Тайное письмо

Нам Ын Сон ТЕЛЕНОК

Веселые зимние каникулы были уже на исходе.

Сегодня Ен Хо со своим классом целый день катался на лыжах на небольшой сопке недалеко от деревни. Время пролетело незаметно. Весь день шел мелкий снежок, к вечеру снег вдруг повалил крупными хлопьями.

«Как кстати мы вернулись домой!» — подумал Ен Хо, ставя у крыльца самодельные лыжи.

Он аккуратно стряхнул с одежды снег и прошел в комнату. С мороза в тепле ярко горели щеки, влажная рубашка приятно холодила спину. Повесив на гвоздь мохнатую ушанку и лыжную куртку, Ен Хо сел за письменный стол, чтобы повторить часть пройденного за четверть материала, как он привык делать по вечерам во время каникул.

«Начну-ка я с русского языка». Ен Хо раскрыл учебник.

Но не успел он прочитать и двух строк, как дверь приоткрылась, и в комнату протиснулся улыбающийся Ен Нам, младший брат Ен Хо. С видом заговорщика он подморгнул Ен Хо и, приблизившись, что-то горячо зашептал ему на ухо. Ен Наму было очень приятно первым сообщить своему старшему брату такую важную новость, он весь сиял, словно новая медная монетка.

— Что?! — Ен Хо даже подпрыгнул от неожиданности и уставился на братишку широко раскрытыми глазами.

Ен Нам никак не ожидал, что брата так огорчит эта новость. Стоит ли из-за таких пустяков расстраиваться! Он повернулся и молча вышел.

«Неужели это правда?» — Ен Хо не хотелось верить словам братишки.

Минуту спустя он уже был в соседней комнате. За столом друг против друга сидели, попыхивая трубками, отец и старик Андюдип. Матери не было.

Стряхнув пепел, Андюдип взглянул на вошедшего в комнату мальчика.

— Ты, говорят, хорошо учишься? Даже на каникулах не забываешь об учебе — все возишься с книгами? Молодец! Так и должно быть!

— С учебой не так уж плохо, но характерец у него... — Отец, улыбаясь, с гордостью посмотрел на сына.

— Ну, ничего, молодо-зелено. Давай решай, — вернулся старик Андюдип к прерванному разговору, вороша концом длинной трубки еле тлеющие угольки в очаге.

Отец, как бы очнувшись, неуверенно произнес:

— Да не знаю, как и быть...

Старик пожал плечами:

— Что так? Какой, право, ты нерешительный человек. Решай: да или нет, — нетерпеливо проговорил он.

— Положение у тебя такое, что действительно нужно бы... — Отец Ен Хо, все еще колеблясь, вопросительно взглянул на сына.

— Ну вот, сам ты говоришь, что у меня положение такое, а продать не хочешь. Я тебя не понимаю. Кому какое дело? Товар твой, сам и распоряжайся... Я его выращу и оставлю в хозяйстве. Не бойся, я его никому не продам. И ценой я тебя не обижу, дам больше, чем на рынке... Соглашайся...

— Ты не думай, что мне жаль расстаться с ним... Но...

Тут Ен Хо понял, что Ен Нам сказал правду. Ему стало очень обидно, что взрослые, не сказав ни слова, распоряжаются судьбой его любимого теленка. Он решил вмешаться в разговор. Глядя на отца в упор, он спросил:

— Папа, ты продаешь нашего теленка?

— Вот он просит продать... Говорит, что нет у них рабочего скота.

Ен Хо с сомнением взглянул на Андюдипа. Мальчик не раз слышал, что в молодости старик промышлял куплей и продажей коров. Видимо, поэтому односельчане называют его «торговцем коров». И сейчас он время от времени занимается прежними делишками. Кто поручится, что старик не перепродаст их теленка по более выгодной цене?

— Папа, как бы там ни было, не нужно продавать теленка! Ты же говорил, что мы вступаем в сельскохозяйственный кооператив со своей коровой и теленком? Почему же ты хочешь продать его?

Старик Андюдип недовольно поморщился и сердито отрезал:

— Когда взрослые разговаривают, дети не вмешиваются. Иди-ка отсюда и занимайся своим делом!

