Тень амёбы

37. Почти Фудзияма, почти панмодерн, и много всяких «почти».

Кристина Штеллен зачерпнула двумя ладонями из небольшого сугроба и подбросила рыхлый несформированный снежок вверх. Он предсказуемо рассыпался снежинками, будто белыми искрами в ярком свете фонарей над площадкой между домиком-шале и ровным рядом пушистых синевато-зеленых будто игрушечных елок.

— Как я соскучилась по обычному снегу! — весело объявила она, — Правда же, Новый год намного выразительнее, если встречать его среди зимы как зимы.

— Да, монстр турбизнеса, это идея, что надо, — поддержал ее мнение Вальтер Штеллен, обращаясь к Тургуту Давутоглу, мажоритарию турсети «Митридат» и (между прочим) соинвестору MOXXI.

— Монстр тут я! — невозмутимо напомнила Скрэтти Сай, стремительно сбросила с себя вообще всю одежду (обувь тоже), и секундой позже стало ясно зачем. Она выполнила короткий энергичный разбег, прыгнула в позе ныряльщика и протаранила вытянутыми руками и обнаженным телом естественный снежный вал, наметенный у изгиба тропы, ведущей снизу к площадке. До тропы она прокатилась кувырком, вскочила на ноги, и пробежалась по тропе обратно к крыльцу домика-шале. На ее короткой стрижке вроде окультуренного ежика налипли комки снега, а по коже сбегали капли талой воды.

— Ужас! — воскликнул Тургут, картинно схватившись за голову, — На тебя даже смотреть холодно! Надень уже что-нибудь или хотя бы накинь плед!

На девушку-метаморфа и правда было холодно смотреть: она буквально посинела, как будто превратилась в на’ви, аборигенку Пандоры из саги «Аватар» Кэмерона (только с меньшим ростом, более плотной комплекцией и без хвоста). Видимо, синева отражала какую-то компенсационную реакцию ее отчасти нечеловеческого организма на холод. Причем Скрэтти не чувствовала дискомфорта от этого, и накинула плед только чтобы успокоить Тургута. Затем она взяла из термостата чашку адмиральского грога, сделала глоток, облизнулась и объявила:

— Горячий алкоголь приобретает идеальный вкус лишь при распитии на морозе!

— Кстати, да, — согласилась Кристина, последовала ее примеру и подумала о необычных свойствах этого места: потухшего стратовулкана Хасандаг. В 150 километрах к югу от Хасандага плещется Средиземное море, еще очень теплое в последний день октября, и публика массово купается на пляжах Мерсина. А тут, на высоте 3 километра, с учетом локальной карты ветров, умеренно-снежная зима длится почти круглый год…

— О чем задумалась? – полюбопытствовал генерал.

— Так… — она пожала плечами, — …Про это место. Зима в 150 километрах от лета.

— По прямой 150, — уточнил турецкий миллиардер, — по дороге 270, и дорога хороша лишь около Мерсина, а чем дальше, тем безобразнее. Вот почему для девелоперского проекта Хасандаг-Ниар пришлось инвестировать в разработку подходящего авиатранспорта почти с нуля в инженерно-коммерческом смысле. Зато в результате получилось не хуже чем у японцев по периметру вершины Фудзиямы…

На этой фразе он замолчал, будто прислушиваясь к своим мыслям. Скрэтти заметила и весело окликнула:

— Алло, Тургут, не погружайся слишком глубоко в мечты!

— Я не погружаюсь, просто вдруг подумал, как исказился смысл терминов бизнеса.

— Может, наоборот, исправился смысл? – предложил генерал свою формулировку.

— Ох, Вальтер, ты никогда не был предпринимателем! Вернее, ты никогда не занимался раскруткой проекта, чтобы из маленьких денег сделать большие. Ты пришел в MOXXI, родившуюся сразу как огромный бизнес, в котором деньги уже вторичны, и пришел из спецслужбы, где деньги как дождь льются с неба. Ты все понимаешь, но не чувствуешь здесь! — Тургут Давутоглу похлопал себя ладонью по верху живота, где-то недалеко от условной проекции сердца на поверхность тела.

