Танец со стеклом

18

Я думала, что что-то изменится на новой неделе, но нет. Марк продолжает пропадать на работе, а я после разговора с Николь не могу найти себе места. Ищу на нём следы от помады, пытаюсь унюхать женские духи, но ничего такого нет. Стараюсь делать вид, что всё хорошо, хоть периодически и прокалываюсь. Однако его желание стараюсь утолить полностью, чтоб не было соблазна сделать это на стороне. Не знаю, откуда у меня появились такие мысли, но они угнетали.

Я ему не сказала о том, что буду сниматься с Леоном. Он даже не заметил, что я пропадаю на репетициях ночами, ведь сам был занят. А в среду вообще улетает в какую-то командировку. Мои нервные клетки больше не могут нервничать, поэтому я просто живу на автомате с дырой в груди. В одну из ночей вижу свежие статьи в интернете. Обо мне и Словецком. Уверена, это Николь постаралась. Громкий заголовок, грязные слова. Быстро пробегаюсь глазами по строчкам.

"Сирота, стриптизёрша, шест, непара, билет в жизнь, социальная пропасть".

А в конце вопрос, который выбивает у меня из под ног почву.

"Что же это — любовь или благотворительный акт?"

— Леон, на сегодня всё, — дрожащим голосом говорю.

— Что-то случилось?

— Нет, всё в порядке. Завтра продолжим.

Еду домой на автопилоте. Приезжаю в свою квартиру, где приземляюсь на пол и смотрю на фото родителей. Не думала, что можно настолько быстро меня уничтожить. Мне было больно даже дышать. И поговорить не с кем. Думаю, Людмила Павловна устала от моего нытья.

— Мне вас не хватает, — реву я. — Очень.

Лучше бы у меня болели все мышцы, чем вся душа. Слышу телефон, но не решаюсь даже посмотреть кто. Он не перестаёт трезвонить, поэтому я сделав пару глубоких вдохов всё же беру.

— Дана, какого чёрта? Ты почему не дома? — Марк встревожен, но говорит тихо.

— Я дома, у себя, — сквозь заложенный нос сообщаю мужчине. — А ты опять следишь?

— У квартиры охрана. Они позвонили, сказали, что тебя до сих пор нет. Почему у себя?

— А что мне там делать без тебя? — стараюсь придать голосу лёгкость и беззаботность.

— Ты плачешь?

— Уже нет. Устала просто, у кого не бывает срывов.

— Дан, я уже давно чувствую, что что-то происходит внутри тебя. Что? Расскажи, мы всё обсудим.

Снова начинаю плакать, и даже сказать ничего не могу.

— Дана, — так проникновенно говорит Марк. — Ты их видела.

И он видел.

— Это всё неправда. Это Николь, я думаю. Я уже зарядил людей, она об этом пожалеет.

Но легче мне не становится. Зачем я позволила посеять это зерно сомнений?

— Девочка моя, не молчи, пожалуйста.

— Ты её любишь?

— Что? — я слышу искреннее недоумение. — Откуда ты это берёшь? Я каждый день говорю, что люблю только тебя, жизнь моя. Я про неё даже не вспоминаю. Судя по всему, она что-то придумала. Расчёт как раз на то, что мы поругаемся. Я скоро приеду, и мы обо всём поговорим. Обо всём, что тебя беспокоит. И у меня для тебя подарок.

— Я тебя люблю, — сдавленно произношу, пытаясь успокоить истерику. Мне так хотелось сейчас, чтобы он был рядом и успокоил.

— Успокойся, — он так мягко говорит, что от этой бережности мне ещё больше хочется плакать. — Она моё прошлое. А ты — моё всё. И тебя я не отпущу никуда и никогда. Я готов ради тебя меняться. А статьи — это полнейший бред.

— Да плевать мне на эти статьи, Марк. И что люди будут думать — тоже. Главное, что обо мне думаешь ты. И что я значу для тебя.

— Всё, — так легко и просто отвечает он мне. — Я не думал, что кого-то полюблю после её предательства. Но только с тобой я и узнал, что такое любовь.

Слёзы непроизвольно катятся по щекам.

— Ты не веришь мне?

— Верю.

