Тени на стекле

Глава 26

В какой момент вся ваша жизнь идет псу под хвост? Когда именно в силу вступает этот омерзительный закон Мерфи? Что должно произойти, чтобы спровоцировать череду неудач? Можно ли назвать точное начало этой цепи? Самое забавное, что ни на один из этих вопросов нет ответа, потому что люди, называющие этот закон шуточным, в какой-то мере правы. Легче верить в судьбу или злой рок, чем осознавать то, что виной случившегося были лишь ваши мысли или поступки. Закон Мерфи находится лишь в нашем подсознании и нигде больше. Мы сами настраиваем себя на обреченно плохой исход. Не позволяем себе надеяться на другой конец, тем самым связывая себе руки.

Еще ни разу в своей жизни Джаки не чувствовала себя так паршиво. Даже на похоронах матери она не ощущала такого отчаянья. И это было парадоксальным. Ей казалось, что в какой-то момент балом ее судьбы начал править именно этот треклятый закон Мерфи. Иначе как она смогла оказаться в подобной ситуации?

Сидя на кушетке в отделение скорой помощи, она мысленно перебирала возможности другого, нормального, развития событий. Возможность того сценария, который она для себя создала. Того развития, при котором Лорал бы просто уехала, и ее маленькая тайна осталась не раскрыта. Однако она зашла в тот магазинчик и все пошло наперекосяк. Ей стоило поговорить обо всем в издательстве и сразу же уйти. С судьбой ведь не шутят. И тогда она, возможно, не спровоцировала эту череду и все пошло бы согласно ее плану.

Джаки уже в который раз посмотрела на часы. Врача не было уже больше получаса. И все это время она сидела здесь и мучилась. В ее голове роилось столько вопросов, на которые она должна была дать ответы, что можно было бы написать целую книгу. Эти ответы она должна была дать ему сразу же.

Сразу же? Забавно… Вот только что она должна была ему сказать? Прости, милый, за то, что я играла твоими чувствами, но ты сам меня спровоцировал? Нет, это определенно был не самый лучший ответ. Хотя он был близок к истине. Не проси он ее о подписании договора, ей бы никогда в голову и не пришло притворяться Лорал. В таком случае это имя осталось бы просто псевдонимом и ничем более.

Следовательно, она просто не могла дать ему исчерпывающий ответ. Даже сейчас, когда у нее появилось время, чтобы подумать, она понимала, что все так же не может дать вразумительного ответа.

Ей казалось, что она буквально задыхается от отчаянья, заполняющего комнату. Нет, отсрочка была ей просто необходима. И паника сейчас была не лучшим советчиком.

Сделав несколько глубоких вдохов, она попыталась успокоиться.

Где этот чертов врач?

Расстроенная и подавленная, Джаки вновь принялась расчесывать руки, которые и без того дико зудели. Лекарства, которые ей дали до этого, совершенно не помогали. Точнее ей так казалось. Потому как зуд и головная боль не проходили.

Дверь открылась. Слава богу, врач вернулся. В дверном проеме она увидела Рика. Он стоял в коридоре приемной, прислонившись к стене, и смотрел куда-то в сторону. На его лице отражалась боль и презрение. Джаки стало трудней дышать. Смотреть на него было просто невыносимо. Но Рик даже не посмотрел в ее сторону. Дверь закрылась, но женщине от этого лучше не стало.

— Мисс Трот, мы выписываем вас, — пожилой мужчина в белом халате открыл карточку пациента, на которой было написано имя Джаки. — В организм попало малое количество рыбного белка, так что никакой опасности для вашего здоровья нет. Как вы себя сейчас чувствуете? Голова не кружится?

— Руки чешутся, — недовольно ответила Джаки.

— Позволите взглянуть, — мужчина поправил очки на переносице и отложил в сторону карточку.

Джаки вытянула перед ним руки ладонями вверх. Врач сначала закатал один рукав ее толстовки, а затем и второй, изучая кожные покровы, покрутив руки для лучшего обзора.

