Такси! Такси!

КРУГОМ ЧЕТЫРЕ

В семье Симанженковых четверо братьев и столько же сестер. У четверых братьев четверо дочерей, у четверых сестер - четверо сыновей. Четверо родных братьев Симанженковых - таксисты.

Будущие таксисты провели детство на самой таксистской улице Москвы - Новоалексеевской. На ней и рядом, в Графском переулке, находятся два таксомоторных парка- - первый и десятый.

Жизнь большинства мужчин этой улицы безраздельно посвящена автомобилям: в окрестных домах живет великое множество шоферов. То ли они переселились сюда, чтобы быть к работе поближе, то ли парни выбирали шоферскую профессию потому, что парки близко. Здесь первыми узнают все автомобильные новости: какие марки машин стали появляться в волжском городе Тольятти или в американском Детройте, где делают лучшие на свете покрышки, самые изящные бамперы, какая машина поставила рекорд скорости или выносливости.

В увлекательном автомобильном мире росли Новоалексеевские мальчишки. С замиранием сердца, боясь, что их прогонят, слушали они разговоры шоферов, пересыпанные такими словами, как бампер, ниппель, картер, карданный вал. В любую минуту из окна могла позвать мать и прервать слушание интересной истории. Мальчишки непостижимо быстро осваивали технику. Так незаметно осваивают русский язык маленькие иностранцы, которые возятся во дворе с московскими ребятами, играя с ними в прятки или космонавты.

Во дворах Новоалексеевской улицы появилось много собственных машин, которые приходилось ремонтировать. Случалось, что приехавший на обед шофер (многие местные шоферы начинали в таксомоторных парках, а потом переходили в другие автохозяйства) вдруг обнаруживал неисправность, поднимал капот и начинал копаться в машине, и не было тогда для мальчишек большей радости, чем помочь ему. Взрослые становились покладистее, удостаивали парнишек вниманием, обращались к ним:

- Юрок, подай то, Сашок, принеси это.

И мальчишки опрометью бросались выполнять поручения.

Мечтали ли Новоалексеевские мальчишки о профессии шофера? Да, конечно. Автомобили для ребят были таким увлекательным предметом, что просто немыслимо было не избрать себе профессию шофера на всю жизнь.

Но старший из Симанженковых, Юрий, стал токарем. По рассказам его бывших сослуживцев, Юра Симанженков был отменным токарем, понятливым, работящим, не склонным выключать станок ради перекура. Юра не курил, хотя курить хотелось. Юра играл в футбол, а футболисты из «Динамо», которые однажды пришли в заводской клуб, во всеуслышание заявили: ни пить, ни курить футболисту нельзя.

Юре хотелось выглядеть настоящим мужчиной - сильным, волевым, добрым. Курить хочется, но не следует - значит, он не будет курить. Такое решение Юра принял в семнадцать лет. Вот уже двадцать лет сдерживает слово, которое он дал себе. Надо быть сильным? И Юра вертелся на турнике, играл в волейбол, бегал, плавал, стал мускулистым, крепким. Юра от природы был добр, и меньшие братья и сестры могли заставить его делать все, что угодно.

Шоферы такси - братья Симанженковы.

Юный токарь, если он не проводил время на стадионе, свободное время толкался среди шоферов-соседей. Его приняли как равного не потому, что он подрос и стал самостоятельным, а оттого, что он умел мастерски сделать какую-нибудь вдруг понадобившуюся деталь. Не обещал заранее ничего, вертел железяку в крупных пальцах и говорил: посмотрим.

Уже став отцом - появилась дочь Ирина, - Юрий, на удивление всем, пошел на курсы… шоферов! Бросить токарное дело, где он уже слыл мастером, и вдруг податься в ученики?! Самое забавное, что пример ему подал братишка Саша, который моложе Юрия чуть ли не на десять лет: в шестнадцать лет он стал учеником слесаря-автомеханика. В ожидании, когда медленно идущая в мальчишеские годы жизнь накрутит восемнадцать, Александр Симанженков решительно пошел в слесари. Теперь Юрий ему завидует - сразу выбрать путь так правильно!

Ну конечно, все четыре брата просто созданы для шоферской профессии, у них для этого было все. Они крепкие, сильные и в то же время по-детски добродушные, благожелательные.