Я понимаю, что сама наступаю на те же грабли. Без доверия ничего не получится. А так я извожу и себя, и его. Он ведь тоже чувствует это всё.

— Скоро приеду, всё будет, как раньше. Пообещай больше не сомневаться во мне.

— Обещаю, Марк.

Мне на самом деле стало гораздо легче. Это ведь и была её задача. Марк не дал мне ни одного повода. Смотрит на меня, как на восьмое чудо света.

— Ложись спать. И не пропадай больше, я переживаю.

— Хорошо.

Смываю все эти тяжёлые дни с себя в горячем душе. Немного прихожу в себя моральный покой, зато теперь физически меня мучают боли внизу живота. По календарю всё в порядке, поэтому я не понимаю их происхождения. Ставлю самые простые и короткие номера в клубе, и их выполняю со звёздочками в глазах. Съёмки были назначены на воскресенье, и Леон на генеральном прогоне чувствует жар, исходящий от меня.

— Че с тобой?

— Плохо. Нормально. Станцую.

— У тебя температура, минимум, тридцать восемь.

— Всё нормально, Леон. Я потом в больницу.

Нельзя так делать, не зная откуда растут ноги и из-за чего боль, но я делаю. Выпиваю обезболивающее с жаропонижающим, и на пару часов меня

отпускает. Я даже улыбаюсь, хотя Алаев смотрит на меня подозрительно.

— Меня твой Словецкий убьёт, если с тобой что-то случится.

— Ничего не случится. Он не в курсе вообще.

— ЧТО? ТЫ ДУРА?

— Да, спасибо, что заметил, — смеюсь я. — Всё путём. Тебе не прилетит больше.

— Надеюсь.

Наш выход. Куча людей в зале, ведь финал идёт в прямом эфире.

— И сейчас выступает наставник, который является крашем всех наших фанаток. Алаев Леон. Ох, девчонки, ох держитесь, ведь он выступает не один. С ним на сцену выйдет Королёва Даная. Мастер спорта, призёр международных соревнований и его давняя подруга.

Номер классный, сложный, профессиональный. С Леоном у нас был огромный опыт совместных выступлений, поэтому делаем всё легко и друг друга понимаем с полуслова, полувзгляда и полувдоха. Он не романтичный. Скорее, быстрый, резкий, хоть местами и чувственный. На самом деле, не со всеми получалось так, как с Леоном. Мы были с ним похожи в том, что оба были сумасшедшие, и могли делать такие поддержки, что можно сказать спасибо, что не убился.

Номер заканчивается, и у нас берут короткое интервью.

— Леон, Даная — вы были невероятны. Скажите, как долго вы репетировали номер?

— Неделю, — улыбается Леон. — Мы с Даной давно знакомы, давно вместе выступаем, и я она согласилась по старой дружбе помочь мне.

— Невероятно! Даная, можно вопрос тебе? Буквально недавно вышли провокационные статьи о твоих отношениях с крупным бизнесменом Марком Словецким. Расскажи, правда ли это, и как он относится к твоей профессиональной деятельности и таким танцам?

— Ой, — выдыхаю я, сохраняя улыбку. — Вы знаете, Марк у меня супер понимающий, он меня всегда во всём поддерживает, хоть и ругается, что я порой много работаю, но всё понимает. А что до статей, пресса всегда останется такой. Никто не знает человека внутри полностью, его внутренний мир, нашс ним мир. И танцы, на мой взгляд, как и любое творчество, позволяют больше прочувствовать и понять это. Просто не всем дано.

— Как скоро Марк Словецкий официально перестанет быть одним из самых завидных холостяков?

— Это лучше у него спросить, — смеюсь я.

И девушка задаёт пару вопросов Леону, а я чувствую, что боль становится сильнее. Прощаюсь с Леоном, который сотню раз благодарит меня, и надеюсь, что смогу доехать сама. В дороге мне звонит Марк.

— Да, родной?

— Что ты вытворяешь?

— Ты о чём? — много чего, нужно уточнить о чём он конкретно.

— О шоу. Ты вообще не отдыхаешь, Дана.

— Прости, что не сказала. Я сначала злилась, а потом боялась.

