Тайна двухколесного экипажа

ГЛАВА 18 Сал Роулинс рассказывает все, что знает

И это действительно случилось. Сал Роулинс появилась в одиннадцатом часу, к искренней радости Кал- тона, который видел в ней ангела небесного, посланного, чтобы спасти жизнь невинного человека.

После судебного заседания он разговаривал с Мадж у себя в кабинете, когда ему принесли телеграмму. Торопливо вскрыв ее, адвокат с довольным выражением на лице передал телеграмму девушке.

Она, как настоящая женщина, была менее сдержанна в выражении чувств, поэтому, прочитав телеграмму, вскрикнула, упала на колени и принялась благодарить Всевышнего за то, что он внял молитвам и спас жизнь ее возлюбленного.

— Отведите меня к ней поскорее, — попросила Мадж адвоката.

Ей не терпелось от самой Сал Роулинс услышать радостные слова, которые спасут Брайана от позорной смерти.

— Нет, моя дорогая, — по-доброму, но твердо ответил Калтон. — Я не могу привести леди туда, где живет Сал Роулинс. Все узнаете завтра. А пока возвращайтесь домой и высыпайтесь.

— Вы скажете ему? — шепнула она, беря Калтона за руку.

— Первым делом, — не раздумывая, ответил он. — С Сал Роулинс я увижусь сегодня же, послушаю, что она расскажет. Отдыхайте со спокойной душой, дорогая, — прибавил он, усаживая ее в экипаж. — Теперь он в полной безопасности.

Брайан выслушал добрую весть с глубоким чувством благодарности, понимая, что теперь его жизнь спасена, а тайну можно не раскрывать. Это был естественный перелом в неестественных чувствах, которые одолевали его со дня ареста. Когда ты молод и полон сил, когда перед тобой открыт весь мир, ужасно осознавать, что тебя ждет скорая смерть. И все же, как он ни радовался тому, что его буквально сняли с виселицы, к радости примешивалось ощущение страха перед той тайной, которую с таким злобным удовольствием поведала ему умирающая женщина.

«Лучше бы она умерла молча, чем передала мне это скорбное наследие».

На следующее утро тюремщик, увидев его изможденное лицо, пробормотал: «Провалиться мне, этот парень, похоже, не рад, что спасся!»

Пока Брайан нервно шагал по камере из угла в угол во время вечернего обхода, Мадж в своей комнате стояла у кровати на коленях и благодарила Господа за его великую милость, а Калтон, эта добрая фея двух возлюбленных, спешил к скромному пристанищу миссис Роулинс, известной в близких кругах под именем матушки Побирухи. С ним был Килсип, и они оживленно обсуждали судьбоносное появление бесценного свидетеля.

— Больше всего мне нравится, — мягким, урчащим голосом говорил Килсип, — что этот Горби сядет в лужу. Он был так уверен в виновности мистера Фицджеральда, что завтра, когда того отпустят, наверняка лопнет от злости.

— А где все это время была Сал? — задумчиво произнес Калтон, не слушая сыщика.

— Болела. Расставшись с китайцем, она поехала за город, упала в какую-то реку, простудилась, и закончилось все это воспалением мозга. Какие-то люди нашли ее, взяли к себе и выходили. Поправившись, она вернулась к бабушке.

— Но почему спасители не рассказали Сал, что ее ищут? Они же наверняка читают газеты.

— Эти не читают, — возразил сыщик. — Они ничего не знали.

— Овощи! — презрительно пробормотал Калтон. — Как люди могут быть такими невежественными? Да по всей Австралии только об этом и говорили. Впрочем, им же хуже — не получат денег. Итак?

— Больше особо рассказывать нечего, — ответил Калтон. — Она вернулась сегодня в пять часов и больше напоминала мощи, чем живого человека.

Зайдя в убогий, грязный переулок, ведущий к дому матушки Побирухи, они увидели, что на порог падает тусклый луч света. Подойдя ближе, они услышали злой голос старухи, которая осыпала своего непутевого отпрыска то проклятиями, то благословениями, и тихий голос отвечающей ей девушки. Войдя в комнату, Калтон увидел, что больная женщина, лежавшая в углу в прошлый раз, исчезла. Матушка Побируха сидела за столом перед надтреснутой чашкой и бутылкой любимого напитка. Она явно собиралась всю ночь праздновать возвращение Сал, и чтобы не терять времени, начала пораньше. Сама Сал сидела на кривобоком табурете, устало прислонившись спиной к стене. Когда Калтон и сыщик вошли, она встала, и они увидели высокую стройную молодую женщину лет двадцати пяти, не дурнушку, но очень бледную и осунувшуюся после недавней болезни. Одета она была в яркое, безвкусное синее платье, грязное и изорванное, а плечи ее согревала старая клетчатая шаль, которую Сал туго затянула на груди, когда в комнату вошли мужчины. Бабушка ее, выглядевшая еще более странно и причудливо жутко, чем обычно, приветствовала Калтона и сыщика истошным воплем и отменной бранью.