И все-таки в таксисты первым пошел Юра, он стал шофером и сел в машину с зеленым огоньком. В 1969 году он первый раз погасил его - это означало, что включился счетчик, на нем выскочила цифра десять, а на другом приборе, считающем посадки, диск повернулся еще на одно деление. Машина была старая - новичкам не доверяли новую.

Конечно, это правильно: все-таки автомобиль - вещь дорогая, но, с другой стороны, новичку сладить со старой машиной намного труднее, чем опытному водителю.

Первый пассажир, не зная, что за шофер перед ним, доверился водителю и, не разглядывая его, ни о чем не расспрашивая, сказал: «Сиреневый бульвар».

Москвич от рождения, Юрий знал, где находится Сиреневый бульвар. На его глазах росло Измайлово, появились ряды новых высоких домов. Район хороший - поблизости парк, но ни один человек не знал, почему новую улицу назвали так красиво. Авансом? В счет будущей сирени? Но так она там и не появилась. Или по сиреневым садочкам, которые были здесь прежде вокруг деревянных деревенских домишек? Но Юра никогда до того, как началось строительство, здесь не бывал и не знал, были ли деревенские избы.

Юра повел машину верным путем. Московскую автомобильную географию он отлично выучил еще во время занятий на курсах шоферов.

Пассажир вел себя спокойно, смотрел по сторонам. Чувствовалось, что дорогу он знает, ничему не удивляется. По приезде расплатился, сказал «спасибо» и умело, не очень сильно толкнул дверцу, до щелчка. А Юра несколько секунд оставался на месте. Он сдал экзамен, а экзаменатор даже не догадался об этом! Экзаменатор ушел, хлопнув дверцей, а Юра, обессиленный переживанием, приходил в себя.

На оживленном перекрестке. Транспорт идет по эстакаде.

- Свободно? - услышал он чей-то голос - Площадь Ногина.

И Юра снова отправился в путь. Домой он вернулся утомленный, как никогда в жизни. Жена даже испугалась: не заболел ли? Весь вечер ему казалось, что он продолжает ехать, брать повороты, опять нестись, решать задачки, как ближе проехать от улицы А до площади Б. И беда была в том, что пассажир по большей части знал самое экономное решение задачки, недоуменно поглядывал на шофера, когда тот ошибался.

А на следующее утро Юрий Симанженков снова отправился в парк. Теперь до работы ему было сто метров ходьбы. Через несколько дней он, наконец, признался себе: а не потому ли он сменил станок на баранку, что парк гораздо ближе завода? Не ради ли выигрыша во времени? Тогда он сказал: нет, эта работа гораздо интереснее - все время новые люди, вся жизнь интереснее, он даже не предполагал, насколько интересна и разнообразна московская жизнь.

Прошло очень немного времени, как вдруг Юрий принял новое решение, которое удивило всю большую семью Симанженковых: отца, мать, братьев, сестер, жену. С той же решительностью, с какой Юрий раньше бросил токарное дело, теперь он оставил шоферское: подал заявление об уходе и вернулся на завод. Здесь он облегченно вздохнул, поняв, что поступил правильно. С утра до обеда он был наедине со станком. Станок слушался его умелых рук, детали выходили такими, какими они должны быть.

А тем временем в большой семье Симанженковых отметили возвращение из армии Алексея. Он приехал шофером и, ие дожидаясь конца отгульного месяца, поступил на работу в соседний, десятый таксомоторный парк.

Самый веселый в семье, конечно, Алексей. Это признают все. Работа пришлась ему по душе. Когда все собирались вместе, он всегда рассказывал что-нибудь такое смешное, отчего покатывались с хохота три поколения Симанженковых. Алексей всегда шел за Юрием. Вот и на завод вслед за ним пошел, до ухода в армию вместе с братом утром шел на смену. Юрий очень гордился, что Алексей слушался его советов. А теперь вдруг Алексей пошел своим путем и однажды предложил:

- Возвращайся в парк, Юр! Попросим одну машину на двоих, будем сменщиками! Сам знаешь, как хорошо, когда можно надеяться на сменщика, - одна машина на двоих.

И Юрий вдруг почувствовал, что это именно то предложение, которое следует принять! Сильный человек никогда не стыдится признаться в ошибке, в слабости. Он понял, что ушел из парка из-за того, что работа оказалась непривычно трудной. Во время заводских перерывов, когда грелся с ребятами на солнце, он, рассказывая о таксистской жизни, на самом деле тосковал по ней. Теперь, когда вернулся домой жизнерадостный Алексей, он понял все это. И принял решение: опять - в таксисты! Теперь уже до конца жизни.

