Тчаи: Сага странствий (переработанный перевод)

Глава 9

Лучи низко стоявшего на небе солнца озаряли каменные платформы и бетонные блоки, окружавшие виселицу, необычайно ярким для Тчаи светом. Особую густоту приобрели даже серые, коричневые и горчичные оттенки — тона, обычные для древней планеты; цветастыми казались и истрепанные одежды горожан, которые пришли посмотреть на казнь. Огненными пятнами горели темно-красные жилеты шести стражников и палачей. Двое стояли у веревки, свисавшей с перекладины, двое поддерживали едва державшегося на подгибающихся ногах Траза. Он низко опустил голову, на лоб стекала струйка крови. Один из щелкунов в небрежной позе прислонился к столбу, держа в руках самострел. Еще один обратился громким голосом к апатичным, похожим на стадо покорных овец, горожанам, собравишимися перед виселицей:

— По приказу нашего повелителя этот взбесившийся преступник, осмелившийся сопротивляться страже, должен быть повешен!

На шею Тразу с различными церемонными жестами накинули петлю. Он поднял голову, обвел толпу остекленевшими глазами. Если юноша и заметил Рейша, то не показал вида.

— Пусть наказание невежи и насильника, не желавшего подчиниться воле Нага Гохо, послужит всем назиданием!

Рейш, обойдя толпу, медленно подошел к виселице. Сейчас не время раздумывать и церемониться — если такое время вообще может наступить на Тчаи. Щелкуны, державшие петлю, заметили, что Адам близко подошел к ним, но его походка казалась такой небрежной, что они не обратили внимания и отвернулись, ожидая сигнала. Неуловимым движением Рейш всадил нож в сердце ближайшему противнику. Тот захрипел и упал. Стоящий рядом обернулся; молниеносным взмахом лезвия Адам перерезал ему глотку, потом метнул нож в прислонившегося к столбу и раскроил ему череп. Всего за несколько мгновений от шести щелкунов осталось трое. Рейш сделал выпад своей саблей и свалил того, кто читал горожанам приговор, но тут двое державших юношу, бросились на врага, торопливо вытаскивая клинки из ножен и подталкивая друг друга. Адам отскочил, прицелился из самострела и выстрелил в переднего; последний оставшийся в живых щелкун в нерешительности остановился. Рейш набросился на него, выбил из рук саблю и повалил наземь ударом по голове. Сняв петлю с Траза, он туго затянул ее на шее упавшего стражника и кивнул двоим из ближайших зрителей, которые с открытыми ртами наблюдали за происходящим.

— Ну-ка, тяните. Мы повесим не юношу, а щелкуна.

Люди стояли в нерешительности, и Адам крикнул:

— Давайте, беритесь, я отвечаю за все! Мы покажем Нага Гохо, кто правит Перой! На виселицу негодяя!

Из толпы выбежали несколько человек: щелкун высоко взмыл в воздух, извиваясь и дергая ногами. Рейш подбежал к лебедке. Он развязал узлы на веревке, которая держала клетку, опустил ее на землю, открыл. Иссохший, обтянутый кожей скелет, съежившийся в своем тесном заточении, не смог пошевелиться — судорога пронизала его тело. Он поднял голову в боязливом ожидании, потом со слабой надеждой попытался подняться, но слишком ослаб. Адам нагнулся, помог ему встать на ноги. Потом знаком подозвал горожанина, первого ухватившегося за веревку.

— Отведи этого бедолагу и юношу на постоялый двор, проследи, чтобы о них как следует позаботились. Вы больше не должны бояться щелкунов. Заберите оружие у убитых. Если появятся новые бандиты, убивайте их! Понятно? В Пере больше не должно быть ни щелкунов, ни налогов, ни казней, ни Нага Гохо!

Люди боязливо подобрали оружие, потом подняли головы и стали смотреть на царящую над городом цитадель.

Рейш подождал несколько минут, пока не убедился, что Траза и освобожденного узника повели к постоялому двору, потом побежал по склону холма к грубому массивному сооружению, которое Нага Гохо называл своим дворцом.

