Тень амёбы

10. Ведро алмазов и другие парадоксы медиасферы

50-футовая мотояхта «Фифифефаи» (в прошлой инкарнации — патрульный перехватчик Stridsbat-90H) еле заметно покачивалась на волнах Гвинейского залива в полста милях к норд-вест от островка Аннобон и примерно на две дюжины миль южнее Экватора. Это место было выбрано не случайно. И время (середина ночи) тоже имело значение. Здесь располагается впадина, которую геологи иногда называют Байкал (по геометрическому подобию с глубочайшим озером планеты). Обитатели абиссали гвинейского Байкала не сидят вечно ниже горизонта 4000 метров, а каждую ночь поднимаются в верхний слой, богатый рыбой и кальмаром. У Ханки Качмарек некоторое время назад возникла идея: устроить тут ночную фотоохоту на всплывающих глубоководных. Эрик Лафит сначала категорически возражал, но когда Ханка согласилась на все меры безопасности, даже на видеокамеру со страховочным тросом-кабелем, он не смог сопротивляться. Кроме того, крутилась у него такая мысль: вдруг Ханке необходимо иногда делать нечто подобное? Вдруг часть ее генов, которая заимствована у амфибий-хищников палеозойских морей, требует иногда этих погружений в полосу термоклина на глубину около 200 метров?..

…Но для обыкновенного человека вроде Эрика (точнее, для обыкновенного аргонавта, поскольку Эрик, все-таки, был модифицирован векториком ксианзан-эф) это выглядело неестественнои жутковато. Девушка среднего роста и поджарого телосложения, одетая только в шортики, очки и ласты, ныряет в открытом море ночью. Она уходит в глубину, утаскивая видеокамеру, за которой змеится тонкий кабель, раскручиваясь с барабана…

…Все. Она исчезла. Остается лишь наблюдать через монитор, разделенный на дюжину виртуальных секций. Видеокамера-аргус сверхвысокой светочувствительности — самое подходящее оборудование для такого квеста. 12 объективов давали круговой обзор, и у Эрика была возможность следить за ситуацией на довольно большом радиусе. Это чуть успокаивало. Существа, появлявшиеся в поле обзора, хотя выглядели порой жутковато, однако были слишком малы, чтобы серьезно повредить человеку…Точнее крокоана. На несколько секунд слева возникла 3-метровая акула, впрочем, предпочитавшая какую-то более понятную дичь (в ином случае Ханка могла применить 4-ствольный аква-шарп со своего инструментального пояса, а вообще-то акулы Гвинейского залива редко атакуют людей). Несколько позже, следом за стаей мелких пучеглазых рыб, проплыл ярко-алый большой глубоководный кальмар. Ханка попробовала схватить его за щупальце, но без заметного успеха: моллюск легко вырвался, пользуясь своей скользкостью…

…И уже близко к исчерпанию оговоренного 40-минутного погружении, в кадр попался глубоководный удильщик, напоминающий очаровательно-нелепую елочную игрушку с кусочком светящейся гирлянды. Ханка плыла за ним некоторое время, снимая с разных углов, но время вышло, и она дисциплинированно двинулась вверх. Барабан на палубе автоматически включился, медленно наматывая кабель…

…Еще 5 минут и (уф!) девушка-крокоан вынырнула у борта, рядом с трапом. Эрик уже приготовился, сразу втянул ее на палубу и повлек в душевую. Там, при ярком свете, она выглядела жутко: кожа синяя с зеленоватым оттенком. Глаза с вертикальным зрачком и почти неподвижные, как у ящера в засаде. Коротко стриженые серебристые волосы так слиплись от воды, что кажутся рыбьей чешуей. Но Эрик уже привык к специфическим свойствам подруги и сейчас невозмутимо запихнул ее под струйки очень теплой воды.

Около четверти часа прошло, пока ее тело прогрелось примерно от 20 до 35 Цельсия, и «холодное» приторможенное состояние сменилась обычным человеческим скоростным тонусом. Цвет кожи стал нормальным для европейки, сильно загоревшей за длительное время пребывания в тропиках. Но зрачки на ярком свету остались вертикальными. Эта особенность строения крокоана проявлялась всегда, независимо от температуры тела.

Теперь Эрик мог сообщить о своем кулинарном эксперименте.

— Ну, что любимая саламандра, ты после погружения голодна, как волк, я прав?

— Как дюжина волков, ты же знаешь, — ответила она, звонко похлопав себя ладонями по животу, каковой специально втянула, изобразив пугающую пустоту.

— И вот, я подумал, — продолжил он, — что если обычно съедаемую тобой курицу, сперва пропустить через блендер?

— Прямо сырую и целиком, да? – спросила она.

— Разумеется, — он кивнул, — тебе ведь нужно в таких случаях сырое мясо с костями.

— Круто! — воскликнула она, резко обняла его, стремительно поцеловала, и метнулась на камбуз. Эрик последовал за ней, уже зная что увидит…

…И точно! Ханка, выдвинув выходную кювету кухонного комбайна, руками ела фарш. Примерно килограмм мяса исчез за четверть часа. Эрик как раз успел сварить экспресс-компот из лепестков гибискуса и долек лайма.

— Круто! — теперь уже уверенным тоном заявила Ханка, воткнула кювету обратно, затем ткнула кнопку «промывка», и посмотрела на свои руки, измазанные фаршем, — Блин! Я каждый раз веду себя, как троглодитка.

— Ты так устроена, — Сказал Эрик, — забудь. Сполосни лапы и давай пить компот. Кстати, заодно можно глянуть, как у тебя получились глубоководные.

— Угу! — она метнулась к умывальнику, — Включай! Я вскипаю от предвкушения! И еще, знаешь, что я хочу сказать?

— Что?

— Ты единственный, кто может сказать «саламандра» так, что это звучит эротично! …

Не все глубоководные получились достаточно хорошо, чтобы занять места в галерее на блоге Ханки, однако морской черт, алый кальмар и светящийся черный удильщик были изумительны. Под этими видео к утру выросли впечатляющие столбики лайков. Ханка, однако, пока не видела этого. После ночного квеста Эрик проснулся довольно поздним утром, а Ханка продолжала дремать, хотя уже настал полдень. После длинных глубоких погружений ее организм всегда реагировал так.

