Тайный ребенок для безжалостного дона

Глава 4

Роман.

В Нью-Йорке пять мафиозных семей: Де Лукас, Д’Анджело, Галло, Руссо и Минсеттис. Галло новые. Они недавно пришли к власти после того, как Десанто были раздавлены Д'Анджело.

Три самые влиятельные семьи, бесспорно, принадлежат мне: Д’Анджело и Минчетти. Насколько мы можем судить, Минчетти в основном итальянцы, но в их состав входит парочка русских. Они практически призраки. О них известно не так уж и много. Моя семья довольно скромная, но Минчетти находятся на совершенно другом уровне. Никто не знает личности дона или членов его семьи. Они ведут свой бизнес под псевдонимами. Что делает их могущественными, так это их непобедимость. Мы понятия не имеем, насколько они богаты и какой властью обладают. Никто не пересекает Минцеттис. Если да, то обычно вы не доживаете до того, чтобы рассказать эту историю.

Руссо и Галло — не что иное, как змеи. Они худшие из худших, мелкие воры, неорганизованные. Особенно эти чертовы Руссо. Моя семья ненавидела их уже много лет. Мы — их главная мишень для преступлений. Я не могу сосчитать количество рейдов, которые Руссо организовали против нашего бизнеса за эти годы, похитив большую часть наших поставок наркотиков.

Семья Д’Анджело из Верхнего Ист-Сайда, вероятно, самая популярная мафиозная семья Нью-Йорка. Они громкие, печально известные. Семья привлекает много внимания средств массовой информации. Они посещают гала-концерты, светские мероприятия и общаются с большинством людей высокого класса. Мы в значительной степени противоположны.

Благодаря Руссо и их постоянному вмешательству наш бизнес стал более интернациональным. У нас есть опорные пункты в Греции, Мексике, Китае, некоторых частях Германии и большей части Восточной Европы. Поскольку бизнес Д’Анджело находится в основном в Нью-Йорке. Вот почему мы можем не наступать друг другу на ноги.

Наши семьи обычно держатся подальше от дел друг друга. Но из пяти семей они наиболее доступны и единственные, к кому я могу обратиться за помощью. Ненавижу, что мне вообще приходится просить о помощи, но в данном случае у меня нет выбора. Иногда нужно просто подавить свою гордость.

К счастью, мне удалось договориться о встрече с их доном. Я знаю его старшего брата. Мы с Карло встретились несколько лет назад, когда он попал в беду, и я помог ему. Я позвонил вчера и попросил его вернуть долг. Он был рад помочь. К сожалению, он ушел из преступного мира и в настоящее время отходит на второй план, но он заверил меня, что замолвит словечко перед своим братом.

Кристиан Д’Анджело — чертова легенда. Не так уж много людей я бы хотел уважать, но Кристиан определенно один из них. Возможно, мы никогда не разговаривали, но я слышал о его достижениях. Я знаю, кто он, и знаю, на что он способен. Наши ситуации вполне сопоставимы. Когда умер его отец, он также получил должность дона раньше, чем ожидалось.

Штаб-квартира Д’Анджело — это большое здание в Бэйсайде. Это первоклассная недвижимость, и ее приобретение было бы чертовски дорогим. Хотя я не удивлён, что им это удалось. Здание принадлежит родственникам Карло.

Я вхожу в офис Кристиана после того, как меня обыскали и выбросили все оружие. Тони и Майкл идут прямо за мной. Это единственные мужчины, которых я мог привести.

В основном потому, что у меня больше нет никого. Наши ресурсы истощены. Некоторые мужчины занимаются устранением повреждений. Сальвадор Леган, отец Тони и советник моего отца, со вчерашнего дня был занят встречами с нашими поставщиками и партнерами. Он консильер нашей семьи и отлично справляется с деликатными ситуациями. Нам нужно знать, кто на нашей стороне и кого нам придется убить. Сальвадор пытается убедить всех, кого сможет, вернуться на правильную сторону.

Кристиан не стоит, когда мы входим. Я этого не ожидал.

— Привет, Де Лука, — приветствует он. — Присаживайся.

Я делаю, как он просит. Тишина царит в комнате, каждый из нас ждет, пока другой заговорит первым. Видя, что мне что-то нужно, я решаю это сломать.

— Спасибо, что встретился со мной. Мы оба знаем, почему я здесь, — говорю я, решив сразу перейти к сути дела.

Он кивает.

— Во-первых, я сожалею о вашей утрате. Твой отец был великим человеком. Я восхищался им и его усилиями.

У меня перехватывает горло.

— Спасибо. Можем ли мы теперь перейти к делу? — мне не нужно сочувствие.