— Хм… Выглядит довольно неплохо. Думаю, примерно через неделю сыпь сойдет, постарайтесь не чесать. Мазь от сыпи выписывать не буду, смысла нет, скоро все само пройдет. Но если вдруг начнет подниматься жар или, к примеру, возникнет головокружение, немедленно вызывайте врача. Хорошо?

— Да, — Джаки принялась расправлять рукава.

— Вот и отлично. Я сейчас подпишу документы на выписку, и можете быть свободны.

Джаки спрыгнула с кушетки и, подойдя к креслу в углу кабинета, принялась собирать свои вещи. Что же… похоже, отведенное для раздумий время медленно подходило к концу. Но она так и не решила, что сказать. Вот почему Джаки нарочито медленно собирала вещи, которых было немного: лишь телефон, ключи, парка да парик.

Парик…

Этот белокурый парик сейчас казался омерзительным. И почему она решила, что ее Лорал обязательно должна быть блондинкой? Зачем она вообще решила притворяться?

Джаки запихала это белое безобразие в карман своей парки, досадуя от того, что несколько локонов все равно продолжали выбиваться из общий массы и топорщиться из кармана. Недовольно фыркнув, она закрутила парку в руках так, чтобы парика не было видно. В тот момент она пожалела о том, что, выбегая из дома, она решила не брать с собой сумку. А ведь она еще и стояла, обдумывая этот вопрос.

— Так, все, теперь, мисс Трот, вы можете быть свободны, — врач протянул ей карточку и документы на выписку.

— Хорошо, — рассеянно ответила Джаки, забирая документы. Сейчас ей было не до того: ее мысли были заняты Риком и разговором с ним.

Врач вернулся за свой стол, а Джаки вышла из кабинета в коридор. Рик все так же стоял, прислонившись к стене. Смотреть на него было больно. Он о чем-то настолько задумался, что, казалось, даже не заметил ее. На лице между бровей появилась морщинка.

Джаки выдохнула и подошла к нему. Она села на лавочку, придвинутую к стене, потому что на то, чтобы стоять, у нее просто не было сил. А разговор должен был быть тяжелым.

Джаки отложила парку в сторону. Она сидела молча, боясь заговорить. Понимала, что должна оправдываться, но не знала, как. Ведь на самом-то деле, она лишь хотела увидеть его в последний раз, увидеть, что у него все хорошо, что она больше не является частью его жизни, что он живет дальше, чтобы самой жить дальше, чтобы не возвращаться к тем воспоминаниям. Она должна была исчезнуть сразу же, но поддалась своей маленькой слабости — и вот, к чему это привело.

— Зачем?

Его голос был слабым. Слабым и таким холодным.

Джаки подняла голову, но Рик не смотрел на нее. Девушка понимала эту его реакцию. Наверное, сейчас ему было противно смотреть на нее. И от этого было так больно.

— Я хотела… — начала было Джаки, но потом замолчала, понимая, что не может сказать ему настоящий причины. Ведь он давно уже живет своей жизнью, а она все только ухудшит. Он не должен продолжать цепляться за нее.

Рик посмотрел на нее, но взгляд этот был таким отстраненным. Казалось, он старался не вспылить.

— Хотела что?

— На тот момент я хотела донести до вас, что не желаю сотрудничать…

— До вас? — ошеломленно переспросил Рик.

— До тебя и твоего издательства, — пояснила Джаки.

— Моего издательства?

— Да… Я не желаю иметь ничего общего с этим предприятием.

Джаки сглотнула ком в горле. Ей было тяжело говорить все это, но так было правильно. Давно следовало разорвать эту связь.

— Ты не желаешь иметь ничего общего с издательством? — казалось, это удивило Рика больше, чем что-либо еще произошедшее этим вечером. — Ты не хочешь иметь ничего общего с издательством, но при этом держишь контрольный пакет акций?