Зная эту особенность, Эрик устроился на крыше кабины под навесом, защищающим от бешеного экваториального солнца, и привычно углубился в деловую почту, успевшую накопиться с середины ночи. Цена популярности вольного журналиста — обилие почты, среди которой примерно 90% трэш, 9% ни то ни се, лишь 1% достойно внимания, и при разборе всего этого главное не выплеснуть последний 1% вместе с прочими. Конечно, у Эрика был свой принцип обработки (начиная с отсечения писем ботов — продажников и попрошаек, заканчивая письмами от экологических и религиозных организаций). Далее ручная селекция в основном…

…От этого вдумчивого занятия его оторвал видеозвонок. Приятный сюрприз: на экране Лола Ву, экстрим-репортер из медиа-холдинга Euro-Twin, которую с Эриком и Ханкой связывали полтора года яркого знакомства с разнообразными приключениями. По ряду причин уже несколько месяцев не получалось встретиться в реале, но вот подвернулась оказия: задание на репортаж об Эквинейском Фудотроне. В полночь Лола предполагала вылететь из Лиссабона и в 6 утра приземлиться на острове Сан-Томе. Поскольку сейчас мотояхта «Фифифефаи» дрейфовала в 120 милях к западу от Сан-Томе, можно было, не напрягаясь, за 4 часа дойти до места и припарковаться у пирсов около аэровокзала…

…Так что Эрик не стал будить Ханку, и вернулся к разбору почты. Среди прочего, там находился ежедневный анализ статистики упоминания и цитирования Эрика Лафита на сетевых ресурсах. И вот сюрприз: числа оказались на порядок больше, чем днем ранее: будто персонаж попал в какой-то информационный бум, этакую медиа турбулентность. Любой журналист при таких обстоятельствах начинает искать причину. В октябре был понятный отголосок бума, связанный с участием Эрика в скандальной стартовой пресс-конференции 7-го комитета ООН. На графиках упоминания и цитирования возник пик. Затем второй пик — когда на телеконференции экипаж Алкйоны представил следующую книгу Лафита: «Покидая муравейник: разум и звезды». После публику отвлекли другие новости, и оба пика ожидаемо сгладились. Конец ноября и начало декабря прошли при обычном уровне популярности. Но вчера оба графики взлетели выше, чем когда-либо.

Естественной реакцией Эрика было запустить сетевого бота с задачей поиска и выдачи первичных источников вчерашней аномалии. Через минуту бот создал подборку, где на весьма спекулятивные тексты были наложены КАК БЫ подтверждающие фото:

— Эрик и Ханка в своем самом нечеловеческом варианте (с сине-зеленой кожей, широко раскрытыми глазами, и четко видимым вертикальным зрачком).

— Эрик и боотмейстер Юлиан Зайз – тот самый, который 10 лет назад, еще до появления объекта Каимитиро, предсказал форму звездолетов джамблей.

— Эрик и поп-идолица Чоэ Трэй — 5 лет назад на презентации рэп-клипа «Жабы жаждут звезд» (с которого началась раскрутка темы глумления над человечностью)

— Эрик в студии Infernollam с книгой «Галактика, как жемчужная ферма» (в которой он предсказал появление объекта Чубакка – супер-звездолета джамблей).

— Эрик на фото с разворота книги «Покидая муравейник: разум и звезды» на стоп-кадре эпизода телеконференции с экипажем Алкйоны. Первоисточниками оказались несколько сетевых форумов, специализирующихся на конспирологии довольно мутного толка (с репутацией гнезд городских сумасшедших). Респектабельные сетевые издания редко перепечатывают материалы оттуда… Но вчера реализовался именно такой редкий случай. Заголовки жгли адски: …В чем цель раскрутки книги-пасквиля на нашу цивилизацию? …Кому выгодно убеждать мир в ничтожестве человеческой расы? …Какое зло скрывается за марионеточной фигурой Эрика Лафита?

Эрик, изрядно удивленный, стал перебирать в уме возможные причины такой очевидно заказной и очень недешевой PR-кампании по нагону хейта. Объективно оценивая свою значимость в большой политике, как весьма малую, он терялся в догадках. Нагон хейта такой, будто он оппозиционный кандидат в президенты Франции или взбунтовавшийся директор Центробанка Евросоюза. А ведь это лишь начало — значит, к концу недели его очерненный образ в медиа затмит Торквемаду, Джека Потрошителя, и всех нацистских преступников. Тогда ему можно будет приписать приготовление к любому мыслимому преступление против человечества – и, как минимум, треть публики поверит в это…

…Неслышно подошла Ханка, обняла его сзади, положила подбородок к нему на плечо, глянула на несколько открытых картинок, разбросанных по экрану, и увидела себя.

— Ого! Жуть из эпоса оборотней! Кто это меня подловил в такой момент?

— Фиг знает… — буркнул Эрик, протянул руку назад и ласково пощекотал ее бок, — …По сумме признаков похоже, что кто-то решил сделать из меня Дарта Вейдера, а ты очень фотогенична для косвенного подтверждения моей злодейской сущности.

— А зачем кому-то делать из тебя Дарта Вейдера? — спросила она.

— Вопрос на олимпийскую медаль, — отозвался он, — наверное, на днях прояснится, а мы переждем это говенное цунами, на всякий случай в акватории фудотрона. Как раз сюда прилетает Лола чтобы сделать репортаж про фудотрон.

— Wow!!! — радостно завопила Ханка, — Когда?

— В 6 утра на Сан-Томе.

— Wow! Слушай: что если познакомить Лолу и Рори Файншвайна? Он, вроде, ее фанат с одной стороны. И ей, вроде, нравятся крупные мужчины с другой стороны.

— Ну… — Эрику задумался, — …Не слишком ли он крупный и похожий на огра?

— Но Рори ведь похож на хорошего огра, вроде Шрека! – возразила она.

— Ладно, почему бы нет, — согласился Эрик, подумав, что в ближайшие дни соседство с авторитетной фигурой из Snegov-club весьма желательно с точки зрения безопасности. Неизвестно, кто заказчики хейтовой PR-кампании и что у них в мозгах. Может, какая-нибудь фракция Imago Dei, чудом пережившая разгром в пиксельной войне год назад. Следовательно (решил Эрик) осторожность в эти дни вполне уместна.