— Допустим, ты прав, — Штеллен кивнул, — а что из этого следует?

— Давайте уже за стол, — предложила Кристина, — ведь Новый год сам себя не встретит.

…

За столом, в специально созданной полутьме при светильнике-гибриде декоративного вулкана и камина, Тургут Давутоглу (не без подстрекательства остальных) попробовал сформулировать проблему инвестиций и бизнеса в поствандалической экономике.

— Знаете, — начал он, — я всегда управлял бизнесом больше по интуиции, чем по научной аналитике. Пожалуй, только после Вандалического кризиса я стал задумываться: какой смысл у бизнеса? В обозримом прошлом было ясно: любые крупные проекты делались, чтобы забрать себе больше денег. Все хотели одного и того же, вопрос был лишь в том, сколько кому достанется. Так система работала. А потом посыпалась. Одни аналитики пишут, что это из-за даров Каимитиро. Другие — что из-за роботов, которые понемногу начали входить в моду еще при Великом Локдауне. Третьи — что из-за падения морали в массах. А мне сейчас кажется, что в системе с самого начала была какая-то гниль.

— Ты про какую гниль? – спросила Скрэтти.

— Как в плохом казино, — пояснил он, — если у гостя удачная стратегия, то правила вдруг меняются, чтобы нельзя было играть с такой стратегией. Так и в бизнесе: были правила конкуренции: чья стратегия снижения издержек эффективнее, тот выигрывает. И вдруг возникает правило, что нельзя заменять персонал — рурфабом, а электросеть — фюзором. Видите ли, обществу нужны рабочие места, поддержка общих электросетей и всякое в таком же роде. Но, хвала небу, Старый Свет все-таки не казино в трущобах. Проблема неадекватных правил уладилась согласно обычаю между политиками и бизнесменами: финансами черными и белыми… Увы, не так гладко, как все надеялись… Мда…

Турецкий миллиардер замолчал, снова погрузился то ли в мечты то ли в какие-то иные нетривиальные мысли, но Скрэтти вывела его из медитации, пощекотав подмышкой и напомнив легкомысленно-веселым тоном:

— Пусть не так гладко, зато мы эффектно и романтично познакомились поближе. Как в фильмах про Джеймса Бонда. Полет на взрывной волне со спирального пандуса, затем объятия в салоне тачки на дне залива, и скрытный заплыв к тайному убежищу.

— Мне было страшно, — признался Тургут, — или мне уже позже стало страшно. Я плохо помню. Не потому, что прошло 4 года, а потому, что я, наверное, был в шоке, когда ты вытаскивала меня из салона. Я помню, лишь как мы вынырнули и плывем.

— Так всегда бывает при крупных терактах, — заметил генерал, — у разных людей разные воспоминания, даже если они находились рядом в момент-зеро.

— Подождите! – Кристина подняла руку, как школьница на уроке, — Это что, получается: теракт Imago Dei в октябре 9-го года имел целью сорвать некую теневую сделку?

Генерал нежно погладил ее по затылку.

— Именно так. Можно даже назвать это великой теневой сделкой. Также можно сказать: теракт Imago Dei сорвал торжественный обряд заключения сделки. Это когда наиболее титулованные лица ставят красивые вензеля перьевыми ручками на красивой бумажке, затем банкет, все пьют шампанское и произносят сообразные слова. Но в практическом смысле сделка состоялась и без обряда. Прорывные бизнесмены получили зеленый свет делать сверхприбыли на социально-диких технологиях на условиях уплаты регулярных репараций политикам для личной роскоши и для латания социальных дыр – вэлфером. Кажется, все как обычно, только на этот раз выявился нюанс… Верно, Тургут?

— Знаешь, Вальтер, это уже не нюанс, это amina koyayim… Извините за лексику.

— А-а?.. — начала было спрашивать Кристина, но Скрэтти с опережением перевела ей на немецкий, и потому Кристина поменяла формулировку вопроса, — …А-а неужто все так плохо? На мой взгляд, Тургут, твой бизнес похож на процветающий.