Юрий пришел в десятый парк. Там его знали, с неохотой отпускали и теперь открыто радовались возвращению.

Братьям действительно дали одну машину. Как свободно вздохнул Юрий! Что ж, это очень хорошо - мчаться по городу, умело лавируя в потоке машин, быть доброжелательным, помогать людям быстрее преодолевать расстояние. Обоим братьям очень пригодилась работа на заводе. Они умели беречь своп станок, а теперь больше прежнего холили и лелеяли свою машину. Когда нужно было во время ремонта что-то сделать на станке, они шли к слесарям, и те принимали их радушно, как своих. Машина «экипажа Симапженковых» стояла на ремонте меньше других, реже становилась па ремонт.

О Симанженковых в парке заговорили. Сначала не только потому, что были прилежны, дисциплинированы. Прославился Юрий. Он играл в футбольной команде парка, играл хорошо, и бывший директор, горячий болельщик, знаток футбола, оценил успехи третьего номера, не знал, как отметить его за спортивные достижения, которые прославили тогда парк. Директор, ничуть не злоупотребляя своим служебным положением, распорядился, чтобы Юрия Симанженкова посадили на новую машину «Волгу-24». В тот год парк стал десятками получать из Горького новые машины и естественно, что одну из них вручили старательному водителю, который хорошо ухаживал за своим автомобилем, человеку степенному, да вдобавок прекрасному футболисту. Сменщиком у него стал Володя Хачатурян, отличный, увлеченный работой шофер.

Алексей же Симанженков вскоре приобрел тоже очень надежного сменщика - Сашу Симанженкова, который к тому времени тоже вернулся из армии.

Последним из братьев пришел в десятый таксомоторный младший - Сергей. Однако шофером стал раньше.

Видя, как хорошо работают его родные братья, которые стали истинно таксистскими асами, младший - в недобрый час! - стал им подражать.

А почему бы ему не водить машину так же бесстрашно? Чем он хуже старших братьев, хоть и моложе их? Вот уже и догнал их ростом, может с кем угодно померяться силой. Когда братья в одной команде - один посторонний - играли в баскетбол, не было парня, который бы так стремительно бегал, отбирал мяч, так высоко прыгал и метко бросал - высокий, мускулистый, мгновенно реагирующий.

Но однажды Сергей жестоко просчитался: со всего маху врезался он на ходу в грузовик… Все-таки судьба была милостива к нему, - -так решили братья, - -разбил машину, свою и другую, но остался жив и невредим, и никто другой не пострадал.

Состоялся братский «тайный совет». О нем до поры до времени не знали ни родители, ни сестры, ни жены. О подробностях совета братья вспоминать не любят, но, надо полагать, младшему не поздоровилось. Известно только о решении: собрать деньги, внести их за ремонт, а Сереге честным трудом восстанавливать доброе имя Симанженковых.

Хорошо, что у братьев было полно друзей: вскоре было добыто 1800 рублей - с отдачей в рассрочку. И, на счастье, подоспела пора Сереге убирать целинный урожай. Вот и хорошо - сядет за грузовик, будет ездить по степи, где нет светофоров: пусть учится водить машину как следует.

Сережа вернулся в Москву поздней осенью, очень довольный. Он там еще подрос! Стал, пожалуй, самым крупным из четверых - вольный ветер, степные просторы. Он был уверен, что его простят. Вынул из чемоданчика транзисторный приемник - премия за отличную работу, достал Почетную грамоту.

На следующий год снова поехал в Целинный край, и опять младший привез награды.

Братья, конечно, давно простили его. Они старшие, они уже мудрые, понимают, что для доброго молодца неприятности - урок на всю жизнь. Ну что ж, за «репетиторство» надо платить 1800 рублей? На троих - пустяки.

Несколько месяцев братья лукавили, выдумывали, что вот в парке заставляют их день лишний работать. Дескать, за смену целую намотаешься, накружишься по Москве - и, вот тебе, опять иди в парк, помогай ремонтировать… Тогда остро не хватало шоферов, и кое-где в парках их охотно брали на денек. Братья по-прежнему приносили домой всю зарплату, брали каждый день понемногу на обед, и как ни прозорливы все жены на свете, как ни догадливы, так и не узнали си-манженковские женщины, что братья долг отрабатывали.

