Такая милая пара

4

К следующей весне он закончил свое второе образование. И целые дни проводил, валяясь в постели.

– Майкл, я люблю тебя, – говорила я, целуя его перед уходом на работу. – Вставай, займись чем-нибудь. И сразу полегчает.

Когда я возвращалась домой, он информировал меня обо всех результатах телевикторин. И становилось ясно, что и этот день он провел, валяясь в постели. Небритый. Нечесаный. Но он еще не стал избавляться от хандры, во всяком случае, это не было еще заметно, только лицо его слегка округлилось. А вот вид он имел, скажем, настороженный, как бы недовольный самим собой.

За всем этим скрывалась душевная опустошенность. Майкл страдал. И мне было больно за него, но я никак не могла понять причин этого его угнетенного состояния. Оно смущало меня, и чем больше я смущалась, тем в большее замешательство приходила. Я беспокоилась, что Майкл чем-то серьезно болен, что так до бесконечности продолжаться не может. То мне казалось, что он ставит на себе какой-то эксперимент. Ну, просто он делает что-то, о чем не хочет пока говорить.

– По-моему, тебе надо побольше общаться... – несмело предложила как-то я, вернувшись домой с работы, часов около семи вечера.

На полу в спальне на перевернутой тарелке лежал оставленный ему на обед сандвич, в комнате пахло несвежим бельем и грязной посудой.

– С кем общаться? – вяло откликнулся Майкл.

– Не знаю. Но когда у людей депрессия, они часто любят поговорить по душам.

– Да нет у меня никакой депрессии, – огрызнулся он. – И тот факт, что ты зарабатываешь деньги, еще не делает тебя специалистом по моему психическому состоянию. У меня нет желания платить постороннему за то, что он станет копаться в моей личной жизни.

– Твоя личная жизнь проходит в кровати, – сорвалась я. – Она заключается в том, что ты целыми днями торчишь в спальне, а по ночам игнорируешь свою жену. Я же люблю тебя. Забочусь о тебе. Ведь я не говорю, что ты псих, нет. Просто такое поведение кажется мне не совсем нормальным. Это поведение нездорового человека. Нездорового физически.

В ответ Майкл только протяжно вздохнул и переложил подушки.

Я продолжала этот тягостный монолог, стремясь хоть как-то заполнить образовавшийся в наших отношениях вакуум.

– Все твои усилия, вся энергия, затрачиваемая на то, чтобы выглядеть несчастным, может быть направлена на нечто конструктивное, на то, что вернет тебе былые самообладание и жизнерадостность. Вернись в университет, сдай последний экзамен, и пусть степень магистра тебя утешит!

– На кой черт мне сдалась степень магистра рекламного дела?

– Но ведь и это – нечто! А то ты же сам себя разрушаешь этим бездельем. Тебе нужна помощь, поддержка. Нам нужно... – я оборвала свою речь на полуслове, внезапно ощутив себя опустошенной.

Перешагнув через разбросанные по полу рубашки, я направилась к кровати. Протянула ему руки, и наши пальцы слились, образовав единое целое. Но внутри у меня все кипело от злости на Майкла. Потому что я не знала – как ему можно помочь.

Ни с того, ни с сего он стал рассказывать о трубопроводе, который прокладывали на Аляске. Я одевалась, собираясь на работу, а он опять лежал на кровати, до подбородка закутавшись в одеяло, хоть в комнате и было жарко.

– Многие парни едут туда, работают по нескольку месяцев, и возвращаются с карманами, набитыми деньгами, – рассказывал он. – Добраться туда стоит больших денег, но зато потом... Деньги там тратить некуда. Вот и получается, что там можно сколотить целое состояние. Это ведь здорово. И фотографии в журнале такие красочные! Там единственный в этой стране уголок незагаженной природы.

– И зачем ты мне все это рассказываешь? Что, надумал податься туда? – удивилась я, присаживаясь на край постели. – Ты этого хочешь? Я плачу за квартиру, оплачиваю счета, а ты надумал прикинуться Джеком Лондоном? К чему все это?

– Просто так, – хмуро ответил Майкл. – Ни к чему.

– Так почему же ты об этом заговорил? – Я встала и начала натягивать на себя бело-голубое платье.

– Тебе не кажется, что твоя задница уже выросла из этого платья?

– Что-о-о? – не врубилась я.

– Что ты в этом платье – слишком массивная!

– Массивная?

– Мне не нравится, – отрезал он.

– А тебя – не спрашивают, – разъярилась я.

– Насколько ты поправилась?

– У меня все тот же размер, – отрезала я, завязывая пояс. – А кто дал тебе право критиковать меня? Я ведь молчу, что ты целыми днями торчишь дома, не желая даже подняться. Во всяком случае, я-то отрываю свой толстый зад от кровати и занимаюсь делами.

Похоже, что перепалка утомила моего повелителя, и он отступил.

– Во сколько ты сегодня вернешься?

– Как обычно.

– Поздно?