…

Примерно 10 часами позже старый аэробус компании TAP взлетел с полосы аэропорта Умберто, и развернулся на зюйд-зюйд ост. Лола Ву устроилась у окна по левому борту (позже будет ясно, почему). А пока аэробус пересекал угол Пиренейского полуострова, приближаясь к горловине Гибралтара, она занялась изобретением предисловия к циклу репортажей об Эквинейском (экваториально-гвинейском) фудотроне. Хотя цикл только прикрытие для главного задания – он должен будет выглядеть убедительно. Тут можно иронизировать о мутации в XXI веке ремесла рыцарей пера и бумаги до его смешения с ремеслом рыцарей плаща и кинжала (с освоением соответствующего сленга). Впрочем, всему свое время. Итак: Лола включила субноутбук и начала творить в стиле, который предназначался для «взрослого» обозрения Euro-Twin Weekly Flash.

…Угол Гвинейского залива носит название Жопа Африки, и на то есть две причины. Первая — визуальная. Сверху он реально напоминает 1000-километровую жопу. Малые заливы Бенин и Биафра — правая и левая половинки этой жопы, разделенные наносным мысом дельты реки Нигер. Вторая — историческая. На протяжении 300 лет тут был первичный центр работорговли. Затем узел нелегальный торговли оружием и аксессуарами для терроризма. Затем зона сепаратистских войн. 4-я война за независимость Биафры от Нигерии завершилась, как надеются политики, компромиссным признанием, и сейчас тут плюс-минус мирно. Почему правительство Нигерии частично признала Биафру, хотя с 1960-х отказывалось даже обсуждать автономию этого пятачка в дельте Нигера? Поговаривают, что к судьбе Биафры причастен Snegov-club: сообщество аргонавтов-биопанков с хабом на островах Агбуонфа, тянущихся цепочкой на 700 километров от берега залива Биафра. Якобы эти аргонавты сделали нигерийцам предложение, от которого нельзя отказаться, поскольку альтернативой было (по слухам) нечто вроде 10 Казней Египетских из Библии. По иной версии, компромисс получился потому, что очередной элите Нигерии (взявшей власть в результате выборов, похожих на путч) требовалась ресурсная поддержка и нейтралитет соседей. Тут Snegov-club сыграл как proxy для хуррамитского режима Ливии, эмирата Умм-эль-Кювайн, и трансафриканского бизнес-пула, построенного Оуэном Гилбеном. Так или иначе: Snegov-club там авторитетен и даже представлен в МАГОГ — ассоциации малых стран Гвинейского залива, противостоящей нигерийской гегемонии. У клуба нет своей территории: из упомянутых островов Агбуонфа средние принадлежат Сан-Томе и Принсипи, а крайние — Экваториальной Гвинее, но клуб контролирует подводный мир. Это ключевой момент, поскольку вся экономика стран Гвинейского залива упирается в морскую добычу (прежде всего нефти и газа на шельфе) и морской трафик. Теперь еще фудотроны: гигантские фермы, морские экосистемы с искусственным освещением, где основа пищевой цепочки – десятки миллионов тонн сине-зеленых водорослей в день… …Вот мы и добрались до фудотронов (главного бизнеса Snegov-club), о которых будет много репортажей в этом цикле. Но если упомянут контроль над подводным миром, то следует открыть страшную политическую тайну: ни одна из стран Жопы Африки (даже Нигерия) не обладает дееспособным военно-морским флотом. Тогда как фудотроны и с восточной стороны Африки (между Сейшелами и Мадагаскаром) и тут, обслуживаются тяжелыми транспортными армоцементными субмаринами. Могут ли такие субмарины переделываться в боевую конфигурацию – вопрос риторический. Так что Snegov-club в Гвинейском регионе обладает неявной превосходящей силой на море…

…Лола Ву сделала паузу в креативе, перечитала сочиненное, и решила, что уже пора от скучной политэкономии переходить к веселой культурно-фольклорной жизни. Сначала прокрутив на экране несколько туристических роликов и выпив пару унций бренди для настроения, она приступила: …Первичный хаб у аргонавтов-биопанков возник на маленьком острове Принсипи, 140 квадратных километров и семь тысяч жителей. Это ломтик типичной Черной Африки с частично-развалившейся древней колониальной архитектурой, хаотично разбавленной туземными хижинами и угловатыми пыльными коммерческими стекляшками. Если по европейским меркам, то на острове экстремальная бедность, а если по африканским, то неплохо. Вода-еда-жилье есть, одежда какая-никакая, транспорт, связь и даже немного медицины… Совсем немного — до прибытия аргонавтов-биопанков. Эти решили вопрос здравоохранения радикально. Малярия, казавшаяся вечным бичом островов Агбуонфа, исчезла на Принсипи совсем. За ней последовали прочие инфекции. Все это под вопли локального комиссара ВОЗ, что в офисе Snegov-club к туземцам применяют векторики, меняющие геном. Туземцев не волновал геном, их беспокоили лишь опасные побочные эффекты (нередкая беда у бесплатных экспериментальных вакцин), но в данном случае таковые не отмечались. Один позитивный частный случай не отменял всю исторически-обоснованную подозрительность туземцев к пришельцам — будь они европейцы, арабы, китайцы или аргонавты. Но вот второй позитивный частный случай: рыба. От рыбы тут зависела половина рациона туземцев, поэтому, когда уловы удвоились, утроились и без запинки двинулись далее по шкале натуральных чисел, это произвело впечатление. Из фермерской логики следовало, что фудотрон повысит зарыбление вокруг, но из нее же следовало, что простым людям от этого хрен что достанется. Однако вот: досталось. И третий позитив, удивительно напоминающий НФ-новеллу Саймака «Ведро алмазов».