Когда Сергей вернулся домой, вот тогда они, смеясь, рассказали: вот какие они ловкие - женщин провели!

И никто не похвастался: вот какие они настоящие братья - никто не увидел чего-то особенного в том, что они самоотверженно выручали одного из них. Об этом говорили в других семьях, ставя в пример Си-манженковых. С завистью говорят там жены, кивая в сторону батьев: вот они какие ребята, мужчины настоящие.

Какое бы семейное торжество у них ни состоялось, столы составляют - большая родня. И весело у них за столом, часто смеются (наверное, Алексей что-нибудь рассказывает), а порожних бутылок потом остается мало: пьют братья чуточку, ради обычая и приличия, и никто не видел кого-нибудь из них пьяным. Хоть раз в жизни! Хотя бы на свадьбе! А свадьбы уже все сыграли - восьмая недавно была: последним женился Сергей, привел студентку Любочку. Она даже смутилась: сколько сразу родственников появилось, и все внимательные, приветливые.

С годами родня растет. Когда-то жили все в одной квартире. Теперь квартир много - чуть ли не клуб надо снимать, чтобы всем собраться. Раньше братья виделись ежедневно, а теперь у каждого семья. Может быть, Алексей и Саша видятся чаще всех? Ведь они на одной машине ездят, но только по очереди: сегодня один, завтра другой.

Есть у любого шофера привычка: в уличной сутолоке, когда надо вокруг видеть все, поглядит на соседнюю машину или встречную: дескать, своя ли? Больше всего радуется Юра, когда увидит «Волгу» 03-21 ММТ. Алексей? Александр? На'быстром ходу не разберешь. Если едут навстречу - подадут короткий сигнал - улыбнутся и разъедутся в разные стороны. Если машина со знакомым номером окажется впереди, задний норовит обогнать и скоренько - к тротуару, остановится, ждет брата. Станут две машины, шоферы выйдут, ударят друг друга в плечо, улыбнутся. Иногда даже не скажут ничего - о чем говорить, когда вчера виделись! - и разъедутся в разные стороны: у такси всегда свои, особые маршруты. А пассажиры, наверное, удивляются: ну чего вдруг остановился - толкнуть кого-то в плечо? Только пассажир, конечно, заметит, что водитель немного веселей стал.

И все-таки мимолетных свиданий, когда едут друг другу навстречу, бывает больше. Иногда несколько раз в день. Путаны дороги таксистские, ни предусмотреть их, ни вычертить на карте - если задаться целью, хотя бы месяц, прочерчивать на ней линии, по которым ехал, не останется ни одной незатронутой улицы. И у одного брата, и у другого, у третьего, четвертого.

- Ты с кем на улице Левитана был? Вчера, когда встретились?

- Вчера? Дай вспомнить… А-а…

И начнется рассказ! Сколько их у каждого из братьев!…

Оказывается, Юра вез жениха и невесту. Были в магазине для молодоженов, а там чуть поссорились. А в машине просто ругаться стали.

- Водитель, - сказала невеста, - остановите машину!

Юра в зеркале видит все, что делается на заднем сиденье: невеста - суровая, жених - испуганный.

- А зачем? - игриво спрашивает Юра и не думает останавливаться.

- Я не хочу с ним ехать!

- А со мною? Я хочу с вами ехать.

И вдруг сзади слышен смех, и вдруг невеста в зеркале уже улыбается. На улице Куусинена они уже сидят обнявшись, и водитель объявляет пассажирам:

- Очень жаль, но мы уже приехали. Темпераментный Алексей едва дождался конца рассказа:

- А вот у меня раз было…

Он тоже вез молодых, те вдруг поссорились, невеста захотела выйти немедленно. Алексей заявил:

- Здесь нельзя. Здесь меня оштрафуют. Через минуту невеста спросила:

- А здесь?

- Здесь тоже. Если остановлюсь здесь - права отберут.

После нескольких других попыток невеста поняла:

- Что вы морочите мне голову! Вы не имеете права везти меня, когда я не хочу этого!

