Танец со стеклом

10

Утром я и, правда, нахожу синяки на своём теле. Преимущественно, на бёдрах и талии. Хорошо, что впереди неделя, и я надеюсь, что они хоть немного подсойдут. Решаю никуда не бежать, так как уроки учить мне не надо, я всё сделала заранее, надеясь на приезд Марка.

Привычно готовлю нам завтрак в его футболке. Чувствую сильные руки, сложенные под грудью и поцелуй в собранные волосы.

— Доброе утро, — нараспев здороваюсь с Марком.

— Привет, моя принцесса, — так и остаётся стоять Марк, уткнувшись в меня, пока я жарю яичницу с беконом и томатами.

— Любовь моя, я бы так вечность стояла, но сейчас весь завтрак сгорит, — запрокинув голову, вглядываюсь в лицо Марка. И оно не выражает ничего хорошего. — Так, что случилось? Ты всё-таки понял, что я тебя не достойна?

— Скорее, что я тебя не достоин, — ненавижу его горькие усмешки. Точнее, люблю всё, но вот конкретно они не несут ничего хорошего.

— Так, мой хороший, — выбираюсь из его объятий, выключаю плиту и поворачиваюсь к нему. — Давай говорить. Слушаю, что привело тебя к такому умозаключению? Или это такой способ экологично от меня избавиться?

— Конечно, нет, — притягивает и целует в лоб, а я таю. Это так чувственно и интимно.

— Давай позавтракаем и поговорим потом?

— Хорошо, — согласно кивает Марк.

Раскладываю еду, наливаю кофе и приступаю к трапезе. Это, конечно, редкость, но сегодня я была очень голодна. Возможно, из-за вчерашней ссоры, может быть, алкоголя, либо от страстной ночи.

Зато Словецкий хмурый. Ест без аппетита.

— Марк, не вкусно? Так не давись.

— Вкусно, малыш. Просто я чувствую себя уродом.

— Да нет. Красивый очень. За ночь ничего не изменилось, — жуя, сообщаю мужчине, но поняв, что он совсем не настроен на шутки, отставляю тарелку.

— Хорошо, пошли.

Забираю свой кофе и иду в сторону дивана, устраиваясь поудобнее. Марк плетётся следом. Садится чуть поодаль от меня, и я вытягиваю ноги.

— Это ненормально.

— Мы вчера об этом поговорили.

— Я был женат, Дана, — смотрит в одну точку, передаваясь воспоминаниям. Я вижу, что ему даётся это с трудом. — Её звали Николь. Мы поженились сразу после института. Я ещё не был богатым, только начинал строить и развивать бизнес. Часто пропадал на работе, в командировках, но я верил ей. Как меня может обмануть человек, который клянётся в любви? Который поддерживает меня? Томно шепчет, что скучает? Обещает, что в огонь и в воду.

Я вижу, как ему больно это вспоминать, но сохраняю безэмоциональное выражение лица.

— Как? — теперь он смотрит на меня, но глаза где-то далеко. — Она изменяла с людьми, которых я считал друзьями. Он был не один. Искала папика. Но однажды я всё узнал. Бухали тогда с Максом по-чёрному, и я сразу с ней развёлся. Она ныла, что оступилась, с кем не бывает, но во мне что-то сдохло. Я ударился в работу, никогда не вспоминая о ней и ни в кого не влюбляясь. Пока не встретил тебя, Дан. Я думал, что она убила во мне возможность любить, но ты каждый день заставляешь воскреснуть всё то, что, казалось, сдохло. И я очень боюсь тебя потерять. Я боюсь, что ты уйдёшь, тебя уведут, и не получается с этим бороться, — его голос стал совсем тихим. — Я вижу, какие мы разные, и боюсь, что тебе надоест. Я старше, слишком серьёзный, постоянно в работе, ещё и мудак ревнивый. Пытаюсь спокойно реагировать, но словно пелена перед глазами. Я каждый день до сумасшествия боюсь тебя потерять настолько, что готов просто привязать к себе, потому что очень люблю тебя.