«…очутился на том месте, где лежала куча всякого барахла, хотя это вовсе не было барахло на самом деле. Это все были хорошие вещи. Некоторые из них вообще не поймешь для чего. Так вот, они там лежали, и время от времени кто-нибудь подходил из тех высоченных домов, тащил что-нибудь в руках, бросал в общую кучу и шел назад […] Там было много, чего бы мне хотелось, но я решил отобрать то, что понравилось больше всего. Вот я и начал ходить вокруг кучи и брать разные вещи, которые приглянулись, а потом попадалось что-нибудь еще лучше и приходилось выбирать из отобранного. Иногда я сразу клал вещь назад, а иногда оставил и бросал что-нибудь из взятого. Сами знаете, человек всего не унесет, а у меня и так уже набрались полны руки…»

Лола перечитала эту НФ-новеллу позавчера, готовясь к командировке, поскольку ей на глаза попался репортаж о загадочной свалке, устроенной на пустыре между океаном и офисом Snegov-club. Нет, конечно, там не валялись алмазы с кулак величиной и вечные двигатели второго рода, однако было множество вещей, выброшенных аргонавтами, но вполне пригодных и полезных для быта туземцев Принсипи.

…

На 3-м часе полета. Лола Ву отвлеклась, чтобы поглазеть на восток (она не просто так разместилась у окна по левому борту аэробуса). Примерно в 500 милях лежало яблоко раздора, пресноводное море Феззан, существовавшее в Плейстоцене, погребенное под песками Южно-Ливийской пустыни около 100 тысячелетий назад, а теперь рукотворно восстанавливаемое режимом хуррамитов. Какой-то журналист назвал это «Аральским морем наоборот», намекая на огромное соленое озеро в Центральной Азии, которое, по причине хищнического отбора воды из питающих рек на хлопковые поля, обмелело и распалось на солончаковые лужи в последней трети XX века. Нынешнее море Феззан наоборот, по причине перекачки опресненной морской воды по трубопроводам старой Рукотворной реки Каддафи, поднялось от уровня оазисов в котловинах и за 7 лет почти сравнялось по размеру с озером Чад, лежащим намного южнее. Кроме трубопроводной перекачки, действовали еще экспериментальные атмосферно-термические технологии, втягивавшие относительно-влажные потоки воздуха и выжимавшие их путем быстрого охлаждения. Над новым морем шли дожди, а избыточное тепло выстреливалось вверх узкими выбросами раскаленного воздуха из труб фризерных станций. Это приводило к необычным феноменам в стратосфере – наподобие перламутровых облаков. Игру света промышленной агломерации Феззан можно было увидеть ночью с борта аэробуса.

Это оказалось не особо впечатляющее, но по-своему очаровательное зрелище: будто бы тусклая маленькая сегмент мерцающей радуги, загадочно возникшей во тьме. Парочка молодых японцев, сидевшая в следующем ряду, в состоянии захлестывающего восторга снимала это на мощную видеокамеру. Лола Ву порадовалась их эстетическому оргазму, мысленно пообещала помочь им, если что, и вернулась к предисловию репортажа:

…Несмотря на три позитивных случая (а возможно уже больше), у туземцев Принсипи оставалась подозрительность к пришельцам, в данном случае к аргонавтам-биопанкам. Нормальная человеческая благодарность, конечно, имела место, но далекая от доверия. Вообще, трудно доверять персонам, которые сильно отличаются не только от знакомых людей, но и от людей вообще. Они (как и метаморфы из черного города Шакете на юго-востоке Ливийской пустыни) обычно остаются в гуманоидной форме тела, но в таких рамках внешность тоже бывает пугающей: например, рептилоиды в триллерах. Хотя, по мнению свидетелей, киношные рептилоиды в подметки не годятся команде Snegov-club. Теперь о главной фишке, отличающей Snegov-club от прочих аргонавтов и биопанков. Прочие избегают размножения в парах с очень разной модификацией геномом, но эти вообще без тормозов. Потому клуб назван в честь фантаста Снегова, в книге которого «Люди как боги» есть эпизод влечения парня-человека — к инопланетянке с телом змеи. Снегов показал их любовь платонической, но клубный фанфик «Боги как звери» решил проблему и сделал влюбленных — прародителями расы двуногих хвостатых и рукастых разумных динозавров наподобие велоцирапторов из «Парка Юрского периода». Реально возможности клуба пока далеки от таких фокусов, но ключевое слово «пока». А детали можно будет увидеть в репортажах с Эквинейского фудотрона и окрестностей…

…Поставив многоточие, Лола положила файл в виртуальный стек редакции Euro-Twin Weekly Flash, поставила будильник в субноутбуке на 05:15 и попробовала заснуть. Что характерно: у нее получилось – и мелодия «Fuck them all!» Милен Фармер разбудила ее точно тогда, когда на горизонте в предрассветных сумерках появилась линия океана. А точнее — Гвинейского залива. Эта линия расползалась в синюю полосу, а слева по борту разгорался рассвет. Аэробус начал снижение, и примерно тогда парочка японцев снова привели в действие свою видеокамеру. Хотя зарево рассвета уже слегка слепило глаза, можно было рассмотреть грандиозную дельту Нигера, намывшую мыс в залив, а затем собственно залив и острова в секторе обзора. Около линии горизонта — большой остров Биоко с 3-километровым вулканическим конусом. Сравнительно близко — маленький и также вулканический остров Принсипи, а еще ближе, скрываясь из сектора обзора под брюхом аэробуса — россыпь круглых пятен, окрашенных иначе, чем поверхность моря: некоторые зеленоватые, иные лазурные, а некоторые почти пурпурные. К тому же они заметно светились. Когда солнце поднимется, это свечение станет незаметным, а пока участки фудотрона представали во все красе. Когда аэробус еще снизился, стали даже различимы старые нефтяные платформы, ставшие поплавками-носителями локальной инфраструктуры фудотрона: фюзоров-энергоблоков, ограничивающих тралов, гирлянд подводного освещения, рембазы добывающих барж-черпалок и прочего…

…Но вот, горизонт сжался, и вскоре мягкая встряска указала пассажирам, что аэробус поймал колесами шасси – полосу. Движки отработали реверс, окружающий ландшафт остановился, а из динамиков послышалась стандартная речь-сообщение о прибытии (с непременным «спасибо, что выбрали нашу авиакомпанию»).