— Я уже понял. Где ты сейчас?

— Ты только не волнуйся. Я в больницу еду, что-то мне плохо.

— Что с тобой?

— Живот болит. Температура.

— Ты с водителем?

— Нет, я сама. Всё хорошо.

— Дана, блять, ты сумасшедшая? В какую больницу?

— В первую. Да всё пучком. Я уже тут. Сейчас посмотрят, и сразу домой поеду.

— На связи будь, пожалуйста, сейчас ребят отправлю.

— Ладно.

Видя моё состояние, врачи тут же принимают.

Проводят осмотр, измеряют всё.

— Кажется, у неё кровотечение. Киста лопнула.

— Сообщите Марку, пожалуйста, — тяну бумажку с номером, которую написала в регистратуре, медсестре.

Меня увозят в реанимацию, а после введения анестезии я ничего не помню.

Открываю глаза, но от света закрываю обратно. Чувствую, что кто-то держит меня за руку, а ещё слабую боль. Собравшись с силами, открываю глаза и жду, когда вертолёты пройдут. Поворачиваю голову и вижу Марка, голова которого лежит рядом со мной, а руку он взял в тиски. Протягиваю к нему вторую руку, поглаживая по волосам, от чего он сразу просыпается.

— Дана, как ты? — тут же активизируется. — Как себя чувствуешь, малышка?

— Как будто операцию сделали, — тихо смеюсь.

— У тебя был разрыв кисты и кровотечение, но всё будет хорошо. Ты ведь несколько дней болела? Почему не поехала?

— Некогда было.

— Я убью тебя, — выдыхает, осторожно утыкаясь лицом в живот. — Я чуть с ума не сошёл. Ты довести меня хочешь? То в слезах звонишь, то думаешь, что я тебя не люблю, потом мне звонят и говорят, что у тебя кровотечение.

— Прости, — пару слезинок затекает в уши, а руками я перебираю волосы Марка. Он здесь, со мной. — Ты из-за меня сорвался?

— Да. Сами закончат. Основное я сделал.

Словецкий целует руки, щёки, чмокает в нос и невесомо касается губ.

— Неделю покоя минимум, прописали. Я буду настаивать на большем.

— Слава Богу, в универе каникулы начинаются. С Максом я договорюсь, в детском доме тож каникулы организуем, Леону я больше не нужна.

Заглядывает врач, который обещает выписать через пару дней, сообщает ещё и о половом покое на какое-то время. А вот это будет тяжело.

— А ты уверен, что мы сможем в одном доме?

— Да. Я же не животное, у которого стоит постоянно. Просто хочу свою женщину, но если тебе нельзя, то я сдержусь.

— А я нет, — смеюсь я, вызывая улыбку у Словецкого. Он выглядит очень уставшим. — Поезжай-ка домой, родной. Я тут одна полежать могу. Приехала сама, в шоу участвовала сама.

— Вот-вот. Боюсь тебя одну оставлять. На Луну улетишь сама.

— Нет, больше никуда.

Марк соглашается, но оставляет со мной охрану. На следующий день звонит Леон, Вика, Макс, девчонки и весь мир. Говорят, что видели меня, и это офигенно. Вика ругается, что я запустила здоровье, а я не нахожу сил пререкаться.

Через пару дней меня выписывают, и Марк отвезит к себе. Дома чисто и приготовлено.

— Я вызвал клининг и доставку еды.

— Ты — лучший мужчина на свете, ты знал?

— Можешь чаще говорить, чтобы я не забывал, — улыбается, крепко прижимая к себе. — Моя девочка.

— Прости меня, — шепчу отрывисто. — Я была дурой.

— Мне не за что тебя прощать.

— Есть за что. Я тебе немало треволнений принесла.

— Всё хорошо. С Николь я решил, это была она. Больше такого не повторится.

— Ты виделся с ней?

— Нет. Я всё решил выше, — лыбится. — Мне так нравится, как ты ревнуешь и пытаешься держаться. Только ты зря. Я только тебя люблю, не изводи себя. Я же супер понимающий и прочее.

— Ты смотрел, — улыбаюсь я. — И как тебе?