— Похож-то похож, — миллиардер вздохнул, — только я уже не понимаю, бизнес ли оно. Я вообще-то начал с этой непонятки. А вот Вальтер говорит, что все так и должно быть.

— Не то, что должно, однако, этот сценарий условно-позитивный, — уточнил генерал.

Тургут Давутоглу глянул на часы (была без четверти полночь) и спросил с азартом:

— Интересно, успеешь ли ты до Нового года объяснить, что в этом позитивного?

— Да, — ответил генерал, — вообще, новые технологии, начиная еще с ткацких машин эры Наполеона, регулярно вытесняли какой-то социальный слой в придорожную канаву. И никакого апокалипсиса от этого не случалось. Но еще тогда Дэвид Рикардо в книге «О принципах политической экономии» отметил: «если машины могли бы выполнять все работы, которые сейчас производит труд, то спрос на труд не существовал бы». Веком позже Карел Чапек в НФ-пьесе «R.U.R.» попробовал показать, как это будет. Но ему не хватило фантазии. Кстати, марксисты тогда же избегали этой темы, поскольку машины Рикардо-Чапека выходили за пределы их трудовой политэкономии. А точнее вообще за пределы политики, поскольку все политические системы со времен фараонов стояли на фундаменте эксплуатации трудящихся — элитой. А теперь бизнесмены, в ходе обычной погони за наживой, применили рурфабы, названные так в шутку в честь пьесы Чапека.

— Кстати, — вставила Скрэтти, — слово «робот» было придумано для этой пьесы. «R.U.R.» означает: «Rossumovi univerzalni roboti».

Генерал утвердительно кивнул, глянул на часы, и продолжил:

— Рурфабы, затем големы и ксверги, производят не только товары, но и свои копии. И в перспективе они покрывают всю цепь, от природного сырья до готового продукта. Так рождается постэкономика Адриана Боуэра, известная как RepRap. Футурологи гадают о переходной фазе к этой перспективе, но того, что уже есть — достаточно, чтобы товарно-денежная модель захлебнулась в изобилии. Деньги становятся нишевым продуктом: их применимость сужается до узкого круга случаев. Поэтому отношения труда и капитала, производства и собственности, кредита и финансов, инвестиций и паев — рассыпаются с течением времени. В большинстве отраслей они держатся лишь на инерции привычек, которая неотвратимо исчезает со временем. Кстати, о времени: у нас 50 секунд, чтобы налить шампанское, поскольку Новый год…

…

Новый 14-й год Каимитиро был встречен выпивкой, караоке, игрой в снежки, в общем: спонтанным релаксом. Параллельно с этим, Тургут Давутоглу переварил услышанное объяснение, и пришел к выводу, что местами там не хватает конкретики.

— Вальтер, а как быть с бизнесом? Я насчет переходной фазы, о которой ты так туманно упомянул. А ведь мы в ней живем, причем это надолго, как я услышал.

— Но ты лучше меня это знаешь, — заметил генерал.

— Еще бы! — и турецкий миллиардер с театральным трагизмом воздел руки к небу, будто призывая в свидетели мириады вертящихся снежинок — Еще бы мне не знать! Я по дням наблюдал битву стальных концернов «Raselor» и «Uniron». Картельные пакты о разделе мира нарушены, цены валятся и транснациональные поставщики уже конкурируют, как средневековые пекари на одной улице. Великие торговые войны — новая норма. Каждая сторона ищет союзников посильнее и «Raselor» привлек на свою сторону главные силы АТЭС. Тогда Карл Индер, лидер «Uniron», видя, что его позиция проиграна, призвал ее египетских друзей!.. (тут Давутоглу указал взглядом на Скрэтти)… И они за год просто сломали рынок первичного черного металла!

— А почему сразу я? — почти обиженно проворчала Скрэтти, — Да, я много лет позитивно сотрудничаю с Западно-Красноморской СЭЗ, иногда подрабатываю на комбинате Айн-Сохна и по случаю рекомендовала тамошним боссам приглядеться железомарганцевым конкрециям на дне Красного моря. Но конкреции там лежали 10 миллионов лет, и что?