Формальности при въезде на Сан-Томе-и-Принсипи ничем не отличались от таковых в прочих второсортно-курортных странах, а на выходе из аэровокзала Лола моментально угодила в обнимашки к Ханке Качмарек… …Эрик Лафит на секунду вклинился, чмокнул гостью в щеку, и снял с ее плеча весьма тяжелую дорожную сумку с кучей аксессуаров экстремальной журналистики. Затем он обратился к той самой парочке японцев (почему-то остановившихся рядом),

— Мию и Сэто Оохаси, LDS?

— Да! — хором ответили те.

— ОК, я Эрик Лафит, друг Рори Файншвайна, подвезу вас до рифов Талос. Идемте.

— Спасибо! — японцы улыбнулись и чуть поклонились. Эрик поклонился в ответ, хотя не настолько изящно. Лола и Ханка прекратили обнимашки, логично решив, что «идемте» относится и к ним тоже. До ближайшего причала тут было 5 минут пешком, поскольку аэропорт Сан-Томе расположен на северо-восточном краю острова, а ВПП обрывается прямо в залив. По пути в голове Лолы крутились мысли о странной парочке. …Для многих европейцев все японцы (и вообще все монголоиды) на одно лицо. Но для Лолы (хоть и француженки, но этнической китаянки) это было вовсе не так. И ее очень удивило глубокое сходство юноши и девушки. Они не только были одеты одинаково: в пестрые спортивные костюмчики для уличных пробежек, не только носили одинаковые стрижки-каре и одинаковые очки, но у них даже половой диморфизм был едва заметен. Гетерозиготные близнецы? Однако интуиции Лолы хватило, чтобы быстро определить: отношения Мию и Сэто — не как сестры и брата. Что ж, инцест никто не отменял… Еще вопрос: прозвучавшая аббревиатура LDS. Так называют мормонов (The Church of Jesus Christ of Latter-Day Saints), но мормоны среди аргонавтов-биопанков — это анекдот или оксюморон, в общем: то, что возможно лишь в арт-философии абсурдизма.

Единственное, что было ясно Лоле, это маршрут: Талос-рокс — неформальное название кластера гранитных глыб и коралловых рифов в 70 милях от Сан-Томе и в 10 милях от Принсипи. С недавних пор там размещен своего рода фасад Эквинейского Фудотрона. Выходит, парочка японцев имеет отношение к фудотрону. Ладно, по ходу дела что-то прояснится само собой (сказала себе Лола и не стала напрягаться насчет этих загадок).

…

11. Инопланетный агент – стратегия игры на опережение.

Стратегия «не напрягаться насчет загадок» оказалась верной. При скорости 35 узлов на открытой палубе неуютно, и трое пассажиров расположились в кают-компании, около короткой лестницы, ведущей на ходовой мостик. Так запросто можно было общаться с Эриком и Ханкой на постах шкипера и штурмана соответственно. То ли Мию и Сэто по природе были разговорчивы, то ли на них действовал эзотерический ветер странствий – ценная (для журналиста) информация фонтанировала из них щедро, хотя бессистемно. Вот что в результате узнала Лола Ву: Аббревиатура LDS обозначает тип генной модификации, названный по именам первых людей, к которым применялся соответствующий векторик: Leksi and Dimmi Stoyanov. В процессе полулегальных экспериментов некой биопанковской компании, работавшей на крупных заказчиков из ракетно-космической отрасли, две названные персоны (юноша и девушка из Болгарии) приобрели ряд реставрированных специфических генов амфибий среднего палеозоя. Тех самых генов, за счет которых эти амфибии смогли пережить два великих вымирания фауны: 370 и 250 миллионов лет назад. Из приобретенных свойств интересно отметить: потенциал регенерации многих органов (лапы, кишечник, сердце печень, легкие, глаза, отчасти мозг), а также адаптивный обмен веществ и естественная сменяемость пола в некоторых условиях, и размножение откладыванием яиц. Последний названный пункт имел особое значение. Лекси и Димми Стояновы (пионеры этого векторика), были гетерозиготными и заранее разнополыми — но Мию и Сэто были гомозиготными девочками. Сэто естественно превратился в мальчика уже позже…

…Лола Ву слушала их и припоминала скандал, случившийся почти 5 лет назад на фоне спекулятивных подводных раскопок чуть к западу от Гибралтара. Частная экспедиция, которую финансировал Оуэн Гилбен, обнаружила на дне развалины, относящиеся, как сообщалось, к затонувшей Атлантиде. Среди прочих артефактов, была поднята на борт экспедиционного судна, храмовая скульптура гуманоида-жабы – которую приписали к косвенным подтверждениям палеоконтакта с пришельцами. Под это событие Чоэ Трэй (которая уже была поп-идолицей) выпустила шлягер «Жабы жаждут», а Аслауг Хоген (бывшая консультантом той экспедиции) сцепилась на круглом столе с журналистами-консерваторами, поднявшими тему о генной модификации Стояновых. Консерваторов разгневали все эти модификации, а особенно — откладывание яиц после инцеста. На это Аслауг ответила, что радикальное повышению жизнеспособности необходимо команде будущих астронавтов для колонизации других планет (имея в виду анонсированную, но затем отложенную экспедицию к Марсу). На вопрос: кто позволил такие эксперименты, Аслауг ответила, что после Вандалического кризиса науке не нужно чье-то позволение.

…Еще через несколько минут Лола услышала от новых знакомых, что экспедиционная программа БФМ (Бифрост — Фобос — Марс) все-таки будет реализована, и уже даже дата полета назначена: через 27 месяцев. Публичное объявление состоится под Новый год. У японских ребят, вероятно, было, что еще рассказать – но 70-мильный рейс завершался. Мотояхта «Фифифефаи» подошла к причалу клубной станции Талос-рокс. Все пятеро на борту выбрались под открытое небо и оценили вблизи архитектурное решение, которое перед этим наблюдали издали через лобовое остекление ходовой рубки. Два гигантских каменных горба (около полста метров высотой) будто бы оплетены паутиной, к которой прилипло множество крупных ярких насекомых, а вокруг лениво ползают сравнительно маленькие пауки. Вблизи сходство с паутиной ослабевало — и становилось ясно, что это специфическая ажурная конструкция, в некоторых ячейках которой размещены висячие ангары, контейнеры, и подвижные платформы. То, что издалека выглядело, как пауки в паутине — вблизи оказалось просто людьми, хотя несколько пауков все же было. Точнее роботов-арахнидов. Кажется, они достраивали или ремонтировали что-то в паутине…

…Лола засмотрелась на псевдо-паучью архитектуру и пропустила причину, по которой Ханка, Мию и Сэто вдруг начали хохотать. Однако, минутой позже она поняла: японцы синхронно сняли свои одинаковые очки — и при ярком солнечного света их зрачки стали узкими вертикальными, как у кошки. Или у крокодила. Или у лягушки. Или у Ханки.

