Аня, а мы сегодня с папой…

— Стеша, а мы сегодня с мамой…

— Всё, девочки, спать. Утром на работу, — прерывала их щебетание Светлана.