— И я тебя люблю, — в глазах всё же собираются слёзы, но не от жалости к нему, а от его трепетного признания. — У меня не было брака, настолько серьёзных отношений, я так не любила ни одного мужчину, Марк. Не поверишь, но я тоже боюсь, что ты уйдёшь от меня. Мы же из разных миров. Я — танцовщица из клуба, а ты — крупный бизнесмен. Я — смешливая дурочка, а ты серьёзный по всем фронтам. У меня даже семьи нет, когда у тебя такие связи. Я с самого начала думала, что всё это не надолго, поэтому и бегала, не хотела страдать потом. Но я не думала, что вообще умею вот так любить, Марк. Любить мужчину и чувствовать так сильно. Я доверилась тебе почти сразу, и я не собираюсь тебя предавать. Тяжело простить предательство, но ещё тяжелее оправиться от него и снова верить кому-то. Но я не уйду, — пожимаю плечами, утирая слёзы, пока Марк молча слушает и затапливает меня своим диким штормом в глазах. — Мы справимся. Проработаем это, пройдёт время и всё наладится. Я готова подождать и потерпеть, потому что я тебя люблю, Словецкий. Кажется, больше жизни.

Я сижу, словно каменная, а Марк, дослушав, тянется, крепко прижать меня. Тяжело выдыхаю ему в шею, пытаясь унять дурацкие слёзы, пока Словецкий целует меня везде, где приходится.

— Ты не дурочка, а я не уйду. Сколько ты сможешь терпеть это?

— Сколько нужно, — спокойно говорю. — У меня больше никого нет, чтобы что-то ради кого-то делать. А для тебя я хочу. Тем более, мы будем пытаться. Ты же терпишь мои выступления в клубе.

— Кажется, мы два идиота, которые нашли друг друга. Всё, успокойся. Ещё и до слёз довёл, — утирает большими пальцами Марк.

— Давай договоримся всё обсуждать. Поговорили, решили ситуацию, обсудили, что не так.

— Давай. На всё согласен. Ты даже не представляешь, какую власть имеешь надо мной.

От его признаний внутри разливается тепло. Обычная девчонка имеет власть над крупным бизнесменом, одним из богатейших людей.

— Ты даже не представляешь, как я собираюсь использовать эту власть.

Тянусь к его губам, просовывая руки под футболку. Словецкий мгновенно реагирует и вот наш шаткий мир уже немного восстановлен.

— Поехали, покажу дом, — предлагает Марк, когда мы лежим, пытаясь восстановить дыхание. — Или у тебя уроки?

— Нет, я надеялась, что ты приедешь, и всё выучила.

— Отлично. Заодно посмотрим на твоё вождение.

— Будешь учить меня?

— Да, — улыбается Марк.

— Мне нравится. У тебя особый дар в учительстве. Например, в горизонтальной плоскости.

— Знаешь, у тебя тоже особый дар, — хрипло смеётся мужчина. — Ты за пару секунд можешь меня завести, а потом заставить кончить, как только почувствовал тебя.

— Думаешь, во мне дело? — решаю поиздеваться над мужчиной.

— Я сейчас кому-то покажу, — вскинув брови, смеётся Словецкий, а целую его в уголок рта.

— Я собираться.

Наши сборы проходят быстро. Марк уплетает остывшую яичницу, пока я навожу марафет. Доезжаем за час, останавливаясь у шикарного дома. Снаружи он сделан из тёмного материала, огорожен высоким забором, панорамные окна, территория для сада.

— А здесь у тебя есть садовник?

— Должен быть, но я редко здесь нахожусь. Зато Нина Фёдоровна всегда здесь. Сейчас познакомлю.

Марк с горящими глазами ведёт меня в дом. Сейчас он выглядел, как мальчишка. Внутри дом ещё больше поражает меня. Всё выполнено в сдержанных тонах. Преимущественно, тёмных. К примеру, чёрная тюль вообще вызвала у меня восторг. Я разглядывала всё с восторгом в глазах и открытым ртом.

— Здравствуйте, Марк Алексеевич, — выходит приятная женщина лет пятидесяти со слегка пробивающейся гордой сединой.

— Здравствуйте, Нина Фёдоровна, дорогая. Рад видеть вас.

— Да, давно вы не заезжали.

— Работа, — вздыхает Марк. — Познакомьтесь. Дана — моя девушка.

— Очень приятно, — дружелюбно улыбается женщина.