— Если хочешь, я могу перевести их на тебя, — Джаки была удивлена тому, насколько спокойный оставался ее голос.

— Не нужно… Но знаешь…

— Это все, что ты хотел узнать? — перебила его женщина.

— Нет, — ответил Рик.

— Тогда что еще?

— Ты не ответила мне, почему притворялась Лорал Крол, — впервые за весь этот разговор он посмотрел на нее, действительно посмотрел. И от этого взгляда ей стало как-то не по себе.

— Во-первых, я не притворялась, потому что я и есть Лорал Крол. А во-вторых, я уже дала тебе ответ, и это не мои проблемы, что ты не желаешь слушать.

— Джаки, — на его лице появилось некое подобие улыбки, а голос стал менее холодным, но почему-то более пугающим. — Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы понять, что это ложь. Ты не умеешь лгать!

Джаки вскочила с лавочки и, отойдя к противоположной стене, прислонилась к ней, скрестив руки на груди. Она смотрела на него и не могла поверить, что он мог быть таким спокойным. Он словно бы тщательно пытался не взорваться. Его плечи были напряжены, руки скрещены на груди, кулаки плотно стиснуты. Он весь был напряжен, но голос был подчеркнуто спокойным. А взгляд… В этом взгляде бушевала буря. Отчаянье. Злость. Неверие. Она понимала каждое его чувство, но ничем не могла помочь. Джаки знала, что своими действиями причиняла ему невероятную боль. И все же она все так же продолжала стоять, не пытаясь оправдываться.

— Да, ты прав, я не умею лгать. Но сейчас мне это и не нужно, хотя бы по той простой причине, что это чистая правда. Я дала тебе ответ — не моя вина, что ты не хочешь в него верить, — она посмотрела ему прямо в глаза, надеясь на то, что в ее взгляде не будет ни капли сомнения. Джаки хотела, чтобы весь этот разговор закончился прямо сейчас, чтобы точка была поставлена.

— Я не верю, потому что ты лжешь.

— Ты просто хочешь увидеть скрытый смысл там, где его нет! — фыркнула Джаки. В этот момент в ее руках завибрировал телефон. Как будто ее мольба о скорейшем завершении этого разговора все же была кем-то услышана. — Что же, извини, но мне надо ответить на звонок.

Джаки развернула смартфон экраном к себе и насторожилась, когда на нем высветился номер Марты. Она немедленно ответила на звонок и поднесла телефон к уху.

— Милая, извини, что отвлекаю, но у Тима снова поднялась температура. Я дала ему жаропонижающее и решила позвонить тебе, — раздался встревоженный голос женщины.

Внутри словно бы что-то оборвалось. Это определенно не было тем, что она хотела услышать. Рик и разговор с ним уже были неважны.

— Как он себя чувствует? — ее голос дрожал.

— Он недавно заснул, жар понемногу спадает…

— Понятно, включи кондиционер в моей комнате, пусть там будет попрохладней, я скоро приеду.

Джаки убрала телефон в карман джинс и натянула парку. И тогда из нее выпал парик. Он, не издав ни единого звука, опустился на пол. Но для Джаки в тот момент это не было бесшумным, это было, как выстрел из ружья. Громко, оглушающие, с огромной отдачей. Свидетельство ее лжи лежало перед ней, но у нее не было сил даже поднять его. Ей хотелось бы сделать вид, что ничего не произошло, но не смогла. Чувство вины, что гложило ее не давало сделать этого. Хотелось отбросить от себе этот парик, как ядовитую змею; и все же, пересилив себя, Джаки нагнулась и подняла его.