— Конечно, — Кристиан ухмыляется. — У тебя много проблем. Худшие войны — это те, которые мы ведем внутри себя. Каково это — быть преданным кем-то, кому ты когда-то доверял?

Мои кулаки сжимаются. Я злюсь, что он так настойчиво задает вопрос, но я вижу по его глазам, что ему искренне любопытно.

— Это довольно дерьмово, Д’Анджело. Человек, которому когда-то доверял мой отец, убил его, не задумываясь. Однако я усвоил довольно важный урок. И тебе тоже следует. Даже самые близкие тебе люди могут нанести тебе удар в спину. Будь осторожен с теми, кому доверяешь.

Я не даю советы легкомысленно. Поскольку его брат вышел из строя, Кристиану, вероятно, больше не на кого положиться. У него есть еще один брат, но Тофера Д’Анджело всегда больше интересовали вечеринки, чем убийства. Хотя в последний раз я проверял, он был счастлив в браке, имел детей.

Возможно, было бы немного резковато произносить эти слова, когда Майкл и Тони стоят прямо за моей спиной — после того, что случилось с моим отцом, я менее склонен полностью доверять даже им. Но они мои братья. Если я не смогу им доверять, у меня никого не будет.

— Спасибо за совет, — говорит Кристиан, слегка сжав челюсти. — Теперь о том, почему ты здесь. Тебе нужна моя помощь.

Он говорит это как ни в чем не бывало, но у меня все еще сжимается грудь. Я киваю один раз.

— Нам не хватает рабочей силы. Я хочу до конца недели устранить виновных в смерти моего отца, но этот ублюдок скрылся, а у меня в городе не хватает глаз и ушей. Я знаю, что у тебя хорошие связи. Ты сможешь найти его в кратчайшие сроки.

Кристиан прислоняется к стулу и несколько мгновений обдумывает мои слова.

— Мой брат замолвил за тебя словечко. Он сказал, что однажды ты спас ему жизнь.

— Это правда.

— И несмотря на то, как я благодарен за это, ты можешь понять, почему мне не хочется бросаться в огонь и ввязываться в войну между бандами. В этом замешаны Руссо, и мы оба знаем, что ситуация может быстро обостриться. Почему я должен подвергать свою семью опасности ради твоей? Что ты можешь мне предложить?

Он приводит убедительные аргументы. К счастью, я пришел подготовленным. Я жестом прошу Майкла принести файлы. Он протягивает его мне, и я кладу его на стол.

— Ты прекрасно знаешь, что мы контролируем подземные месторождения героина в Мексике. Судя по тому, что я слышал, тебе не терпится окунуться в производство, а не просто в спрос и предложение. Если ты нам поможешь, я уступлю тебе одно из наших полей. И я открою торговые пути для семьи Д'Анджело в Мексику.

Кристиан выгибает бровь.

— Мы оба знаем, что этого недостаточно.

Моя челюсть сжимается. Я подозревал, что это не так.

— Я слышал, ты настаиваешь на том, чтобы Джеймс Мэлоун стал следующим конгрессменом, — начинаю я.

— Да, и ты настаивал на Коулмане, — говорит Кристиан, сардонически улыбаясь.

— Мы отступим, — говорю я сквозь стиснутые зубы.

Д’Анджело обычно не занимаются политикой, но я уверен, что их внезапный интерес связан с тем фактом, что Джеймс Мэлоун является членом их семьи. Бывший директор ФБР хочет окунуться в политику и собирается использовать своих родственников, чтобы добиться этого.

Кристиан наконец подарил мне искреннюю улыбку.

— Тогда у нас есть сделка.

Мы оба встаем на ноги, и Кристиан протягивает мне руку для рукопожатия.

— Как бы то ни было, я сочувствую твоему тяжелому положению. Я точно знаю, каково это — оказаться в положении, к которому ты не был готов. Следующие несколько месяцев будут трудными.

— Я в курсе. Я позабочусь о своем тяжелом переходе, как только позабочусь о Винсенте, — заявляю я. — Сколько времени пройдет, прежде чем ты его найдешь?

— Уже сделал. Он прячется на складе за городом. Я уже приказал нескольким людям сопровождать тебя. Его должно быть довольно легко победить. Еще до вашего приезда я получил некоторую информацию о том, что Руссо отступают.

Мои глаза расширяются.

— Что?

Я поворачиваюсь к Майклу. Он уже хватает телефон, пытаясь проверить, имеют ли слова Кристиана хоть какой-то вес. Я снова поворачиваюсь к ровным карим глазам мужчины.

— Думаю, они узнали, что ты встречаешься со мной, и поняли, что это не та битва, которую они смогут выиграть. Они уходят.

— Это ненормальное поведение Руссо, — бормочу я.