— Ну Леону бы руки вырвал, но вообще хорошо. И как оно, встречаться с завидным холостяком?

— 10 из 10, - начинаю смеяться.

— У меня для тебя сюрприз. Помнишь?

— Конечно. Сейчас?

— Да, собирайся, надо в одно место съездить.

Я принимаю душ, одеваюсь в свободный спортивный костюм, и мы выдвигаемся. Едем около двадцати минут. Останавливаемся у красивого двухэтажного здания. Марк берёт меня за руку, и ведёт к нему.

— Я был занят последний месяц особенно. Но одним из моих проектов было это, — он тянет мне папку с документами.

Я листаю, не вчитываясь, а ищу ключевые слова. Когда понимаю, что это, то хмурюсь, а руки начинают подрагивать.

— Школа танцев?

— Да. Это мой сюрприз. Она твоя. Ну по документам на мне, но это чисто юридический вопрос.

— Ты… ты с ума сошёл?

— Да, в конце августа примерно.

— Марк, я не могу, ты чего. Нет, нет, нет.

— Да, моя хорошая, да. Лучшие дизайнеры уже все сделали, скоро закончится ремонт, и можно вводить в эксплуатацию.

Мне бы в пору радоваться, а у меня из глаз текут слёзы.

— Ну что это за женщина. То выводы какие-то делает, если я занят работой, то плачет, когда дарю подарки.

Ничего не могу ответить, поэтому просто обнимаю его. Марк гладит меня по волосам, целует в лоб, держит за талию и усмехается:

— Ну вот, я думал, настроение подниму.

— Ты поднял. Спасибо большое, — шепчу в надежде, что он слышит. — А ещё я хочу, чтобы ты знал, что я не смогу уже без тебя.

— Я рад, — смеётся, а я с каждой его улыбкой или смехом влюбляюсь всё сильнее, хотя мне казалось, что это невозможно. — Потому что тоже не могу без тебя, моя хорошая.

Я не знаю, сколько мы стоим так, но Словецкий тянет меня внутрь, чтобы показать начинающийся ремонт. Всё рассказывает и показывает, пока я цепляюсь за его руку.

— Тебе нравится? — с горящими глазами спрашивает мой мужчина.

— Мне очень всё нравится. Спасибо тебе.

Меня настолько переполняла вся эта нежность к нему, что я не знала, как её выразить.

— А ещё мои родители хотят познакомиться, — с улыбкой добавляет Марк

— Хорошо, — если честно, если бы он сказал прыгнуть под поезд, я бы сделала это.

— Завтра поедем к ним.

— Хорошо.

— Была бы всегда такая сговорчивая.

— Ты бы меня такую не любил, — усмехаюсь я.

Я ещё несколько раз обхожу школу, осматривая, и уже вижу где и что у меня будет. Марк наблюдает за мной с улыбкой и горящими глазами.

Когда едем домой, я всё же задаю ему вопросы, волнующие меня.

— Тебе, правда, без разницы, что я "обычная стриптизёрша"?

— Ты не обычная. Ты лучшая, — смеётся Марк, а глаза серьёзные. — Правда. На всё там сказанное.

— А родители как отреагируют?

— У меня отличные родители. Они не лезут в мою личную жизнь, ничего не скажут, даже если видели статьи.

— Что там ещё было, — пытаюсь вспомнить, но мысли сменились на позитив, поэтому сложно воспроизвести ту грязь. — Билет в жизнь.

Усмехаюсь. Да, это было так. Только здесь не имела значение финансовая сторона, связи Марка и его статус.

— А про билет в жизнь — это она правильно сказала. Мне кажется, без тебя я не жила. Точнее, жила, конечно, но не полностью. Даже не представляю кто, если бы не ты, — задумчиво, даже не глядя на него, говорю.

— И не представляй. Только я, — вырывает из размышлений, поглаживая по руке.

— Ты сегодня не уедешь?

— Нет. Я освободился на какое-то время. Не будет такой занятости.

— Я рада.

