Тайна затворника Камподиоса

КОРСАР СЭР ИППОЛИТ ТАГГАРТ

«Фалькон»[29] был прекрасным кораблем. Длиной в восемьдесят английских футов, он, правда, уступал «Каргада де Эсперанса», зато вооружен был несравненно лучше: пушки у него были не такие тяжелые, как у испанцев, зато значительно дальнобойнее. С их помощью англичане могли вступать в бой с куда более крупными кораблями, не опасаясь попасть под ответный огонь.

«Фалькон» строили из лучшего дуба, а его передняя надстройка, в отличие от испанских судов, была куда ниже. Это давало то преимущество, что при боковом ветре корабль оказывался менее уязвимым. Оно имело четыре мачты – две передние, с большими марсовыми парусами и брам-стеньгами, и две задние, с косыми парусами. На полном ходу паруса «Фалькона» раздувались на ветру, делая корабль подобным пирамиде. Вообще у этого корабля были такие ладные пропорции, в нем было воплощено столько силы и ловкости, что оно по праву носило название хищной птицы, которая летела впереди в виде фигурного украшения на носу корабля.

Уже через два часа спасшийся Витус стоял в шеренге моряков с затонувшей «Каргады», выстроившихся на верхней палубе «Фалькона». Они, замерев, подобно соляным столбам, смотрели, задрав головы, на пустой пока капитанский мостик.

В конце шеренги, состоявшей из Витуса, Магистра, Рода, Гонсо, Фернандеса и еще дюжины спасенных матросов, похаживал туда-сюда рыжеволосый исполин, в то время как два вооруженных матроса следили, как сторожевые псы, за тем, чтобы никто не вышел из строя. Исполин был шести футов ростом, крепко сбитый широкоплечий бородач.

– Слушайте, что я скажу! – Витуса удивило, что он обратился к ним по-испански, хотя и с акцентом, как будто что-то не успел прожевать и проглотить. – Сейчас сюда придет капитан. Когда увидите его, не шныряйте глазами по палубе, а смотрите прямо перед собой. Он к вам обратится, и вы громко и членораздельно ответите ему: «Гуд дэй, сэр!» Если он отдаст вам какой-либо приказ, отвечайте: «Йес, сэр!» – так у нас на борту принято. А вообще-то выберите себе воображаемую точку над левым плечом капитана и смотрите туда. Тогда у вас будет именно то выражение лица, которое требуется от дисциплинированного матроса.

Матросы, которые недостаточно громко прокричали «йес, сэр», основательно получили концом каната по ребрам.

– Йес, йес, сэр!

Громкое выражение согласия с приказами начальства было, похоже, непременной нормой на кораблях всех стран.

– Вот и хорошо, – с удовлетворением кивнул исполин. Он повернулся в сторону капитанского мостика, на котором в этот момент появилась худощавая сутулая фигура в поношенном, но тщательно вычищенном мундире флотского офицера.

Рыжеволосый отдал честь по всей форме:

– Сэр, разрешите доложить! По вашему приказанию все семнадцать спасенных построены. Англичан нет, есть два шотландца, остальные испанцы.

– Благодарю, – последовал короткий ответ. Капитан Таггарт сделал два шага по направлению к поперечному релингу, положил на него руки и некоторое время помолчал. Первое впечатление его обрадовало: семнадцать крепких парней, имеющих представление о морской службе, некоторые правда худые, словно селедки, но в основном молодые, как на подбор, за исключением одного, которому, наверное, лет сорок, а то и все пятьдесят, как самому Таггарту.

Удовлетворение, которое капитан испытал от этого улова, он старался не демонстрировать. Наоборот, выражение лица его было столь свирепым, что кое у кого мурашки по спине побежали. Таггарт же втихомолку посмеивался над ними. Эти парни скоро поймут, что вечно недовольный вид – привычка, и все! Плюс шрам на щеке, оставленный испанским мечом лет двадцать тому назад. Края раны впоследствии срослись плохо, отчего левый угол рта всегда был опущен, – это и придавало лицу недовольное выражение.

– Здравствуйте, спасенные, – Таггарт говорил по-испански медленно, но без ошибок.

– Гуд дэй, сэр! – довольно дружно раздалось в ответ.

Выходит, соответствующие указания эти люди получили – отвечают как положено. Настроение Таггарта улучшилось. Однако, мрачно глядя куда-то в сторону и держась подчеркнуто прямо, он проговорил:

– Добро пожаловать на мой корабль. С сегодняшнего дня вы члены команды, которую я по праву называю лучшей во всем флоте. Мои люди ничего не боятся. Этим людям сам черт не брат, они стоят друг за друга горой и верны мне по гроб жизни.

Он умолк, поправил шпагу и с удовольствием отметил, что новички не сводят с него глаз.

– Мои матросы с гордостью называют себя «соколами». Кто считает, что в нем есть такие качества, получит возможность служить на этом корабле. Ваше прошлое никого из нас не интересует. Ну, так что? – он с недовольным видом посмотрел на выстроившихся в шеренгу испанцев.

Спасенные матросы галеона в нерешительности глядели себе под ноги. Это не удивило Таггарта. Фыркнув, он продолжал:

– На моем корабле вы не встретите ни одного труса. Если кто-то из вас испытывает страх, пусть скажет, и я высажу его на ближайшем острове. А остальные – шаг вперед для принятия присяги!

Весьма довольный собой, Таггарт отметил, что почти все одновременно шагнули вперед. «Да, как только начнешь взывать к их чести, они реагируют как положено».

По знаку рыжеволосого исполина появились три барабанщика, два флейтиста и скрипач. Они сыграли какую-то мелодию, причем все свободные от работы матросы с энтузиазмом им подпевали:

Эта песня громко прозвучала над водной гладью, и спасенные моряки впервые явственно ощутили тот особый дух, который объединял команду.

Таггарт словно стал выше ростом.

– Вижу, среди вас тоже нет трусов. Ничего другого я и не ожидал. – Он поднял руку. – Я произнесу сейчас слова присяги, после чего вы все вместе скажете: «Клянусь, и да поможет мне Бог!» Итак:

Клянусь именем Всевышнего, Сына Его и Святого Духа верой и правдой служить сэру Ипполиту Таггарту, который имел честь быть посвященным в рыцари ее величеством королевой Елизаветой I. Признаю, что его приказ – закон для меня. Клянусь повиноваться ему в любой ситуации. Готов отдать свою жизнь за наше общее дело.

– Клянусь, и да поможет мне Бог! – прозвучали голоса стоявших в шеренге.

– Так... – капитан намеренно сделал паузу, чтобы особенно подчеркнуть то, что хотел сказать дальше. – «Соколы»! Теперь вы тоже принадлежите к нашей команде. У вас те же права и те же обязанности, что и у остальных матросов. Вы не лучше их, но и не хуже.

Те молча кивнули и сделали шаг назад.

– Из присяги вам известно мое имя: я сэр Ипполит Таггарт, рыцарь ее величества. Если кому-нибудь из вас придет в голову обратиться ко мне просто «сэр Ипполит», он сведет близкое знакомство с моей девятихвосткой, – Таггарт мало что в жизни страстно ненавидел, и к этому немногому относилось его собственное имя. – Однако забудем пока о плети. Вам достаточно будет отвечать «да, сэр!» или «да, капитан!», и вы найдете во мне человека столь же безобидного и заботливого, как английская гувернантка, – он ухмыльнулся, приподняв правый уголок губ, и продолжал:

– А это, надо вам знать, Джон Фокс, – Таггарт указал на рыжеволосого исполина. – Мистер Фокс, прошу вас, поднимитесь ко мне на мостик.

Рыжеволосый мгновенно повиновался:

– Да, сэр!

– Встаньте рядом со мной... вот так, хорошо, – Таггарт положил руку на плечо Фоксу – жест, который должен был подчеркнуть, сколь доверительные отношения между ними.

– Мистер Фокс – первый офицер «Фалькона» и моя правая рука. Если мое слово на этом корабле – Закон, то его слово – Евангелие. Все понятно?

– Да, сэр! – новобранцы по-прежнему стояли в шеренге по стойке «смирно». Они почувствовали, что Таггарт не зверь и что, служа под его началом, каждый из них получит свой шанс.

– Как вы уже, наверное, успели заметить, – продолжал капитан, – все матросы на этом корабле – корсары. Свободные люди морей! Флибустьеры, у которых нет ничего общего с торговцами пряностями. Мы враждуем с испанцами...

Он умолк, потому что заметил, как при его последних словах кое-кого из новичков передернуло.

– С чего это вы так испугались, люди? На этом корабле нет никаких донов, одни фальконы – «соколы»!

Некоторые из только принявших присягу закивали головами.

– Наша добыча – испанские галеоны с сокровищами, те самые, которые год за годом, трусливые, как стаи сардин, собираются в армады, чтобы вместе перебраться через Западное море.

– А нас интересует не поход за море, а возвращение в Кадис, – добавил Джон Фокс.

– Совершенно точно. На пути в Испанию доны лопаются от награбленного ими золота, серебра, бриллиантов и других драгоценностей, а мы с полным правом отнимаем у них награбленное, не то оно появилось бы на рынках Европы, взвинтило бы цены и нанесло бы непоправимый ущерб честной английской торговле. По крайней мере, так считает ее величество, наша леди морей. Она сказала это мне лично, когда весной anno 1572 вручала каперское свидетельство.

Таггарт поймал себя на том, что стал слишком многословен.

– Ну, так, – сухо закончил он, – мистер Фокс, музыканты свободны. Вы займитесь пока этими матросами, а у меня есть другие дела, – он коротко кивнул и направился к своей каюте.

– Да, сэр, – Фокс козырнул, отдал необходимые приказания и спустился с мостика на верхнюю палубу. Когда капитан скрылся из виду, первый офицер обратился к спасенным, не повышая голоса.

– Только не придумывайте того, чего на самом деле нет. Обычно капитан не столь разговорчив, он...

– Э-э, сень... сэр... я больше не... – Маленький ученый вдруг закатил глаза, покачнулся, повернулся вполоборота на каблуках и рухнул на палубу. Припадок слабости оказался заразительным, несколько секунд спустя рядом с ним упал и Гонсо.

– Мак-Кворри! – голос исполина был слышен на всей верхней палубе – и тут же к первому офицеру подлетел крепко сбитый энергичный шотландец.

– Возьмите несколько человек и унесите обоих в матросский кубрик. Пусть им дадут крепкого бульона... Эй ты, команды «вольно» я не давал, – набросился он на Витуса, который стоял на коленях рядом с другом.

– Сэр, эти люди мои друзья, я...

– Держи язык за зубами, сынок, потому что ты должен стоять по стойке «смирно», а кто стоит по стойке «смирно», тот не пошевелится, даже если на него грохнется грот-мачта! – Фокс, от природы человек добродушный, добавил: – Не тревожься за своих приятелей, они придут в себя!

Когда Гонсо и Магистра унесли, он подошел ближе к шеренге испанцев:

– Ладно, вольно! Похоже, со строевой подготовкой у вас не все ладно, однако скоро это изменится. Итак, встаньте полукругом. На «Фальконе» у вас есть не только обязанности, но и права, и одно из этих прав состоит в том, что командование никогда не держит матросов в неведении относительно курса корабля. Капитан уже объяснил вам, что наша добыча – это галеоны с сокровищами, и мы находимся сейчас по пути на Кубу. Там мы притаимся и подстережем испанцев, которые каждую весну битком набитые золотом отправляются в Кадис. Там мы сможем подойти совсем близко к донам и справиться с ними будет куда проще, чем в открытом море. Хокинс, Ле Тестю и другие корсары поступают точно так же и добиваются таких же успехов, как наш капитан. Но мы не упустим и богатого негоцианта с другими товарами, если их можно с прибылью продать в Англии. Поэтому сегодня утром мы обрадовались, заметив «Каргаду»: вид у нее был многообещающий. С одной стороны, вам крупно не повезло: ваше судно пошло ко дну, а с другой – крупно повезло: вас спасли. И за это я хотел бы...

– Э-э, извините сэр, – Фернандес выступил вперед с вытянутой рукой. – Я хотел бы принести вам сердечную благодарность за наше спасение. Думаю, я имею право сказать это от имени всех, кто...

– Ну, да, да, конечно, – перебил его Джон Фокс.

К своему немалому удивлению Витус заметил, что первый офицер смутился.

– Благодарю вас... за эти слова, – и протянул руку седобородому штурману. Все подошли поближе, чтобы тоже пожать руку англичанину.

– Ладно уж, чего там... Сейчас распоряжусь, чтобы вас накормили, а потом приставили к делу.

– Сэр! – к Фоксу подбежал молодой моряк и отдал честь.

– В чем дело, Том?

– Распоряжение от капитана, сэр. Он приглашает к себе вас и еще троих. В его каюту. Их имена Витус... э-э... де Кампо... Компо... Короче, Витус, Гарсия и Фернандес.

– Благодарю. Свободен, – Фокс обратился к шеренге: – Кто из вас Фернандес?

– Я, сэр!

– А, тот что благодарил?.. А Витус?

– Я, сэр!

– А третий, как там его?

– Рамиро Гарсия, сэр, один из двоих, кого унесли в матросский кубрик, – объяснил Витус.

– Понятно. Мистер Мак-Кворри!

Моряк, который только что вернулся, вытянулся перед ним.

– Сэр?

– Отведите их к коку. Пусть накормит этих людей вне очереди, чтобы не валились с ног. А потом занесите их имена в список команды. – Все данные о них должны быть в полном порядке. После чего распределите их по вахтам, в этом я всецело полагаюсь на вас, Мак-Кворри.

– Да, сэр.

– За мной, вы оба! – исполин схватил Витуса и Фернандеса и потащил их за собой в сторону капитанской каюты. – Интересно, что Старику от вас понадобилось?

Каюта Таггарта как нельзя лучше свидетельствовала о характере и пристрастиях своего хозяина: мебели немного, однако вся она высшего качества и расставлена в соответствии с клетками шахматного узора на парусиновом ковре. Посреди каюты – большой стол с закрепленными ножками, за которым могли свободно усесться человек десять; вертящийся глобус испанского происхождения, тоже крепко привинченный к полу; стулья и внушительных размеров стол, на котором лежали морские карты и навигационные таблицы, тут и там прижатые различными инструментами вроде коррекционных циркулей, рейсфедеров и угломеров.