— Взаимно.

— Я могу приготовить ужин?

— Да. И что-то на десерт обязательно, — улыбается Марк, зная мою тягу к сладкому. — Мы здесь до утра.

— Хорошо, Марк Алексеевич.

— Пошли, покажу кинотеатр и бассейн с джакузи.

— Ого!

Кинотеатром оказывается комната с большим экраном, вся в огромных подушках, а на потолке проекция звёздного неба.

— Какая красота! Я тут жить останусь! — восхищённо оглядываюсь я, пока Марк посмеивается надо мной.

Отдельное пространство для бассейна и джакузи.

— Это же целый спа-курорт! — восторженно кричу. — А вода чистая?

— Конечно. Тут всё функционирует даже в моё отсутствие.

Хитро улыбаюсь и с разбегу плюхаюсь в бассейн, слыша лишь, как Словецкий что-то кричит в спину. Выныриваю, весело смеясь, а Марк смотрит на меня, как на ребёнка, но с такой нежностью и любовью.

— За такой твой взгляд я готова всё отдать, — честно признаюсь, подплывая к бортику.

Марк садится на корточки, пока я тянусь к нему на вытянутых руках. Словецкий ничего не отвечает, начиная целовать меня, придерживая за талию, чтоб я не свалилась обратно. Но в какой-то момент я тяну его с собой в бассейн, быстро уплывая. Правда, Марк, оказывается быстрее. Хватает меня за лодыжку, подтягивая к себе, а потом выныривает вместе со мной.

— Сумасшедшая девчонка, — шепчет он в ухо и снова тянется к губам.

Поцелуй мокрый, влажный, крышесносный.

— Люблю тебя, — в перерыве между короткими поцелуями говорит Марк. — Обожаю, — снова чмокает.

— Жить не могу, — и снова целует. Я была на грани от обычных поцелуев. — И не хочу.

— И я тебя люблю, — тихо говорю, глядя прямо в глаза.

Марк вытаскивает меня из воды, и с нас бегут ручьи воды.

— Блин, я ведь одежду не брала с собой.

— Пошли покажу, — хитро улыбается Марк, неся меня на руках.

— Я сама могу.

— Но хочу я.

Марк приносит меня в комнату с огромной двуспальной кроватью, белым ковром с длинным ворсом, о котором я давно мечтала, но всё руки никак не доходили купить. Из комнаты ведёт ещё одна дверь в гардеробную с кучей шкафов и женских вещей.

— Словецкий, если это вещи твоей любовницы, то я это носить не буду, — морщу нос, а Марк ставит меня.

— Это твои вещи. Мой секретарь заказала. Она же видела тебя. А Галя очень внимательный и ценный сотрудник.

— Ты серьёзно? — я даже дар речи теряю, пока осматриваю комнату. В глазах снова появляются непрошенные слёзы.

— Малыш, ты чего? Не нравится? Так новое купим.

— Нравится, конечно, — шмыгнув носом, утыкаюсь в его грудь. — Просто обо мне никто давно не заботился.

— Я теперь буду всегда. Не всё мне под силу, конечно. Твоя работа, например.

— Я скоро уйду из клуба. Как учёбу закончу, и девочек подготовлю.

— Я буду рад. Не могу спокойно жить, зная, что эти уроды таращатся на тебя, хоть и делаешь ты всё охуенно.

Смеюсь с его комментария, и чувствую, что замёрзла.

— Давай сейчас я переоденусь, и мы пойдём смотреть кино.

— Давай, — согласно кивает мужчина. — Вечером у нас ужин будет.

— И я надену на него самое короткое платье и самое красивое бельё, — шепчу на ухо Словецкому, едва касаясь уха. — А закончим в джакузи.

— Мы сейчас никуда не пойдём, — низко сообщает мне Словецкий, на что я отрываюсь от него и иду выбирать одежду.

— Передай Гале спасибо. Одежда крутая, выбрана со вкусом.

Быстро переодеваюсь в найденный домашний костюм, пока Марк в комнате тоже надевает сухую одежду, я приземляюсь на ковёр. Ложусь, чувствуя какой он мягкий.

— Давно себе такой хотела.