— Правда, — сказал отец, постучав трубкой о пепельницу, — шли бы вы с Ен Намом в свою комнату и не мешали нам. Нечего лезть в разговоры взрослых... Ну, скорей...

Мальчикам пришлось уйти.

Ен Хо попробовал было снова заняться русским языком, но ничего не шло в голову. А Ен Нам, подсев к брату, тараторил:

— Ты видел, у нашего теленка уже пробиваются рога. Только сейчас я был в хлеву, он так сильно терся лбом о столбик — наверное, когда рога растут, очень чешется. А глаза-то у него какие, большие-пребольшие, такие умные... Но все ж, ты слышишь, лучше продать его. Отец на эти деньги обещал купить нам новые пальто. Разве тебе не хочется носить новое пальто?

Но Ен Хо молчал. Не обсуждать же такое серьезное дело с глупышкой Ен Намом. Он невольно прислушивался к тому, что происходило в соседней комнате.

— Ого, ты не смотри на него, что он мал...

— Рано, рано он начинает учить своего отца. — Ен Хо не мог понять, то ли старик Андюдип одобряет его, то ли осуждает.

— Я не хочу хвалить своего сына! Но мы не были такими, как нынешние дети. Ты знаешь, как он приставал ко мне, чтобы я вступил в кооператив? Да я и сам, погляжу, там и впрямь неплохо. Рабочих рук у них много, любая работа спорится. Осенью они на трудодни получили больше, чем я собрал со своего участка. Вот я и решил подать заявление. Знаешь, как обрадовался Ен Хо, когда узнал об этом?

— Я тоже весной думаю вступить, — сказал Андюдип.

Ен Хо слушал и старался понять, почему же отец, собираясь вступить в кооператив, хочет продать теленка. Ведь он обещал передать кооперативу корову с теленком. Мальчик ломал над этим голову.

Сегодня, взбираясь на лыжах по крутой сопке, он похвалился Ин Гю:

— Мы тоже вступаем в кооператив... и отдадим туда корову с теленком, которого я сам вырастил.

Ен Хо тогда еще не знал, что отец вовсе не думал отдавать теленка коллективному хозяйству, решив, что и одной коровы вполне достаточно.

Как же будет стыдно, если отец все-таки продаст теленка! Ребята будут считать Ен Хо хвастунишкой... Нет, нельзя допустить, чтобы теленка продали. Мальчику вспомнились слова учителя: «Наше животноводство сильно пострадало во время войны. В сельском хозяйстве не хватает тяглового скота. Поэтому мы с вами, ребята, должны помочь вырастить больше волов, бережно выхаживать каждого теленка».

Тогда Ен Хо стал с еще большим усердием ухаживать за своим теленком. А тут собираются его продать. От огорчения Ен Хо не находил себе места. Как же быть, как предотвратить эту беду?

В соседней комнате вдруг наступила тишина. Он приоткрыл дверь и заглянул туда. В глазах у него потемнело. Этот ненавистный старик вынул из-за пазухи пачку денег и отсчитывает красненькие бумажки. А отец, попыхивая трубкой, жадно следит за движениями рук Андюдипа.

Ен Хо до боли сжал кулаки.

«М-му», — со двора, нарушив тишину зимнего вечера, донеслось протяжное мычание теленка. Ен Хо показалось, будто бедное животное почуяло опасность и зовет на помощь своего друга. На глазах мальчика навернулись слезы.

Сколько чудесных дней провел он со своим питомцем! Всю весну, лето и осень он пас теленка на зеленом лугу, выбирая места с самой сочной травой. В жаркие дни купал его в речке, кувыркался вместе с ним на лугу, радуясь солнцу и мягкой сочной траве. Вечерами Ен Хо таскал на спине тяжелые снопы свежего душистого сена. Как он холил и лелеял своего любимца! И теленок, казалось, все понимал и отвечал крепкой привязанностью своему маленькому хозяину. Когда мальчик выводил его во двор, теленок от радости прыгал вокруг него, высоко запрокидывая свои тоненькие, длинные ноги.