— Ничего такого! — Тургут прижал ладонь условно к сердцу, — Но конкреции, уже в виде первичного металла, теперь лежат горами по всему берегу Нубийской пустыни. Рынок сломан. Цена продукта упала до цены транспортировки, а количество равно мировому потреблению этого полуфабриката примерно на 5 лет вперед.

— Но зачем было выплавлять такой избыток металла? — полюбопытствовала Кристина.

— Просто, — сказала Скрэтти, — если рурфаб-цикл запущен, то его остановка требует ряда усилий. Проект закрытия проекта. А чтобы цикл крутился сам собой, не нужны усилия.

Под влиянием такого ответа, в памяти Кристины всплыл НФ-роман Лема «Эдем», один эпизод с давно заброшенным автоматическим комбинатом, продолжающим выпускать продукцию. Но был нюанс: комбинат на Эдеме раз за разом перерабатывал заново свою продукцию, здесь же комбинат продолжал бы вынимать руду со дна моря и громоздить сюрреалистические холмы из брикетов уже никому не нужного металла… Ее сознание зацепилась за мысль «…уже никому не нужного…» и перепрыгнуло на новеллу «Будет ласковый дождь» из Марсианских хроник Брэдбери. Люди исчезли, но автоматический коттедж продолжает заданный цикл сервиса, будто люди еще там. Кристина мысленно расширила поле сюжета от коттеджа до страны, до континента, до планеты…

…Тут генерал мягко и ласково сжал ее плечо.

— Проснись, солнышко мое. Брэдбери был хотя гений, но беспричинный алармист.

— Как ты угадал, что я думала о Брэдбери?

— Ты машинально двигала губами, вспоминая микро-поэму Сары Тисдейл про ласковый дождь: «…и однажды весна встретит новый рассвет, не заметив, что нас уже нет».

— Понятно… — она улыбнулась, — …Однако, я бы не назвала нынешний алармизм в стиле Брэдбери совсем беспричинным. Ситуация тревожно напоминает сказку братьев Гримм «Горшочек каши», но без хэппиэнда с закрывающим заклинанием «горшочек не вари».

— Знаешь, — ответил генерал, — некоторые бизнесмены… Я тактично не стану показывать пальцем… Намного изобретательнее, чем братья Гримм. Тот горшочек с потенциально-бесконечной кашей вписался в их планы, и в городе Адантепе появился даже мурал, где изображен бизнесмен, на которого я тактично не показывал…

— …Ты неправильно произносишь название города, — немного нервно заявил Давутоглу, затем произнес правильно (однако вряд ли воспроизводимо для западноевропейца).

— Увы, — весело согласился Штеллен, — у меня беда с турецкими топонимами, однако, ты согласен, что ситуация феерического успеха имеет место.

Миллиардер вздохнул, сосредоточенно потопал по снегу, и произнес.

— Сейчас я объясню. Это из-за встречи по Юго-Восточной Анатолии на вилле у Фалиха.

— Ты о Фалихе Гюнале, президенте республики? – уточнил генерал.

— Да, но я назвал по имени, ведь встреча была неофициальная и проблема тоже не очень официальная. Все знают, что Юго-Восточная Анатолия хронически проблемное место, однако прямо говорить об этом не принято. А на неофициальной встрече можно прямо. Хотя, некоторые лучше бы молчали. Есть там главный советник по аграрным районам, который твердит: все беды от того, что люди забыли о боге, юноши не хотят трудиться, девушки — рожать, а старики — умирать. Сам он едва моложе Мафусаила, маркеры эйдж-реверса на лице написаны: борода почти без седины, однако, учит… Ладно, фиг с ним. Говорилось много чепухи, а Фалих высказался, что кое-кто нагреб богатство как халиф Харун ар-Рашид, наплевав на родную страну. Ясно было, что камень в мой огород, и я ответил довольно резко, что у дурака-караванщика верблюд на реке пал от жажды. Мы сцепились на тему, кто дурак, и я взялся показать как надо на одном бедовом районе. В смысле, это был не бизнес-план. Я просто передал муниципальным властям некоторые лишние вещи, которые нашлись у меня в действующих бизнесах. Конечно, пришлось в начале сменить кое-кого во властях… Поменять кое-какие правила… Ввести принципы бесплатного шеринга для жителей… Пригласить нескольких грамотных волонтеров…

