Такая милая пара

22

Первая моя реакция была непроизвольной:

– Вы шутите!

Но он настаивал на своем. Слова его показались мне пустыми и бессмысленными и никак не укладывались в голове.

– Даже не знаю, как вас зовут, – автоматически сказала я. – Кто вы?

Какое право имел какой-то неизвестный сообщать мне такие ужасные новости?

– Джим, – ответил он. – Я сосед Майкла. Знаете, они не хотели, чтобы вы знали. Никто не ожидал, что вы позвоните.

– К-к-то не х-хотел? – почему-то я стала заикаться.

– Родители. Его родные. Они все здесь. Мать, отец, сестра...

Я никак не могла взять себе в толк: как это так – все родные там, а меня нет! Я же была ближе ему, чем кто-либо из них?

– Я должна быть с ним, – мгновенно решила я.

– Боюсь, ему будет все равно. Он был без сознания одиннадцать дней и только-только пришел в себя. Никто не ожидал, что он выкарабкается...

– Одиннадцать дней! – я не находила слов. – И мне никто не сообщил? Ему же нужна поддержка. Нет, я скоро буду у вас.

– Подождите. Возможно, вы сможете увидеть его в ближайшие дни. Посмотрим, как он будет себя завтра чувствовать. Я увижу его и позвоню, если он будет готов... В последние дни к нему пускали друзей, но я не знаю... – он замялся. – Я не знаю, насколько хорошо он ориентируется...

– У него действительно есть там друзья? – От мысли, что он там один в беде, мне стало просто невыносимо. Я плакала, и слезы медленно капали прямо на трубку.

– Да, – ответил Джим. – Не так уж и много, но у него есть знакомые. Как вы? – видимо, он почувствовал, что со мной творится неладное.

– Я в порядке, – прошептала я. Желудок мой корчился от боли. Я говорила, как автомат, не понимая смысла произносимого. – Я должна быть в Портленде... Я буду в Портленде.

– Не предпринимайте ничего, пока я не позвоню, – забеспокоился Джим. – Я все узнаю и позвоню вам. Может быть, вы увидите его.

– Но вдруг он умрет! – не в силах сдерживаться я закричала.

– Я позвоню вам завтра. Обещаю.

Всю ночь я просидела, рыдая, на краю кровати.

Но ведь надо было что-то делать! Я не могла сидеть так и бесцельно ждать звонка, в то время, как он умирал. Умирал! Ведь я даже не спросила, в какой он больнице. Да Джим, наверное, бы и не сказал. Что же будет, если я не успею поговорить с Майклом? Я должна это сделать. Должна его видеть. Как он может умереть? Ведь он был таким сильным. Нет, с ним ничего не может случиться. Вот, Джим сказал, что одна из его сестер уже вернулась домой. Значит, ей можно позвонить... Ведь сразу после развода она писала мне, что очень сожалеет о всем случившемся... Я разыскала ее телефонный номер в старой записной книжке. Пока нас соединяли, я надеялась, что она скажет, что Джим сошел с ума, что Майкл здоров и с ним все в порядке.

Четыре гудка, четыре долгих гудка услышала я прежде, чем сняли трубку.

Наконец я услышала голос Дианы, старшей сестры Майкла. «Они не были особенно близки, – припомнила я, – ведь она вышла замуж и уехала из дома, когда ему было только четыре...»

– Алло? – дрожащим голосом начала я. – Это Фрэнни. Фрэнни Баскин...

– О, Фрэнни, – вздохнула Диана.

– Вечером я звонила Майклу. Говорила с его соседом...

– Он рассказал тебе? Ты знаешь?..

– Да. Думаю, да. Не знаю...

– О, Фрэнни, – проговорила она с трудом, захлебываясь слезами. – Но это так ужасно... Ты позвонила Майклу просто так, хотела поговорить, да, и тут – узнала? Как страшно. Я хотела дать тебе знать, но... меня отговорили...

– Отговорили? – я ничего не могла понять.

– Отец и сестра. Особенно – отец. Он был непреклонен. Сказал, что как только ты узнаешь, то сразу примчишься... И кто знает, что это принесет ему – пользу или вред?

– Не понимаю, что происходит. Я только знаю, что у него опухоль... Но ведь сейчас их удаляют? У нас в конторе, вот, у одного есть двоюродная сестра... Так у нее была опухоль, и ее удалили.

– Не тот случай, – лишая меня последней надежды ответила Диана. – Они не могут.

И пустилась в какие-то объяснения. Что-то насчет клеток мозга, левой теменной доли, четвертой степени... И еще – злокачественная, меньше года – вот все, что отложилось у меня в памяти.