— Теперь он у тебя есть, — смеётся Словецкий. Он со мной вообще всегда весёлый.

— Вообще-то это у тебя он есть.

— У нас. Он есть у нас. Я предупредил охрану, дам тебе ключи, на всякий случай, чтобы ты всегда сюда могла приехать. И очень прошу тебя, слёзы не лей.

— Так и быть, — всё же шмыгаю носом, а Марк снова поднимает меня и тащит вниз. Вообще, мне несвойственно рыдать, но в последнее время я нет-нет, да и да. С этим Словецким у меня всё по-другому. И я с ним другая.

В кинотеатре он включает всю технику, уточняя какой фильм мы будем смотреть.

— Ужасы, конечно.

— Да ну, Дан, я потом не усну.

— Дурак.

На самом деле ужастик был страшный, но мы со Словецким постоянно его постоянно комментировали, дико ухохатываясь с этого. В один из страшных моментов я схватила Марка за ногу, на что он смешно вздрогнул, сдерживаясь от крика. А в конце фильма Словецкий нависал надо мной, спускаясь поцелуями по шее.

— Марк, это на вечер, — томно шепчу, кладя руку на его шею.

— Десерт? Чтобы аппетит не испортить?

— Именно.

— Тогда пойдём машину водить, — резко отрывается от меня Марк, и я с сожалением вздыхаю.

Словецкий вывозит нас на большое поле, и мы меняемся местами.

— Покажи для начала, что умеешь.

Я вспоминаю всё, чему училась, и аккуратно пробую. Ездим по квадрату, затем по кругу, потом Марк просит выполнить манёвры.

— Дан, ты очень напряжена. Нужно получать удовольствие, расслабься, у тебя всё хорошо получается.

— Правда?

— Правда.

Я делаю пару глубоких вдохов и выдохов, продолжая вести машину.

— Малышка, у тебя всё хорошо получается, думаю, ты просто волнуешься. Ответь на пару вопросов.

Словецкий задаёт мне базовые вопросы, и я легко на них отвечаю.

— Ну ведь всё прекрасно, девочка моя. Ты просто боишься.

— С тобой не страшно, — признаюсь мужчине. — С тобой вообще ничего не страшно. Офигенное чувство.

— Я рад, — смеётся Марк, пересаживая меня на себя в позе наездницы. — А мне с тобой просто жить хочется.

Крепко обнимаю Словецкого.

— Не думала, что когда-то стану такой романтичной дурой.

— Моя любимая дура, — целует Марк в волосы, пока я ещё крепче жмусь к нему. — Сколько с тобой хотели познакомиться? Скажешь теперь?

— Я, правда, не знаю. Спроси у Макса, к нему же все шли с этим. Он мне не говорил даже. Только о тебе.

— Интересно, а сейчас хотят?

— Не интересно, — качаю головой.

— Совсем?

— Абсолютно плевать.

— Даже в целях поднятия самооценки? — не глядя, вижу его лицо по одному только тону.

— Словецкий, для этого мне достаточно одного твоего взгляда на меня, — отрываюсь я наконец-то, беру его лицо в руки. — Завязывай.

— Просто интересуюсь. Расскажи о родителях.

— Они были невероятными. Знаешь, они оба всегда были мне, как друзья. Мы устраивали дискотеки, незабываемые праздники друг другу, всегда ценили и уважали друг друга. У них был свой бизнес — цветочный магазин. Что-то они заказывали, а что-то мама выращивала сама, — стараюсь держаться, хоть слёзы подбираются.

— Ты поэтому так любишь цветы?

— Да. Мама с такой любовью к ним относилась. Делала такие невероятные букеты.

— А что с магазином стало?

— Давай в другой раз, — всё, на сегодня лимит исчерпан. — Мне просто тяжело говорить об этом.

— Ладно, — гладит успокаивающе меня мужчина своими горячими руками. — Домой ты везёшь.

— Не боишься не доехать?

— Главное, с тобой, — весело ему.

Мы достаточно быстро доезжаем, пока Марк курсирует меня. С ним на самом деле легко и спокойно. День летит с невероятной скоростью, а я не хочу его отпускать, потому что рядом с ним. По возвращению домой я поднимаюсь наверх, чтобы навести красоту. Надеваю обещанный комплект белья и свободное платье.

