Тайна Ржавых, или Приключения Удивленыша

ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ФИЛИН

Идти было тяжело и страшно.

Неуклюжие лапы-щупальцы мешали друг другу, тянули в разные стороны. Случалось, какая-нибудь из них, перепутав последовательность, вдруг громко грохалась об асфальт. Куровосьминог тогда на мгновение замирал, опасаясь сразу всего: шума, случайных прохожих, домов, в которых еще не погасли окна, движения ветра в голых ветвях деревьев.

Куровосьминог никогда еще раньше не покидал детского городка, и сейчас с грустью вспоминал свой надежный бетонный фундамент, на котором он стоял с самого дня рождения. Конечно же, лучше ржаветь в городке, чем среди ночи отправляться в такое далекое и опасное путешествие. К тому же, неизвестно, что из этой затеи получится вообще.

Он полз к ближайшей школе, чей двор начинался сразу за овощным магазином, и повторял про себя приметы Юли — чтоб не забыть.

«Среднего роста, русая, с косичками… Ой, что это?! Ага, тень от дерева. Можно ползти дальше… Так, что там дальше? Должна быть грустная и молчаливая. Глаза голубые… Можно подумать, что я буду всем детям в глаза заглядывать… Ходит в школу с желтым ранцем. На нем — большая клубничка. Вот это хорошая примета, — обрадовался Куровосьминог. — Правда, здесь неподалеку еще две школы. Попробуй угадай, в которую из них ходит Юля».

Так, мысленно ворча и прячась на всякий случай в тень, Куровосьминог дополз до школы и расположился в кустах возле огромной дырки в заборе. Через нее, если верить Чиврику, ходили, сокращая путь, и взрослые, и дети. Поискать хозяйку Удивленыша в школе придумала Катруся. Она же предложила на совете послать с таким заданием именно Куровосьминога. «У тебя вон сколько глаз, — смеялась она. — И все целые. Полежишь там в кустах, отдохнешь. Да и в городке тебя никто не хватится». Катруся все вроде и правильно сказала, но ленивый Куровосьминог обиделся: подумаешь, важность большая — целый день крутиться с ведрами.

На совете также решили, что Филин, который уже пришел в себя после падения, полетает с Удивленышем по микрорайону и позаглядывает в окна.

— Уж-ж-жасно некрасиво — подглядывать! — возмутилась было Клементина, но ее никто не стал слушать.

Уже перед отлетом Удивленыш подобрал кусок угля, который бросил кто-то из стражников, и старательно обвел Филину глаза.

— Теперь ты будешь видеть ночью как днем, — сказал он повеселевшему Ржавому. — Впрочем, у тебя все наоборот, но это не беда.

Сначала они полетели к самому яркому окну, откуда доносилась музыка.

Но там танцевали и веселились совершенно незнакомые люди. Филин, посидев минутку на перилах лоджии, полетел к другому окну.

В комнате за столом сидел лысый человек и что-то писал.

— Это Поэт, — шепотом пояснил Удивленышу Филин. — Я его знаю. Он прошлой зимой читал детям возле елки свои стихи.

— Хорошие?

— Нет, плохие, — сказал Филин и, стукнув клювом в стекло, сердито крикнул: — Ух-ху-хух!

Человек за столом с перепугу чуть не упал со стула, а они, сделав вираж, полетели к другому дому.

— Зачем ты это сделал? — удивился Удивленыш.

— А чтоб не писал. Для детей нельзя плохо писать. Я теперь его каждую ночь пугать буду.

И в следующем огромном девятиэтажном доме их ждала неудача. Они заглядывали не только в освещенные окна, но и в темные. Однако даже зоркий Филин ничего не разглядел — все дети уже спали.

— Какие мы глупые, — сказал Филин. — Чтобы маленькая девочка да не спала после полуночи. Кошмар! Напрасно мы летаем.

Внимание Удивленыша вдруг привлек голубоватый тусклый свет в окне второго этажа.

Они заглянули через стекло и очень удивились.

В комнате сидел в кресле мужчина и… смотрел телевизор. Железная птица и существо-облачко не знали о существовании видеомагнитофонов. Не могли они также знать, что этот мужчина в комнате и был отец Юли. Он вот уже третий раз смотрел последнюю передачу «Что? Где? Когда?» и не мог понять, как это знатоки умудрились сразу отгадать его самый каверзный вопрос.

На экране появился симпатичный филин, повернул голову, моргнул желтыми глазами.

— Ой, меня показывают! — воскликнул Ржавый.

Он так разволновался, что чуть снова не свалился на землю.

— Вот незадача, — пожаловался Филин. — Вечно я падаю в самый неподходящий момент.

Кадр на экране сменился, и они полетели назад к детскому городку.

— Расскажу Ржавым — не поверят, — повернув голову к Удивленышу, радовался Филин. — Чтоб меня, да по теле…

Прямо в них вдруг ударила голубая молния, что-то страшно затрещало, и Филин, до того едва махавший крыльями, будто ракета, устремился ввысь.