Дома я изъявляю желание приготовить ужин. Марк долго возмущается, но в итоге сдаётся. Запекаю утку, купленную в магазине, готовлю лёгкий салат. Вечер проходит спокойно, даже скучно. Непривычно, что он не заканчивается страстно в кровати. У меня немного тянет бок, есть слабость и боль при резких движениях, но я стараюсь не показывать этого, ведь Марк тот ещё надзиратель. Он итак относится ещё бережнее, чем обычно.

На следующий день мы, как и планировали, едем к его родителям. Максим был в курсе, что я выпала, и девочки будут танцевать старую программу. А в детском доме я отменила занятия на неделю, но обещала приехать к своим детям. Ребята очень полюбили меня, а я их. У меня каждый раз сердце кровью обливалось, когда они бежали ко мне обниматься, и просили посидеть с ними подольше. Я понимала, что сердца на всех не хватит, и я должна относиться проще, но у меня не выходило.

Я надеваю скромное простое платье, делаю лёгкий макияж, а волосы оставляю распущенными и прямыми.

Всю дорогу мы с Марком болтаем обо всём на свете, и сейчас все подозрения на его счёт мне кажутся диким бредом.

— Как себя чувствуешь? — обеспокоено спрашивает Марк.

— Да хорошо я себя чувствую. Рядом с тобой вообще прекрасно.

— Подлиза.

— Нет. Просто это правда.

Ложусь на его грудь, слушая мерное дыхание, пока мужчина перебирает мои волосы. Я не особо переживала о встрече с его родителями. Марк накупил им подарков, цветы маме и сказал, чтобы я не переживала. А раз он сказал, то я и не переживала.

Нас встречает огромный двухэтажный дом с шикарной садовой территорией, которая сейчас была занесена снегом, но Марк показал фото, когда летом растёт куча цветов.

— Мама никого сюда не пускает. Сама занимается.

— А дом ты проектировал?

— Да, — довольно улыбается.

Оно и видно. Величественно, красиво, со вкусом.

— Мама, папа, привет, — Марк обнимает и целует родителей. — Познакомьтесь, это Даная. Моя девушка. Дана, Светлана Константиновна, Алексей Егорович.

— Очень приятно, — мило улыбаюсь. — Рада познакомиться с вами.

— Ой, а мы то как рады. А то невест Марк уже давно нам не приводил.

— Мама, — закатывает глаза Словецкий, а я смеюсь.

— Я уже тридцать два года твоя мама. Пойдёмте, я приготовила вкуснейший обед.

Его родители выглядели до смешного простыми, несмотря на статус сына, огромный шикарный дом и большое количество денег.

Внутри дом шикарно обставлен. Всё в стиле кантри, и, если раньше мне казалось, что это что-то на деревенском, то сейчас я была в восторге.

— Боже, Марк, здесь так красиво. Ты просто Бог, — забываю, что здесь его родители.

— Да-а-а, Марк у нас очень талантливый, — смеётся его мама, накрывая на стол, а я слегка смущаюсь.

— Позвольте, я вам помогу.

— Ну что ты, ты в гостях.

— Меня это не смущает, — смеюсь я, начиная шерудить.

Мы садимся за стол, и я пробую самую вкуснейшую еду.

— Как вкусно, Светлана Константиновна.

— Спасибо, — улыбается женщина. — Может, вина?

— Нет, спасибо. Мне нельзя, — глаза женщины расширяются, и я поспешно добавляю. — У меня была операция, я пока на таблетках.

— Что-то серьёзное? — обеспокоено спрашивает отец Марка.

— Да нет, — улыбаюсь под внимательным взглядом Марка.

— Просто нам работа важнее здоровья.

— Кто бы говорил, — закатив глаза, усмехаюсь я. — Вот мы и нашли друг друга.

— А как вы познакомились? — уточняет его отец.

Марк смотрит на меня в поисках поддержки, и я решаю сказать, как есть.

— В клубе. Не самая романтичная история.

— Вообще-то очень романтично. Она меня отшила, а я приезжал несколько раз.

— И как же ему удалось тебя уговорить, Даночка?

— Вы знаете, — улыбаюсь, едва сдерживая смех. — Ваш сын — диктатор! Заставил сесть в машину, поехать в ресторан с ним, затем гулять.

— Какой ужас! — театрально ужасается его мама, а потом шепчет ему. — Молодец, сынок.