Когда спускаюсь, Марк уже ждёт меня за столом. Глаза бегают от блюда к блюду, и я понимаю, как голодна.

— Вау, Нина Фёдоровна, это шикарно.

— Спасибо, — смущается женщина.

— А поужинайте с нами! — предлагаю я. — Марк, ты же не против?

— Конечно, нет.

— Ну что вы, не хочу вам мешать.

— Вы не будете мешать. Поболтаем, расскажете об ужасных привычках Марка, — смеюсь, лукаво глядя на мужчину.

— Это бесполезно, Нина Фёдоровна. Лучше не спорить, — Марк говорит это с таким видом, словно преисполнился в своём познании.

— Ладно, уговорили.

Ужин проходит также легко и беззаботно. Нина Фёдоровна оказывается интересной женщиной, которая веселит нас. К концу ужина я незаметно под столом веду ногой вдоль ног Словецкого к заметно проявившимуся бугру. Лицо Марка ни на секунду не меняется. Лишь в глазах играют чертята. Прячу улыбку за волосами, ещё сильнее распаляя мужчину, чувствуя, как у самой уже стало влажно в трусиках.

— Спасибо большое за ужин, Нина Фёдоровна.

— Вам спасибо за приглашение!

Марк тянет меня за руку на второй этаж.

— Милый, куда ты так спешишь? — недоумеваю.

— Сейчас узнаешь.

Марк закрывает дверь, прижимая меня к ней. Руки держит на талии, случайно надавливая на оставленные прошлой ночью синяки. Тихо шиплю.

— Что такое?

— Всё отлично. Просто одежды много.

Марк несёт меня на кровать, кладя на мягкие холодные простыни, стягивая платье. Вижу, как горят его глаза, устремлённые на меня.

— Блять, сдохну, никому не отдам, — начинает целовать синяки, проводит по ним языком.

— Марк, — перебираю его волосы, едва удерживая себя на месте.

— Что, маленькая?

— Трахни меня, — прошу я.

— Уверена?

— Марк, — тяну его имя.

— Ты начала руководить балом сегодня, ты и продолжай, малышка.

Марк совершает рокировку, и я сижу на нём. Вижу, как он ждёт от меня решительных действий. Что ж, никаких проблем. Провожу языком по его кадыку, затем спускаюсь дорожкой поцелуев по животу, пока он лапает мою пятую точку. Стягиваю с него боксеры, освобождая стоящий колом член. Тоже провожу языком.

— Дана, — шипит Марк, сжимая простынь руками.

— Что такое, милый? — с улыбкой спрашиваю, продолжая ласкать языком.

Никогда таким не занималась, но делала всё по наитию. Беру в рот, насколько получается это сделать, и слышу, как Словецкий стонет, кладя руку на мою голову, слегка направляя. Слышать и видеть, как он ловит кайф, и знать, что я тому причина — невероятно. После пары минут оральных ласк я сажусь верхом. Руки Марка ощутимо сжимают мою грудь, а голубые глаза горят самым адским пламенем. Сама не понимаю, как эти пошлые стоны вырываются из моего рта. Словецкий притягивает меня для глубокого поцелуя, и мы с ним снова меняемся местами. Вот уже Словецкий нависает надо мной, входя во всю длину, приковав мои руки своими к кровати. Когда чувствую как он напрягается и изливается, то и сама не выдерживаю.

— Хоть я и сверху, но трахнула сегодня ты меня, — устало бормочет Марк, на что я смеюсь. — Теперь в джакузи? Расслабляться?

— Было бы здорово, но я боюсь, что уже не дойду.

Марк укутывает нас в одеяло, и со мной на руках идёт в место, отведённое под джакузи. Включает разные режимы, и, если бы не усталость, возможно, мы бы продолжили. Но слишком ярким был секс.

— У нас ещё будет возможность, — уверяет меня Словецкий.

— Не сомневаюсь, — лежу расслабленно в его руках звёздочкой. — А вообще слишком быстро прошли выходные. Не хочу никуда завтра.

— Дана, — тихо и проникновенно говорит Марк. — Это точно ты?

— Да, просто ты меня испортил.

Марк ничего не говорит, но я чувствую, что он улыбается.