– Как обычно, – повторила я, поглядывая на часы.

Однажды, вернувшись с работы, я не узнала своего мужа.

Майкл был в чистых джинсах и тенниске. В квартире был наведен идеальный порядок – все сверкало, занавеси на окнах – раздвинуты, окна раскрыты, и с улицы в комнаты вливался чистый воздух. А сам он суетился на кухне – готовил к ужину салат.

– В нем столько полезного – помидоры, зеленый перец, морковь. Ты просто пальчики оближешь! Ты же хочешь салата, я по глазам вижу!

– Да ты просто – золото! – радостно воскликнула я, пораженная происшедшей в нем переменой. Мой муж просто излучал энергию и радость. Он так и порхал по кухне, раскладывая у разделочной доски кусочки нарезанных овощей. – У тебя получается классный салат!

– Конечно. Знаешь, а я ведь нашел работу.

– Работу? – от удивления я рухнула на пуфик, стоявший у телефона, и уставилась на мужа.

– Да! – гордо подтвердил он, аккуратно разрезая мокрые листочки салата. – Я увидел приглашение на работу, когда зашел в бакалейную лавку. Отправился по объявлению и познакомился с боссом – приятный молодой парень. Он занимается садово-парковым делом. Обслуживает большие участки. Он нанял меня.

– Ему что, нужны специалисты по рекламе?

– Нет. Ему нужны люди, чтобы подстригать газоны. – Майкл начал осторожно смешивать компоненты своей стряпни.

– Значит, ты теперь подстригаешь газоны?

– Да, – гордо ответил Майкл, повернувшись ко мне. – Ведь это же так здорово! Физическая работа на свежем воздухе. Я так устал от сидячей жизни и хочу поработать руками. Да и к тому же думать особенно не надо.

– Над чем – думать?

– Иногда такое лезет в голову... – начал, было, он тихо, и тут же радостно добавил: – Шесть долларов в час. Правда – не плохо? – он улыбнулся.

– Да, это больше, чем бензозаправка... – ответила я и в трансе отправилась в спальню. – Заправь салат растительным маслом, – машинально сказала я, – да у нас больше и нечем.

– А вот здесь ты не права, – с этими словами Майкл гордо распахнул холодильник. – У нас есть все. Я тут сегодня много чего накупил. Хотелось тебя порадовать.

Попытка мужа угодить мне здорово смутила и озадачила.

– Все равно. Заправь растительным маслом.

– Ладно, – огорченно согласился Майкл.

– Майкл? – сказала я из гостиной, не зная как отнестись к его возвращению в активную жизнь. – Я рада, что ты нашел работу. Надеюсь, это пойдет тебе на пользу.

– Спасибо, – донеслось из кухни. – А ты уверена, что не хочешь попробовать ничего из того, что я купил?

Стыдно признаться, но мне нравилось мотаться в Нью-Йорк или Калифорнию на съемки рекламных роликов. Я так радовалась, что могу на пару недель окунуться в другую жизнь. Надеть мои любимые джинсы и блузку – я считала, что такое сочетание подчеркивает творческое начало и указывает на возможности перспективного работника. Уже в самолете мне неизбежно начинали задавать вопросы:

– Что, детка, в отпуск намылилась?

– Не совсем, – отвечала я вежливо. – В командировку.

Я просто обожала эти командировки.

Мне приходилось отбирать актрис, беседовать с дизайнерами, общаться с режиссерами. Я могла пропустить на банкете пару-другую рюмок, не боясь злых языков. Каждый вечер я связывалась по телефону с Майклом, но наши разговоры никогда не выходили за рамки ритуального обмена любезностями и супружескими нежностями. Звучало это примерно так: «Как прошел день, дорогая?», «Что было на ужин?», «Как работа?» И всегда находился какой-нибудь бейсбольный матч, от которого он не мог оторваться, или газетная статья, или что-нибудь еще. Похоже, ему было достаточно этих ритуальных знаков внимания, чтобы чувствовать себя любящим и любимым супругом.

Однажды в сентябре погожим субботним днем, после моего возвращения из очередной командировки, мы с мамой договорились пообедать в ресторане. Я опоздала на полчаса, потому что долго проторчала у витрины, гадая, что победит: желание купить красный брючный костюм или лень – заходить в магазин, искать нужный размер, раздеваться, примерять, разглядывать себя в зеркале...

К тому времени, когда я влетела в ресторан, моя мама уже мило беседовала с пожилой парочкой, оккупировавшей соседний столик. Она обожала так поступать, меня же, особенно в подростковом возрасте, страшно раздражала эта манера брататься с незнакомыми людьми. Но ко времени окончания колледжа я стала спокойно относиться к тому, что пообедать с мамой означало почти наверняка подцепить новых знакомых.

– А вот и она! – воскликнула моя родительница, приветливо размахивая рукой. Я почувствовала себя кинозвездой, солирующей в солидном шоу. Понятно – мне мыли кости. Поцеловав маму в щеку и кивнув ее новым знакомым, я плюхнулась в кресло.