Сложенная из обломков камня и кусков треснувших бетонных блоков стена преграждала тропинку, замыкая двор. Около дюжины щелкунов развалились на скамьях за длинным столом; они пили пиво и жевали куски солонины. Рейш огляделся и стал осторожно пробираться вдоль стены.

Почти у самых ног зиял обрывистый склон. Адам тесно прижался к прохладной поверхности, стараясь укрыться в углублениях и неровностях бетонных блоков. Наконец он дошел до грубо прорезанного отверстия, закрытого железной решеткой. Рейш осторожно заглянул внутрь, но там царила лишь непроглядная темнота. Впереди виднелось большое окно, однако подобраться к нему было очень трудно — узенькая дорожка нависла над обрывом высотой больше семидесяти футов. Адам постоял в нерешительности, потом, медленно переставляя ноги и цепляясь кончиками пальцев за малейшие неровности, двинулся вперед. В опускающемся сумраке разглядеть его стало очень трудно — он почти сливался со стеной. Под ногами расстилалась древняя Пера, среди ее руин замигали желтые огоньки. Наконец он дошел до затянутого камышовой плетенкой окна. Посмотрел сквозь щель. Спальня. На постели ясно видны очертания лежащего человека, по всей вероятности женщины. Но спит ли она? Адам еще раз заглянул в темную комнату. Руки неизвестной подняты, словно умоляя о пощаде, ноги раскинуты. Она лежала совершенно неподвижно. Мертва.

Сорвав плетенку, Рейш влез внутрь. Несчастную ударили по голове, потом задушили; из раскрытого рта наружу вывалился распухший язык. «Она была красива, а сейчас на нее страшно взглянуть».

Адам бесшумно шагнул к двери, выглянул в сад. Из арки, находящейся напротив двери, доносились голоса.

Пройдя через двор, он заглянул в большой зал, стены и пол которого покрывали ковры с желтыми, красными, черными узорами. Толстая шерсть заглушала шаги. Здесь стоял большой стол из почерневшего от древности дерева, и тяжелые стулья. Под сверкающим желтыми огоньками массивным канделябром восседал Нага Гохо. Перед ним стояло блюдо с едой, с плеч свисал роскошный меховой плащ. Напротив сидела Илин-Илан — Цветок Кета. Голова ее была опущена, волосы висели, закрывая лицо. Руки сложены на коленях, а запястья, как заметил Рейш, связаны кожаными шнурами.

Нага Гохо ел жеманно, кладя в рот двумя пальцами небольшие кусочки. Между глотками он что-то говорил и щелкал бичом с короткой ручкой, получая явное удовольствие от своей зловещей игры.

Цветок Кета не двигалась, не поднимала глаз. Рейш некоторое время наблюдал за врагом и слушал непристойности, которые произносил самозваный повелитель Перы, чувствуя себя акулой, которая вот-вот набросится на свою жертву. К страху и гадливости примешивалось сладкое предвкушение мести.

Он неслышно вошел в комнату. Илин-Илан подняла голову, но не подала вида, что заметила его. Адам знаком велел ей молчать. Нага Гохо поймал ее взгляд, резко обернулся и мгновенно вскочил на ноги, уронив на пол драгоценный меховой плащ.

— Ха-хо! — бешено завопил он. — Крыса во дворце!

Он потянулся, чтобы достать свое оружие из ножен, висевших на спинке кресла. Но Рейш опередил его. Не удостоив Нага Гохо удара саблей, он выбросил вперед кулак — и властелин Перы, перелетев через стол, едва не растянулся на полу но, демонстрируя незаурядную ловкость и силу, сумел перевернуться в воздухе и встал на ноги. Рейш бросился на него, однако вскоре убедился, что Нага Гохо владеет искусством борьбы не хуже чем он сам, знающий изощренные приемы землян. Чтобы привести в замешательство противника, Адам несколько раз стукнул его в челюсть слева. Нага Гохо поймал его руку, стремясь вывернуть, сломать кость или перебросить через плечо, Рейш устремился вперед и ребром ладони правой руки нанес удар противнику. Сделав отчаянное усилие, Нага Гохо,попытался пустить в ход ноги, но Адам был готов к этому; схватив врага за ступню, он потянул изо всех сил, вывернул ее, поднял как можно выше и сломал щиколотку. Нага Гохо упал навзничь, Рейш ударил его ногой по голове; через минуту самозванный правитель Перы уже лежал со связанными за спиной руками и с кляпом во рту.