Тогда Алексей улыбнулся и - дело было у светофора, машина стояла, - обернувшись, сказал:

- Голубушка, а за кого ж ты замуж выйдешь? Видишь, я женат уже, поздно, -.он показал руку с кольцом, - а твой жених еще нет. Сколько женихов вижу - не видал лучшего. Уж поверь мне. И еще поверь: не ссора это - пустяки. Ой, сколько таких ссор будет! Из них жизнь состоит.

И невеста улыбнулась, а когда она с женихом вышла у подъезда, оба улыбались, ручкой махали.

Доброта начинается с малых жизненных испытаний. Счастье братьев Симанженковых в том, что их старший брат вечно подавал им пример отзывчивости, мягкости, хотя имел превосходные для отстаивания своих интересов кулаки. Защитник сестренок и братишек, он даже не знает, какую роль сыграл и продолжает играть в жизни своих младших родственников.

Однажды, когда он стоял у аэровокзала на Ленинградском проспекте в цепочке свободных машин, Юрий увидел странного молодого пассажира с легоньким чемоданчиком. Парень подходил то к одной машине, то к другой. Быстро отходил, припадал к открытому окошку следующего такси и явно нервничал. Дошла очередь до Симанженкова, и он услышал:

- Я без копейки денег, но мне позарез нужно в Домодедово. Автобус прозевал, а на билет в автобус я потратил все, что осталось. Лечу в Хабаровск. Опаздываю. Умоляю, поедемте…

Юрий открыл дверь:

- Садитесь!

Пассажир изливался в благодарности:

- Понимаете, я без копейки. Ну, не рассчитал. Я обязательно пришлю. Скажите ваш адрес, я обязательно вышлю долг.

- Успокойтесь, - сказал Юрий. - С каждым может случиться.

- Понимаете, на автобус билет я взял, до самого Домодедова. Пошел позвонить - понимаете, знакомая у меня здесь есть. Москвичка. А когда пришел, след этого автобуса простыл. А я обязательно, вы поверьте…

- Чепуха, все будет в порядке. Действительно, почтой пришлете. А вы где были? В Закарпатье? - перевел Юрий разговор на другое. - В отпуске или в командировке? Я так мечтаю попасть в Закарпатье!

Они дружески разговаривали всю дорогу, у самого аэропорта нагнали тяжелый экспресс с дизельным двигателем. Пассажир возликовал:

- Он! Честное слово, он! Я его номер запомнил, когда он от меня хвостом вильнул - там, у аэровокзала. Приеду даже раньше, чем они.

Парень выглядел счастливым. Он уже записал дорогой адрес водителя, записную книжку спрятал в карман и у дверей аэропорта выскочил резво, весело, еще раз поблагодарил шофера, говоря ему «ты».

- Спасибо, Юра! Ты не беспокойся, обязательно рассчитаюсь!

У старшего Симанженкова весь день было хорошо на душе, как у всякого, кто сделал доброе дело. Давно уже сказано, что доброе дело больше всего необходимо тому, кто его делает, - награждает радостью жизни. Вечером, однако, в диспетчерской у кассы из-за этого дела Юрий оказался в затруднении: не было у него тридцати восьми рублей с копейками, которые он, согласно цепочке в путевом листе, должен был сдать. Юрий обшарил все свои карманы, заглянул еще раз в НЗ - неприкосновенный запас, который выдается таксисту, когда он поступает на работу (два рубля мелочью): денег не хватало.

На счастье подвернулся Алексей. Тот, конечно, дал и не спросил зачем, но Юрий сам рассказал. Алексей сказал, по обыкновению, что-то шутливое, но в этом не было осуждения.

Через неделю Юрий нагнал на улице такси со знакомым номером, обогнал машину, стал у тротуара. Немедленно подкатила, затормозила другая машина, и Юра, радуясь, показал денежный перевод: оказывается, тот парень, что ехал бесплатно в Домодедово, прислал деньги за дорогу. Не шесть рублей, которые набил счетчик, а двадцать пять!

- Совсем с ума спятил, - решили братья, - и обратного адреса нет.

Поговорив минуту, братья бросились наперегонки к своим машинам: хорошо, что были они свободные, не было неловкости перед пассажирами из-за непредусмотренной стоянки, и пошли вперед, шутливо соревнуясь, кому удастся взять пассажира первым.

Добрые дела имеют поразительное свойство: они не кончаются, не теряют своей инерции. Неизвестно, как отозвалось в Хабаровске то, что один из жителей этого города привез из Москвы ощущение человеческой выручки, но в Москве цепная реакция доброты продолжалась.

