Тайна банкира. Красная мантия

ГЛАВА XXXIX

Врачу бы хотелось узнать имя и звание больной дамы и ее спутника. Герцог не имел с собою лакея, но по лошади его доктор заключил, что он, должно быть, богат, не подозревая его звания, Только когда они подъехали к гостинице и прибежавшие слуги обращались к молодому человеку с титулом «ваша светлость», он узнал, что имеет дело с знатным лицом. Больную понесли в большое зало в первом этаже и положили на кушетку.

— Теперь я попрошу вас оставить нас, — сказал доктор герцогу, — мне нужна помощь женщины, умеющей ходить за больными. Не сомневаюсь, что у вас в гостинице найдется такая особа, — обратился он к слуге и получив утвердительный ответ, — хорошо же, продолжал он, — вы ее сейчас же пришлите, а между тем ваша светлость поможет мне перенести кушетку в смежную комнату: то была богато убранная спальня. Когда внесли в нее Эстер, она с беспокойством оглянулась.

— К чему перенесли вы меня сюда, — воскликнула она. — Разве я должна переночевать в Ричмонде? Неужели нельзя отвезти меня домой?

— Сегодня нет, дитя мое, — сказал доктор, — теперь уже поздно, а вам необходимо спокойствие.

В мучительной неизвестности прохаживался герцог по залу, между тем как доктор и сиделка хлопотали около больной. Время для него тянулось ужасно долго, каждая минута казалась ему вечностью. Неподвижно смотрел он себе под ноги и с боязнью прислушивался к малейшему звуку, выходящему из смежной комнаты. Наконец дверь отворилась и из нее вышел доктор. Один взгляд на его лицо сказал герцогу, что он услышит мало утешительного; он бросился к нему и судорожно схватил его за руку:

— Скажите, доктор, вся надежда потеряна? — с отчаянием спросил он. — Она не выздоровеет более? О, говорите, говорите скорее, не скрывайте от меня истины!

— Ободритесь, ваша светлость, не теряйте мужества. Мне тяжело сказать вам всю правду, но несмотря на то, я не хочу обманывать вас. Минуты молодой дамы сосчитаны и если у нее есть родители или родственники, то я советовал бы вам, не теряя времени, уведомить их по телеграфу о случившемся.

— Нет, моя бедная невеста не имела ни родственников, ни друзей, исключая меня; но если вы будете так добры и пришлете моей бедной Эстер духовника. Здесь поблизости, вероятно, найдется священник?

Доктор обещал исполнить его просьбу и хотел удалиться.

— Стойте! — закричал герцог, — скажите, неужели никакое средство не может спасти ее?

— Нет, — печально ответил доктор, — у бедной девушки переломан спинной хребет и она неизлечима. Впрочем, если вас успокоит это, то я по телеграфу призову двух известнейших врачей Лондона.

— Вы меня обяжете; но между тем вы позволите мне видеть больную? — спросил герцог с умоляющим взглядом на дверь спальни.

— Да, вы можете видеться с нею; она в полном сознании и очень спокойна, несмотря на то, что знает сбою участь.

Герцог опустил голову. Он не мог говорить, но с благодарностью пожал руку доктора и тихо вошел в комнату больной.

Эстер Вобер лежала на постели, не будучи в состоянии пошевелиться; большие черные глаза ее обратились к дверям, когда в них появился герцог. Никогда прежде он не замечал в них того выражения глубокого чувства, которое теперь в них сияло. Он подошел к постели и опустился в кресло, стоявшее рядом с нею. Гордая, вспыльчивая женщина стала скромна, как агнец.

— Любезный Винчент, — тихим голосом произнесла она, — вы не должны так горевать по мне. Ведь еще вся жизнь перед вами. Для вас и для счастия вашей жизни лучше, что я умру. Я всегда была гордым и упрямым существом и потому никогда не могла бы быть хорошей женой. Верьте мне, так лучше. Со временем, я надеюсь, вы выберете себе жену знатного рода, достойную вас и любви вашей.

— О, Эстер! — воскликнул герцог, — я пожертвовал бы всем своим богатством, даже счастьем жизни своей, если бы только мог спасти вас.

— Я знаю ваше благородное сердце, Винчент, но я также знаю, что смерть моя назначена Провидением и сделает благодетельное влияние на счастие всей вашей будущей жизни. Но теперь, мой друг, выслушайте меня. Я много согрешила в течение моей короткой жизни и искренно раскаиваюсь в том; но один грешный поступок я бы желала исправить, если было бы не поздно. Я говорю о жестокой несправедливости к невинной девушке, которую преследовала за ее красоту. — В коротких словах Эстер рассказала, как она содействовала в похищении Виолетты Вестфорд. Герцог серьезно и внимательно слушал. Признание это произвело на него печальное впечатление.

— Я непростительно поступила, неправда ли, Винчент? — сказала она по окончании своего рассказа. — Теперь вы станете презирать меня?

— Нет, Эстер, но я презираю этого человека, этого подлого Руперта Гудвина, который хладнокровно и из какой-либо личной ненависти воспользовался вашею глупою завистью.

— Руперт Гудвин! — воскликнула еврейка, — разве имя мистера Гудвина Руперт?

— Да!

— Странно! очень странно!

— Почему, Эстер?

— Не знаю, это имя не так обыкновенно и напоминает мне мое детство. Винчент, мне остается жить еще несколько; но прежде чем я умру, я расскажу вам историю своего детства. Тогда, может быть, объясните вы себе мою гордость и надменность.