– Думаю, он все время мучился от головной боли. Только головная боль. Однажды он даже не пошел на работу. Боль стала невыносимой, и он потерял сознание. Очнувшись, позвал «скорую», и его забрали в больницу. А там сделали томографию, и тогда он уже позвонил домой. Сказал, что будут делать биопсию. И отец сразу же полетел в Портленд. Мать-то поехала позже. И отец все одиннадцать дней провел рядом с ним в реанимации, ожидая, пока он выйдет из комы. Сидел там и смотрел. Джуди полетела в Спрингфилд и привезла мать. Помнишь, ведь мама когда-то работала медсестрой, и хоть это помогло. Она-то умеет разговаривать со всеми этими докторами. Я вернулась домой только сегодня – там я пока помочь ничем не могу... Но на выходные собираюсь обратно.

– А как он сейчас? Джим говорит так, будто он уже умирает... Но я должна поговорить с ним. Я должна его видеть!

– Никто и не ожидал, что он придет в себя. Слишком долго был без сознания. Один раз мы уже попрощались с ним – было, похоже, что он умирает... Начались конвульсии... Но сейчас он понемногу оживает. Даже сиделки поражались. Он может сидеть в кровати и пробует говорить. В бреду, он тоже иногда говорил... Так, отдельные слова... обрывки фраз... Но иногда он звал тебя. Джуди слышала, как он несколько раз звал тебя.

Он звал меня, и никто не сказал мне об этом. Я даже не имела представления, что он тяжко болен. У меня снова непроизвольно полились слезы.

– Жаль, что ты узнала об этом при таких обстоятельствах, – сочувственно произнесла Диана.

Какая, к черту, разница? Будто при других обстоятельствах мне было бы легче!?

– Ты могла бы позвонить... – вслух размышляла Диана. – Но ты же знаешь... Отец... Дать тебе его телефон... – она колебалась и никак не могла решиться.

Я никак не могла взять в толк – почему женщина, по возрасту подходящая в подруги моей матери, боится сделать нечто против воли своего отца?

– Думаю, ты можешь позвонить, – наконец решилась она. – А еще лучше поговори с его подругой Энди. У меня нет ее телефона, но я сейчас найду тебе его. Она и ее муж Рой – хорошие приятели Майкла. Рой – хозяин Майкла, а Энди – медсестра. Она тебе понравится. Она так похожа на тебя, как будто вы – сестры.

– Спасибо тебе, – сказала я, записывая телефон больницы в Портленде.

– А ведь он приезжал к родителям только три недели назад, – плача, произнесла Диана.

– Надеюсь скоро тебя увидеть, – закончила разговор я. – До встречи.

В Портленде сейчас было почти десять вечера.

Наверное, они – те, кто хотят держать меня подальше от него – не разрешат поговорить мне с ним. Но, может быть, они смогут сказать, как он себя чувствует. Или лучше попытаться поговорить с ними пораньше утром?

Я злилась на себя за то, что боялась позвонить в больницу. Как мне хотелось сейчас быть одной из тех, кто, сметая на пути все преграды, движется к желанной цели! Но мне действительно было необходимо узнать, как он себя чувствует. А еще я, правда, не знала, как мне объяснить, кем я довожусь теперь Майклу. Ведь его бывшей жене они могут не сказать ни слова. А если я скажу, что я его жена, разве они мне поверят? Да и не смогла бы я так сказать. Нельзя назваться и «подругой». Ведь есть правило, что «друзьям» никакой информации не дают. Так кто же я? Сама не знала.

Еще не представляя, что сказать, я набрала номер. Меня соединили с дежурной медсестрой.

– Извините за беспокойство, я звоню, чтобы справиться о самочувствии Майкла Ведлана. – «Удачное начало», – одобрила себя я. Звучало так, будто я знала о нем все с самого первого дня.

– А кто это? – голос был молодой и настороженный.

– А-а, – я набрала воздуха в легкие и выпалила. – Я была его женой.

– О-о! – произнесла девушка. Должно быть, она старается понять, что я имею в виду: то ли, что мы в разводе, то ли, что я сошла с ума от горя и уже мысленно похоронила его. Но все это не имело значения. Потому что она спросила вдруг:

– Вы хотели бы поговорить с ним?

– А я могу? Он не спит?

– Не спит, – ответила она. – Но, пожалуйста, будьте потерпеливее с ним... говорите помедленнее... И когда он отвечает очень медленно. Мы еще не знаем, насколько хорошо он все понимает. Я сейчас узнаю, захочет ли он поговорить с вами.