Еще вчера Ен Хо мечтал о том, что вот пройдет зима, и с первым весенним теплом выйдет на поле его красавец и будет тянуть плуг, прокладывая борозду. Возле деревни немало холмистых участков, которые нельзя обрабатывать тракторами. Их можно было бы вспахать на волах, но рабочего скота пока еще не хватает, и такие участки приходится обрабатывать вручную — кайлами и мотыгами. И здесь, конечно, даже один лишний вол стал бы немалым подспорьем в кооперативном хозяйстве.

«Как же быть?» Ен Хо долго не находил выхода. Но вдруг его глаза радостно заблестели и лицо осветила улыбка. Не теряя ни минуты, он накинул пальто и, с силой рванув дверь, выскочил на улицу.

Бежать было трудно — мальчик проваливался в снег по колено. Но он, казалось, не замечал этого. Взгляд его был устремлен вперед, за реку, где виднелись строения маленького хутора.

Крутом не было ни души. Но деревня не спала. В морозном воздухе то и дело раздавалось дробное постукивание деревянных молоточков: это крестьяне вязали мешки из рисовой соломы. Трудовая жизнь в кооперативе не прекращалась и зимой.

И только в доме Ен Хо царила лень. При этой мысли на душе мальчика стало еще горше. Он побежал быстрее: скорей, скорей, только бы не опоздать, во что бы то ни стало надо спасти теленка.

Ен Хо спешил к брагу отца, который работал в сельскохозяйственном кооперативе. Мальчик слишком хорошо знал упрямство отца, чтобы самому попытаться уговорить его не продавать теленка. Ен Хо решил прибегнуть к помощи дяди, который пользовался уважением крестьян. Он твердо верил, что дядя не останется безразличным и обязательно поможет.

Но какая досада, дяди не оказалось дома! Что же делать? Немного подумав, Ен Хо вынул из кармана блокнот и огрызок карандаша и, подышав на замерзшие пальцы, что-то быстро нацарапал на листочке, затем вырвал его и попросил тетю:

— Как только придет дядя, передайте ему, пожалуйста, эту записку. Только не забудьте!

Тетя хотела было что-то спросить, но он повернулся и, выбежав из дома, стремглав помчался обратно.

«А что, если старик Андюдип уже увел теленка?» От этой мысли Ен Хо даже замедлил бег.

«М-му, м-му...» Мальчику почудилось, что его любимец зовет на помощь. Он вдруг ясно представил себе страшную картину: старик Андюдип, постегивая прутиком, угоняет теленка со двора, а вслед им тоскливыми глазами смотрит корова, словно удивляясь людской бессердечности.

«Если старик уже увел теленка, что тогда делать? — огорченно думал он. — И какой же я глупый! Надо было сначала увести теленка из хлева, а затем уж бежать к дяде».

От быстрого бега Ен Хо запыхался, ноги подкашивались от усталости. Он уже несколько раз падал. Но вот он, наконец, ворвался во двор и торопливо распахнул ворота в хлев. Так и есть: теленка, который всегда радостно встречал Ен Хо, глядя на него своими огромными глазами, не было. Мальчик чуть не заплакал от охватившего его отчаяния.

В этот момент в воротах показался Ен Нам.

— Ен Нам, где наш теленок?

— Папа и старик Андюдип увели его...

— Куда?

— В сторону Бамнаму-дип ушли.

Бамнаму-дип — это закусочная. Ен Хо, сам себя не помня, бросился туда. Из закусочной доносились громкие голоса. Ен Хо рывком открыл дверь. В нос ударил запах водки. Мальчик отыскал отца и старика Андюдипа.

— Папа!

Отец, который, удобно расположившись в дальнем углу, собирался выпить, оглянулся:

— Что случилось?

— Где на-аш тел-ленок? — Голос у Ен Хо дрожал.

— Зачем тебе это нужно знать? Не твое дело! Ступай-ка лучше домой и учи уроки...

Отец поставил на стол рюмку и, встав с места, пошел к выходу. Старик Андюдип, болезненно сморщив лоб, последовал за ним, приговаривая на ходу:

— Эх, без этих детей и шагу нельзя сделать...

На улице отец начал уговаривать Ен Хо, чтобы тот шел домой. А Андюдип с подчеркнуто безразличным видом направился на задний двор закусочной, где, очевидно, находился теленок. Ен Хо, не слушая отца, пошел следом за стариком. Андюдип, не обращая внимания на взволнованного мальчика, готового вот-вот заплакать, открыл скрипящие двери коровника.