— Лишние вещи, — иронично сказал генерал, — это дюжина фюзоров по 100 мегаватт, 300 мини-рурфабов и столько же мобильных поликлиник, 5 тысяч фюзорных локомобилей разных типов, включая роботизированное навесное оборудование…

— …Но они действительно были лишние! — перебил Давутоглу, — А для бедных жителей депрессивного района такая техника в бесплатном пользовании стала решением многих проблем. Что-то пришлось дополнительно решать усилиями волонтеров, но у них была мотивация, это ведь интересно. Мне тоже было интересно. Так что это не бизнес план!

Скрэтти широко улыбнулась, похлопала его по спине и сообщила:

— Если ты третий раз скажешь, что это был не бизнес-план, то Штеллены точно тебе не поверят.

— Но ты-то мне веришь? – эмоционально отреагировал он.

— Конечно, я тебе верю! Это был не бизнес-план, а онли-фан, чтобы люди, увидев тебя, говорили: вот дядька, превративший жопу жопы в пятно благополучия, которое теперь расползается по окрестностям. Да! С этим дядькой интересно вести дела! И это ведь не бизнес-результат, верно, Тургут? Совсем-совсем не бизнес…

— Вот ведь как ты все перевернула… — миллиардер ладонью смахнул с головы снег, уже успевший нападать за время его объяснений о не-бизнесе.

— Заметим, — произнес генерал, — что аналогичные фокусы проделаны в северо-кипрском Мелапаисе, в ливанском Сайдэ и в сирийском Басите.

— И что в этом плохого? – эмоционально возразил Давутоглу.

— Пора идти пить кофе, а то снегопад явно усиливается, — внесла очередное практичное предложение Кристина.

…

38. Послесловие к идейному холивару вокруг иероглифов Акиваши.

За кофе по общему согласию было решено пока забыть тему (не)бизнеса, как слишком нервную, и поговорить об актуальной астронавтике. Актуальной потому (сюрприз), что Тургут и Скрэтти собрались в окололунное турне с принцессой Жасмин и профессором Уэллвудом. Эта программа, адаптированная к потенциалу маленького эмирата Умм-эль-Кювайна, имела целью любительское исследование облаков Кордылевского: скоплений межпланетного мусора в троянских точках системы Земля-Луна. Естественная капсула времени, сохранившая, в частности, осколки с поверхностей планет от ударов тяжелых метеоритов миллиарды лет назад. Кто-то (в шутку или всерьез) заявил, будто в облаках Кордылевсского выше шансы найти следы древней марсианской жизни, чем на Марсе…

…Впрочем, эту парочку манило нечто иное, вдохновленное миниатюрой Лема «Рассказ Пиркса». По сюжету космической грузовик при рутинном оказался вблизи от древнего полуразрушенного звездолета алиенов, дрейфующего в метеоритном рое. Но, увы: из-за малобюджетного оборудования грузовика и малобюджетного экипажа, не удалось даже сфотографировать артефакт и определить элементы его движения. Он был потерян…

…По мнению генерала, вероятность находки хотя бы крошечного артефакта алиенов в облаках Кордылевского была ниже, чем вероятность выловить сетью из моря кувшин с действующим джинном – исполнителем желаний. Но говорить это было бы свинством, поскольку Тургут так загорелся идеей, что применил к себе ксианзан-эф. Хотя раньше, подобно многим богатым возрастным персонам, он трепетно относился к натуральному геному и не желал менять его без особой необходимости… В общем, генерал решил, по возможности, настроить Тургута Давутоглу на радость даже при очень-очень скромных находках. Хорошо что среди документов MOXXI была огромная таблица-определитель потенциальных артефактов, где даже крупинка какого-нибудь металла или регулярного полимера оценивалась по нескольким шкалам от 1 до 100 баллов в каждой шкале). При таком подходе шансы экспедиции не найти ничего были практически равны нулю…