Адам освободил Илин-Илан. Она закрыла глаза. Девушка выглядела такой бледной и измученной, что Рейш подумал: «Сейчас упадет в обморок». Но она встала и, рыдая, припала к его груди. Он обнял ее, погладил по голове:

— Давай уйдем отсюда. До сих пор нам везло, но счастье может изменить. Там, внизу во дворе, дюжина воинов.

Рейш обвязал кожаным шнуром шею поверженного врага.

— Вставай, быстро! — приказал он.

Тот продолжал лежать, выпучив глаза и что-то свирепо бормоча сквозь кляп. Взяв бич, Адам хлестнул его по лицу.

— Встать! — Он потянул за шнур, и бывший предводитель щелкунов поднялся.

Ведя на шнуре Нага Гохо, который еле ковылял, морщась от ужасной боли, они пересекли проход, освещенный чадящими масляными светильниками, и вошли во двор, где за кружками пива сидели щелкуны.

Рейш передал конец шнура Илин-Илан.

— Иди через двор спокойно, не торопись. Не обращай на них внимания. Отведи Гохо на дорогу.

Илин-Илан прошла через двор, таща за собой пленника. Сидевшие на скамьях щелкуны повернулись, с удивлением глядя на нее. Нага Гохо что-то настойчиво и быстро прохрипел; воины нерешительно встали. Один из них медленно двинулся вперед. Рейш шагнул к нему, держа в руках самострел.

— Назад! Сесть!

Щелкуны отступили, Адам пробежал через двор. Илин-Илан и Нага Гохо спускались по склону холма. Рейш обратился к щелкунам:

— С вашим вожаком покончено. И вам тоже настал конец. Когда будете выходить из дворца, лучше вам оставить здесь оружие. — Он ступил на неосвещенную дорогу. — Не пытайтесь нас преследовать.

Он остановился и стал ждать. Со двора донесся взволнованный разговор. Двое щелкунов двинулись к выходу. Адам встал в воротах, выстрелил в переднего из самострела и снова отступил в темноту. Прислушиваясь, он перезарядил оружие: во дворе царила полная тишина. Рейш снова заглянул внутрь. Все щелкуны стояли на противоположном конце двора, глядя на убитого товарища. Он повернулся и побежал по дороге; Илин-Илан изо всех сил старалась сдержать Нага Гохо, который бешено извивался, пытаясь притянуть к себе девушку, обрушиться на нее всей тяжестью и сбить с ног. Рейш выхватил у нее из рук шнур и потянул спотыкающегося и подскакивающего на одной ноге бывшего предводителя щелкунов к подножию холма.

На небо взошли обе луны — Аз и Браз: белые развалины древней Перы, казалось, сияли слабым внутренним светом.

На площади собралась толпа; горожане пришли, чтобы послушать невероятные слухи, и в любой момент готовы были рассеяться среди руин, если заметят отряд щелкунов, спускающихся с холма. Увидев лишь Адама, девушку и ковыляющего следом Нага Гохо, люди с удивленными восклицаниями стали подходить к ним.

Рейш остановился и оглядел обращенные к нему, бледные при свете лун лица. Он сильно дернул за шнур и улыбнулся тем, кто стоял в передних рядах.

— Ну вот вам ваш Нага Гохо. Он больше не всесильный владыка. Его разбой дальше нельзя было терпеть. Что мы с ним сделаем?