У большого окна, выходящего на корму, за плотной занавеской находился гальюн, здесь же на умывальнике стояли миски и кувшины с водой для утреннего и вечернего туалета. Таггарт любил мыться в светлом помещении.

Витус с Фернандесом переступили порог капитанской каюты, оставаясь за широкой спиной Джона Фокса. Капитан, выпрямившись, словно аршин проглотил, стоял за столом с географическими картами. А на одном из стульев напротив него примостился Энано.

– Благодарю Джон, что вы так быстро пришли, – сказал Таггарт, не дав Фоксу возможности доложить.

– Рад стараться, сэр!

Таггарт поднял глаза и увидел, как вытаращился Витус при виде Коротышки – словно привидение встретил!

– Будь я врачом подобно вам, Витус из Камподиоса, я бы, глядя на вас, сказал бы, что у вас припадок паралича.

– Я... э-э... сэр... мое имя... откуда?.. – Витусу нечасто приходилось запинаться так, как сейчас.

Таггарт ухмыльнулся – правая щека его дернулась.

– Я вижу, мой сюрприз вполне удался.

Он указал на тарелку с бисквитами, стоявшую перед ним на карте между Мадейрой и Канарскими островами:

– Угощайтесь, господа. Справедливо было бы, чтобы и вы подкрепились, как ваши товарищи сейчас.

Витус с Фернандесом еще колебались.

– Смелее. Эти бисквиты испекла моя жена на благословенном острове Уайт. Очень рекомендую, – взял один и откусил кусок. – Они твердые, как зуб нарвала, соленая вода их не берет, не испортятся они, хоть сто лет пролежат. Ну, угощайтесь! И вы тоже, Джон.

– Большое спасибо, сэр! – Джон Фокс, уже знакомый с кулинарным искусством миссис Таггарт, взял бисквит первым.

– Малыш, – взгляд капитана скользнул по Энано, – оказался первым из всех, кого мы подняли на борт. Я сам был свидетелем этого и пригласил его в свою каюту. По той причине, что... Но это к делу не относится.

– Да, сэр, уи, уи! – пропищал Коротышка с удовольствием и несколько раз подмигнул Витусу.

– Энано много рассказал мне о вас, равно как и о магистре Рамиро Гарсия, – Таггарт оборвал себя на полуслове. – Кстати, где он?

– Он совсем недавно упал без сознания, и матрос по имени Гонсо тоже. Сейчас их обоих приводят в себя.

– Хорошо, – ответ короткий и ясный понравился капитану. Сидевший рядом с ним малыш не обманул его. – Энано, между прочим, рассказал мне о и вас, мистер Фернандес. Ну, если все, что я услышал, хотя бы приблизительно соответствует действительности, вы мне будете как раз кстати.

Капитан взял очередной бисквит.

– Это касается и вас, Витус из Камподиоса. Вы, по слухам, в высшей степени одаренный врач и тем самым именно тот человек, который мне нужен, потому что наш корабельный лекарь Джереми Холл в последнее время к работе приступить не в состоянии: у него подагра, знаете ли.

Таггарт по привычке шел напрямик. Он не сводил глаз с вошедших.

– Да, сэр, – Витус переводил взгляд с капитана на Коротышку, о чем-то лихорадочно размышляя. – Для меня было бы честью служить на вашем корабле, но, к сожалению, я всего лишился: инструментов, справочника, собранных мною трав. У меня есть только то, что на мне.

– Пустой треп! – весело пропищал Коротышка. – Не дрыгай жабрами! Короб с кирпичом и гроб с железяками я вычавкал, – он заглянул под стол, где действительно лежали все вещи Витуса. Крышка сундучка, побывавшего в морской воде, в одном месте заметно вздулась. Через образовавшуюся щель был виден камень с датами. Даже посох оказался на месте. Коротышка поднял сумку:

– Все в ней, Витус, клянусь Пресвятой Девой Марией!

Просто чудо, по-другому не скажешь! Его сумка нашлась! И остальные вещи тоже!

– Спасибо, Энано! – Витус расчувствовался. – Этого я никогда не забуду!

– Да ладно! Теперь мы квиты, уи? – Коротышка доверчиво смотрел на него.

– Вот и хорошо. – Таггарт не слишком любил, когда его прерывали. – Так принимаете вы мое предложение, кирургик?

– Принимаю! – просиял Витус. – У меня будет только одна просьба: чтобы магистр Гарсия остался моим ассистентом.

– Я так и предполагал.

– Благодарю, сэр.

– Отлично. А теперь о вас, мистер Фернандес. Мне сообщили, будто вы отличный штурман. Я, разумеется, готов поверить в это, но позвольте мне для начала задать вам один важный вопрос: насколько хорошо вы знакомы с бассейном Карибского моря?

В глазах Фернандеса сверкнул огонек:

– Сэр, в Карибском море я как у себя дома.

– Именно это я хотел услышать. Не знаком ли вам случайно архипелаг южнее острова Пинос?

– Вот он, сэр, – Фернандес указал группу островов на карте. – Полагаю, вы говорили о Каймановых островах?

– Точно. И к этому еще два вопроса. Первый: как называют себя туземцы на этих островах?

Фернандес на какое-то мгновение был, казалось, сбит с толку. Потом улыбнулся:

– Каймановы острова необитаемы. Во всяком случае, так было четыре года назад, когда мне случилось туда зайти. Поэтому ничего определенного на ваш вопрос ответить не могу.

Правая щека Таггарта дернулась. Этого испанца с кондачка не возьмешь – и это хорошо.

– И второй вопрос, теперь уже всерьез: знакомы вы с тамошними ветрами, течениями, рифами и прочими особенностями?

– Да, сэр, – и Фернандес прочел капитану целый доклад, изобилующий самыми различными подробностями, важными для мореходов.

– Отлично! Этого довольно, – Таггарт поднял обе руки. – Готовы вы служить на моем корабле вторым офицером и мастером по парусам?

– С радостью, сэр!

– Это надо обмыть, – Таггарт встал, подошел к полке и взял пузатую бутылку бренди. – Джон, будьте столь добры, посмотрите, куда опять подевался Типпертон. Пусть как можно скорее явится сюда со списком офицеров корабля. И пусть не мешкает, этот писарь! Если не предстанет передо мной через две минуты с пером и чернилами, я ему всю задницу исполосую!

– Да, сэр! – Джон Фокс улыбнулся и исчез.

– А с вами, господа, я буду иметь удовольствие выпить за здоровье и благоденствие нашей августейшей королевы, ее величества Елизаветы I Английской, – и Таггарт поднял один из серебряных бокалов, которые Энано уже успел наполнить вином. – Пусть живет она долго и счастливо до конца дней своих! – Он сделал несколько больших глотков. – Если меня спросят, я за то, чтобы она замуж не выходила. А Филиппу II, который вечно чем-то недоволен и постоянно молится, я посоветовал бы подыскать себе какую-нибудь горячую андалузскую девчонку. Не так ли, джентльмены?

Фернандес чуть не поперхнулся. Он не привык, чтобы при нем в таком тоне говорили о короле. Но то, что сказал Таггарт, в общем импонировало штурману.

– Да, сэр, – сказал он, набравшись храбрости.

– За здоровье ее величества! – Витус, отпивший совсем немного вина, поставил бокал на большой стол.

– Да здравствует Елизавета! – по-простецки провозгласил Энано, распираемый гордостью.

– Вы меня звали, сэр? – в каюту вслед за Фоксом вошел Типпертон – изнеженный и тщедушный человек. Друзья разглядели его только после того, как Джон Фокс отступил в сторону.

– А то как же! – Таггарт терпеть не мог лишних вопросов. – Не будь это так, вы бы здесь не появились, а?

– Совершенно верно, сэр. То есть... Да, сэр! – у Типпертона был голос и повадки заправского лакея.

Низко поклонившись, он на полусогнутых ногах приблизился к столу, чтобы поставить на него свой чернильный прибор и положить офицерские списки.

– Внесите в этот список господ Витуса из Камподиоса... э-э-э... как ваше имя, Фернандес?

– Мануэль, сэр.

– Мануэля Фернандеса и Рамиро Гарсия. – Капитан назвал должность каждого и долю трофеев, положенную им после похода.

Перо Типпертона быстро бегало по бумаге. Время от времени на бумаге появлялись кляксы, при виде которых Таггарт брезгливо морщился.

– Когда закончите, пусть господа распишутся. Магистр Гарсия сделает это позже. – Таггарт начал подливать вино в бокалы. – И смотрите, не забудьте указать дату. Сегодня суббота, 27 октября anno 1576.

– Да, сэр, – Типпертон взял новое перо.

Окно в каюте доктора Джереми Холла было крохотным и впускало очень мало солнечного света. Лишь несколько случайных полосок появилось в этот час на лице врача, который, скорчившись от боли, лежал на койке. В свои шестьдесят два года он считался древним-предревним старцем. Еще бы, в те времена средний возраст европейца не превышал тридцати пяти лет.

– Меня зовут Витус из Камподиоса, сэр, – представился новый кирургик. После разговора с капитаном и недолгой трапезы на камбузе он в сопровождении Магистра и Коротышки пошел к старому корабельному врачу.

– Я, как и вы, врач и кирургик.

Затем он указал на вошедших вместе с ним.

– Это мой ассистент, магистр Рамиро Гарсия, а это мой друг Энано. – Оба поклонились. Магистр близоруко заморгал (его бериллы погибли вместе с галеоном).

Холл вяло кивнул.

– Капитан Таггарт определил нас в вашу каюту, сэр. Надеюсь, вы ничего не имеете против, если мы будем спать в этом помещении?

– Конеч... но... нет, мой маль... чик... – Холл говорил еле-еле, превозмогая боль. Голос его дребезжал. Он поднял руку в знак приветствия, и его болезнь стала очевидной для всех: суставы пальцев узловато утолщенные, руки скрюченные, напоминающие когти хищной птицы.

– Позвольте осмотреть вас, – Витус осторожно взял его руки в свои и приблизил их к свету. Узлы на пальцах были красными, толстыми. Даже слабое прикосновение к ним причиняло Холлу невыносимую боль. Витус отбросил одеяло, чтобы осмотреть ноги – то же самое, что и с руками. Особенно распухли суставы больших пальцев.

– У вас и впрямь подагра, доктор Холл, причем вы выбрали самое плохое место для ее лечения.

Холл опустил руку.

– У меня... уже двадцать лет... эта история... С этим меня и в гроб положат...

– Ну, зачем же, – Витус тщетно искал в сумке траву, которую не испортила бы морская вода.

– Послушай, Энано, в «Каса-де-ла-Крус» у тебя был такой красный деревянный ящичек. Где он?

– ...К рыбкам на дно пошел, когда Батиста перетаскивал нас на «Каргаду», – Коротышка с досадой почесал затылок. – И золотые монеты, которые я собирался вернуть тебе, вместе с ним.

– Мои золотые эскудо здесь нам не помогли бы. Но, может быть, там нашлись бы кое-какие полезные травы.

– И-и, где там! Одни дурманящие порошки...

– Яды? А впрочем, я так и думал...

Продолжая поиски, Витус наткнулся на несколько не поврежденных водой пилюль. С помощью магистра растолок их в порошок и с компрессами приложил эту массу к самым болезненным местам на руках и ногах лекаря. Только после этого юноша повнимательнее оглядел каюту. У противоположной стены находились две подвесные койки, а чуть поодаль от них стоял шкаф с медицинскими инструментами и препаратами. Вид у него был такой, будто последние несколько лет его не только не открывали, но и близко к нему не подходили. Витус открыл его. На затянутых паутиной полках лежали многочисленные инструменты, необходимые при ампутациях, в том числе и целый ряд острозубых пил. В самом низу стояли пузырьки с лекарством, на одном из которых была надпись «Opium liquidum». Он снова повернулся к Холлу:

– Чаше всего подагру вызывает дисбаланс соков в организме, доктор. Как опытному врачу, вам это известно лучше меня, и тем не менее довольно часто одновременно с подагрой в организме есть очаг нагноения. Некоторые врачи считают даже, что именно эти нагноения и вызывают подагру.

Холл промолчал.

Витус позволил себе улыбнуться:

– Я-то считаю, что так оно и есть. Поэтому позвольте спросить вас, есть ли в вашем организме какой-либо источник гноя? Может быть, в миндалинах?

– Или в одной из задних кусак? – почему-то спросил Энано.

Холл указал на правую щеку:

– У меня... уже несколько лет... гниет надкостница...

– Хм, – Витус задумался. – Чтобы осмотреть полость рта здесь мало света.

– Может быть, завтра доктор Холл будет чувствовать себя немного лучше, – промолвил Магистр. – Тогда мы сможем поднять его на верхнюю палубу и там осмотреть.

– Нет! – врач испуганно приподнялся, а потом со стоном упал на подушки. – Я не хочу быть посмешищем для команды...

– Не беспокойтесь, доктор! Предлагаю подождать до завтра или послезавтра. Если вам будет полегче, успеем осмотреть полость рта здесь, в каюте, при свете фонарей, – Витус укрыл больного.

– Спасибо... за... сочувствие... Я сам себя... прооперировать не могу... Я обычный костоправ.

– Это не так, и вы это знаете. А сейчас позвольте нам удалиться. Увидимся позже.

Витус дружелюбно кивнул, положил свой короб на одну из подвесных коек и вместе с друзьями покинул каюту.

– Посмотрим, как там в матросском кубрике устроились Род и остальные. У меня вопрос к тебе, Энано, – Витус остановился под большим парусом и положил руку на плечо Коротышке.

– Тебе любопытно, почему кэп был столь милостив ко мне?

– Угадал. Такие, как Таггарт, мне по душе: грубоватые, откровенные и справедливые. Но он не из тех, кто открыто показывает свои чувства. Тем удивительнее, что он проявил такое доверие к тебе. Как будто ты ему родня...