— Так и есть! Наш теленок здесь! — Ен Хо бросился вперед и раньше старика проскользнул в коровник.

Теленок, увидев Ен Хо, жалобно замычал.

В следующую минуту Ен Хо, широко раскинув руки, встал спиной к теленку, преградив дорогу к нему. Подошел отец. Он видел, как взволнован его сын, но ведь сделка уже состоялась!..

— Ну-ка, отойди в сторону, чего впутываешься в дела взрослых! — прикрикнул он.

А старик Андюдип, тоже обеспокоенный неожиданным вмешательством мальчика, сердито стукнул трубкой о шершавый деревянный столб:

— Да что ты лезешь в наши дела? Правду говорят, ты упрямый... Действительно, упрямства у тебя хоть отбавляй. — Сплюнув, старик хотел было подойти к теленку, но Ен Хо не пропустил его.

— Нет, дедушка, ничего не выйдет!

Старик не хотел отступать от задуманного и попытался оттолкнуть мальчика. Но Ен Хо словно прирос к месту и со слезами на глазах смотрел на отца:

— Папа! Папа, это наш теленок... — Мальчик больше не мог выговорить ни слова.

— Что это, брат, с тобой происходит? Даже с детьми не стыдишься вступать в спор. Ай-ай-ай, — вдруг послышался укоризненный голос дяди, который неизвестно откуда появился тут.

Ен Хо несказанно обрадовался. Теперь-то наверняка удастся спасти теленка.

— Да нет же... Я что... вот старик Андюдип хотел вырастить его для своего хозяйства. И вот я... — Отец в замешательстве умолк.

— Нет, дядя, Андюдип спекулянт, он торгует скотиной...

— Нельзя, Ен Хо, так говорить. Это непочтительно по отношению к старшим.

— Ну скажи ты, молодой человек, разве будет плохо, если твой старший брат без теленка вступит в кооператив? Надо бы тебе позаботиться и о брате. — Старик Андюдип делал вид, будто беспокоится о судьбе отца Ен Хо.

— Так-так, брат! А что ты мне вчера говорил? Не ты ли сказал, что нужно общими силами поддерживать коллективное хозяйство и поэтому ты передашь кооперативу корову и теленка? И вдруг — на́ тебе! Видно, ты все еще не отделался от собственнических привычек? — пропустив мимо ушей слова «сердобольного» старика, сказал дядя. — Ну что, так и будем стоять? Давайте зайдем в помещение, а то люди будут смеяться над нами. И вы тоже, дедушка, пойдемте.

У входа в закусочную дядя незаметно кивнул Ен Хо, давая понять, что он может теперь спокойно увести теленка домой. Мальчик ответил благодарной улыбкой.

Отец вернулся домой, когда на улице уже совсем стемнело. Пройдя к Ен Хо, он ласково погладил его по голове:

— Я был неправ. Брат сказал мне много полезного... Во мне еще достаточно-таки старого хлама... Исправляться надо. Как ты хотел, так и будет: твоего теленка отдадим в кооператив. Правда, не совсем хорошо получилось с этим стариком. Видели б вы его физиономию... Ха-ха-ха! — Стены дома, казалось, рухнут от громкого, раскатистого отцовского смеха.

В это время с улицы донеслось мычание теленка. И отец, и Ен Хо, и Ен Нам — все посмотрели на окно. А Ен Нам, смеясь, сказал:

— Пап, слышишь? Это он благодарит Ен Хо. «Большой-пребольшой буду и хорошо буду работать», — вот что он говорит.

Ен Нам видел, как сильно переживал старший брат за судьбу теленка, и сейчас радовался вместе со всеми.

— И ты тоже туда тянешь, плутишка? — улыбнулся отец.

Теленок, точно угадав, что в доме говорят о нем, еще раз протяжно замычал.

Мать, которая до сих пор молча наблюдала за про исходящим, насмешливо взглянула на мужа:

— Слышишь, отец? Пока меня не было, ты, видно, порядком опозорился перед детьми. И поделом! — Она весело рассмеялась.

— Да, не говори уж! Я, оказывается, отстаю от своего сына.

Ен Хо с облегчением подумал, что теперь, пожалуй, можно и за учебник сесть.