Она не могла сделать вид, что все хорошо, но сейчас это было и не нужным. Возможно, самым правильным решением сейчас было бы просто вернуться домой, упаковать Тима и как можно скорее покинуть город да и страну вовсе. Она не могла понять, почему вновь принимает бегство, как наилучшее решение и почему вновь боится взглянуть правде в глаза. Тогда она убегала из-за своей беспомощности, сейчас из-за того, что боялась неизвестности. И все же прекрасно понимала, что теперь Рик скорее всего возненавидит ее, если уже не сделал этого, а потому не хотела находиться даже рядом с ним. Стыд был сильнее любых желаний. И вновь она была беспомощной и слабой, как и тогда. Вот почему все изменения в себе, что казалось бы она видела, вмиг оказались поверхностными, скрывающими, что внутри она осталась все той же слабой и глупой девчонкой, не способной позаботиться о самой себе, что уж говорить о ком-то другом.

Рик схватил ее за руку и развернул к себе. Джаки была шокирована его действиями, но еще больше той яростью, что были полны его глаза.

— Мы не договорили, — леденящим тоном произнес он, смотря прямо на нее.

— Я… мне нужно идти… — неуверенно ответила Джаки.

— Нет, мы должны поговорить!

Джаки поняла одно, вся его ярость наконец-таки вырвалась наружу. Теперь стало ясно, что он был просто в бешенстве. И все же видеть его настолько разъяренным было непривычно, она помнила его не таким. Точнее, Джаки просто не хотела помнить его таким. Она хотела помнить лишь те моменты, в которые была счастлива. Так ведь проще… Человеческая память очень избирательна, и помним мы лишь то, что приносило нам радость.

— Эй, ты меня слышишь? Я хочу знать ответ, и не стоит кормить меня байками вроде "ты просто хочешь видеть то, чего нет". Так что, пожалуйста, говори правду!

Джаки посмотрела ему прямо в глаза, разъяренный Рик был не самым красивым зрелищем. Его глаза пылали, а на шее заходили желваки. Он даже повысил голос, чего обычно не позволял себе в разговорах с кем-либо, Джаки это прекрасно знала. И хоть она и хотела, чтобы он перестал сдерживаться, он имел полное право злиться, но она не собиралась терпеть такого по отношению к себе.

Джаки вырвала руку из его хватки и отошла немного в сторону. Отвела взгляд. Ей нужно было пространство. В этот момент все ее смятение или же страхи как ветром с дунуло. И вот она вновь стала той серьезной и сосредоточенной девушкой, которой себя считала. Да, ее поступок был до абсурдного смешон, как и мысли о бегстве. Все это было свойственно той, прежней Джаки, но никак не ей.

Выдохнув, она вновь посмотрела на Рика и на удивление смогла говорить спокойно:

— Так, все, хватит… Я понимаю, мой поступок был неправильным, но я лишь хотела защитить свою личность, как автора. Надеюсь, это понять ты можешь, — Джаки снова выдохнула. — Так что на этом разговор окончен, а сейчас мне действительно нужно идти.

Она не стала ждать, когда он что-нибудь ответит, ей это было не нужно. Развернувшись, Джаки зашагала по коридору к выходу из больницы. Она петляла по коридорам, стремясь как можно быстрее покинуть отделение неотложки. Эта глупая затея получила свой финал, хоть и не тот, на который она рассчитывала.

Джаки остановилась возле мусорного ведра рядом с каким-то кабинетом и выкинула в него парик. Теперь она понимала, что не стоило решать своих проблемы, притворяясь Лорал Крол. Ни к чему хорошему это все равно не привело. Вот почему Лорал Крол должна была просто исчезнуть.

Стоя там, в коридоре больницы, она приняла решение оставить все и больше никогда не оборачиваться назад. Она любила Рика, но он был ее прошлым, и они оба уже жили своей жизнью. Джаки вышла на улицу, глубоко вдохнув холодный ночной воздух, который прочистил мысли и дал возможность трезво мыслить. Девушка не стала пытаться поймать такси и пешком пошла домой, желая просто забыть обо всем случившемся. Она медленно шла вдоль улицы, срезая путь через узенькие улочки.

И вот, спустя некоторое время, она уже стояла на порожках своего дома. Сквозь стеклянную, затонированную панель в двери на улицу лился тусклый свет из коридора. Джаки постучала в дверь и, прислонившись к перилам, стала ждать. Сначала заскрипела лестница в доме, а после скрипнула половица возле входа, а вот повернулся замок и скрипнула дверь, открываясь.