– Покажи им кольцо, – потребовала мама.

– Кольцо? Обручальное? – не поняла я. – Да.

Я послушно вытянула левую руку.

– Очень красивое, – одобрила женщина.

– Давай посмотрим меню, – предложила мама, наконец, отвлекаясь от парочки.

– Но я ничего не хочу.

– Почему? Диета? – понимающе спросила мама.

– Нет. Просто неважно себя чувствую. Нет, нет, – продолжила я, увидев понимающе расширенные мамины глаза. – Я не беременна.

– Стараешься?

– Нет! – ответила я так громко, что сидевшие вокруг нас люди стали оборачиваться и разглядывать нас. Я принялась улыбаться, показывая, что у нас все в порядке.

– Нет, – почти шепотом повторила я. – Не сейчас.

Пришлось заказать себе гамбургер, жареный картофель, фасоль и кока-колу. Мама остановилась на салате из шпината.

– У меня есть некоторые соображения насчет Майкла, – начала она. – Хорошая идея, и я горжусь ею.

– Ну и в чем она заключается?

– Майкл должен заняться садово-парковым бизнесом. Если он хочет косить траву, то пусть косит, но вначале откроет собственное дело. Ему понадобится сущая мелочь – грузовик, садовые ножницы, газонокосилки да несколько нелегально въехавших в страну иностранцев. А он – станет боссом.

– Кажется, он не захочет открывать свою собственную фирму, – грустно ответила я, – ему нравится самому стричь газоны.

– А зимой он может брать подряды на уборку снега. Придется только докупить скребки, или как там называется эта штука.

– Мам, признайся, что ты просто хочешь, чтобы он выглядел респектабельным в глазах твоих приятелей.

– Одна моя подруга знает одного человека, который знает одну семью, которая делает на этом неплохие деньги.

– По крайней мере, информация у тебя из достоверного источника.

– Как хорошо, что ты сама себя можешь содержать, – мама выбрала горбушку и разломила ее пополам.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Я – о безопасности, о надежности, – ответила она и вдруг спросила: – Ты счастлива?

– Да! – раздраженно выпалила я, так как уже давно ожидала подобного разговора. И я не врала. Я считала, что была счастлива. Но еще я интуитивно чувствовала, что в наших с Майклом сложностях есть и доля моей вины. Только вот какая – никак не могла разобраться.

Мама откинулась на спинку кресла и принялась отстукивать что-то костяшками пальцев по столу.

– Фрэнни, ты уверена, что счастлива?

– Абсолютно, – настаивала я.

После такого заявления мой супруг мог напиваться в стельку, колотить меня, но я бы никогда не доставила маме удовольствия укоризненно сказать:

– Ага! Я так и знала. Я чувствовала, что тебе – плохо.

И даже если бы я только упомянула о существовавших между нами с Майклом трениях, уверена, реакция была бы точно такой же. Она тут же устремилась бы мне на помощь! Даже малейший намек на трудности – и тут же запустят весь могучий механизм их преодоления. Таким образом мама стремилась доказать свое знание жизни.

– Милая, между мужем и женой всегда существует как бы негласная договоренность – чего каждый хочет от партнера. И если одна из сторон меняет свои требования и не согласовывает этого с другой, то быть беде. Конечно, Майкл тебя сильно любит... Даже перешел из-за тебя в нашу веру...

– Но ведь он сам хотел этого, – воспротивилась я.

– Дорогая, он пошел на это из-за тебя. И, пожалуйста, не вини его слишком строго за то, что он не смог до конца освоиться со всеми происшедшими изменениями...

– Так почему ты так хочешь, чтобы он занялся этим делом?

– Ему нужно нечто собственное. Что-то свое, – ответила мама, – эти смешные мужчины не могут без этого. Если он откроет свое дело, то успокоится. И будь осторожна. Иногда бывают случаи, когда люди упускают возможность пригрозить разводом. А он потом оказывается неизбежен.

– Развод? – удивилась я. – С чего это ты взяла? Зачем это слово вообще упоминать? Это что – заклинание?

Мама уставилась на меня взглядом, проникающим в душу.

– Это очень сильный аргумент. Вспомни Эдди. Он прожил с той девчонкой три или четыре месяца – и все.

– Но сейчас он – счастлив.

– Он дурак и лодырь, – припечатала мама.

– А Майкла ты тоже считаешь лодырем и дураком? – обиделась я за своего.

– Нет, – задумчиво ответила она. – Он сейчас на распутье. Ты поддерживаешь его, Фрэнни. Но ты выглядишь разочарованной. Конечно, следует заботиться о муже. Но и о себе не забывай. Ведь так можно прожить жизнь, так и не познав себя.

Я покачала головой, стала размышлять, чего же я не учла. Парочка за соседним столом собралась уходить. Я помахала им рукой. Той, что с кольцом – пусть не думают, что я недовольна своим мужем!