– А у тебя котелок варит, Витус. Ты почти угадал, – Коротышка пригладил свои короткие рыжие волосы. – По-моему, у одного из отпрысков капитана тоже есть горб. И он примерно моего возраста. Поэтому Таггарт и подобрал меня и потащил в свою каюту. Он был добр ко мне, наговорил чего-то о судьбе и о том, что я напоминаю ему сына. Ну, а я наплел ему всякой всячины – где правду сказал, а где и соврал. Зачем ему знать столько всего сразу?

– И что ты рассказал ему обо мне, о Магистре и о Фернандесе?

– А ще, ничего говорить не стоило? – Энано хитро прищурился.

Витус невольно рассмеялся. И Магистр, уже окончательно пришедший в себя, тоже прыснул:

– С тобой все ясно, неудавшийся ты великан! Ты нам добрую службу сослужил. Как будто сам не знаешь!..

Несколько дней спустя, когда доктору Холлу полегчало от компрессов, Витусу с Магистром удалось склонить старого лекаря к операции на верхней палубе. Они помогли старику выйти из каюты и устроили его на стуле с косо наклоненной спинкой. Холл часто заморгал на ярком солнечном свету. Неподвижный, как рептилия, он подставил свои узловатые руки теплым лучам полуденного солнца.

– Можете спокойно закрыть глаза, доктор, – сказал Витус, – доверьтесь мне.

– Я тебе абсолютно доверяю, мой мальчик, – голос лекаря прозвучал как-то неуверенно. Тем не менее глаза он закрыл.

– Как сегодня ваши суставы? Терпимо?

Холл кивнул.

– Вставить расширитель, Витус? – спросил Магистр. И он приподнял вырезанное самим Витусом из дерева приспособление, напоминавшее по форме подкову, которое предстояло вставить лекарю в рот.

– Покарано.

Витус обратился к Холлу.

– Сэр, вам известно действие губки со снотворным?

Старый лекарь снова слабо кивнул. И вдруг оживился:

– Я не хочу быть без сознания, я хочу наблюдать за тем, что вы будете делать!

– Не беспокойтесь, сэр. Это от вас никуда не уйдет: опиума в вашем пузырьке немного. Однако мне придется выдавить губку прямо у вас в полости рта, ибо эта субстанция только тогда подействует в полной мере, когда войдет в контакт со слизистой оболочкой.

Холл открыл рот как можно шире.

– А вот теперь вставляй расширитель, Магистр.

– Будет сделано... Так? – Он проверил прочно ли сидит приспособление.

– Думаю, да. – Витус заглянул в рот лекаря и увидел, что осталось от его коричневатых зубов. Десны казались на этом фоне желтыми и желеобразными. В верхней челюсти торчали всего два зуба, остальные выпали. Витус сунул губку в рот и несколько раз выжал ее там. Холл издал такой звук, словно у него удушье.

Магистр запрокинул его голову.

– Десны уже онемели, сэр?

Холл открыл и закрыл глаза. Витус счел это подтверждением. Крепким клювом своего «пеликана» – специальных щипцов – он сжал первый зуб и попытался его вытащить. Кусочек зуба отломился. Холл тяжело вздохнул. Витус достал этот кусочек пинцетом и сделал еще одну попытку. И снова отломился кусочек зуба. Так дело не пойдет.

С напускным спокойствием проговорил:

– Видимая часть зубов у вас ломкая, как древесный уголь, зато корни зубов сидят крепко. Он взял в руки скальпель, напоминающий перочинный ножик, и принялся срезать нагноившуюся часть десны. Узловатые пальца Холла, лежавшие на коленях, сжались в кулаки. Он явно испытывал острую боль.

– Я, к сожалению, не могу дать вам больше обезболивающего, сэр. Опиума больше нет.

Холл пожал плечами. Витус взрезал десны у корней зубов по всей длине челюсти. Крови почти не было. Когда полоска срезанного мяса была удалена изо рта, Холл открыл глаза и прошептал:

– У вас это хорошо получается, мой мальчик.

– Благодарю, сэр.

Витус снова срезал пленку сгнившего мяса. Изо рта шел гнилостный запах, который, к счастью, уносился ветром с моря. Коричневатые руины зубов были теперь открыты. Во рту собиралась красноватая влага. Витус убрал ее и снова взялся за своего «пеликана». Концы его «клюва» могли теперь удобнее сжать зубы. Собранный до предела, молодой человек поводил инструменты туда-сюда и, к своей радости, заметил, что первый боковой зуб поддается. Он нажал посильнее, и через несколько секунд вытащил зуб.

– Вот он! В нем причина вашей подагры, сэр!

– Хорошо бы ты оказался прав, – вздохнул Холл.

Магистр отер ему рот.

– Спасибо, сынок, – несмотря на испытанную боль, Холл почувствовал облегчение. За долгие годы это был первый случай, когда устранялись не последствия его болезни, а причина. В течение последующего часа Витус удалил остальные корни.

Когда все было окончено, Холл взял правую руку Витуса в свои ладони и тихо проговорил:

– Спасибо, мой мальчик. И почему только таких, как ты, не нашлось на мои зубы пораньше?

– Ничего особенного, сэр. Вот пройдет дней пять-семь – там увидим, ушла подагра или нет.

Холл энергично закивал:

– Я в этом уверен! У меня уже сейчас полегчало на душе. И надежда появилась!.. Еще раз сердечное спасибо... кирургик, – он впервые назвал так Витуса.

Дойдя до «сада» на самом краю корабля, Витус, Магистр, Род и Мак-Кворри еще раз проверили направление ветра. Этим утром крепкие порывы били справа, что заставило их держаться левого борта. Кто хотел облегчиться, тот не ошибся бы, если б ухватился за один из висящих канатов.

Двойной удар судового колокола звонко донесся до них с кормы и возвестил 9 часов. Все четверо взяли за правило в это время приходить в «сад», чтобы здесь, сделав свое дело, обсудить кое-что. Совместное сидение рядом, как подчеркивал Витус – взаимное доверие, способствовало расслаблению и было вообще полезно для здоровья.

– Когда восседаешь так высоко над водой, делаешься похожим на птицу, которая кое-что роняет вниз на лету, – пошутил Род. – Вроде вон того сокола, – и он указал на скульптуру на носу корабля.

– А почему это судно назвали «Фалькон», а не «Игл» или «Хок», например? Или «Кайт»[30]?

– Название «Фалькон» – идея Старика, – объяснил Мак-Кворри. – Он рассказал мне как-то об этом в одном портовом кабачке. Было это лет пятнадцать назад, никак не меньше. Однажды осенним днем на острове Уайт он наблюдал, как сокол бросился вниз на свою добычу. Крылья и хвост он сложил так, что чем-то напомнил Старику корабельный якорь. И тогда он загадал, что если у него когда-нибудь будет свой корабль, он обязательно назовет его «Фалькон».

– Этот корабль мне нравится, – сказал Витус.

– В чем-то он очень отличается от «Каргада де Эсперанса», – заметил Магистр.

– Испанские галеоны ни в какое сравнение с английскими кораблями последних лет не идут. – Когда речь заходила о кораблях, Мак-Кворри был в своей стихии. – Посмотрите хотя бы на фок-мачту «Фалькона». Она перед передней палубой и несет еще косой парус. У испанцев же фок-мачта на самой надстройке, которая, между прочим, куда выше нашей. Поэтому мы на «Фальконе» говорим даже не о надстройке, а просто о передней, или носовой, палубе.

– Эй, на «Фальконе»! Э-гей! Судно по правому борту! – вдруг послышался сверху голос впередсмотрящего с марсов.

– Какой национальности? – словно только этой вести и дожидавшийся Джон Фокс бросился вдоль борта к носу. – Можешь разглядеть, парень?

– Нет сэр, сожалею, сэр. Но судно маленькое, трехмачтовое, по-моему.

– Внимание! Капитан идет на нос корабля! – крикнул один из несших вахту матросов. Джон Фокс поспешил ему навстречу.

– Судно по правому борту, капитан. Подробностей пока нет, сэр. Дать сигнал «приготовиться к бою»?

– Нет, мистер Фокс, – Таггарт держал деревянную трубу с увеличительным стеклом. – Хочу сперва присмотреться к этому парню.

– Да, сэр!

На глазах всей команды Таггарт пошел дальше, на носовую палубу, и начал подниматься по вантам на фок-мачту. Проделав примерно полпути, капитан задержался и посмотрел на сидящих в «саду» четверых. Витус, Магистр, Род и Мак-Кворри вскочили и побыстрее натянули штаны, а потом со смущенным видом подняли глаза.

– Это мне нравится! – крикнул вниз Таггарт. Правая щека его заметно дернулась. – Дисциплинированный вы народ – даже испражняетесь вместе. Продолжайте!

– Да, сэр! – ответ четверки прозвучал как-то вяло. Кое-кто из стоявших на носу рассмеялся.

Таггарт продолжал подниматься по вантам. Но через несколько перекладин опять остановился.

– Да, чтобы не забыть! Кирургик, и вы, магистр Гарсия, сегодня вечером я даю в своей каюте небольшой ужин. Окажите мне честь поужинать со мной!

– Конечно, с удовольствием, сэр!

– Хорошо. Поклонитесь от меня доктору Холлу. Я буду рад видеть и его тоже.

– Мы передадим ему, сэр, – заверил Витус.

– Значит договорились. Скажем, после восьмых склянок?

И, не дожидаясь ответа, полез выше.

– Неплохо, неплохо, парни, – Таггарт, сидевший во главе большого обеденного стола, вежливо похлопал музыкантам, сделавшим небольшой перерыв. – Что это была за вещь? Я ее не знаю.

– Эта вещь называется «Who shall me let?» сэр. Ее последнее время часто исполняют при дворе, – ответил флейтист.

– Вот как... – интерес Таггарта сразу угас.

– Под нее танцуют вольту, сэр. Это новый быстрый и довольно сложный танец с подскоками, причем партнеры поддерживают друг друга. Ее величество высоко ценит этот танец.

– Танцы! Бррр, ненавижу танцы! – Таггарта передернуло. – Это какая-то кутерьма, придуманная только для того, чтобы лапать чужих женщин, не опасаясь получить от мужа по башке. – Тут он опомнился: – Однако, если нашей первой леди этот э-э... танец нравится, тогда что ж...

– Еще немного нашпигованной свинины, сэр? – Типпертон, исполнявший этим вечером роль дворецкого, предложил Таггарту поднос с дымящимся мясом. – Есть еще печеная картошка.

– Нет, а то я лопну. Предложите лучше молодым людям, – Таггарт указал на Витуса, Магистра, Джона Фокса и Коротышку. – Мы, как представители старой гвардии, приналяжем лучше на крепкие напитки. Не так ли, доктор? – с этими словами он потянулся к графину с бренди и налил доктору большую рюмку.

– Благодарю, сэр, – Холл выглядел неплохо. Он, похоже, не особенно переживал по поводу утраты зубов, ведь по причине их отсутствия у него появлялись все основания отдавать предпочтение жидкой пище (и выпивке!).

Таггарт обслужил и Фернандеса.

– За нашу королеву! Храни ее Господь!

– За королеву! – все поднялись с сосудами в руках.

– Не желаете ли еще этого сыра с плесенью, сэр? Кок специально поджарил белые хлебцы, – это снова появился Типпертон.

Таггарт только рукой махнул, затем налил всем по полной рюмке и повторил тост за королеву.

– Если так пойдет и дальше, скоро мы все будем фиолетового цвета, – прошептал Магистр Витусу.

– Что вы там сказали, мистер Гарсия? – Таггарт терпеть не мог, когда за столом начинали шептаться. – Говорите громче, чтобы все слышали интересные вещи, которыми вы делитесь со своим приятелем.

– М-да... сэр! – быстро откликнулся Магистр. – Я ничего особенного не сказал. Предположил только, что подул свежий ветер.

Это объяснение показалось присутствующим убедительным, потому что после встречи с иностранным судном, английским купцом, очень слабо вооруженным, ветер все время набирал силу. «Феникс» – так назывался этот англичанин – направлялся в Новый Свет, где его капитан Болдуин собирался совершить выгодные сделки.

– Благодарю вас за столь важную информацию, сеньор Гарсия, – не заметить иронии в этих словах было невозможно. – И тем не менее, Типпертон, поднимитесь на палубу и пришлите ко мне мистера Мак-Кворри.

Когда через несколько минут шотландец появился перед капитаном и его гостями, он увидел празднично накрытый стол, ломившийся от яств и напитков.

«Живут же люди! Вот бы и нашему брату так!..» – подумал он, а вслух сказал:

– Явился по вашему приказанию, сэр!

– Благодарю, Мак-Кворри. Хотел спросить, все ли наверху в порядке?

– Пока что мы закрепили марс и брамсель, сэр. Если будет задувать сильнее, придется свернуть некоторые паруса. Я предлагаю марсовые. Косые уже свернуты.

– Отлично. Первый офицер или я сам поднимемся наверх и убедимся, все ли в порядке, – Таггарт с симпатией поглядел на шотландца. – Позаботьтесь тем временем о том, чтобы вахтенным матросам выдали по дополнительной порции бренди. В такую погоду это будет кстати.

Мак-Кворри вытянулся в струнку:

– Да, сэр! Благодарю, сэр!

– Хорошо, можете быть свобод...

Таггарт вынужден был умолкнуть, ибо на кормовую палубу обрушился целый вал воды, от которого содрогнулся весь корабль. Однако Таггарт даже не изменился в лице.

– Да, что-то там на нас надвигается. Джон. Будьте добры, пойдите с Мак-Кворри на палубу. По-моему паруса надо убрать прямо сейчас.

– Да, сэр! – вскочил исполин.

– И еще: пошлите еще по одному человеку к впередсмотрящему и к рулевому. Проследите также, чтобы трап покрепче закрепили на палубе. И пусть все наденут пробковые пояса. Не хватало, чтобы кто-то из наших пошел ко дну. Проверьте все войлочные прокладки бортовых орудий и их цепи. Свободные от вахты пусть будут готовы на тот случай, если вахтенным потребуется подмога на брасах. И отведите в кубрик музыкантов, им сейчас придется узнать, что такое настоящая качка и фунт морского лиха.