Мгновения ожидания показались мне вечностью. В голове все плыло. «Что я ему скажу?.. Что я ему скажу?» Наконец до меня донесся голос Майкла:

– Да?

– Майкл, это Фрэнни.

– Здравствуй, Фрэнни, – его голос, тихий и далекий, был похож на голос ребенка. И как я себя ни сдерживала, все самообладание куда-то улетучилось.

– Дорогой, я так рада тебя слышать. Я так испугалась. Вчера звонила тебе домой. Я послала тебе стенные часы, а ты ничего не ответил... Поэтому я решила позвонить. Говорила с твоим соседом. Джим все рассказал мне. Ведь я ничего не знала. Они ничего не сказали мне. Мне и в голову не приходило, что ты так болен. Я хочу быть с тобой. Мне нужно быть рядом с тобой.

– Ты хочешь прийти сюда? – медленно выговаривая слова, спросил он. Слава Богу, он понимал, о чем я говорю! Наверное, медсестра и Джим ошибались. Эта опухоль не так уж и опасна. Ведь Майкл понимает меня.

– Конечно, я хочу быть с тобой, – подтвердила я. – Сегодня закажу билет и уже завтра буду у тебя.

– Мы очень долго не виделись, – сказал он. – Будет ли это удобно?

– Ты хочешь, чтобы я прилетела? Хочешь видеть меня?

После долгой-долгой паузы Майкл наконец ответил: – Да.

– Ох, дорогой, мне так жаль. Все так плохо. Я так ужасно чувствую себя... Буду у тебя завтра. Хорошо?

– Хорошо.

– А сейчас постарайся уснуть, дорогой, я буду у тебя завтра, – мне не хотелось, чтобы он слишком долго говорил. – Спокойной ночи, дорогой.

Всю ночь я прорыдала, уткнувшись в подушку.

Не хотелось, чтобы соседи подумали, что меня изнасиловали или что меня посетили привидения. Кому было дело до того, что кто-то умирает и этот кто-то – Майкл, мой Майкл. Нет, этого не должно было случиться. Он так хорошо поговорил со мной по телефону. Наверное, они все ошибаются. Ведь врачи так часто ошибаются! Что они там понимают?

Немного успокоившись, я решила позвонить своей матери.

– Алло? – и не успела я вымолвить хоть что-то, как она спросила:

– Что случилось?

Я не могла произнести ни слова.

– Ну же, говори, – потребовала она. – Ведь что-то случилось?

На часах было около двенадцати. Ясно, что я звонила не для того, чтобы поболтать. Каким-то чудом из моих сбивчивых объяснений «Майкл... опухоль... больница... умирает...» она поняла, что я хотела сообщить.

– Давай я приеду к тебе? – предложила она.

– Нет, мне нужно собрать вещи. Еду в Портленд. А еще нужно заказать билет.

Я обзвонила несколько авиакомпаний, стараясь попасть на самый ранний рейс. Никак не могла понять – как все эти девушки могут быть такими веселыми и любезными, когда мой Майкл умирает? И стоило мне положить трубку, как телефон зазвонил. Я со страхом подошла к телефону. Но это была только моя мать.

– Телефон был занят, – сказала она. – Есть какие-нибудь новости?

– Нет, это я заказывала билет.

– Я подвезу тебя до аэропорта.

– Но я могу взять такси.

– Мне хочется помочь...

Я наметила для себя план действий. Как только приземлюсь, – сразу же в такси и в больницу. О жилье позаботимся после.

Однако меня мучили сомнения. Что мне следует сказать Майклу? Как отнесутся к моему приезду его родители? С этими мыслями я и уснула.

Разбудил меня телефонный звонок. На этот раз я услышала порядком подзабытый голос своего свекра. Мы с ним не разговаривали почти четыре года.

– Ну, здравствуй, это Гордон.

– Да, я узнала. Как вы там? – глупый вопрос. Как он мог себя чувствовать?

– Не очень хорошо. Майкл очень болен, – он замолчал. Затем добавил: – А твой вчерашний звонок еще больше расстроил его. – Гордон вещал так, словно он был директор школы, а я – нерадивая ученица.

– Не может быть. Нет, он разговаривал очень хорошо. Понимал меня, – почему-то я начала оправдываться. – Он хорошо себя чувствовал.

– Так что меня вызвали в больницу, – продолжал он. – Я уверен, что ты хотела, как лучше, но после разговора с тобой он был сам не свой.

– Да?

– Все, что он понял, это то, что ты очень огорчена и нуждаешься в помощи. А он – бессилен помочь тебе.