— У-упс!.. — не удержалась Лола от восклицания.

— У-упс! — весело отозвалась Ханка, экспрессивно обняв обоих японцев, — А мы с Мию и Сэто, оказывается, палео-кузены. В смысле, родичи по палеозойским амфибиям.

— Мы надеваем эти очки, чтобы никого не шокировать, — пояснил Сэто.

— Тут не беспокойтесь об этом, — прозвучал густой бас откуда-то с уровня воды.

— Рори, а обязательно появляться как монстр в триллере? — добродушно спросила Ханка, наблюдая, как из воды на причал вылезает с тяжеловесным изяществом очень крупная фигура, похожая в начале процедуры то ли на моржа, то ли на бигфута (он же йети). В следующую минуту фигура выпрямилась во весь рост (кстати, не особо великанский — существенно ниже, чем у среднего баскетболиста-профи) и последовал ответ:

— Я всего лишь решил проинспектировать корпус сумбаржи. Так что, Ханка, не следует придавать моему способу появления какой-то кино-эзотерический смысл.

Между тем, Лола Ву успела преодолеть первичное изумление, но еще не в полной мере контролировала свою речь, так что брякнула.

— Ох, ни хрена себе…

— Если что, мисс Ву, я Рори Файншвайн, — невозмутимо сообщила фигура, — а для друзей просто Рори.

— Тогда я просто Лола, — отреагировала она, и попробовала на глаз определить вес этого гуманоида. Тут весьма кстати Мию и Сэто, подошли к Рори (попросив Юлина снять на видеокамеру ролик для архива) — получился удобный момент для сравнения габаритов. Задача упрощалась тем, что Лола уже наблюдала похожее телосложение (типичное для метаморфов) у Нигига одного из двух бойфрендов Хлои Штеллен. Нигиг как-то раз по случаю сказал, что весит 250 фунтов. Но Рори выше на полголовы, значительно шире в плечах, и вообще толще… Пока остальные баловались фотографированием, Лола тоже сделала фото на телефон и использовала приложение WeighSB. Результат: 380lb/170kg. Любопытно: при этом Рори (как и Нигиг) не был похож на борца сумо. Зато немножко напоминал горную гориллу (после частичной депиляции и гуманизации осанки).

Пока Лола размышляла о телесных параметрах нового знакомого, на причале возникли какие-то ребята и уволокли обоих японцев с собой в недра паутины. А Рори, по-своему интерпретировав интерес Лолы, поинтересовался:

— Какие планы на вечер?

— Можно поужинать в Mamba Negro, на закате — сходу предложила Ханка.

— Это где? – спросила Лола.

— Это на Принсипи, в Сао-Антонио, у моста через реку Попугай, — сообщил Юлиан. План был принят – и трое на мотояхте «Фифифефаи» расстались с Рори до заката.

…

Периметр острова Принсипи около 30 миль, и времени до заката оставалось примерно столько, чтобы, стартовав от Талос-рокс на малой скорости пройти до южного берега, а затем обогнуть Принсипи с западной и северной стороны по длинной дуге. После этого можно финишировать недалеко от моста, у причалов Капитанской набережной. Вокруг оказывалось множество диковинок. По левому борту — стаи летучих рыб и дельфинов, в последние годы кормившиеся вблизи участков фудотрона. По правому борту – остров с почти нетронутыми джунглями и причудливым горным массивом от полукилометра до километра высотой. Лола отдала должное всему этому, сняв несколько роликов, а затем (пользуясь отсутствием посторонних) чтобы сообщить главную цель своего приезда.

— Эрик, ты уже заметил, что в медиа-сфере из тебя делают монстра?

— Аватару Адского Сатаны, — моментально пошутила Ханка.

— Заметил, разумеется, — сказал Эрик, — странно. Я не того масштаба фигура. Разве что у медиа такая реакция на промо моей новой книги с борта Алкйоны.

— Ты и сам в это не веришь, правда же? – отреагировала Лола.

— Не очень верю, — он кивнул, — а у тебя что, есть версия?

Она тоже кивнула, и сообщила:

— Есть версия у старших коллег. Вы только не падайте, ребята.

— Как-нибудь не упадем! – весело заявила Ханка, — Давай, выкладывай!

Лола вздохнула, собрала силу воли в комок (нормальному человеку психологически не очень-то просто повторять чужой бред) и объявила:

— Кое-кто решил продать широкой публике теорию, будто Эрик шпион джамблей.

— Чей-чей я шпион???

— Джамблей, — твердо повторила Лола.

— Kurwa mach… — это Ханка выразила удивление на родном языке, а затем, почесав свой стриженый затылок, добавила, — …А ведь у них может получиться.

— По-моему, нереально, — произнес Эрик, — примерно треть населения планеты – дебилы, однако даже их дебильности есть предел. Не говоря уж об остальных двух третях.

— Нет предела! — возразила Ханка, — Я выросла в верующей католической семье и ходила каждое воскресенье в костел, поэтому знаю точно. Там черная дыра на месте всего, что выходит за рамки повседневных бытовых или трудовых действий.

Возникла пауза. Эрик побарабанил пальцами по колесу штурвала, затем спросил:

— Лола, а в чем смысл? Ну, допустим, треть аудитории поверила, что я шпион джамблей. Пока я оставляю в стороне бредовость самой идеи, что сверхцивилизация шпионит тут.

— Старшие коллеги, — ответила Лола, — подозревают, что смысл в придании конкретного якоря пока что абстрактной, но старательно раздуваемой, джамблефобии. Якорь это ты, поскольку твою книгу «Покидая муравейник: разум и звезды» удобно представить, как идеологическую диверсию джамблей против устоев человеческой цивилизации. И еще субъективный мотив: консервативное крыло истеблишмента хочет ощутимо пнуть хоть какую-нибудь публичную фигуру из неформального движения LIR.