И мы всей компанией заливаемся.

— А родители…

— Пап, — останавливает Марк, но я кладу руку поверх его.

— Всё хорошо. Они разбились, когда мне было шестнадцать.

— О боже, какой ужас.

— Да, потом бабушка взяла опеку. А два года назад она умерла.

— Поэтому, собственно, в клубе мы и познакомились. Я работаю там, совмещая с учёбой, — меняю мотив на более весёлый.

— И сейчас продолжаешь работать? — ведёт бровью Алексей Егорович, осудительно глядя на Марка.

— Да, — отвечает он за меня. — Я же говорю, с работой тягаться даже мне не под силу.

— Да, мне нравится, — смеюсь я. — В удовольствие работаю.

— Да, ещё Дана проводит занятия в детском доме.

— Правда? — мама Марка вообще не скупилась на эмоции.

— Да. А буквально вчера ваш сын исполнил мою мечту, — пока я говорю, слёзы появляются в глазах, и я усиленно стараюсь сморгнуть их.

— Да, кстати, мой новый проект. Танцевальная школа.

— Марк, я так горжусь тобой.

Беседа перетекает в непринуждённое русло, мы много смеёмся, а потом отец Марка приносит гитару.

— Ну, пап, — слегка смущённо говорит Словецкий-младший.

— А что? Я тоже хочу петь, — поддерживаю я мужчину. — Давайте романсы.

— О-о-о, я нашёл своего человека! — радостно восклицает Алексей Егорович.

— Вообще-то это я нашёл своего человека, — усмехается Марк, прижимая меня к себе.

Мы поём песни, и я не замечаю, как летит время. С ними так уютно, спокойно и безопасно, а я уже успела забыть это состояние. Не от мужчины, нет. Именно семейный уют и тепло.

Марк с отцом выходят на улицу обсудить какие-то мужские моменты, а мы со Светланой Константиновной болтаем, попивая вишнёвый сок.

— Я думаю, ты в курсе, что Марк был женат.

— Да, я всё знаю.

— Он так переживал, — женщина пьёт вино, погружаясь в воспоминания. — Я боялась, что он больше никому не сможет довериться.

— Мы в процессе, — улыбаюсь я, вспоминая наши ссоры и страстные примирения.

— С ним может быть сложно, но, кажется, он очень тебя любит.

— И я его очень люблю. Не думала, что вообще умею так.

— У Словецких сложные характеры, но они умеют любить.

— У вас с Алексеем Егоровичем были сложности в отношениях? — сегодня я видела гармоничную пару, прошедшую рука об руку по жизни весь вечер.

— Всякое бывало. И сходились, и расходились, и мирились, и ругались. Но неизменно возвращались друг к другу. С Марком будет тяжело, но будь мудрее, девочка моя.

— Вряд ли мы разойдёмся. Он меня не отпустит, — смеюсь я.

— И ты его не отпускай, — смотрит женщина в панорамное окно, где Марк с отцом гоняют мяч. — Шалопаи.

Почувствовав, что мы наблюдаем за ними, мужчины возвращаются. Марк, заприметив в моих руках фужер, отпивает, направляя его моей же рукой.

— Просто сок, представляешь? — смеюсь я, а он чмокает меня в нос.

— Представляю, жизнь моя, — а вот Марк пил. Немного, но ему хватило, чтобы расслабиться. — Домой?

— Как, вы что, не останетесь ночевать?

— Нет, мамуль. У меня завтра с утра встреча, не могу пропустить. Приезжайте вы в гости.

— Непременно.

Домой едем в тишине. Кажется, мы наговорились на жизнь вперёд. Уже дома, когда Марк тянет меня на диван, я спрашиваю:

— У тебя встреча завтра?

— Угу, — утыкается Марк носом в шею.

— Тогда я завтра съезжу по делам.

— По каким? — сразу же просыпается Марк.

— По личным. Что, у меня не может быть личных дел?

— Дана, — предупреждающе низко говорит Марк.

— В детский дом я хочу съездить. Без тренировки. Просто так, они же ждут меня, — с грустью произношу я.

— Только никаких тренировок.

— Хорошо, — тянусь за поцелуем.