Кристиан пожимает плечами.

— Сражайся в битвах, в которых ты можешь участвовать сегодня.

Я выдыхаю и сужаю глаза.

— Если ты знал, что Руссо уходят, какого черта ты позволил мне предложить тебе так много?

— Почему, черт возьми, нет? — говорит Кристиан, улыбаясь.

Это немного странно. По слухам, раньше он был холодным и жестоким человеком. Но после встречи с женой и рождения детей ему стало намного теплее. Мне кажется странным, что человек мог так кардинально измениться, и, судя по нашей встрече, он этого не сделал.

— Плюс, как я уже сказал, я уверен, что они уходят из-за нашего участия. Ты должен быть благодарен, Де Лука, — говорит он мне.

Я борюсь с желанием закатить глаза. Это по-прежнему полезно, независимо от его манипуляций.

— Отлично. Я надеюсь, что наше партнерство сохранится.

Он обходит стол и встает передо мной.

— Я надеюсь на это тоже. Как ты сказал, мне нужны люди, которым я могу доверять. Ты кажешься хорошим парнем, Роман. Друзья?

Я задумываюсь об этом на мгновение. Мой взгляд падает на братьев, и они оба ободряюще кивают. Не помешает иметь в своем углу одну из самых влиятельных мафиозных семей.

— Конечно. Если тебе что-нибудь понадобится, ты можешь позвонить мне.

Он кивает.

— Удачи.

Покидая офис Д’Анджело, я чувствую себя намного легче, чем когда пришел. Прошедшие семьдесят два часа были худшими днями в моей жизни, но все это вот-вот подойдёт к концу. Я чувствую это. Как только я выхожу из здания Д’Анджело, я оказываюсь лицом к лицу примерно с дюжиной мужчин. Один из них подходит, представляется как Слэйд и сообщает, что они все к моим услугам.

Майкл и Тони уже звонят всем, кто свободен. Направляемся туда, где прячется Винсент, и когда мы прибудем, его довольно легко поймать. Он практически сдался. Он всегда был умным человеком. Он принял несколько глупых решений, но знает, когда уйти. Некоторые из сопровождавших его мужчин оказали сопротивление, но их быстро уничтожили. Пройдет совсем немного времени, и мы покорим их всех. Винсента переводят на нашу базу.

Что-то внутри меня кипит и поднимается. Все почти закончилось.

Сальвадор уже находится в комнате пыток, где находится круглый стол и множество устройств для пыток. Его глаза суровы, когда я подхожу к нему и коротко киваю. Это старик лет пятидесяти, с седыми темными волосами и зелёными глазами, очень похожими на глаза его дочери. Событиями последних трех дней он доказал, насколько он благороден и предан. Я рад, что он все еще здесь, даже если моего отца нет.

Его челюсть сжимается, когда Винсента вводят в комнату. Мужчина на удивление спокоен. У него вид человека, принявшего свою судьбу. Если бы это было так просто. Тони пинает его на колени, прежде чем подойти к столу и схватить один из его ножей.

Похоже, Рождество наступило рано. Тони может быть довольно дикарем. Я никогда не видел, чтобы кто-то получал столько радости от кровопролития, как он. Как будто у него две личности, и он предпочитает держать сестру и женщин в своей жизни подальше от своих темных наклонностей.

— Винсент, — начинаю я. — Есть что сказать?

Стиснув челюсти, он решительно смотрит в пол и не отвечает. Гнев, который я так старался подавить, вспыхнул. Я подхожу к нему, выхватываю нож у Тони и вонзаю его в бок Винсента. Он воет от боли.

— Если я, черт возьми, говорю с тобой, ты отвечаешь. Ты меня понял? — кричу я.

Его лицо бледно. Наконец он смотрит на меня, и я рад видеть в его глазах некоторый страх.

— Пошел ты, Роман. Я практически вырастил тебя.

Это было неправильно сказано. Нож в моей руке с грохотом падает на землю, и мои руки сжимаются в кулаки. Я бью его в челюсть и продолжаю бить, пока меня не отстранят.

— Контролируй себя, Роман, — говорит мне на ухо Сальвадор. — Он не может умереть так легко.

Я в волнении провожу рукой по волосам. Когда я отвожу взгляд, Сальвадор занимает мое место и останавливается перед окровавленным мужчиной.

— Ты убил Рикардо, — начинает он. — Когда я впервые услышал, что ты планируешь выступить против него, я надеялся, что ты не настолько глуп, чтобы переступить черту. Он бы пощадил тебя. Даже после того, что ты сделал, Рикардо оставил бы тебя в живых. Ты знаешь почему? Потому что ты был его братом! Ты был его братом и убил его!