– Да, сэр! – первый офицер без лишних слов вышел вместе с музыкантами и Мак-Кворри.

– Так, а вы, Типпертон, уберите со стола, пока тарелки не полетели нам в голову.

– Да, сэр!

– А теперь вернемся к приятной части нашего совместного времяпрепровождения, – Таггарт поднялся из-за стола, несмотря на качку, крепко держась на ногах, и направился в угол каюты за перегородку, откуда вернулся с тремя бутылками вина в руках.

– Я в Портсмуте купил себе целый ящик этого самого зелья, у меня к нему слабость.

Он поставил бутылки в глубокие гнезда специально для этого выпиленные в деревянной подставке, и подождал, пока со стола уберут все лишнее и наполнят бокалы. Справедливости ради надо сказать, что Типпертон был медлительнее улитки.

– Я пью за вас, джентльмены, и за удачу нашего предприятия. Пусть в будущем году под наши пушки попадут самые жирные доны.

Море, словно желая дать ответ, так приподняло, а потом опустило корабль, что все предметы в каюте, которые не были прибиты или прочно привязаны, полетели на пол. Но Таггарт, как ни качало, продолжал сжимать в руке бокал.

– Наверху пока все в порядке, сэр, – появился на пороге Джон Фокс. По его просмоленному плащу стекала вода. Он снял его, отряхнул и передал Типпертону.

– Благодарю, Джон. Налейте себе вина, мы уже...

Что Фокс и сделал, а затем сел к столу, пошире расставив ноги, чтобы удерживать равновесие при качке.

– Немного штормит, сэр. Однако «Фалькон» держится молодцом.

– Вот и хорошо. Держаться как следует – это главное. Я очень хорошо помню один шторм, когда мы чуть не погибли вместе с кораблем. Это было лет двадцать назад, если не больше. Единственный, кто со мной ходит с тех пор, это вы, Джон. Помните тот случай?

– Как не помнить, сэр, – первый офицер глотнул вина и устроился на своем стуле поудобнее, – это был мой первый выход в море и первый шторм. Я по сей день все помню до мелочей, даже как эта леди рожала.

– Да, странный был рейс. Что-то с самого начала не заладилось. Это и не удивительно, если учесть, что на борту у нас была женщина, имя которой никто не знал. Только один лорд, на попечении которого она находилась, знал, кто она такая. Короче говоря, ребенок все-таки на свет появился – если я не ошибаюсь, с помощью нашего вечно подвыпившего доктора Уайтбрэда (мир его праху) и настоящего дракона в лице английской акушерки. Ну да, а потом, когда мы пришли в Виго, эта леди таинственным образом пропала с судна. Да так, что никто ничего и не заметил... Лорд заклинал меня: «Капитан Таггарт!..»

– Капитан! Подождите, сэр, я... – у Витуса словно пелена с глаз упала. – Это имя недаром показалось ему знакомым. Таггарт – ведь так звали капитана, о котором упоминал Лум той ночью, когда им в «Инглез» подсыпали какой-то дряни в выпивку. – Не знали ли вы, случайно, человека по фамилии Лум?

– Лум... Лум? Гордон Лум?!

– Да сэр, – Витус затаил дыхание.

Таггарт поставил бокал на стол.

– Конечно, я знаю Гордона Лума. Крепкий такой парень. И моряк первостатейный. И всегда трет пальцем свой плащ. Лум был с нами в ту страшную ночь. Он служил мастером по парусам на «Тандебёрде» – так мою тогдашнюю посудину звали. Господи, когда я вспоминаю, какие у нее были паруса и как их изорвал ветер!.. А почему, вы спросили, кирургик?

– А может быть так, что этот Гордон Лум тоже ходит по торговому делу в Карибское море?

– Вполне возможно. Мне приходилось слышать, что у него теперь свой галеон.

Таггарт с интересом посмотрел на Витуса:

– А теперь давайте, выкладывайте, откуда вы знаете Лума?

– Мы познакомились в одной харчевне в Сантандере, она называется «Эль Инглес», сэр. Там он и рассказал нам с Магистром о той штормовой ночи. И он тоже упоминал о неизвестной леди. И он, точно так же, как и вы, сказал, что она сошла с корабля в испанском порту Виго, а потом бесследно исчезла. Вам что-нибудь еще известно об этой леди, сэр?

Таггарт покачал головой.

– Нет, к сожалению. Лорд, вернувшийся вместе с нами в Англию, был «разговорчив», как улитка.

Он повернулся к своему первому офицеру.

– Или вам известно больше моего?

Великан развел руками.

– Встречный вопрос, кирургик. Почему эта леди вас так заинтересовала?

– Не исключено, что это моя мать.

– Она... ваша мать?! Клянусь всеми чертями!.. Как это понимать? – Таггарт сделал большой глоток вина.

– Я в этом совсем не уверен, – повысил голос Витус, потому что все вдруг заговорили. – А почему я так считаю, это длинная история. Она начинается с того, что меня в детстве подкинули...

Он целый час рассказывал обо всем, что с ним случилось. Кое-что с подробностями, а кое о чем упоминал вскользь. А о том, как и почему оказался в тюрьме, вообще умолчал. Коротышка был благодарен ему за это. Когда Витус закончил, поначалу воцарилась тишина. Потом Таггарт встал, усмехнулся, заковылял на своих кривых ногах за перегородку и вернулся оттуда с очередными тремя бутылками рейнвейнского.

– Повивальная вода! Выпьем за то, что вы, возможно, родились на корабле, которым командовал я.

Он передал бутылки Типпертону, чтобы тот открыл их.

– Но одного я так до конца и не понял. Что заставляет вас думать, будто эта женщина могла быть вашей матерью?

– Согласен, сэр, это не больше чем предположение, – голос Витуса задрожал. Чем больше он рассказывал о своем прошлом, тем больше он нервничал. – Два довода в пользу этого: во-первых, капитан Лум рассказал нам, что перед исчезновением этой леди в Виго в ее руках видели красный сверток. Цвет пеленок совпадает с цветом той камчатой ткани, которую я, покинув Камподиос, ношу на своем теле. Это самая дорогая для меня вещь, с которой я с тех пор не расставался ни на час.

– Успокойтесь, выпейте, – в голосе Таггарта появились отцовские нотки. – Будем здоровы!

– Будем здоровы! Как нам известно, эта леди удалилась из города. Вполне возможно, в восточном направлении, так что в один прекрасный день она могла оказаться поблизости от Камподиоса.

– Это и есть второй довод?

– Хотя довод шаток, вынужден признать...

– Ну, тогда у меня есть третий. Вы только что рассказали нам, что вас нашли 9 марта 1556 года вблизи монастыря. Этот день вы считаете днем своего рождения. Строго говоря, родились вы, конечно, раньше. Может быть, на месяц-полтора. Насколько я помню, мы вышли из Портсмута в конце января пятьдесят шестого года. Если я в своих расчетах не ошибаюсь, вы должны были родиться через несколько дней после этого. Ну, может быть, в первых числах февраля. После той штормовой ночи нам потребовалось никак не меньше недели, чтобы сильно потрепанным добраться до Виго. Учитывая все это, у вашей матери, если это действительно была она, оставалось где-то три-четыре недели, чтобы оказаться неподалеку от монастыря. По времени, я думаю, все сходится.

– Но почему целью неизвестной леди должен был быть именно Камподиос?

– Возможно, монастырь вовсе не был ее целью, – ответил за Витуса Магистр. – Может быть, то, что она оказалась там, было чистой случайностью. Не исключено, что, находясь поблизости от монастыря, она плохо себя почувствовала, заболела, например. Не следует забывать, что незадолго перед этим она родила ребенка, а потом еще путешествие в несколько сот миль – тоже не подарок для слабой женщины, я вам скажу. А вообще говоря, когда о детях сам как следует позаботиться не можешь, принято оставлять их у ворот монастыря: монахи вырастят его, дадут образование, выведут в люди...

– Чересчур много предположений и слишком мало фактов, – вздохнул Витус.

– Кирургик, вы упомянули что-то о красной камчатой ткани, – вступил в разговор доктор Холл. – И добавили еще, что это самая дорогая вещь, с которой вы никогда не расстаетесь.

– Так оно и есть, – подтвердил Витус, – я всегда ношу ее прямо на теле.

– Вы еще упомянули о вашей встрече с капитаном Лумом в какой э-э... харчевне?

– В «Инглез».

– Верно. В «Инглез». И там вы вместе рассматривали какую-то картину, на которой была изображена каравелла, и на парусах ее красовался такой же герб, как и на вашем куске материи, да?

– Да, так оно и было, – кивнул Витус. Интересно к чему клонит старый лекарь?

– Любопытное совпадение, – водянистые глаза Холла ощупывали Витуса. – Видите ли, я разбираюсь немного в геральдике, особенно в английской. Будьте столь добры, снимите куртку и рубашку.

Витус медлил.

– Чего ты медлишь? – шепнул ему Коротышка. – Давай, разоблачайся!

– Сэр, вы не против?

– Никаких возражений не имею, – Таггарт сделал широкий жест рукой. – Nudo veritas! Как говорите вы, врачи, пусть проявится так сказать «голая правда».

Несколько минут спустя перед глазами Холла засверкал шитый золотом герб. Долгое время старый врач не произносил ни слова. Он внимательно изучал все детали: рычащего льва, стилизованный корабль, заключенный в изображение земного шара, симметрично расположенные паруса с крестом на них.

– Коллинкорт, – произнес наконец Холл.

– Что вы сказали?

– Коллинкорт, – повторил лекарь. – Не может быть никаких сомнений – это герб Коллинкортов.

– А что вам известно о них, о Коллинкортах? – Витус силился скрыть свое волнение и любопытство. Он начал лихорадочно приводить свою одежду в порядок.

– Не очень много. Только то, что это очень древний норманнский род, из которого вышло немало знаменитых мореходов. – Холл задумался. – Морской пейзаж из «Инглез» мог, я думаю, принадлежать одному из Коллинкортов, а вот как он попал в Испанию – представления не имею.

– А где живут Коллинкорты? Известно вам это?

– Точно не знаю. Слышал, будто у них имение в Западном Сассексе, недалеко от Ла-Манша. А где точно, узнаете в самой Англии.

– Витус Коллинкорт, – Магистр поднял бокал с вином. – Звучит недурственно. С вашего позволения, капитан Таггарт, я выпью за человека, который только что узнал свою фамилию!

– Cheers! Salud! Assusso, knabbig, knabbig![31]– завопил Коротышка.

– Может быть, это действительно моя фамилия, Магистр, – сказал Витус, – а может, и нет.

Он испугался этой возможности. А вдруг все их построения – воздушные замки? Пока он сам не убедится, особенно радоваться нечему. И все же одна мысль, что он, возможно, принадлежит к роду Коллинкортов, кружила ему голову.

– Ну, ладно, – Таггарту тоже хотелось вернуться на твердую почву фактов. – Сами понимаете, кирургик, что из-за одного этого я не поверну сейчас корабль и не вернусь немедленно в Англию. Наша цель – серебро и золото испанцев, и пусть меня лучше изжарят в аду, чем я упущу свое!

– Это я понимаю, сэр.

– Эй, на «Фальконе». Корабли по правому борту!

– Сколько их там? – Таггарт, стоявший с Витусом и Фернандесом на капитанском мостике, задрал голову, чтобы лучше видеть впередсмотрящего.

– По-моему, три, сэр! Вот я вижу – они палят друг в друга!..

– Что?! Друг в друга? Клянусь всеми Медузами Горгонами! – начал ругаться Таггарт. – Мистер Фокс!

– Слушаю, сэр! – первый офицер спустился с верхней палубы.

– Пусть дадут сигнал «приготовиться к бою». Не позже чем через десять минут пушки должны быть наготове, не то я сверну пушкарей в бараний рог!

– Да, сэр! Этого не потребуется!

Глаза исполина блестели, когда он отдавал необходимые приказания.

– Мистер Фернандес, каковы наши координаты?

Штурман размышлял недолго:

– Могу сказать с достаточной точностью: 30 градусов 50 минут северной широты, сэр. Я взял широту всего четверть часа назад.

– А долгота?

– Точно не определишь, сэр, однако скажу, что мы вблизи двух маленьких португальских островов – это по правому борту.

– Я их знаю. Они в нескольких милях севернее Канарских островов. Но тем не менее относятся к группе островов Мадейры, – Таггарт прищурился, однако отсюда пока ничего не было видно.

– Типпертон!

Тот высунулся из каюты капитана:

– Сэр?

– Мой окуляр, да поживее!

Когда оптический прибор, предшественник подзорной трубы, оказался у него в руках, Таггарт поднялся по вантам главной мачты. Сверху матросы, суетившиеся на палубе «Фалькона», казались растревоженными муравьями: они бегали туда-сюда, прыгали через лежавшие повсюду ящики и бочки, постоянно менялись местами. Для неискушенного такая суета была необъяснимой, а для того, кто в этом разбирался, все выглядело достаточно осмысленным.

Джон Фокс стоял посреди всей этой суеты, неколебимый, как утес, и отдавал приказания:

– Троих вахтенных к рулю! Живо, живо! Рекхэм, ко мне!

– Сэр?

– Привести к ветру на один румб по правому борту. Возьмите двух-трех «соколов» с правого борта – пусть поддержат ваших на брасах. Раздайте оружие! Лучников – на марсы, стрелков из мушкетов – на нос и корму корабля. Кто не стрелки, получают топоры и абордажные ножи. Дорси, расставьте несколько человек вашей вахты серпом под реями. Командиры орудий, всех бомбардиров на батарейную палубу!

Двое из них, Магон и Риффль, как раз появились из кубрика и бросились к орудиям.

– Сэр?

– Все пушки расчехлены и готовы к бою!

– Заряжающие пока подносят ядра, но через две минуты мы будем готовы к бою.

– Очень хорошо. Когда зарядите, откатите орудия немного назад и закрепите лафеты. Фитильные пальники держать наготове! О готовности к бою немедленно доложить.

– Да, сэр!

– И не забудьте присыпать палубу песком, чтобы матросы не поскальзывались на собственной крови. Ядра разложить с запасом. Чем заняты юнги?

– Порох взвешивают и подносят его бомбардирам.