— Что это?! Что случилось?! — испуганно спросил Удивленыш, из последних сил сжимая железное перо товарища.

— Ух-ху-хух! — еще более испуганно выдохнул тот. — Не знаю… Меня что-то ка-ак долбануло… Я теперь будто реактивный — остановиться не могу.

— Я понял, — прокричал ему в ухо Удивленыш. — Видишь, свет везде погас. Мы наткнулись на провода. Теперь ты — Электрический Филин, которого показывают по телевизору.

Только через несколько минут они смогли перевести дух и вернуться в городок.

Необычно возбужденный Филин до утра рассказывал Ржавым о том, как его показывали по телевизору и как замыкание в проводах, которое они с Удивленышем случайно устроили, превратило его в Электрическую Птицу.

Он ухал, хохотал, громыхая крыльями, и то и дело порывался куда-нибудь лететь. Ну хотя бы, например, разбудить среди ночи Поэта и подарить ему чуточку того огненного варева, которое кипело в груди.

Ни Филин, ни тем более Удивленыш и подумать не могли, что этой ночью существо-облачко и его хозяйка были рядом и даже могли встретиться. Потому что, когда Юлин папа в третий раз смотрел в большой комнате видеозапись, девочка все еще не спала.

Она сидела в темной спальне и, глядя в темное окно, думала: почему это жизнь все время была такой хорошей и вдруг стала плохой, неинтересной. Учится она хуже — две тройки по математике заработала. Маму обидела: та сшила ей к Новому году костюм Ночи, из черной марли с серебристыми звездочками, а она ни с того ни с сего раскритиковала костюм, заявила, что на праздник вообще не пойдет — скучно там, не хочу! — да еще и расплакалась. С подружками опять-таки перессорилась. Они бегают в детский городок на санках кататься, а ей не хочется, дома сидит. Девочки поначалу заходили, а потом перестали. И в куклы она не играет — даже любимую Матильду в шкаф засунула. Галина Николаевна, учительница, на днях участливо так спросила, будто пожалела: «Что ты, Юленька, кислая такая? Раньше светилась вся, а теперь погасла. Может, ты нездорова?»

«Погасла… Слово-то какое страшное. Может, я в самом деле заболела?» — подумала Юля, и на глаза у нее навернулись слезы.

Девочка вздохнула и легла в кровать. Ночь уже. Мама зайдет и опять расстроится, что она не спит.

…Если ночные приключения Филина и Удивленыша вернули железной птице силы и задор, то с Куровосьминогом утром того же дня приключилась большая беда.

Ночью он, как всегда, не спал.

Поудобней устроившись в кустах, Куровосьминог размечтался. Для начала он представил, что девочку уже нашли и существо-облачко вернулось к ней. Наплевателю задали хорошенькую трепку, и он сбежал куда глаза глядят или сдох в своей бутылке. А их, Ржавых, отремонтировали и покрасили. Катрусе, впрочем, можно ведра не красить — чтоб не вредничала. Все равно мальчишки ногами всю краску за неделю обобьют.

К восьми часам, когда Куровосьминог потерял способность двигаться, сначала по одному, а затем гурьбой в школу пошли дети.

У Куровосьминога во всех глазах рябило от мальчишечьих и девчоночьих лиц, разноцветных шапок, курток, портфелей и ранцев. Но нужного — желтого с клубничиной — не было. Как не было и той, чьи приметы всю ночь повторял про себя железный зверь.

Поток школьников, привычно нырявших в пролом в заборе, иссяк так же резко, как и возник — в школе началась физзарядка.

Теперь шли только те, кто привык опаздывать, в основном мальчишки. Последними к дыре в заборе с видом мучеников прибрели три пятиклассника.

Один из них остановился, будто у него кончились последние силы, и начал ковырять песок носком ботинка. Двое других завершали спор о Бермудском треугольнике.

Тот, который не участвовал в споре, наконец оторвал взгляд от земли и… увидел Куровосьминога.

— Пацаны, — позвал он. — Смотрите, что тут валяется.

— Ух ты! — воскликнул щербатый веснушчатый мальчик, которого друзья называли Санькой. — Какой зверь!

— Это же из городка железяка, — удивился тот, кто первым увидел Куровосьминога. — Как он сюда попал?

— Наверно, на металлолом тащили, да не дотащили, — сказал Санька, забираясь в кусты.

Друзья полезли вслед за ним.

— Они тащили, а мы сдадим! — воскликнул Сережка. — Соберем тонн пять — и сдадим. Все денежки наши. А весной, на каникулах, в турпоход махнем, к морю…

— Ух, тяжелый какой! — пыхтел Санька, стараясь вытащить Куровосьминога за лапу из кустов. — Что вы смотрите, помогайте!

«Вот и все, — обреченно подумал Ржавый. — Пропал я. Не зря мне так не хотелось сюда идти…»

Обрадованные находкой пятиклассники ухватили Куровосьминога за лапы и потащили через спортивную площадку во двор школы, где уже лежали целые горы металлолома.