— LIR это Last Industrial Revolution? – уточнила Ханка.

Лола кивнула, порадовавшись, что это пояснять не надо, хотя, она помнила лекцию гуру Талвица о LIR. В его толковании LIR состоит из двух событий. Роботизация полного цикла, т.е. когда роботы производят все товары, включая роботов. Кастомизация организма человека, т.е. когда самодизайн является бытовой практикой. Эти события станут последними в истории человечества. Дальше уже постистория, для которой история это то же, что эволюция австралопитеков для истории…

— О чем ты так задумалась? – окликнул ее Эрик.

— Вспоминаю лекцию Талвица о постценовом и постгуманистическом обществе. Ладно, сейчас важно иное. Консерваторы хотели пнуть более тяжелую фигуру, и даже сделали попытку позапрошлой осенью, но мы ведь помним, чем тогда кончилось.

— Разумеется, — он пожал плечами, — Imago Dei устроила теракт, а ливийские комиссары ответили проскрипциями. Поголовье консервативной элиты снизилось почти на 10%. Я верно угадал, что до меня докопались, поскольку все, кто крупнее, слишком опасны?

— Вероятно, так и есть, — подтвердила Лола.

— Насколько сильно они могут насвинячить? – поинтересовалась Ханка.

— Не знаю, — Лола развела руками, — но лучше бы нам сыграть на опережение.

— Это как? Крикнуть: я шпион джамблей? — с невеселой иронией спросил Эрик.

Лола сделала длинную паузу, после чего ответила:

— Не удивляйтесь, ребята, но план именно такой. Эрик, на твоем блоге ведь около трети миллиона фолловеров, верно?

— Да, и если я на блоге представлюсь шпионом джамблей, то треть миллиона раз получу ответы, что я шизоид.

— Подожди, ты не понял нюанса. Есть такое слово «допустим».

— У-упс… — отреагировала Ханка, — …А под каким предлогом это «допустим»?

— Например, сбор социологических данных для новой книги, — предложила Лола, — если центральная идея вертится вокруг контакта, то логично задуматься: что могли бы люди попросить у эмиссара джамблей, и что эмиссар джамблей мог бы захотеть от людей?

— Выглядит более-менее нормально, — оценил Эрик, — и когда это надо сделать?

— Ребята, я не хотела бы вас торопить… — осторожно произнесла Лола.

Эрик шумно выдохнул и надавил клавишу выключения движка, пояснив:

— Ничего не случится, если мы час полежим в дрейфе.

— Кстати, — добавила Ханка, — так мы сможем за ужином узнать, как оно со стороны.

— Э-э… — Лола покрутила головой, — …Это в смысле, что Рори тоже фолловер?

— Да, — коротко подтвердил Эрик.

…

12. Пикник на обочине и фекалии на вентиляторе.

Капитанская набережная с причалами у левой стороны реки Попугай при ее впадении в северо-западный залив, была скучной достопримечательностью XVIII века. Теперь она дополнилась более веселым объектом: свалкой с неофициальным названием Пикник (в честь книги «Пикник на обочине» Стругацких, пусть менее подходящей к случаю, чем упомянутое «Ведро алмазов» Саймака, зато более авантюрной). Пикник раскинулся на площади примерно равной двум футбольным полям, был частично упорядочен, и оброс несколькими лавками местных мулатов, делавших микробизнес на сортировке вещей и ремонте того, что не требовало хайтека. Жители победнее, предпочитали рыться сами в первозданных кучах выброшенных бытовых мелочей… Или не мелочей. Пока Лола Ву глазела на этот сюр, несколько местных чернокожих парней просто руками выкатили с Пикника мотоколяску-трицикл. Другая команда запихнула в кузов древнего грузовика уродливое нечто вроде гибрида стиральной машины и самогонного аппарата…

…Но наибольший восторг у Лолы вызвал способ наполнения Пикника. Делалось это с помощью старого индийского экскаватора-погрузчика, которым управляла колоритная толстая тетка, одетая в копию пляжного костюма времен первых автомобилей Форда. С кажущейся небрежностью мастера двигая рычагами, она протягивала железную лапу к очередной арго-лодке, катеру или барже, почти укладывая ковш на носовую площадку. Затем (когда вещи были уложены в ковш), она изящным движением проводила лапу на небольшой высоте над головами публики фланирующей по набережной, и вываливала содержимое ковша на свободное место в границах Пикника. Когда грузов не было, она наливала себе кофе из огромного термоса в крышку-чашку, и невозмутимо раскуривала сигару, потухшую за время предшествующих погрузочных действий.

Лола залипла около Пикника почти на час, а между тем, солнце уже заходило. Хотя, все расстояния в Сао-Антонио игрушечные и прогулка до моста через реку Попугай заняла примерно 10 минут неторопливым шагом – с разглядыванием местной архитектуры, не отличавшейся разнообразием. Большинство зданий: 2-этажные кирпичные коробки с 4-скатными жестяными крышами. Если жители побогаче, то к фасаду приделан длинный балкон-галерея. Если в доме — лавка, то внизу сделаны широкие окна вроде витрин, а в случае, если это паб, то добавлена веранда с навесом. А если это церковь, то к такой же коробке приделана башенка-колокольня. Все это было слегка разбавлено более новыми классами коробок – бетонными складами и стеклянно-каркасными супермаркетами. У зданий в основном довольно обшарпанный вид, а часть — заброшена и полуразрушена. Никого это не смущало, тем более, что руины живописно зарастали зеленью, и можно было считать получившиеся хаотичные объекты — садово-парковыми композициями.

Дневную жару постепенно сменяла вечерняя прохлада, и на улице появлялась публика — типичная для страны Черной Африки. Хотя, особой толчеи не наблюдалось — по данным мэрии, население города составляло около трех тысяч. Сам мост, построенный «в стиле вульгарного колониального модерна» (как выразился бы урбанист), не представлял бы интереса, но к нему прилепилось креативное сооружение: гибрид простого павильона и секционной лестницы: пиццерия Mamba Negro. Эпически ядовитыми змеями — черными мамбами декорировалась длинная стойка бара. Змеи были резиновыми, но с некоторой роботизацией: иногда они извивались и шипели. Изрядное число посетителей неплотно распределялось по двум ярусам и широким ступеням, не мешая друг другу.