Однажды к Алексею в машину села строгая женщина с пожитками. Не глядя на шофера, сказала: «Во Внуково, в аэропорт». Алексей охотно повез, хотя смена кончалась - дело было к вечеру, с планом обстояло неважно, и он надеялся, что в этот час во Внукове долго не простоит. Алексей осторожно попытался сказать что-то смешное своей пассажирке. Шутку она не поддержала, не улыбнулась даже, но Алексей не обиделся: может же быть у человека плохое настроение? Алексей это только допускал.

Во Внукове, когда остановились, женщина вышла из машины не сразу. Повернулась, посмотрела внимательно и, вздохнув, сказала:

- Делайте со мной, что хотите: нет у меня денег. Только билет в Таллии. Потеряла кошелечек, а билет был в кармане. В автобус меня не посадили бы - там не обманешь. А вас я обманула.

Алексей поглядел на нее всего одно мгновение, полез в карман за ручкой и блокнотом. Пока писал свой домашний адрес, думал недоброе об этой женщине, которая выглядела так солидно и вызывала уважение сдержанностью: зачем понадобилось хитрить? Почему не могла честно сказать, как Юркин хабаровский пассажир? Наверное, не верит в людей и сама недобрый человек.

Ничего этого он, конечно, не сказал. Написал адрес, лихо вырвал лист, протянул, не глядя:

- Когда будут деньги - пришлете.

И не посмотрел вслед женщине, тут же взял скорость, чтобы быстрее оторваться от нее.

Женщина, однако, оказалась не такой плохой, какой показалась. Очень скоро она прислала деньги - телеграфом! Деньги пришли вечером, когда Алексей только вернулся домой и никому еще не успел о происшествии рассказать. Через два дня пришла авиаоткрытка. Алексей ее потерял и потому привести текст дословно невозможно. Было там вроде того: очень виновата перед вами, что обманула. Я всю дорогу мучилась. Хотела признаться, но боялась, что вы высадите меня из машины на полпути. Значит, я не поняла вас, и теперь угрызения совести тем больше. Пожалуйста, извините меня. Знаете, я даже боюсь послать вам денег на рубль больше - вы такой гордый, что можете обидеться: дескать, дает на чай, как лакею. Открытку же посылаю, а не запечатанный конверт для того, чтобы не доставить вам неприятностей. Вы не только гордый, но и красивый: не может быть, чтобы вас никто не ревновал. Поэтому же не сообщаю ни обратного адреса, ни своей фамилии. Простите. Спасибо…

Открытка польстила, позабавила, но и огорчила. Вечно таксисту надо доказывать свое благородство! Мнения о прощелыгах за рулем так устойчивы, что даже многие из тех, кто постоянно пользуется такси, не самого лучшего мнения о его водителях. Судят они не по личному опыту, а по чужому, неведомому, непроверенному. Говорить нечего, встречаются среди таксистов и прощелыги, которые прибежали сюда, услышав рассказы о длинном рубле. Да только не задерживаются они в такси, однако репутацию испортить успевают. Ведь верно говорят, что ложка дегтя может испортить бочку меда.

Однажды молодые подвыпившие пассажиры, оттеснив женщину с ребенком, хотели сесть в такси Александра Симанженкова. Они уже по-барски уселись. Один приказал:

- Шеф! До Хрустального. С ветерком, - и растопырил два пальца: дескать, будет двойная плата.

- Прошу освободить машину, - сдержанно-тихо сказал Саша.

- Что? - медленно, угрожающе переспросил пассажир, насупив сердито брови. - Освободить?

Саша не очень-то испугался. Вышел из машины, обошел ее, распахнул дверцу:

- Прошу освободить. Поедет женщина с ребенком.

Разошедшийся парень схватил дверцу, Саша ступил вперед, чтобы не дать ее закрыть.

- Отпустите, пожалуйста, дверь. Прошу выйти.

Вежливость шофера парни приняли за слабость, осмелев, стали грубить. Тогда Саша крепко схватил за руку хулигана, старавшегося закрыть дверцу. Видно, крепка была Сашина рука, если хулиган мгновенно присмирел, отступил:

- Да ладно, Витек, выйдем. Пусть младенцев с бабами катает. С них, наверное, больше толку.