— Марта, — Джаки вымучено улыбнулась и ступила через порог. — Как Тим?

— Температура спала. Сейчас он спит, — Марта отступила в сторону, предоставив Джаки пространство для действий.

Та разулась, поставила обувь на полку и сняла куртку.

— Как отец?

— Он читает… Ох, милая, я переживаю за Тима. Эта его акклиматизация меня пугает, — встревожено лепетала Марта.

— Он просто никогда не был в холодных… м… странах… Так что, я думаю, к утру все нормализуется, — ответила Джаки.

Она была слишком усталой, и все, чего сейчас хотела, — это просто лечь на кровать и забыть обо всем случившемся.

— Знаешь, Марта, приготовь, пожалуйста, кофе и принеси его ко мне в комнату.

— Хорошо, — женщина удивленно посмотрела на Джаки. — Сахар или молоко нужно?

— Нет, ничего не надо, просто кофе.

Джаки поднялась по лестнице и вошла в свою комнату. Из-за работающего кондиционера там было довольно прохладно, но девушка не стала его выключать. Она подошла к шкафу и на ощупь стянула с вешалки шерстяную кофту, закуталась в нее. Единственным источником света в комнате была тусклая настольная лампа у кровати. Но этого света было достаточно, чтобы разглядеть малыша. Свернувшись клубочком, Тим спал, укрытый одеялом, но дыхание его было неровным, а щеки все еще пылали от жара.

Стараясь не разбудить сына, Джаки подошла к кровати и забралась на нее. Залезла под одеяло и притянула Тима к себе. Она зарылась носом в его волосы и глубоко вдохнула их запах, отдающий детским шампунем с ароматом яблока. Так, прижимая к себе сына, она и не заметила, как заснула.

Проснулась же Джаки посреди ночи от того, что замерзла. Она выбралась из кровати и выключила кондиционер. На прикроватной тумбе стояла кружка с кофе, которую, скорее всего, принесла Марта, пока она спала. Джаки выключила лампу и взяла холодную кружку. Она села в кресло и поджала под себя колени. Она сделала глоток холодного кофе, затем еще один и еще один. А после на ее глаза навернулись слезы. Что-то внутри сломалось, и они неудержимым потоком хлынули вниз по щекам. Но это не была истерика, это были лишь беззвучные слезы, которые она глотала, мешая с горьким и холодным кофе. Отдаленно отметив, что Марта готовила отвратительный кофе. Джаки не хотела этого признавать, но все же она была плаксой, и со временем ничего не изменилось.

Но так же неожиданно, как эти слезы начались, так же они и закончились, оставив после себя лишь опустошение. Джаки сидела в кресле и смотрела на кровать. Тим спал глубоким и спокойным сном. Жар окончательно спал и дыхание выровнялось. Это было хорошо: и то, что ему стало лучше, и то, что он спал и не видел ее слез. Джаки не хотела быть слабой в глазах сына, раз уж сама приняла решение оставить его без отца. Она понимала, что он был уже достаточно взрослым и все прекрасно осознавал.

Джаки сделала еще один глоток, но оказалось, что кофе уже кончился. Она поставила кружку на пол и откинулась на спинку кресла.

— Черт! — в сердцах выпалила она.

Еще некоторое время Джаки просто сидела в кресле и смотрела, как за окном медленно кружились снежинки. Первый снег в этом году. И вот, находясь в некотором раздражении и смятении чувств, она достала из-под кресла свой ноутбук и принялась печатать. Она всегда печатала ночью. И нет, она соврала Рику. Сейчас, в Лондоне, она писала гораздо больше, чем обычно, и гораздо быстрее. Все те черновые главы, что она отослала ему, были написаны здесь за эту неделю. И всю эту ночь, как и всю прошлую, она сидела и писала.