– Хорошо, можете быть свободны.

Оба бомбардира бегом ринулись на свои места.

– Думаю, мне лучше уйти, мистер Фокс, – сказал Витус, до того следивший за происходящим, словно завороженный. – Оборудую на батарейной палубе что-то вроде временного перевязочного пункта. Ну и к ампутациям приготовлюсь... Мне Магистр поможет. Не дадите ли еще несколько человек на непредвиденный случай? Только из тех, что не падают без чувств при виде крови и костей.

– У нас на борту каждый привык к виду крови, кирургик, и в этом нет ничего особенного. Зато, если дело дойдет до абордажа, у нас каждый человек будет на счету. Так что ничего обещать вам не могу. Хотя... Подождите-ка, – Фокс прищелкнул пальцами, – а Энано вам подойдет?

– Да, спасибо. – И Витус поспешно удалился.

– Джон! – Таггарт совершил довольно смелый для его лет прыжок с капитанского мостика на палубу. – Там, «Феникс». Я как чувствовал! Я узнал его по парусам: на них золотые крылья, по бокам которых по льву.

– «Феникс», сэр? Правда?

– Именно он, – Таггарт передал окуляр Фернандесу, который направил его в сторону кораблей. Те, впрочем, можно было теперь разглядеть и невооруженным глазом.

– Второй парусник – тоже англичанин, – сказал капитан. – Это «Аргонавт», где капитаном Тимоти Эванс. Джон, вы знакомы с Эвансом?

– Шапочно, сэр. Он корсар, как и мы, однако, если верить слухам, невезучий.

– Что правда, то правда, – Таггарт посмотрел в сторону кораблей, которых все больше обволакивал дым. – Наверное, поэтому он и сцепился с этим жирным купцом-испанцем. У дона три батарейные палубы, не меньше, и пушки у него самого крупного калибра, я вам доложу. «Да, мощный корабль! Либо Эванс смельчак, каких мало, либо от нищеты совсем спятил, раз схватился с таким противником. „Аргонавт“ выглядит довольно потрепанным. Его пушки по дальнобойности уступают нашим, вот он и вынужден вступить в ближний бой. Ага, а бизань-мачта уже отправилась к рыбам на дно... Эвансу еще здорово повезло, что ему на помощь подошел Болдуин на „Фениксе“, хотя что он может сделать дону?

– Булавочные уколы, не больше!

– А испанца этого вы знаете?

– Нет. Мне редко когда доводилось видеть на плаву такое чудовище. Тем не менее отпор оно даст кому угодно! Если дальше так пойдет и мы не вмешаемся, от «Аргонавта» одни щепки останутся, не говоря уже о «Фениксе».

– Если позволите, сэр, – вступил в разговор Фернандес, – по-моему, это «Нуэстра Сеньора де ла Консепсьон», которые испанские матросы называют «Какафуего» – «изрыгающая огонь».

– Благодарю, штурман, – Таггарт взял у него окуляр и заглянул в него.

– Да, здорово этот испанец плюется огнем, – сухо констатировал он, когда на «Аргонавте» сломалась грот-мачта. Корпус судна, названного в честь древнегреческих героев, отправившихся в Колхиду за золотым руном, сильно накренился вправо.

– Эвансу нужно бы сейчас отойти как можно дальше! Если испанец пойдет на абордаж, пиши пропало... На нем никак не меньше сотни солдат.

Джон Фокс проворчал:

– Испанец показывает нам корму, как будто нас вовсе нет. В то время как его батареи правого борта палят по «Аргонавту». Причем люди Эванса отвечают только одиночными выстрелами: для залпа всем бортом у них уже сил нет, борт-то выглядит как дырявый котел. Я предлагаю, сэр, взять на один румб правее. Правда, мы слегка подставим им нос, но едва ли доны сумеют этим воспользоваться. Об этом как-нибудь позаботятся наши носовые пушечки.

– Батареи правого борта к бою готовы, сэр! – послышался в этот момент голос Риффля.

Почти одновременно с левого борта о том же доложил Магон. Таггарт воспринял это с удовлетворением, хотя внешне не показал. Подготовка к боевым действиям заняла меньше десяти минут.

– В общем неплохо, хотя и недостаточно хорошо. Перезарядку орудий надо бы производить быстрее... Мы будем атаковать именно так, как предложили вы, Джон. Сделайте для этого все необходимое. При такой дистанции «Сеньора» должна крепко получить, а мы остаться для нее недосягаемы. Было бы смешно начать обстрел донов без подготовки.

– Да, сэр!

– Тогда выполняйте, – глаза Таггарта блеснули, он поправил шпагу. – Танец начинается.

Впечатление было такое, будто гроза разразилась прямо над их головами. Каждый удар грома заставлял содрогаться их тела, гулом отдавался в ушах и давал им понять, насколько сами они крошечны и хрупки. По расчетам Витуса, с момента их вступления в бой прошло полчаса. Что там на верхней палубе? Как идет сражение? Ему не терпелось заняться делом, и в то же время он беспокоился о здоровье сражающихся «соколов».

Бу-у-у-у-ммм!

Снова мощный удар всех пушек правого борта. Пушки откатились, и «Фалькон» накренился влево. Витус прикрыл ладонями уши, которые у него, как и у пробегавших мимо бомбардиров, были завязаны косынкой. Только против грохота это не помогало.

– Как лиса в западне! – крикнул Магистр.

– Что ты сказал?

– Попали, как лиса в западню! – еще раз прокричал маленький ученый. – Если они попадут нам ниже ватерлинии, мы через считаные секунды пойдем ко дну!

– Пока до этого не дошло. Если я не ошибаюсь, испанцы всего два или три раза пальнули из дальнобойных. И все закончилось недолетами.

Витус в который раз проверил, все ли в порядке на операционном столе, аккуратно разложил зажимы и пилы для костей. Все было под рукой: и перевязочный материал, и разного размера иглы для наложения швов. Скальпели, шины, щипцы, зажимы, крюки и пинцеты любого размера. Был также инструмент для извлечения пуль, на длинную тонкую ручку которого была насажена полая полусфера с острой кромкой. Инструмент вводили в пулевой канал и продвигали вращательными движениями, пытаясь захватить пулю. Если это удавалось – тем же манером его извлекали обратно. В качестве обезболивающего Витусу дали несколько бутылок бренди. Алкоголь был единственным анальгетиком, потому что опиума для Spongia somnifera совсем не осталось.

Буммм! – послышался отдаленный грохот. Наверное, очередной привет с дородной «Сеньоры». И снова загрохотало. Тут их судно содрогнулось всем корпусом. Попадание в «Фалькон»! Но куда именно попали? Все трое огляделись. В любой момент в трюмы могла хлынуть вода, и тогда они пойдут ко дну. Секунды тянулись мучительно долго, но самого страшного не произошло. Вместо этого с верхней палубы послышались возбужденные крики. Команды снять те или иные паруса звучали одна за другой, и вскоре корабль закружил на месте вокруг своей оси. Потом снова рявкнули пушки по правому борту «Фалькона».

– По крайней мере в долгу мы не остаемся, – усмехнулся Магистр. Он подслеповато моргал, потому что два из пяти фонарей, принесенных Витусом, упали на пол и разлетелись в куски.

– Уи, уи, – Коротышка принялся подбирать осколки.

В самом конце помещения, там, где трап вел наверх, на батарейную палубу, неожиданно появилась целая группа матросов. Они осторожно спускали по ступенькам двух раненых. Свет в перевязочной был довольно тусклым, однако Витус сразу заметил, что у одного из раненых совершенно безжизненный взгляд. Его голова свесилась на грудь и моталась туда-сюда. Витус решил, что моряк в состоянии шока.

– Положите его на стол.

– Да, сэр.

С другим дело обстояло куда хуже. У него оторвало руку по локоть. По обрубку руки обильно текла кровь.

– Магистр, зажимы! Быстрее!

– Я уже, – маленький ученый устраивал раненого на стуле.

Витус заставил себя говорить как можно спокойнее:

– Ну, как там наверху?.. И как вас зовут?

– Фулхен, Ганнер Фулхен! – вытянулся перед ним матрос. – Я с приятелями от третьей носовой пушки, – он улыбнулся. – Дела вроде идут неплохо, сэр. С самого начала первый офицер дал команду сосредоточить огонь на главной мачте «Сеньоры», нуда, а с третьего залпа мы ее срезали.

– Очень хорошо. Но, кажется, и мы кое-что схлопотали.

– Не о чем говорить, сэр! Одно вражеское попадание. Щепок много. Оба раненых – стрелки с левого борта, поэтому их и задело. Так вот, капитан сразу приказал развернуть корабль так, чтобы стрелкам по правому борту не было слишком жарко и могли вступить пушки с левого. Донам, как говорится, здорово досталось.

– Это успокаивает. А раненые есть?

– Насколько я знаю, нет, – Фулхен чуть ли не с сожалением пожал плечами.

– И слава Богу, – Витус перевел взгляд на Магистра, который на пару с Коротышкой почти профессионально обрабатывал обрубок руки матроса. Другой раненый, с остекленевшим взглядом, еще не пришел в себя.

– Что у него? – Витус пощупал пульс. Пульса нет. Приложил ухо к груди. Не дышит. Тогда он понял. – Этот матрос мертв.

Однако по какой же причине? Нигде нет ни капли крови, ни шрама, ни увечья, ни пореза, даже никаких кровоподтеков на теле. Только этот безжизненный взгляд. Витус закрыл ему глаза, перевернул матроса на живот и сразу понял причину смерти: у него оказались переломаны шейные позвонки. Какой-то летящий предмет с острыми гранями нанес парню смертельный удар... Большущая, длиной примерно в четыре вершка, гематома под затылком свидетельствовала об этом.

– Он мертв, сэр? – спросил стоявший за спиной Витуса Фулхен.

– Да. Снимите его со стола и положите на пол вон там, в углу. И можете быть свободны. Наверху вы нужнее.

– Да, сэр! – Фулхен козырнул и исчез вместе с остальными матросами.

Витус подошел к Магистру. Раненый сидел, сгорбившись на стуле, с остекленевшими глазами, однако вызвано это было, скорее всего, не болью. Об этом говорил хотя бы тот факт, что за короткое время матрос выпил почти полбутылки бренди.

– Он сейчас не в себе, – заметил Магистр, укладывая перевязанную руку раненого на стол и закрепляя ее зажимными винтами. – Сейчас он мало что чувствует.

– Хорошо. Я сделаю два серповидных надреза на обрубке руки – один спереди, один сзади.

После того как Витус сделал это, он убрал скальпелем сосуды и мышцы. Потом завернул лоскуты, закрывая расщепленную предплечную кость. Однако кровь продолжала капать с обрубка. Коротышка подскочил и затянул винты крепче.

– Спасибо Энано, а теперь подними лоскуты кожи раневыми крюками. Магистр возьми острый каутер и прижги рану.

После того как и это было сделано, Витус взялся за пилу и отхватил приличный кусок плечевой кости.

– Энано, убери раневые крюки, чтобы я смог опустить лоскуты кожи вниз и сшить над костью.

Покончив и с этим, он услышал какой-то непонятный звон в ушах и не знал, чем это объяснить. Позже он понял причину: это умолкли пушки у него над головой.

– Буду краток, «соколы»! Вы храбро сражались! – Таггарт стоял у поперечного релинга и смотрел на собравшихся на верхней палубе матросов. – Доны поджали хвост и бросились наутек. Мы их преследовать не станем, «соколы»! Мы, как и положено цивилизованным людям, поможем сначала нашим товарищам, чтобы они не пошли ко дну, – и он мотнул головой в ту сторону, где в какой-то миле от них безвольно покачивался на волнах перегруженный «Аргонавт».

– В Карибском море испанцы никуда от нас не денутся, не сойти мне с этого места! И когда мы с ним столкнемся, я им не завидую![32] На вас-то я могу положиться?

Раздались одобрительные крики.

– Да, сэр!

– В любое время, сэр!

– Накормим их горячим железом!

– Истинная правда! Да и золотишко ихнее отнимем!

Раздался всеобщий хохот.

– Хорошо! – Таггарт поднял руку, и матросы тотчас умолкли. – Значит так: еще дня два-три мы пробудем здесь. Я приказал Мак-Кворри и Дорси взять по десятку матросов из своих подразделений, перебраться на «Аргонавт» и помочь там починить судно. Они воспользуются нашей большой шлюпкой. А на малой туда же отправятся кирургик со своими помощниками, чтобы организовать там временный лазарет. Нам здесь тоже придется основательно попотеть. Руководить всеми работами поручаю первому офицеру. Всем все ясно?

– Да, сэр! – дружно ответили матросы.

Таггарт перевел дыхание и какое-то время разглядывал несуществующую складку на своей одежде.

– Хорошо. Хватит болтать! За работу!

– Слава Богу, что вы прибыли, сэр. У вас вид бомбардира, однако, я полагаю, вы врач? – стоявший на палубе «Аргонавта» улыбнулся и козырнул Витусу.

– Да, вы не ошиблись, – Витусу потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что на голове у него по прежнему косынка, которой он завязал уши, чтобы хоть как-то уберечь их при канонаде. Сорвать ее с себя сейчас было бы равносильно признанию собственной глупости, и он предпочел оставить все как есть.

– Меня зовут Витус из Камподиоса, однако вы можете называть меня просто кирургиком. С кем имею честь?

– Ричард Кэтфилд, сэр. Первый офицер этого корабля.

Кэтфилд был молодым человеком среднего роста. Его голубые глаза особенно выделялись на покрытом порохом лице.

– А это мои ассистенты – магистр Гарсия и малыш Энано.

– Добро пожаловать! – Если Кэтфилда и удивил вид помощников кирургика, то виду он не подал. Еще раз вежливо козырнул, как будто все было в совершеннейшем порядке. А ведь его окружали груды щепок, обломки мачт с оборванными парусами, лежавшие на боку пушки, искореженный такелаж и пробитые осколками ядер бочки, из которых что-то вытекало. Матросов на палубе почти не было видно, а те, что еще сновали туда-сюда, выглядели донельзя усталыми и унылыми. Над всем царил какой-то странный размеренный гул.