Очень хотелось Саше за это оскорбление взять их обеими руками за холку и стукнуть головами, нос об нос - сдержался, а сил у него для этого хватило бы.

Многие из тех, кто дурно думает о таксистах, изменили в последнее время мнение хотя бы в одном: никто не говорит об их нечестности. Сколько рассказов ходит в городе о том, как возвращаются оставленные в такси вещи, и особенно не удивляются, когда пропажа отыскивается сама, возвращается в дом.

Как-то в машине Сергея, которая доставила пассажира к 14-этажному дому на Щелковском шоссе, на повороте что-то сзади легко стукнуло. Сергей поглядел за спинку: сумка! Полная каких-то покупок, тяжелая. Пришлось возвращаться - будет больше мороки, если находку привезешь в парк: писать докладную, объяснять, как это произошло. Сергей вошел в подъезд с сумкой и растерялся: где ты здесь найдешь пассажира? Поднялся лифтом на верхний этаж: по обеим сторонам квартиры. В левом крыле - четыре, в правом - три. На квартирах - большие номера, все - за девяносто. Девяносто семь квартир в доме. Обойти все девяносто семь? Держать пустую машину внизу Сергею не очень-то хотелось. Он зашел в правое крыло и нажал быстренько все четыре кнопки. Из четырех дверей вышли четверо. Сергей спросил у всех сразу:

- Кто оставил сумку в машине?

Люди, кажется, не поняли вопроса. Если бы оставили они - сразу бы сообразили, и он перешел в левое крыло, где было три двери, ткнул пальцем в три звонка:

- Кто оставил сумку в машине?

Так сделал он на тринадцатом этаже, двенадцатом… Лишь на шестом кто-то всполошился:

- Ой, это же моя! - и взял, хлопнув дверью перед носом шофера, забыв сказать «спасибо».

Сергей сначала обиделся, поглядел на захлопнувшуюся дверь, потом усмехнулся, пошел к лифту. Уже в машине, выбираясь на магистраль, он подумал, что это все-таки лучше длинных благодарностей. Когда долго благодарят, то словно бы изумляются честности, а сегодня восприняли ее как нечто обыкновенное. Значит, все очень хорошо!

И все-таки надо очень любить свою профессию, наперекор всем трудностям и незаслуженным обидам. Юрий никогда не забудет Геленджик, в котором он отдыхал и где ему испортили настроение надолго. Какой-то сердитый тип, по виду то ли бухгалтер, то ли начальник ЖЭКа, в прекрасный солнечный день, когда вода в море была теплая, когда было так славно на душе от покоя, от письма из дома, которое утром принесли в палату, - писали жена, старшая дочь и ладошку припечатала младшая, Наташа, - этот тип вставил словцо и повернулся на другой бок:

- Таксист? Все вы жулики!

Можно было доказывать или дать пощечину, но слишком тяжелая у Юрия рука. Как подобает мужчине, он простил, только попросил диетсестру, чтобы пересадила она его за другой столик - не может видеть одного человека, теряет аппетит, а ему надо поправляться, у него ответственная работа.

- Какая же? - спросила она просто из деликатности.

- Таксист я, - заявил Юрий и посмотрел испытующе, как отнесется женщина к такому ответу.

- Ой как хорошо! - воскликнула диетсестра. -

Не из Москвы? Вы знаете, у меня в Москве такой интересный случай с такси произошел…

Ничего интересного, впрочем, не случилось: просто довезли ее по перепутанному адресу. Эка невидаль! Но Юрий был благодарен оживленности женщины, искренности восклицания.

Случился подобный разговор недавно и у Сергея. Молод он - впечатление от недоброжелательного отзыва о таксистах осталось у него надолго. Был сердит, несколько дней не хотел с пассажирами разговаривать: будет мелким бисером рассыпаться перед ними, а потом станут они поносить всех таксистов. Уже тогда он что-то задумал, и братья догадались, что именно, только не стали ни расспрашивать, ни отговаривать. Разве что больше начали рассказывать о своем житье-бытье.

К Юрию на шоссе Энтузиастов села пожилая женщина.

- В Тушино, - сказала она. А потом спросила:

- Крутишь давно?

Юрий внимательно поглядел на пассажирку. Удивило не то, что сказала ему «ты». Поразила сердечность вопроса. Так и оказалось: старая такси-стка! Кажется, с тридцатого года ездила, теперь на пенсии.