…После знакомства с упомянутой таблицей и трех чашек кофе, разговор предсказуемо перепрыгнул на «иероглифы Акиваши». СМИ успели нагородить вокруг этого столько домыслов и выдумок, что разобраться в этой каше мог только профессионал или очень грамотный любитель. Тургут и Скрэтти бесспорно являлись такими очень грамотными любителями, однако предпочли услышать рассказ профессионала. Их интересовали два вопроса: 1) Что в итоге удалось выяснить при исследовании Акиваши? 2) Почему из-за них в инфосфере случился эпичный холивар?

С первым вопросом не появилось полной ясности, хотя некоторые факты можно было считать установленными, и Штеллен охотно рассказал, какие именно: …Акиваша была отправлена примерно 247 миллионов лет назад из планетной системы звезды Лоуэлла к Солнечной системе, когда две звезды, в процессе их вращения вокруг центра Галактики, сблизилась на расстояние менее одного светового года. …Сейчас (когда обе звезды совершили чуть более одного галактического оборота) мы наблюдаем звезду Лоуэлла в созвездии Лиры на дистанции около 400 световых лет. По своим параметрам это сравнительно крупный и стабильный красный карлик, в системе которого есть несколько условно-землеподобных планет, это мы и так знали. …Иероглифы Акиваши указывают на две обитаемые планеты, видимо одна родная для разумных лоуэллиан, а другая колонизирована позже. Параметры обеих планет весьма подробно приведены, но мы пока недостаточно разобрались в шкалах и символах. Если обобщить, то главное в лоуэллианах, это их открытость. Сотрудники MOXXI, которые занимаются непосредственно расшифровкой, сравнивают лоуэллиан с общительными фермерами, которые рады гостям и заранее сообщают, на какую погоду рассчитывать.

Тут генерал не преминул отметить методическую разницу между земными посланиями алиенам и аналогичным посланием лоуэллиан. В посланиях землян преобладает этакий нарциссизм в ущерб данным об актуальных условиях на планете. За каким дьяволом на пластинке Вояджера были записаны аудио-послания Генсека ООН на 55 языках земных этносов и прочее подобное? Это так, к слову (сказал генерал и вернулся к Акиваше).

В начале расшифровки всех заинтриговала картинка в форме замкнутого маршрута-восьмерки, по которому перемещаются существа, слегка напоминающие трилобитов, и подвергаются метаморфозам. Первоначальная догадка, что так изображена жизненная цикличность биологически-бессмертных индивидов-лоуэллиан, пока подтверждается в сопоставлении с другими изображениями этих существ. По поводу формы восьмерки: похоже, что в символике лоуэллиан эта фигура применяется для различных диаграмм, подобно тому, как у нас — круги с цветными секторами или квадраты со столбиками. На похожих восьмерках изображены базовые процедуры лоуэллианских технологий. Пока удалось понять лишь некоторые из них — те, что сходны с нашими существующими или проектируемыми. Что из них самое любопытное… (тут генерал задумался на несколько секунд) …В практическом смысле, наверное, корабли, ныряющие в солнце. Мы сумели разобраться, как Акиваша прошла дистанцию 0.8 светового года за 600 лет. Это значит: скорость достигала 400 километров в секунду, явно перебор для компактного корабля с маломощной энергетической установкой, как следует из найденного эскиза. Но удалось интерпретировать еще серию эскизов. Этот корабль нырял в солнце. Такая схема чисто теоретически рассматривалась для отправки сверхбыстрых зондов, но существовал ряд проблем на стыке инженерии и физики. Теперь мы получили их решение в подарок… Штеллен снова задумался на несколько секунд и сообщил еще нечто любопытное. Для дешифровщиков стала шоком схема взаимодействия лоуэллин с их роботами. Точнее, специфика некоторых схем. Лоуэллиане рождаются из икринок. Эти икринки могут не только откладываться биологически, но и производиться роботами. С другой стороны, роботы могут не только производиться механически, но и рождаться из икринок. Шок случился, когда дешифровщики разобрались с серией эскизов, на которых лоуэллианин выметал икру, а из икринок родились роботы. Тут можно плавно перейти к холивару.