– Что это за звуки? – спросил Витус, оглядываясь вокруг.

– Это работают насосы, кирургик. У нас много пробоин в днище, и приходится все время откачивать воду. – Он направился на корму.

– Вот-вот здесь появятся Мак-Кворри и Дорси со своими людьми, а до тех пор вашим придется еще подержаться. Где я могу разместить лазарет?

– М-да, – Кэтфилд почесал затылок. – Я думаю, капитан, будь он жив, ничего не имел бы против того, чтобы разместились в его каюте. Она просторная, там вам будет удобно.

– Капитан Эванс погиб?

– Так точно. Получил аккуратную дырку в груди, бедняга. Мушкетный выстрел, откуда он не ожидал. Стрелок стоял наверху, на марсе грот-мачты, и палил оттуда вниз. Обычно мушкетеров на марсы не посылают – огнеопасно для парусов. Да... Ну, а минутой позже ваши бомбардиры повалили эту самую грот-мачту. Судьба...

– Понимаю. Велите доставить всех раненных, в том числе и тех, кого вы считаете безнадежными, в капитанскую каюту.

– Да, кирургик. Нужна будет еще какая-то помощь?

– Нет, я думаю, справимся. Выполняйте.

– Тут юная леди непременно хочет зайти к вам в каюту, кирургик, – доложил несколько погодя матрос. – Я ей уже несколько раз объяснял, что это зрелище не для дам, только она стоит на своем.

– Она ранена? Откуда она, вообще говоря, взялась? – Витус с Магистром как раз занимались зияющей раной на бедре старого моряка, в то время как Коротышка, успевший разложить на столе для географических карт все необходимые инструменты, разводил огонь в жаровне, чтобы позднее можно было вскипятить воду для дезинфекции. В каюте лежало немало моряков, которые стонали, корчась от боли.

– Она велела перевезти себя с «Феникса», сэр. Вместе с двумя или тремя ранеными.

– Ладно. Как ваше имя, матрос?

– Миллер, сэр, матрос-сигнальщик и посыльный.

– Благодарю. Можете быть свободны, Миллер. – Витус направился к двери каюты. Он как-нибудь объяснит этой даме, что посторонним здесь делать нечего. Скажет прямо и внятно, это всегда производит впечатление.

Сначала он ничего не увидел, кроме обращенной к двери спины и осиной талии дамы. Спина была обтянута платьем цвета зеленой саламандры, и этот цвет резко контрастировал с длинными блестящими ярко-рыжими волосами.

– Сеньорита, э-э... Леди... Мадам, я... – он стоял, прикусив губу, и не находил подходящих слов. Он не привык отказывать в чем-то представительницам прекрасного пола.

Но вот незнакомка повернулась к нему, одарив очаровательной улыбкой тонко очерченных красивых губ. Словно солнце взошло.

– У вас никак зубы болят, сэр? – серо-зеленые глаза незнакомки лукаво смотрели на него.

– Я, э-э-э... почему?

Проклятая косынка! И он решительным жестом сорвал ее с головы.

– Нет, я отлично себя чувствую, – он попытался как можно скорее взять себя в руки. Никогда прежде ему не доводилось видеть такую красивую молодую женщину. Он знал, что, если они обменяются взглядами, он обязательно покраснеет, как мальчишка. Только не это!..

– Послушайте, леди! – он старался смотреть в сторону. – То, что происходит в каюте, не для слабонервных. Вашим глазам предстанет жалкое зрелище: сломанные конечности, раздробленные кости и море крови.

– Мы, женщины, каждый месяц видим кровь.

– Э-э... что, простите?

– Вы понимаете, о чем я говорю. – Дама приподняла подол платья и переступила через порог. На какое-то время стали видны стройные обтянутые черными шелковыми чулками ноги.

– Почему это вы, мужчины, считаете что все на свете должны делать сами? Я хочу вам помочь – вот и все! Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы раненых с «Феникса» тоже доставили сюда, – и она скрылась в каюте...

– Дайте мне, пожалуйста, медовой мази с полевым хвощем, – Витус требовательно протянул руку, не сводя глаз с входного отверстия от пули в плече молодого матроса. – Этому парню еще повезло. Рана не слишком серьезная. Пуля кости не задела, вдобавок ее довольно быстро удалось вытащить. – За работой Витус забыл о своих заботах. Спокойно, ровным голосом он отдавал распоряжения незнакомке. – Мазь в голубой баночке.

– Вот!

– Спасибо. – Витус наблюдал искоса за ее руками, которые лежали сейчас на другом плече раненого. Узкие и хрупкие, они тем не менее действовали уверенно и точно. Витус вздохнул с облегчением. Слава Богу, этот матрос на сегодня их последний пациент. В углу каюты у жаровни Магистр с Энано готовили новый настой для раненых. Витус сильно устал, вдобавок у него болела спина. Он поймал себя на мысли о том, как себя чувствует незнакомка. Неужели ей все это нипочем? Ведь она всего лишь слабая женщина, причем ей никак не больше двадцати лет!

– Мы почти целый день проработали вместе, – начал он, – а вы даже не знаете, как меня зовут, – он закончил перевязку плеча раненого. – Я Витус из Камподиоса.

– Очень приятно.

Взгляды их встретились, и ему снова почудилось, что ее улыбка осветила каюту. Черт побрал! Он ощутил какую-то неуверенность в себе, непонятную робость. Почему Магистр и Коротышка разговаривают с ней совершенно свободно? Им что, безразлично, на кого смотреть – на раненого старого моряка или на молодую женщину? Вот чудаки! Как можно быть бесчувственным при виде столь прелестной юной леди!..

– Эй, Магистр, Энано, положите этого парня рядом с остальными ранеными! Только, пожалуйста, осторожнее поднимайте!

– Подождите, я помогу вам, – и незнакомка подхватила раненого под спину и вместе с ассистентами кирургика перенесла к противоположной стене. Витус остался один, и это отчуждение ему претило.

– Если разобраться, – неуверенно начал он, – то Камподиос это не моя фамилия, а название монастыря, в котором я рос и воспитывался. Камподиос находится в Северной Испании. Своего настоящего имени я не знаю, но надеюсь вскоре узнать.

– Что в них, в именах и фамилиях? – незнакомка впервые посмотрела на него без всякой иронии и вызова во взгляде. – Кто-то из древнего и славного рода, а свинья свиньей, другой из бедняков, а человек бесценный! Сказать по правде, мне второй больше по душе.

– Это вы замечательно сказали, леди! – Магистр схватил руку юной дамы и затряс ее. – Вы словно мои сокровенные мысли угадали!

– Уи, уи! – пропищал Коротышка.

– Поскольку вы, кирургик, назвали мне только свое имя, думаю, будет достаточно, если и я представлюсь только по имени, – снова в ее глазах эта насмешка!

– И как же прикажете вас называть? – Витус постарался произнести это с некоторой небрежностью.

– Арлетта.

Капитан Таггарт мрачно смотрел с мостика на верхнюю палубу «Фалькона», где собрались команды всех трех кораблей. Матросы образовали каре вокруг главной мачты, и вид у них был при этом чрезвычайно серьезный. Взгляд Таггарта задержался на офицерах, выстроившихся на правом фланге, потом перешел на первых матросов и боцманов, стоявших слева, скользнул по рядам матросов. Он насчитал всего сто семьдесят человек плюс леди с «Феникса». Она стояла рядом с кирургиком и в своем ярко-зеленом платье на фоне коричневых матросских роб казалась райской птицей. Он перевел дыхание. Таггарт привык относиться к красивым женщинам с прохладцей: он им не доверял. Однако стоявшая внизу молодая женщина отличалась не только редкостной красотой, но и, несомненно, была умна, да к тому же, как оказалось, образованна. По собственному опыту Таггарт знал, что такое совпадение – случай довольно редкий. Ну, это его не особенно интересует. Надо поскорее закончить ремонт «Феникса», чтобы тот мог отправиться своим путем, увозя прочь золотоволосую леди. Досадно только, что из-за этого придется расстаться с кирургиком, ведь нельзя же отправлять раненых на родину без врача. А ему, Таггарту, придется опять положиться на доктора Холла, который, слава Богу, пошел на поправку. Эх, сколько народа погибло! Не хотел бы он оказаться в шкуре Тимоти Эванса, который, представ перед Господом, должен был оправдываться за это. Таггарт заметил, что мысли его ушли слишком далеко. Ничего не поделаешь. Надо сказать матросам несколько слов и процитировать что-нибудь подходящее из Библии. И он начал так:

– Матросы с «Аргонавта», «Феникса» и «Фаль...» Клянусь всеми чудовищами морских глубин! – Его даже прошиб пот: как он мог забыть поставить на первое место леди? – Э-э... хм-м... и с «Фалькона». В последние дни все мы совершили невероятное, и я хотел бы среди первых назвать имя леди Арлетты, которой мы приносим сердечную благодарность! Без ее самоотверженной заботы многим из нас было бы сегодня куда хуже. Я возьму на себя нелегкий труд, матросы, и скажу несколько прощальных слов в память о наших погибших товарищах. Хочу процитировать Второе послание апостола Павла к Тимофею. Там, в главе 4, стих 6, сказано:

Таггарт поднял глаза и увидел, что слова эти поняты правильно. Он знал, что некоторые люди, особенно священнослужители, дойдя до этого места, пустились бы в пространные рассуждения, но ему это вовсе не по нраву. От отдал погибшим должное: сражались они, как подобает, – и довольно! Их жизненный путь завершен, они могут спокойно носить «венец правды». Этого вполне достаточно.

– Давайте же помолимся.

Услышав ответное «амен» собравшихся, капитан вздохнул спокойнее.

– Приступайте к церемонии погребения.

Наступил черед других: музыкантов, почетного караула, Джона Фокса, отдававшего отрывистые приказы, и шести моряков, усилиями которых тела погибших матросов с привязанными к их ногам ядрами отправились на дно морское... Все, можно вернуться к нормальной корабельной жизни.

Неожиданно перед Таггартом предстал Болдуин:

– Сэр Ипполит, у меня к вам несколько слов, – он был невысокого роста с непомерно большой головой и неприятным смехом, которым сопровождал свои слова по делу и без дела. Пока он сохранял на лице приличествующую случаю постную мину.

– В чем дело? – настроение Таггарта, улучшившееся было, вновь омрачилось. Этот тип назвал его по имени! Есть, конечно, капитаны похуже, чем Гедеон Болдуин. Он всего лишь купец, а не воин, но сражался он храбро.

– Ну, сэр Ипполит...

– Зачем так официально, друг мой? Называйте меня просто Таггарт, ведь мы свои люди.

– Вот это по-нашему! – Болдуин расхохотался во весь голос. Таггарт уже сожалел, что перебил его, особенно когда купец доверительно положил ему руку на руку.

– Я хотел бы пригласить вас, Таггарт, в благодарность за то, что вы так нежданно пришли к нам на помощь! Приходите со всеми вашими офицерами. Если желаете, можете даже карлика прихватить. Ричард Кэтфилд тоже обещал быть. Он, к сожалению, единственный офицер среди оставшихся в живых членов экипажа «Аргонавта»...

– Ну, не знаю даже...

– Приходите, Таггарт! – Болдуин панибратски пихнул Таггарта в бок. – В брюхе моего корабля сохранилось несколько бутылок превосходного вина.

– А немецкого рейнвейнского случайно нет?

– Случайно и оно найдется.

Это и решило исход дела.

Витус не в силах был оторвать взгляд от леди Арлетты. На ней этим вечером было платье, отвечавшее всем капризам придворной моды, – с голубым отливом, с пышными широкими рукавами и низко спущенным узким корсажем. Пышная юбка обтягивала каркас из китового уса. На шее бусы из красных кораллов, а на среднем пальце правой руки – кольцо с гранатом. Она сидела прямо напротив Витуса и о чем-то весело переговаривалась с Кэтфилдом, которого Болдуин, рассаживавший гостей за столом, выбрал ей в соседи. Вообще все присутствующие были в наилучшем расположении духа. После некоторой чопорности первых минут знакомства настроение у всех постепенно поднималось, что не в последнюю очередь объяснялось количеством блюд и рейнвейнского.

– Как мореходы доны ничуть нас не лучше, – разглагольствовал подвыпивший Джон Фокс, поднося ко рту кусок сладкого манного пудинга. – Или, вы считаете, они по доброй воле выбрасываются на прибрежные рифы?

– Положим, нет, – ответил ему Магистр. – Однако и от мысли вот так взять и ни за что ни про что уступить свои богатства вам они тоже далеки. Скорее, они готовы озолотить рыб.

– Недурно сказано, – захихикал Болдуин. – Озолотить рыб! – он едва не поперхнулся, закашлялся. А потом жестом подозвал Типпертона, выполнявшего этим вечером роль главного распорядителя. – Налейте господину Магистру рейнвейнского. За эту остроту стоит выпить.

– Золото, золото, рыжие монетки, – воскликнул Коротышка.

– Еще раз вина всем! – Болдуин, язык которого ворочался уже с трудом, сделал рукой широкий жест.

– Мне не надо, благодарю! – Таггарт неожиданно для всех встал, взял со стола салфетку и вытер губы. – Мне пора на «Фалькон», завтра дел невпроворот. А там наши пути расходятся, Болдуин. Вы опять возьмете курс на Новый Свет, а нам нужно подумать, как быть с «Аргонавтом».

– Сэр, мы, разумеется, вас проводим, – офицеры «Фалькона» разом поднялись из-за стола.

Болдуин запротестовал:

– Да что вы, мы ведь только начали, не так ли? Таггарт, ваши люди могли бы...

– Ну, само собой, – Таггарт снисходительно махнул рукой. – Я вас, молодых, отлично понимаю... Ничего, продолжайте...

Офицеры «Фалькона» уселись на свои места. Таггарт перегнулся через стол и пожал руку Болдуина.

– Благодарю за утешение и успехов тебе, старая перечница!

– «Старая перечница»! Он сказал «старая перечница»! – захихикал Болдуин, он не хотел выпускать руку Таггарта. – Ну, ладно. – Купец вдруг принял абсолютно серьезный вид. – Я тебе за многое благодарен... корсар! Не будь тебя и твоего «Фалькона», нам пришлось бы совсем худо.