- Хочешь, покажу, как ездят старые кони?

- Конечно, - ответил он.

- Тогда слушайся меня!

И женщина приняла командование на себя.

Как знала она Москву! Нет, не улицы и переулки - дворы и дорожные знаки! Они вваливались в какие-то дворы и задворками, задами напрямик обходили запретные «кирпичи», спрямляли себе дорогу вдвое.

- Да там кирпич висит! - восклицал иногда Юрий после ее команды, но все-таки слушался.

- Мы того не знаем, повесили далеко - нырнем сюда, бери левей, а теперь сюда.

Как интересно они ехали! Домчались быстро. Пожилая женщина помолодела, вышла из машины счастливая, гордая, только выбиралась с трудом.

- Хорошо поездили! - поблагодарил восхищенный Юра. - Ай да старые кони!…

Леша рассказывал, как мчал человека на поезд, утром, когда было совсем пусто. Опаздывали, и Леша три раза подряд нырнул на красный свет. Знал, что преступление! И как назло, откуда ни возьмись - машина с рупором. На всю улицу приказывает остановиться. Остановился, приготовил права - понимал, что распрощается с ними. И поделом! Напрасно принял так близко к сердцу беду опаздывающего к поезду человека.

Леша не оправдывался. Все сказал пассажир - предъявил билет. Посадочный талон - на нем время отправления поезда. И чудо! Милиционер отпустил:

- Поезжайте быстрее. Только предупреждаю: если еще раз на красный свет… Тогда не пеняйте…

Саша нашел на полу паспорт - наверное, того человека, что вышел у Павелецкого вокзала. Штампик прописки: «Воронеж, Студенческая улица, 31…» Вернулся на вокзал, примчался за пять минут до отхода поезда к дежурному, тот сразу по радио объявил, потом передали по поездному радио. И в последний миг примчался взъерошенный человек, без шапки, без пальто. Выскочил из вагона, побежал по платформе - после того, как назвали его по радио, сообщили про оставленный паспорт. Вскочил в последний вагон и махал, махал рукой таксисту, выражая этим все добрые чувства, какие только есть на свете.

И еще братья затевали разговор о товариществе, которое крепче всего у таксистов. Чуть ли не братом Юрия стал Володя Хачатурян - машина их породнила, связала любовь к ней. Как бы ни устал каждый из них после смены, не уйдет домой, пока не приберет ее, «напоит» и «накормит» - маслом, водой, горючим, пока не надраит ее до блеска - хоть в гости отправляй. Зато утром никаких неожиданных огорчений, садись - и рули.

Так ведет себя Юрий, этим ему отвечает Володя. А Юрий выезжает из парка рано - в шесть утра. Сам напросился на такой график. Рано вставать ему не привыкать, зато рано и домой приходит. В шесть вечера всегда дома, можно еще с младшей дочерью выйти на улицу погулять. Володя начинает в восемь. Возвращаясь с работы, забежит домой к сменщику - рядом же, на той же Новоалексеевской.

Экипаж Симанженкова - Хачатуряна - лучший в парке. За год их машина пробежала 160 тысяч километров. Человек, имеющий личный автомобиль, не наездит за то же время и десятой доли.

В день такси пробегает в среднем 450 километров! Тяжелая работа… И дело не только в сотнях ежедневных километров, опасных гонках - как бы осторожно ни вести себя, опасность все же всегда велика. Работа труднее еще потому, что рядом человек. Не груз везешь - с человеком надо поговорить, ну хотя бы два слова сказать, подстроиться к нему.

Всего этого Сергей не выдержал… Сказал братьям:

- Ухожу. Буду ездить на «рафике». Полдня стоять, полдня ездить. Без всякой спешки.

Братья отговаривать не стали - действительно трудно. А в парке говорили:

- Было четыре таксиста, у них четыре дочери, четыре сестры, у них четыре сына. Было кругом четыре. Было…

Опять будет! В этом братья уверены. Не может такого быть, чтобы узнавший всю прелесть увлекательной, трудной таксистской жизни настоящий мужчина променял бы ее на стояние, на игру в домино - пока ждешь пассажира или груз. Не напрасно возвращаются бывшие таксисты в свои парки после того, как попробовали другой, спокойной жизни. В таксистской работе есть что-то такое, что не дает ее забыть, бросить навсегда.

Вернется Сергей! Опять будет кругом четыре.