Со вторым вопросом (о холиваре) тоже не было полной ясности, хотя он касался лишь земных дел. Ведь холивар — понятие религиозно-философское, значит, заведомо мутное. Лишь путем психоанализа можно разобраться в этой мути. Начать следует с Суперэго: иррациональных представлений о должном, взятых обществом из древних «священных книг», и через воспитание внедренных в поведенческие стереотипы индивида. А когда столкновение с реальностью (которая намного шире, чем любое общество) стереотипы трескаются, индивид впадает в агрессивное невротическое возбуждение. Самым ярким бывает возбуждение при коллизии в сексуально-репродуктивной области. Обыватель с насквозь стереотипным мышлением еще мог стерпеть, что человек, «венец творения», отстал от древних негуманоидов. Жестче его корчило от сообщения, что негуманоиды, вместо того, чтобы «рожать в муках», с легкостью метали икру. И последняя капля, что негуманоиды путем икрометания производили не только свое потомство, но и роботов.

Генерал также отметил, что когда эта тема раздулась в инфосфере, Лола Ву, отвечая на однотипно-глупые вопросы, щедро плеснула ведро напалма в разгорающееся пламя. Не задумываясь о реакции обывателей, она сказала, что размножение у лоуэллиан намного удобнее, чем у людей, и оно практично унифицирует две сходные процедуры. Лола еще напомнила идею Аслауг Хоген о том, что у развитой цивилизации размывается граница между живыми индивидами и полифункциональными роботами. Сказанного уже было довольно для холивара, но Лола добавила, что уже есть линии людей с глубокой генной модификацией: яйцекладущие, как утконосы. Тут у среднего обывателя сдуло крышу… Впрочем, прав Лазаро Талвиц: в ближайшее время это уже не будет иметь значения.

Произнеся эту загадочную фразу, Вальтер Штеллен откинулся на спинку дивана, своим видом давая понять, что оба пункта его доклада раскрыты, но он готов уточнить. если у слушателей возникли дополнительные вопросы. Кристина помассировала виски, чтобы стимулировать движение мысли, затем предположила:

— Мне показалось, или ты ничего не сказал о биохимии лоуэллиан?

— А! Верно, я просто упустил, поскольку привык, что в офисе все помнят наизусть этот раздел суммарного репорта. Лоуэллиане по климату родной планеты относятся к Поясу Златовласки, а не, например, к Поясу Снегурочки. Базис их биохимии подобен нашему: водные растворы и гели углерод-кислород-азот-водородных полимеров, некоторая роль сульфатов, фосфатов, и ионов металлов. Окислительная энергетика. Выше этого базиса сходство резко слабеет. Если бы на Земле к химику попал кусок кожи лоуэллианина без пояснений, то химик, вероятно, объявил бы, что это образец полиуретановой салфетки, которой вытерли пролитый карамельный сироп со стола, и сушили на ржавой решетке.

— Выразительное объяснение! — оценила Скрэтти.

— Вальтер, — подал голос турецкий миллиардер, — а откуда уверенность, что в ближайшее время этот холивар уже не будет иметь значения?

— Психология! — ответил генерал, — На начало осени в полетном плане Алкйоны абордаж Чубакки и непосредственный контакт с джамблями… С одним джамблем. С Джил Мба. Только не спрашивай, что тогда произойдет. У меня нет ответов, и не хватает фантазии придумать что-то связное о вероятном сценарии дальнейших событий.

— Вальтер, ты говоришь это слишком трагическим тоном, — заметила Кристина.

— Ладно, солнышко, тогда я скажу в стиле Хлои: это будет охренеть как прикольно.

…