– Я все-таки провожу вас, сэр, – вызвался Фернандес. – Во мне молодого задора тоже совсем не осталось, – и он вежливо кивнул остальным.

– Согласен, – и Таггарт направился к двери. – Слушай, свистни-ка рулевому с моей шлюпки!

Когда они оба удалились, в каюте ненадолго возникла пауза, которую прервала леди Арлетта, взволнованно воскликнув:

– Боже правый, по-моему я забыла погасить свечу в своей каюте. Лучше, если я схожу и посмотрю... И вообще, джентльмены, час поздний, и я...

– Ну что вы, – мягко прервал ее Кэтфилд. – Позвольте мне сделать это за вас.

Не дожидаясь ее согласия, он вышел из-за стола и покинул каюту. Арлетта пожала плечами и поднесла бокал с вином к губам.

– Честно говоря, я хотела под благовидным предлогом удалиться, однако как же можно возражать кавалеру старой школы? – она с улыбкой посмотрела на Витуса. – Сегодня таких редко встретишь.

– Тысяча чертей! – Витус надеялся, что он хотя бы на сей раз не покраснел. – Возможно, вы правы, леди.

«Почему она меня все время поддразнивает. Я вроде бы не давал ей никакого повода!»

– Типпертон, – услышал он несколько хрипловатый голос Болдуина, – сейчас самое время выпить чего-нибудь хорошего. Принесите крепкого бренди, перейдем к самой приятной части вечера.

– Так точно, – Типпертон кивнул.

– Боюсь огорчить вас капитан Болдуин, однако бренди совсем не в моем вкусе, – обезоруживающе улыбнулась ему Арлетта, – поэтому позвольте мне удалиться, в том числе и по причине зажженной свечи, о которой я не перестаю думать. Мистера Кэтфилда по дороге наверняка кто-то отвлек, не то он давно бы уже вернулся, – она встала и грациозным жестом руки пресекла уговоры со стороны Болдуина.

– Загляните к нам попозже хотя бы на несколько минут, – умолял ее капитан «Феникса». – Клянусь грудью... нет, губами Афродиты, что мы угостим вас бокалом охлажденного рейнвейнского, леди Арлетта! Мы целую вечность не имели счастья видеть столь прекрасных женщин, как вы!

Сидевшие за столом дружно закивали головами.

– Ну, хорошо, – согласилась Арлетта, все это время не сводившая глаз с Витуса. – Я не в силах устоять, когда меня уговаривают так, как вы, капитан.

Ее платье зашуршало, когда она вышла из-за стола.

– Я еще вернусь, джентльмены.

– Уфф... – Болдуин вытер салфеткой взмокший затылок. За едой, особенно за такой обильной он быстро начинал потеть.

– Мне редко приходилось видеть такую породистую лошадку. Если ее обуздать, одно удовольствие будет! – и он скорее заблеял, чем засмеялся. Витус увидел его кривые нечищеные зубы с остатками пищи на них, и ему стало не по себе.

– Я нахожу это сравнение не вполне уместным, сэр, – голос кирургика звучал натянуто.

– Вы что влюбились в нее, да?

– Речь не об этом.

– Я вас хорошо понимаю, – Болдуин словно не услышал ответа Витуса. – У меня в молодости тоже была одна рыжеволосая, настоящая чертовка, доложу я вам! Грива у нее была будто из медной проволоки. Страшно вспомнить, как она измочаливала...

С упрямством подвыпившего человека он пустился в многословные рассуждения о женщинах вообще и о рыжеволосых в частности. Уже через несколько минут у Витуса пропало всякое желание выслушивать его треп, и он все с большим интересом поглядывал на дверь каюты. Арлетта вот-вот должна вернуться. Собственно говоря, ей давно пора быть здесь! А если она передумала и решила остаться у себя? Нет, на нее это мало похоже. Прошла еще минута-другая. Болдуин разговаривал сам с собой, все остальные, сидевшие за столом, как-то ушли в себя. Крепкий бренди после плотного обеда сделал свое дело.

– Пойду взгляну, что там к чему, – Витус решительно поднялся.

По палубе гулял холодный ветер. Волны были еще выше, чем вечером. «Феникс» покачивался на месте, стоя на якоре. Кормовые фонари на «Фальконе» и «Аргонавте» посылали ему привет. На кормовой палубе Витус увидел размытые контуры двух вахтенных матросов. Они сидели, пригнувшись, и, конечно, спали. На «Фальконе» подобное было невозможным. Но на этом судне капитаном был не Таггарт. В нескольких шагах от Витуса из рулевой рубки сочился свет и доносились звуки песенки, которую кто-то негромко напевал. По крайней мере рулевые исправно несут свою службу. Витус огляделся по сторонам. Лишь сейчас до него дошло, что он понятия не имеет, где каюта леди Арлетты. Сдавленный крик заставил его оглянуться. Вон там, у невысокой надстройки, где размещались каюты для пассажиров, – две тени! В несколько прыжков он оказался рядом и увидел, как две тени сплелись в борьбе. Вон тот, что сверху, несомненно Кэтфилд! А кто же другой? Арлетта!

Молодая женщина изо всех сил отбивалась от домогательств напавшего на нее, а тот, раздвинув ей ноги, грубо тискал ее, завалив на спину и пытаясь сломить ее сопротивление.

– На помощь! – услышал Витус ее голос. – Помогите! Помогите!..

Получив сильный удар под дых, она умолкла. Не раздумывая больше, Витус бросился к ним. Словно в тумане он разглядел ее маленькие кулачки, которые отчаянно молотили нападавшего по спине.

– Оставьте ее в покое, Кэтфилд! – крикнул он, изо всех сил ударив первого офицера «Аргонавта» по ноге.

Кэтфилд успел оглянуться: в глазах его еще не потухла радость по поводу такой близкой, казалось бы, победы. Витус не смог удержаться и изо всех сил ударил парня кулаком в лицо. А потом еще и еще раз. Треснул хрящ. Брызнула кровь. Кэтфилд, издав какой-то странный звук, беспомощно взмахнул руками и рухнул на палубу. Арлетта поднялась, пошатываясь, сделала два шага навстречу Витусу и, обняв его, вцепилась руками в его плащ. Дыхание ее было прерывистым. Он не знал, куда девать свои руки. Позволит ли она, чтобы он, пусть даже с самыми лучшими намерениями, обнял ее? Однако сделать этого он не осмелился.

Но вот она немного успокоилась и все еще стояла, приникнув к нему. Никто из вахтенных матросов этого происшествия не заметил.

– Этому господину, по-видимому, трудно обуздать свой темперамент, – сказала она, пытаясь вновь обрести свой насмешливый тон.

Витус молча кивнул. Ничего, кроме большого облегчения от того, что подоспел на помощь вовремя, он не ощущал. Вдруг она задрожала всем телом, и к своему удивлению он заметил, что по ее лицу текут слезы.

– Это чудовище! – всхлипывала она. – Низкий подлец! Он и впрямь задумал взять меня силой! – она плакала навзрыд. И ничего больше не осталось от самоуверенной ироничной леди, вызывающей поклонение. Только отчаяние и обида во всем ее облике.

– Не надо плакать, – бормотал он. – Прошу вас, не плачьте.

Она старалась овладеть собой, что в конце концов ей и удалось. Ее лицо было совсем близко от него, и он вдыхал одурманивающий запах ее кожи и волос.

– Спасибо, Витус, – она перевела дыхание. – У меня, наверное, ужасный вид.

И снова на ее губах заиграла очаровательная улыбка – сквозь слезы.

– Прошу вас, проводите меня до каюты.

Витус с Арлеттой сидели, обнявшись, на узкой койке и смотрели на затухающую свечу, стоявшую рядом на деревянной табуретке. Входя в каюту, он настолько осмелел, что обнял ее за талию и сильно удивился тому, что это прикосновение не было ей неприятно. Едва они сели, она снова приникла к нему, хотя сейчас для этого не было, казалось, никаких причин. Или все же какая-то причина была?

У него кружилась голова. Он знал, что другие мужчины на его месте начали бы сейчас распускать перед девушкой хвост, рассказывая всякие небылицы о собственных успехах и подвигах, но у него самого словно горло перехватило.

– Свеча скоро совсем догорит, – проговорил он и показался сам себе дураком.

– Знаю, – улыбнулась она, глядя на него. В темноте ее серо-зеленые глаза казались карими. – Но меня это вовсе не пугает, Витус из Камподиоса! Знаешь, мне кажется, я влюбилась в тебя.

Он подумал, что ослышался. Она нежно поцеловала его.

– Я поняла это в тот же миг, когда ты вышел из перевязочной.

– Но... но я ведь выглядел просто смешно с этой косынкой на голове...

Она тихонько рассмеялась:

– Как будто в этом дело?

– Похоже, я тоже влюбился в тебя, – поразительно, как легко эти слова сорвались с его губ. В этом чувстве он ни разу не признавался Тирзе... Он осторожно поцеловал ее в щеку, еще красную после удара Кэтфилда. Завтра от этой красноты ничего не останется, пройдет. Фитиль загнулся и погас в остатках воска, раздалось совсем легкое шипение и сделалось темно.

– Не уходи, – прошептала она...

Когда он проснулся, был ясный день. Одиночный удар склянок долетел в каюту. Значит, уже половина девятого. Он вздрогнул и огляделся. Где же Арлетта? Наверное, незадолго до этого вышла на палубу по какой-то нужде. Быстро встал и начал одеваться, повнимательнее оглядывая каюту. Оборачивая красную камчатую ткань вокруг тела, он обратил внимание на большой сундук, которого вчера не заметил. Сундук был закрыт, а на его крышке, украшенной чеканными металлическими пластинками, выделялась своими размерами одна, выпуклое изображение на которой показалось ему знакомым. Его герб! Не веря глазам своим, он подошел к сундуку поближе и, вглядевшись в этот герб, стал сравнивать каждую его деталь с изображением на камчатой ткани и пришел к выводу, что совпадает все до мелочей. Герб Коллинкортов! Здесь, на этом сундуке, на этом судне! Но какое отношение ко всему этому имеет Арлетта? Этот сундук, безусловно, принадлежит ей, а если это так, выходит они в родстве. Она из рода Коллинкортов!

Завершив свой туалет, он, несмотря на угрызения совести, решил открыть сундук. Арлетта, конечно, поймет его, когда он объяснит, что заставило его это сделать.

Крышка со скрипом поддалась. Сначала Витус увидел много платьев, а потом массивную металлическую шкатулку, наверняка с деньгами и драгоценностями, две три коробки со шляпами и целый ряд свернутых в рулоны и запечатанных пергаментных листов. Особенно бросался в глаза рулончик с красной сургучной печатью – на нем был герб Коллинкортов. Словно повинуясь какой-то неведомой силе, он протянул за ним руку.

– Что ты тут делаешь? – на пороге, сдвинув брови, стояла Арлетта.

– А-а, вот и ты, – Витус попытался скрыть некоторую неловкость. Ночь с ней была неописуемо прекрасной, подобной близости с женщиной он никогда прежде не испытывал, но сейчас же не ночь, и он рылся в ее сундуке!..

– Хотел посмотреть твой ли это сундук, – он сам заметил, до чего нелепо это прозвучало. – Знаешь, этот герб на крышке сундука, – снова начал оправдываться он, – точь-в-точь тот же, что и на моей пеленке.

– Это уже куда лучше.

Он улыбнулся и шагнул ей навстречу.

– Оставь это пожалуйста. Мне сейчас не до этого, – она прошла мимо него и наклонилась над сундуком. Перебрав почти все, убедилась, что ничего не похищено.

– Меня на этом корабле уже не раз обкрадывали. Не ты, конечно, но поневоле становишься подозрительной, – она слабо улыбнулась.

Витус облегченно вздохнул:

– Ты из семьи Коллинкортов, правда? Я, может быть, тоже Коллинкорт. Разве это не удивительное совпадение?

– Что ты сказал? – она перестала улыбаться и приняла совершенно серьезный вид.

– У меня такой же герб, как и у тебя. Покинув Камподиос, я всегда ношу ткань с его изображением при себе.

– Вот уж никогда бы не подумала... – еле слышно прошептала она.

– Но так оно и есть. У меня такой же герб как и у тебя.

– Ты лжец и мошенник! – она словно пронзила его взглядом. – Матерь Божья, мне это и в голову прийти не могло!

– В чем дело? Ты что, не веришь мне? – он рассмеялся, что ему самому показалось неумным. – Я подкидыш, меня нашел аббат Гардинус неподалеку от монастыря, и завернут я был в пеленку из камчатой ткани с гербом Коллинкортов. Она у меня всегда на теле...

– Убирайся отсюда! – перебила его она.

– Но, Арлетта, милая, мой герб точь-в-точь такой, как и твой! И действительно ли я Коллинкорт, может выясниться довольно скоро, я...

– Убирайся! – Всхлипывая, она подтолкнула его и, выставив за порог, захлопнула дверь.

Он стоял как оплеванный.

– Сэр?

– Э-э... что?

К нему подошел Миллер, отдал честь и пристукнул каблуками:

– Меня прислал за вами капитан Таггарт. Вы ведь вчера вечером не вернулись в каюту... – он многозначительно ухмыльнулся. – Переправить вас на «Фалькон» или на «Аргонавт»?

– М-да... – такое развитие событий поставило Витуса в тупик. Пытаться продолжить разговор с Арлеттой не имело смысла. Какое нелепое стечение событий! Ну, до полудня он постарается все исправить.

– На «Аргонавт». Там остались раненые.

При сложившихся обстоятельствах лучше не появляться на глаза Таггарту.

– Отлично, сэр, – Миллер вытянулся и козырнул. – Я могу быть свободен, сэр?

На «Аргонавте» выяснилось, что магистр с Энано изрядно потрудились в его отсутствие. Работы ему осталось не слишком много. Он подходил к раненым расспрашивал, прописывал лекарства, по пять раз уточнял диагнозы и спрашивал их имена, – словом, и слепой увидел бы, что мыслями он далеко.

– Что с тобой? – не выдержал наконец Магистр. – Как твой лучший друг, я имею право знать.