Толпа неуверенно зашевелилась: люди переводили взгляд с Нага Гохо на Рейша и снова на бывшего предводителя щелкунов, который всматривался в окружающие лица, словно стараясь запомнить их, чтобы потом жестоко отомстить. Дрожащий от ненависти, хриплый, низкий женский голос произнес:

— Содрать с него кожу, освежевать скотину!

— Посадить на кол! — пробормотал какой-то старик. — Он так казнил моего сына; пусть попробует, как это сладко!

— На костер! — визгливо завопил третий голос. — Сжечь на медленном огне!

— Никто и не предлагает его помиловать, — заметил Рейш. Он повернулся к Нага Гохо. — Пришло время умирать. — Он вынул кляп у него изо рта. — Хочешь сказать людям что-нибудь?

Нага Гохо не мог найти слов, он лишь издавал какие-то странные гортанные звуки.

Адам сказал:

— Давайте покончим с ним быстро, хотя он наверняка заслужил самое худшее. Ты, ты и ты... — указал он рукой на троих из толпы. — Снимите щелкуна. Надо освободить петлю для Нага Гохо.

Пять минут спустя лунный свет озарял темную фигуру, конвульсивно дергающуюся в воздухе. Рейш обратился к толпе:

— Я недавно прибыл в Перу. Но мне, как, наверное, и вам, ясно, что городом должны управлять достойные люди, способные поддерживать порядок. Посмотрите, как Нага Гохо и кучка его негодяев держали в страхе вас всех! Вы же люди! Почему вы ведете себя как стадо неразумных животных? Завтра все должны собраться и избрать пятерых опытных и честных горожан, которые образуют Совет Старейшин. Пусть они с общего согласия назначат предводителя, скажем на год, который вправе судить и наказывать преступников. Надо организовать ополчение, набрать и вооружить отряд воинов, которые будут отражать нападения зеленых часчей и даже смогут изгнать их из окрестных земель или уничтожить. Мы ведь люди! Никогда не забывайте об этом! — Он взглянул на вершину холма, где стояла цитадель. — Десять или одиннадцать щелкунов еще находятся там, во дворце. Завтра ваш Совет решит, как с ними поступить. Возможно, они попытаются удрать. Я советую установить стражу: двадцати человек, расположенных на дороге, вполне достаточно. — Рейш указал на высокого чернобородого человека. — Ты мне кажешься смелым и решительным парнем. Возьми это на себя. Ты капитан. Выбери две дюжины из своих товарищей или, если хочешь, побольше, вели им стеречь лорогу. А сейчас я должен пойти проверить, как себя чувствует мой друг.

Адам и Илин-Илан направились к постоялому двору «Мертвая степь». Уже повернувшись, они услышали, как чернобородый говорит:

— Ну ладно. Несколько лет мы вели себя как жалкие трусы. Сейчас все будет по-другому. Нужны двадцать вооруженных мужчин: кто из вас вызовется? Нага Гохо отделался легко — его всего лишь повесили; для щелкунов мы придумаем что-нибудь получше.

Илин-Илан взяла руку Рейша, поцеловала ее.

— Благодарю тебя, Адам.

Он обнял девушку, она остановилась, прижалась к нему и зарыдала. Адам поцеловал ее в лоб, потом, когда она подняла лицо, — в губы, несмотря на то, что раньше поклялся себе проявлять сдержанность.

Они вернулись на постоялый двор. Траз спал в комнате, соседней с общей. Рядом с ним сидел субдирдир.

— Ну, как он?

— Ничего страшного, — приглушенным голосом ответил Анахо. — Я промыл его рану. Просто ссадина, кости черепа целы. Завтра встанет на ноги.

Адам зашел в общую комнату. Илин-Илан нигде не было. Он не спеша утолил голод миской похлебки и поднялся на второй этаж, в их номер. Цветок Кета ждала его там.

Она произнесла:

— У меня есть еще одно имя, самое тайное, его можно открыть только возлюбленному. Если ты подойдешь поближе...

Рейш наклонился к девушке, и она прошептала ему на ухо свое самое тайное имя.