— Снова вы! — закричала она, вскинув тощие руки. — Хотите забрать мою девочку у бедной старой бабушки, которая нянчила ее, будь она проклята, пока мамаша шлялась не пойми с кем. Ничего, я на вас управу-то найду!

Килсип, не обращая внимания на этот взрыв старушечьего гнева, повернулся к девушке.

— Этот джентльмен хочет поговорить с тобой, — сказал он, осторожно усаживая ее обратно на табурет, потому что она казалась слишком слабой, чтобы стоять. — Просто расскажи ему, что рассказала мне.

— О Королеве, сэр? — спросила Сал тихим хрипловатым голосом, устремляя затравленный взгляд на Калтона. — Если бы я знала, что нужна вам, я бы раньше пришла.

— Где вы были? — с состраданием в голосе спросил Калтон.

— В Новом Южном Уэльсе, — содрогнувшись, ответила девушка. — Тип, с которым я поехала в Сидней, бросил меня… Да, бросил меня умирать в канаве, как собаку.

— Чтоб его разорвало! — сочувственно проскрежетала матушка Побируха, сделав глоток из надтреснутой чашки.

— Я связалась с одним китайцем, — устало продолжила ее внучка, — и мы вместе немного пожили… Ужас, правда? — тоскливо рассмеялась она, увидев отвращение на лице адвоката. — Но китайцы не такие плохие, бедной девушке с ними куда лучше, чем с белыми. Они не бьют до полусмерти, не таскают за волосы по полу.

— Чтоб их разорвало, — сонно буркнула матушка Побируха. — Я у них сердце вырву.

— Наверное, я немножко сошла с ума, — сказала Сал, убирая спутанные космы с лица. — Потому что я, когда бросила этого китайца, ушла в буш. Я шла, шла, чтобы голову остудить, она горела у меня огнем, пока не пришла к реке. Я сняла шляпу и ботинки и положила их на траву, но тут полил дождь, и я побежала в дом, который был рядом. Они меня приняли. О, такие добрые люди! — всхлипнула она, всплеснув руками. — Они не стали меня расспрашивать, просто впустили и накормили. Я жуть как боялась, что меня Армия разыщет, поэтому назвалась чужим именем. А потом я заболела и несколько недель ничего не помню. Мне сказали, что я немножко умом тронулась. А сейчас я вернулась повидать бабушку.

— Чтоб тебя разорвало! — промолвила старуха, но таким нежным голосом, что это прозвучало как похвала.

— Неужели люди, которые приняли вас, ничего не говорили об убийстве? — спросил Калтон.

Сал покачала головой.

— Нет, это место далеко от города, и они там ничего не знают.

— Это все объясняет, — пробормотал Калтон. — Ну хорошо, — довольным голосом продолжил он. — Расскажите о той ночи, когда вы привели мистера Фицджеральда к Королеве.

— Какого еще мистера? — не поняла Сал.

— Мистера Фицджеральда, джентльмена, которому вы носили письмо в клуб «Мельбурн».

— Ах, этот… — сообразила она. — Я его имени не знала.

Калтон с довольным видом кивнул.

— Я догадался. Поэтому вы не назвали его в клубе.

— Она мне его не говорила, — кивнула Сал в сторону нар.

— Кого же она просила привести? — с интересом спросил Калтон.

— Никого, — ответила девушка. — Да-да. В ту ночь ей совсем плохо сделалось, и я сидела рядом с ней, когда бабушка уже спала.

— Я была пьяная, — негодующе вмешалась старуха. — Не ври! Я напилась до чертиков.

— Она и говорит, — продолжила девушка, безразличная к ее словам, — принеси, говорит, бумагу и карандаш, я напишу записку. Я пошла и взяла, что она просила, из бабушкиного сундука.

— Украла, чтоб тебя разорвало! — завопила старуха, потрясая кулаком.

— Помолчи! — прикрикнул на нее Килсип.

Матушка Побируха разразилась проклятиями, но вскоре исчерпав весь запас, замолчала и насупилась.