– И я, и я тоже, – подхватил Энано.

– Ладно, – Витус вздохнул и огляделся, а потом пошел в дальний угол каюты, где они могли поговорить без помех.

– ... а когда я решил посмотреть, где это задержалась леди Арлетта, произошло вот что...

И он рассказал все о попытке изнасиловать Арлетту и о ее сундуке с таким же, как у него, гербом. Подробности минувшей ночи он опустил, а друзья были достаточно тактичными людьми, чтобы расспрашивать об этом.

– И что же сказала леди Арлетта, узнав о том, что вы можете быть в родстве? – полюбопытствовал Магистр. – Она нашла это забавным, правда?

– Нет, совсем наоборот, она мне не поверила. Все вышло как-то неудачно...

И он рассказал, как она застала его роющимся в ее сундуке, как он пытался все объяснить, а она не стала его слушать и выставила за дверь. Когда он закончил свой рассказ, Магистр сказал:

– Выше голову, сорняк, не падай духом. Что ты стоишь, будто тебя пригласили войти и не предлагают сесть? Ведь это все в сущности недоразумение, пусть и серьезное. Знаешь что? Сегодня в лазарете до утра все равно делать нечего. Давай переберемся опять на «Феникс», и я лично поговорю с юной дамой и объясню, что все сказанное тобой – чистая правда.

– Может быть, ты прав... Пойдем!

Однако, когда они оказались на палубе, по правому борту стоял один «Фалькон», купца по левому борту они не увидели. «Феникс» ушел.

– Я все устроил так, чтобы мы на некоторое время остались одни, – начал Таггарт, мрачно глядя на него. – Я требую от вас подробных объяснений, почему вы не вернулись прошлой ночью на корабль?

Витус согласно кивнул. Сидя напротив Таггарта за столом с географическими картами, он приготовился к нелегкому разговору.

– Я позволил вам, «соколам», продолжать застолье с капитаном Болдуином, однако о ночевке на «Фениксе» и речи не было. Кстати, кто, кроме вас, воспользовался моим великодушием подобным образом?

– Сэр, я могу лишь уверить, что мне искренне жаль. Прошу прощения.

– Это все, что вы можете мне сказать?

– Нет, сэр. Разумеется, нет. – И он рассказал о том, как Кэтфилд напал на Арлетту, о том, как поступил при этом он сам, и о том, что их с Арлеттой гербы совпали. О проведенной у нее ночи, он, естественно, умолчал.

Чем дольше рассказывал Витус, тем больше успокаивался Таггарт. Помолчав, капитан сказал:

– То, что вы мне рассказали, кирургик, это, если разобраться, две разные истории. Одна из них – возможно, вы из рода Коллинкортов и тем самым родственник леди Арлетты, и эта история меня нисколько не касается. А вот случай с Кэтфилдом – совсем другое дело.

– Признаю, сэр, мой рассказ звучит несколько... э-э... неубедительно, тем более что леди Арлетты тут нет и мои слова подтвердить некому, однако, уверяю вас, это чистая правда.

К удивлению Витуса капитан совершенно спокойно кивнул:

– Знаю. Минувшей ночью Кэтфилд вместе с остальными вернулся на корабль, а сегодня утром сам явился ко мне и обо всем доложил. У него хватило мужества повиниться в своем бесчестном поступке. Он клялся всем на свете, что хотел похитить у леди всего-навсего один поцелуй, а все, что из этого вышло, – жуткое недоразумение и только. Я бы, конечно, мог бы заковать его в кандалы, однако это было бы против наших законов. Как офицеру ему грозит самое большее несколько суток ареста.

– А что со мной, сэр?

– Пока не знаю... Давайте о вашем отсутствии... скажем так, забудем. Пусть никто не говорит о старике Таггарте, что он злопамятен.

– Я вам признателен, сэр! – Витус вздохнул с явным облегчением.

– Сэр, прошу прощения, если помешал вам, – на пороге стоял Типпертон, являвший собой воплощение нечистой совести.

– Ничего я вам не прощу! Я же велел никому не мешать мне! – вспыхнул Таггарт.

– Сэр, однако тут... извините, но те матросы, которых посылают на «Аргонавт», хотели бы что-то передать вам, сэр. Эти матросы находятся в шлюпке, они готовы перебраться к нам на борт, поэтому я позволил себе...

– Пусть эти парни подождут! – по выражению глаз капитана Типпертон понял что лучше всего ему немедленно испариться.

– Вы отправляете людей на «Аргонавт», сэр? – спросил Витус.

– А как же! С теми немногими, кто остались в живых после битвы, паруса не поднимешь и далеко не уйдешь. И пока вы дневали и ночевали на «Фениксе», я не бездействовал: сегодня утром я отобрал на «Фальконе» десять человек добровольцев, в том числе и Рода, этого шотландца, моряка очень опытного. Побольше бы нам таких. Добраться до Англии «Аргонавту» будет ох как непросто! Судно вроде бы подлатали, но не приведи Господь им попасть в приличный шторм.

Витус тут же нашелся:

– Сэр, а что если дать Кэтфилду шанс отличиться. Я уверен, парень он неплохой. И то, что он явился к вам с повинной, тоже говорит в его пользу. Назначьте его старшим в команде. Путешествие в Англию, как вы сами сказали, будет делом сложным – тут он себя и покажет.

– Хм, эта мысль мне и самому уже приходила в голову. Был бы изящный вариант. Правда, нос у него расквашен, и я теперь понимаю, чьих рук это дело.

– Я мог бы на обратном пути заняться носом Кэтфилда.

– Вы? – Таггарт откровенно удивился. – Но ведь это означало бы, что я вас должен был бы прикомандировать к «Аргонавту».

– Да, сэр!

– Хм... – Таггарту хотелось еще немного пощекотать нервы кирургику, хотя такое решение просто-напросто напрашивалось по крайней мере с того момента, когда выяснилось, что «Аргонавт» можно попытаться спасти. Теперь, когда судно на плаву, Таггарту очень хотелось, чтобы оно непременно вернулось в Англию: он знал, что у Эванса в Портсмуте осталась вдова с дочерьми на выданье и их будущее всецело зависит от того, вернется ли корабль с грузом и получит ли она положенную сумму вознаграждения за утерю кормильца. В конце концов они могут потом это судно и продать. Он никогда не забудет, как пришлось его семье, когда в пятидесятые годы дела пошли круто под гору... Таггарт поймал себя на том, что его мысли снова унеслись в сторону, и выбранил себя за это. А вслух сказал:

– Ну, не знаю, кирургик, не знаю...

– Позвольте сказать, сэр, – Витус тщательно подбирал слова. – Думаю, раненые на «Аргонавте» нуждаются в моей помощи и уходе, поэтому мое пребывание там необходимо.

– И, разумеется, вы хотите продолжить в Англии поиск ваших родственников?

– Признаюсь, сэр, эта мысль тоже присутствует.

– По крайней мере вы не лукавите, – Таггарт посмотрел Витусу прямо в глаза. – Я принимаю ваше предложение, хотя мысль о том, что я буду вынужден обойтись без вас, меня не особенно греет. Помимо этого я считаю, что Кэтфилду и впрямь стоит дать шанс... – Тип-пер-тон!

Тот появился две минуты спустя.

– Извините, сэр, вы хотели, чтобы вам никто не мешал...

– О том, что я хотел и чего не хотел, можете мне не напоминать! – прикрикнул на него Таггарт. – Пришлите ко мне Кэтфилда, и поторопитесь!

– Да, сэр!

Прошла минута с небольшим, и Кэтфилд вытянулся по струнке перед капитаном. Он был спокоен, однако, судя по всему, испытывал сильную боль. Его нос был заметно свернут вправо.

– Явился по вашему приказанию, сэр!

– Хорошо. Типпертон, можете быть свободны.

Таггарт сразу взял быка за рога:

– Кэтфилд, я принял решение предоставить вам еще один шанс. Вы вернетесь на «Аргонавт» и будете на нем за капитана. Доведите корабль до Портсмута. Я отряжу вам еще матросов из команды «Фалькона», они тоже будут в вашем подчинении.

– Сэр, я... сэр... – Кэтфилду потребовалось некоторое время, чтобы осознать, как ему повезло. Забыв о боли, он просиял: – Благодарю, сэр, благодарю от всей души! Я вас не подведу!

– Благодарите кирургика, это он замолвил за вас словечко.

– Кирургика? – Кэтфилду опять потребовалось некоторое время, чтобы переварить эту новость. А потом решительно подошел к Витусу и затряс его руку:

– Я вам так признателен, кирургик! Могу лишь повториться: я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти «Аргонавт». Смею вас заверить, вчера я ни в коем разе не собирался...

– Кэтфилд, – перебил его Таггарт, – по пути в Англию у вас будет предостаточно времени, чтобы объясниться с кирургиком.

Он взял большой лист бумаги, на котором красивым летящим почерком был написан адрес:

Супруге капитана корабля

Тимоти Эванса

лично в руки через

– Как ваше имя, Кэтфилд?

– Ричард, сэр.

Капитан взял перо, обмакнул в большую чернильницу и аккуратно дописал под этими строками:

Ричарда Кэтфилда

– Вот так. – Таггарт подсушил чернила песком, скатал лист в трубку, запечатал сургучом и положил в парусиновый мешочек. – Вот, Кэтфилд. Поручаю это вам. По прибытии в Портсмут первым делом наведите справки о том, где проживает семья капитана Эванса, и навестите ее. Вручите хозяйке дома мое послание. В нем я выражаю свои соболезнования и поручаю ей снять в моем банке деньги для своих нужд, деньги на сумму... Это не имеет значения... Надо помочь бедной женщине.

– Благодарю, сэр. Можете на меня положиться.

Заметив, что кирургик хочет что-то сказать, Таггарт обернулся:

– Сэр?

– Я прошу вашего разрешения, чтобы в Англию со мной отправились мои друзья – магистр Гарсия и малыш Энано. При условии, конечно, что это совпадает с их желанием.

Таггарт криво усмехнулся:

– Предугадав направление, которое примет наш разговор, я предварительно поговорил с обоими. И оба сказали, что рады будут отправиться в Англию. При том, однако, условии, что вы тоже желаете этого.

– Значит, решено? – обрадовался Витус.

– Решено, – кивнул Таггарт. – Типпертон! Тип-пер-тон! Черт побери, куда подевался этот соня?

Тот стремительно вбежал в каюту.

– Слушаюсь, сэр!

– Проводите меня с обоими офицерами к команде, которую мы отряжаем на «Аргонавт». Вы упоминали, будто они собираются что-то мне передать?

– Так и есть, сэр!

На палубе, на теплом полуденном солнце выстроились матросы «Фалькона». Они подравнялись, лица серьезные. Сбоку, у борта, стоял Мак-Кворри и смотрел на шлюпку, плясавшую на волнах. В ней уже сидело несколько будущих матросов «Аргонавта», в том числе и Магистр с Энано. Маленький ученый замахал Витусу руками, указывая на целый ряд узелков и пакетов у них под ногами и за спиной. Витус понял, что все его имущество там же. Хорошо, когда есть верные друзья. Особенно сейчас, когда он потерял Арлетту. Арлетта... Он заставил себя отвлечься от мыслей о ней. Рядом с Мак-Кворри стоял Род, у которого в руках было что-то блестящее. Худощавый шотландец с длиннющими ручищами отделился от релинга и приблизился к Таггарту:

– Сэр, от имени бывших моряков «Фалькона» мне поручено передать вам вот это, – и он высоко поднял вверх позолоченную астролябию. – Примите это от нас с благодарностью на добрую память!

Витус недоумевал, где это матросы раздобыли подобную редкость? Пока не понял, что источник был один: капитан Болдуин. Хорошо было бы, чтобы он при этом не сильно урезал долю матросов...

Лицо Таггарта стало непривычно серьезным и вместе с тем грустным. Приняв астролябию, он нашел удивительный ответ на этот жест матросов:

– Благодарю вас, парни, но взять ее у вас не могу. – Он поставил астролябию на релинг. – Слишком дорогая это вещь, мне не пристало получать от вас такие подарки. Однако я хочу отблагодарить вас по-своему. Хотя вы, мерзавцы, были самой ленивой сворой, с которой я когда-либо выходил в море! – Таггарт улыбнулся так широко, что, казалось, даже шрам на его щеке растянулся.

Кое-кто захихикал.

– Тихо! – прикрикнул Таггарт, подняв руку. – Вы должны понимать, что вас ждет теперь самое суровое испытание в жизни. И не смейте это недооценивать! Будьте бдительны и осторожны, Избегайте любых прямых столкновений – лишь бы добраться до Портсмута! Молитесь, чтобы Посейдон не слишком раздувал щеки. И еще: держитесь друг за друга крепко, как будто вас спаяли, не то отправитесь на корм рыбам. И не забывайте: «Аргонавт» не что иное, как склеенное сито.

Таггарт перевел дыхание. Глаза всех были обращены на него, даже впередсмотрящий с фок-мачты смотрел вопреки правилам не в сторону горизонта, а на капитана.

– Добраться на этом корабле домой неимоверно трудно. Поэтому командовать вами будет офицер, который знает вас лучше других: вы будете служить под началом Ричарда Кэтфилда!

Кэтфилд сделал шаг вперед и сдержанно поклонился; его свернутого на бок носа никто не заметил. Матросы в шлюпке удивленно задрали головы, но особого значения происходящему не придали: раз Старик так решил, значит, так и должно быть.

– А теперь, парни, я освобождаю вас от принесенной присяги. Счастливого пути, «аргонавты»!

Шлюпка отчалила. Таггарт повернулся, чтобы уйти, но задержался еще ненадолго, и тут его взгляд упал на стоявшую на релинге астролябию. Удивленный, он поднял ее в воздух:

– Гром и молния! – воскликнул он так громко, что его можно было услышать на всем корабле. – Кто-то ее здесь забыл? Что ж, ему здорово повезло, ведь астролябия попала в мои руки! У меня она не пропадет. Пусть постоит у меня, пока не объявится хозяин.

Под приветственные крики матросов капитан сэр Ипполит Таггарт тяжело зашагал в сторону своей каюты.