Бог мой, у Майкла – опухоль, а он – беспокоится обо мне!

– Он был страшно подавлен и расстроен. И мне потребовалось почти полночи, чтобы успокоить его.

– Да, я была очень огорчена, но только его болезнью. Мне вовсе не приходило в голову расстраивать Майкла!

– Наверное, нам следовало сообщить тебе, – замялся Гордон. – Но ведь никогда не знаешь, что хорошо, а что – нет. Я объяснил Майклу, что ты огорчена из-за него, а не из-за чего-то другого.

– Я уже заказала билет и скоро буду у вас, – сказала я. – Как и обещала Майклу.

– Но это совершенно невозможно! Он не хочет, чтобы ты приезжала сюда!

– Нет, хочет! И он сам мне об этом сказал.

– Да он не всегда понимает, о чем говорит. Он же просто не готов к встрече с тобой.

На самом деле, и я была в этом уверена, к моему приезду не был готов Гордон.

– Ты должна понять, что он очень тяжело болен. Мы сейчас ждем момента, когда он чуть-чуть пойдет на поправку, чтобы забрать его к нам, в Спрингфилд.

Они забирают его домой. Умирать!

– Вчера я спросил его, не хочет ли он, чтобы ты навестила его позже, там, и он сразу же сказал «да».

– Но ведь я обещала ему. И что, если этого «позже» уже не будет?

– Ну, рано или поздно, это случится с каждым из нас, – ровным механическим голосом произнес Гордон. – Мы намерены поместить Майкла в одну из лучших клиник. Он пройдет там курс рентгенотерапии. Это займет от четырех до шести недель.

Самые обнадеживающие известия за всю ночь!

– Значит, еще не все потеряно?

– Ну, не стоит загадывать, – продолжал Гордон. – Посмотрим, как он воспримет лечение, и как э-э-э быстро будут развиваться другие вещи. Мы надеемся, что он будет готов к переезду дней через семь. Затем он чуть-чуть привыкнет к перемене обстановки и процедурам, и вот тогда ты сможешь навестить его. Возможно, тогда он будет рад тебя видеть...

Я постаралась выстроить в цепочку все, о чем говорил Гордон.

Через неделю Майкл вернется домой, затем – акклиматизация, затем – это лечение. Значит, я не увижу его еще почти месяц! Вот сейчас до меня дошло, что это именно Гордон мешал мне увидеть Майкла. Интересно, что он сделает, если я все-таки объявлюсь в Портленде? Велит сестрам не допускать меня в палату? Похоже, он на это способен...

– И когда же я смогу увидеть его?

– Мы будем постоянно сообщать тебе о его состоянии, врачи и члены семьи, – он сделал ударение на двух последних словах, чтобы дать понять, что я не попадаю в их число, – члены семьи и все друзья Майкла едины в этом вопросе. Мы стараемся сделать все, чтобы Майклу стало лучше.

– Я тоже, – тихо ответила я.

– У тебя есть с кем побыть сегодня?

«Наверное, хочет узнать, нет ли здесь какого-нибудь моего приятеля», – подумала я.

– Да, конечно. Я поеду к матери...

– Нам сейчас очень тяжело, – продолжал Гордон. – Но мы знаем, что и тебе – тоже.

– Да, конечно.

– Возможно, мы его слишком оберегаем, но, поверь, мы стараемся, как можем. Будем звонить тебе.

– Можно мне написать ему?

– Да, конечно. Не уверен – сможет ли он прочесть сам... Но кто-нибудь обязательно сделает это.

– Хорошо, спасибо. До свидания.

Я не знала, что еще можно сказать. Повесила трубку и уткнулась лицом в подушку. Сдерживать рыдания не было сил.

В ту ночь я почти не спала. Все время вскакивала, раз, за разом вырываясь из тяжелого беспокойного забытья. Утром позвонила мать, и я рассказала ей о беседе с Гордоном. Предупредила, что мы не поедем в аэропорт. Она согласилась, что подождать – всегда лучше... Она ничего не понимала!

– Что, если он не вернется? – закричала я.

– Вернется обязательно, – успокаивала она.

Затем трубку взял мой отец. И именно он произнес в первый раз то слово, которое я пыталась гнать от себя все время, стараясь не связывать его с происшедшим:

– Это просто ужасно, что у него рак. Он так молод!

– Рак? Это не рак! – ужаснулась я. – У него опухоль!

– Но – злокачественная?

– Да.

– Тогда это, к сожалению, рак, дорогая. – И все стало на свои места.