— Она написала записку, — продолжила Сал, — и попросила отнести ее в клуб «Мельбурн» и передать ему. Я говорю: «Кому ему?» А она: «Там написано, не задавай вопросов — не услышишь вранья. Передай и жди его на углу Берк- и Рассел-стрит». Ну я пошла и передала письмо человеку в клубе. Потом он вышел и говорит, отведи меня, мол, к ней. Я посмотрела на него…

— Как выглядел этот джентльмен?

— Очень хорошо выглядел, — ответила Сал. — Высокий, со светлыми волосами и усами. На нем парадный костюм был, пальто такое красивое и мягкая шляпа.

— Это Фицджеральд, — кивнул Калтон. — Что он сделал, когда пришел?

— Сразу подошел к ней. Она ему говорит: «Это вы?» Он ей: «Да». Тогда она спрашивает: «Вы знаете, что я хочу вам сказать?» А он: «Нет». — «Это о ней», — говорит она. Тогда он побледнел и говорит: «Как ты смеешь произносить ее имя своими мерзкими губами?» Она приподнялась и на меня кивает: «Выведите девчонку, и я расскажу». Он схватил меня за руку. «Проваливай», — говорит. И я ушла. Это все, что я знаю.

— И как долго он пробыл с ней? — спросил Калтон, слушавший очень внимательно.

— Полчаса где-то, — ответила Сал. — Я отвела его обратно на Рассел-стрит примерно без двадцати пяти два. Я знаю, потому что посмотрела на часы на почте. Он дал мне соверен и ушел.

«Минут за двадцать он дошел до Ист-Мельбурна. Значит, вернулся домой как раз во время, указанное миссис Сэмпсон», — подумал Калтон.

— Он все время был с Королевой, никуда не отлучался? — спросил он, пристально глядя на Сал.

— Я стояла за той дверью, — указала она. — Он не мог выйти так, чтобы я не заметила.

— Хорошо, — сказал Калтон, кивая Килсипу. — Алиби можно доказать без труда. Но скажите, — он снова повернулся к Сал, — о чем они разговаривали?

— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Я была за дверью, а они разговаривали тихо, поэтому я ничего не слышала. Но потом он как закричит: «Боже мой, это ужасно!», а она давай хохотать. Тогда он вышел ко мне, глаза дикие. «Уведи меня из этого адского места», — говорит. Я и увела.

— А когда вернулись?

— Она уже мертвая была.

— Мертвая?

— Как полено, — подтвердила Сал.

— А я и не знала, что со мной в одной комнате покойник лежит, — запричитала матушка Побируха, проснувшись. — Чтоб ее разорвало, она всегда такая была — не знаешь, чего ждать!

— Откуда вам это известно? — спросил Калтон, вставая.

— Я знала ее дольше вашего, — прокаркала старуха, злобно уставившись на сыщика. — И я знаю, что вам хочется узнать, да только не скажу.

Калтон пожал плечами и отвернулся от нее.

— Завтра вы с мистером Килсипом пойдете в суд, — сказал он Сал, — и расскажете там то, что только что рассказали мне.

— Да-да, это все правда! — воскликнула Сал. — Он все время был здесь.

Калтон шагнул к двери, сыщик последовал за ним, но тут поднялась матушка Побируха.

— А где деньги тому, кто ее нашел?

Она ткнула худым пальцем во внучку.

— Учитывая, что девушка нашлась сама, — сухо ответил Калтон, — деньги в банке, где и останутся.

— И у меня отнимут честно заработанное? — взвыла старая фурия. — Да чтоб вам пропасть! Я вас засужу, вы оба будете за решеткой гнить до конца своих дней!

— Еще немного, и ты сама туда попадешь, — пообещал Килсип.

— Да? — выпалила матушка Побируха, тыча пальцем уже в сыщика. — Плевать мне на твою тюрягу! Я в «Пентридже» свое отсидела, и ничего, жива-здоровехонька.

В подтверждение этих слов старая карга сплясала перед мистером Калтоном нечто наподобие воинственного танца, сопровождая свои па щелканьем пальцев и проклятиями. Во время этого выступления ее седые волосы развевались, и причудливая внешность старухи в тусклом свете свечи являла собою поистине устрашающее зрелище.

Калтону вспомнились услышанные когда-то рассказы о парижских женщинах времен революции, как они танцевали «Карманьолу». «Матушка Побируха чувствовала бы себя в своей стихии в этом море крови и неистовства», — подумал он. Но этого вслух не сказал, лишь пожал плечами и вышел из комнаты, когда матушка Побируха, хриплым голосом издав последний вой, в изнеможении повалилась на пол и заорала, что хочет джину.