В его голосе чувствуется горе. Я могу понять, откуда взялся Сальвадор. Отношения, которые у него были с моим отцом и Винсентом, похожи на те, которые сложились у меня с Тони и Майклом. И теперь один из его братьев мертв, а в этом виноват другой.

— Я не хотел, — хрипит Винсент. Он выплевывает кровь на пол и снова смотрит на Сальвадора. — На меня оказывали давление Руссо. Они хотели, чтобы я убил его.

Это признание никоим образом не затушило угли моей ярости. Конечно, они хотели смерти моего отца.

— Ты идиот, — говорит Сальвадор. — И ты сделал именно то, что они хотели? Теперь они бросили тебя.

— Рикардо был трусом. Он всегда хотел действовать осторожно. Как долго Руссо играли с нами? И он ничего не сделал. Я снова и снова говорил ему, чтобы он позволил нам уничтожить их. Они становятся сильнее, Сальвадор. Вы понятия не имеете, на что они способны. Что-то меняется в этой семье. Я сожалею о том, что сделал с Рикардо…

О черт возьми, нет. Он не имеет права это говорить.

Я собираюсь снова двинуться вперед, но Майкл хватает меня за руку.

— Не произноси его имени, — предупреждает Сальвадор. Он продолжает говорить еще несколько слов по-итальянски, проклиная его.

Винсент от стыда опускает голову. Я смотрю, как Сальвадор сжимает и разжимает кулаки, как будто он тоже хочет его ударить. Вместо этого он уходит. Я снова продвигаюсь вперед, стараясь не подходить слишком близко, на случай, если потеряю контроль и убью его.

— Ты умрешь сегодня, Винсент. Но только после того, как мы заставим тебя страдать. Когда Тони закончит с тобой, я посмотрю тебе в глаза и всажу пулю тебе в череп, как ты сделал моему отцу. Надеюсь, ты будешь гнить в аду.

Настала очередь Тони взять на себя управление. Он точен в своих действиях, стараясь наносить удары, тыкать и резать во всех нужных местах. Он полон решимости избавить Винсента от страданий, и я ему благодарен. Я наслаждаюсь его криками. Это продолжается часами.

Когда я уверен, что он совершенно сломлен, я двигаюсь вперед и держу свое обещание. Я мщу за отца.

Я бы хотел сказать, что это притупляет боль. Но правда в том, что я ничего не чувствую.

Похороны проходят как в тумане. Они говорят о достижениях моего отца. Говорят о том, какой он был хороший человек, справедливый, благородный. Моя мать плачет. Моей сестре и мне приходится иметь дело со всеми людьми, выражающими свои соболезнования. Это все чертовски ошеломительно. И я знаю, что это еще не конец. Мне придется еще много дел сделать после похорон.

К сожалению, похоже, я совершил ошибку, не оплакивая смерть отца, как только она произошла. Когда наступает ночь, я все еще чувствую себя опустошенным. Я должен что-то чувствовать. Я должен оплакивать его. Черт, мне, наверное, следовало бы заплакать, но я не могу.

Все остальные разошлись по своим комнатам и домам. Я попросил Майкла и Тони оставить меня в покое, и они сделали это без вопросов. Мои сестра и мать крепко спят в своих комнатах, поэтому в доме царит устрашающая тишина, пока я пытаюсь справиться со своими эмоциями.

Все, что я чувствую, — это леденящий мурашки по спине. Я так сильно хочу почувствовать что-нибудь, хоть что-нибудь. Я беру напиток из бара и выливаю его себе в глотку, горечь становится приятным ощущением. Я делаю еще глоток, но на этот раз мои движения резкие, неконтролируемые. Я чувствую, что выхожу из-под контроля.

Я выдыхаю прерывистый вздох.

— Блядь.

За двадцать семь лет жизни у меня ни разу не было панической атаки. Я не собираюсь начинать сегодня.

Дыши, Роман. Чертовски дыши.

Однако это не работает. Все, что я вижу, это тело моего отца на земле. Я даже не успел попрощаться. В одну секунду он был там, а в следующую его просто не было. Я швыряю чашку в руке о стену. Оно разбивается над камином.

Почти сразу же я слышу писк удивления. Я оборачиваюсь и вижу Елену Леган, стоящую в дверях.

Если бы мне пришлось составить рейтинг людей, которых я хотел бы найти в разгаре нервного срыва, она бы не оказалась на вершине. На самом деле, я думаю, что она последний человек, которого я хочу видеть таким. Я открываю рот, чтобы сказать ей, чтобы она отвалила, но она делает шаг вперед и входит в комнату, устремив на меня гипнотизирующие зеленые глаза.

— Что тебе сделал этот стакан?