Рори Файншвайн, кстати, умудрился быть тут почти незаметным. Лола, Ханка и Эрик в начале попусту крутили головами, и отреагировали только на руку огровских размеров, приветственно помахавшую им из дальнего сравнительно затененного угла.

— Швартуйтесь, ребята! Я взял острый банановый пудинг с морским сомом и какао-эль.

— А-а… — протянула Лола, садясь за стол — …Насколько это жуть по 10-балльной шкале?

— На дюжину с дробью примерно, — ответила Ханка.

— Это была шутка, — успокоил Эрик, — а так: хороший выбор для знакомства с новейшей локальной кухней.

— Просто отхлебни, — добавил Рори и подвинул к ней кружку с темно-коричневой сильно вспененной жидкостью.

— Ладно, — согласилась Лола и сделала осторожный пробный глоток. Это было похоже на умеренно-крепкое пиво с сильным привкусом горького шоколада, причем два вкусовых концепта соединялись довольно-таки гармонично.

— Ну, поехали! — с этими словами Рори выпил кружку парой глотков, как чашечку кофе, облизнулся и наполнил кружку снова из бочонка, стоявшего на краю стола.

Вечеринка стартовала. Участники воздали должное какао-элю, сому с бананом, и трем салатам из разных водорослей под соусами из патоки и специй. Затем в еде произошел психофизический перерыв, и Рори, как бы между прочим, поинтересовался у Эрика:

— Ты что, правда сочиняешь книгу про гешефты с джамблями, или это пранк для блога?

— Я собираюсь сочинить, так точнее, и соответственно, мне интересно исходное мнение аудитории. А с чего ты подумал, будто это пранк?

— С того, что это классика жанра: бросок фекалий на вентилятор, так что единственный интерес к результату лежит в области экспериментальной статистики.

— Я не поняла про экспериментальную статистику, — призналась Ханка.

— Эксперимент! — условный огр растопырил пальцы, — Распределение брызг по радиусу.

…

Рори Файншвайн не сомневался, что Эрик немедленно захочет узнать цепь аргументов, приведших к выводу про вентилятор. И правда: захотел через полминуты. Рори как раз хватило времени увлажнить горло пинтой эля перед монологом.

…

Конечно, Рори не был специалистом по джамблям и по PR вокруг них, однако, здравый смысл и правила естествознания (как он полагал) применимы ко всему и к этим темам в частности. Кроме того, строение общества и мотивации разных слоев хорошо известны. Более половины участников любой сетевой дискуссии о джамблях — это обыватели, чьи представления заимствованы из фэнтезийной беллетристики (которую часто ошибочно путают с научной фантастикой). В научной фантастике невозможна сверхцивилизация, жаждущая отнять коровьи пастбища у масаев или что-то в этом роде. Кстати, публика с классическим университетским образованием (Оксфорд, Сорбонна и все такое) мыслит точно так же, как обыватели, и неспособна представить себе иную картину. Их отличие только в риторике, придающей обывательскому бреду — наукообразный вид. Немножко выделяются политики – они бредят так же, но надеются решить при помощи джамблей некоторые земные проблемы, политиками же созданные за последнюю пару тысяч лет. Причем решить исключительно к своей выгоде и в ущерб соседям. Соответственно, их главный страх: что соседский политик первым договорится с джамблями. Поэтому они неуклюже стараются взять под контроль контакты Алкйона – Чубакка, и все сильнее пугаются от того, что уже полгода эта процедура развивается не по их плану…

Рори сделал паузу на два глотка эля, разделенные ложкой салата … — Немножко особо выглядят инвесторы космических программ. Исходно у них те же представления, что у публики, но они уже уяснили, что джамбли совсем не такие, как в фэнтезийной беллетристике. У инвесторов нет опасений насчет коровьих пастбищ, они воспринимают контакт с джамблями, как шанс получить нечто супер-монетизируемое, однако это внушает им другое опасение: перед Рогом Амалтеи, уничтожающим смысл монетизации. Если из Рога падает даром, что угодно, то у общества меняется формат. В версии лайт это можно увидеть тут, на Принсипи. Фудотрон, рурфаб и Пикник — слабое подобие Рога Амалтеи, но хватило. Еще раньше в Ливии, на Сейшелах, на Маврикии, и отчасти на Мадагаскаре, Коморах и еще во всяких местах…

Еще пауза на глоток эля, и чтобы собраться с мыслями.

— …Вообще-то про Рог Амалтеи я узнал, когда смотрел круглый стол Лацаро Талвица и Филиппа Уэллвуда. Эллинский миф: богиня-коза выкормила Зевса на Крите, а еще она запугала титанов своим рогом изобилия. Казалось бы: какое это оружие? Однако, ужас случился такой, что боги от страха спрятали Амалтею в ту пещеру на Крите. Есть о чем задуматься. Талвиц и Уэллвуд — эксперты. Они как Сократ: знают, что ничего не знают. Очень важное знание, потому что прочие не знают даже этого. Точнее так: эксперты на старте знали, что ничего не знают и потому реальные новые данные им легко заходили. Прочие, которые изначально думали, будто что-то знают, так и остались в непонятках. Ладно, это философия. А по теме к Эрику уже набежали два стада комментаторов: одни боятся Рога Амалтеи, другие надеются получить из него смысл жизни, но этого там нет, поскольку такого вообще нет. Еще третье стадо, которое боится за пастбища. Про них я сказал в начале. Плюс сколько-то разнородных городских сумасшедших. И отсюда мой исходный вопрос: ради чего эти фекалии брошены на вентилятор?

Эрик Лафит кивнул в знак того что теперь вопрос ясен, потер руки, и сообщил:

— С одной стороны, Рори, ты прав. Это интересная статистика разброса, но весьма мало толковых мнений. С другой стороны, мало не значит нисколько. И я надеюсь поймать в образующейся каше любопытные идеи ответов на три вопроса. Первый: что мы, люди, можем предложить джамблям? Пока на эту тему известен лишь парадоксальный ответ Аслауг Хоген: для джамблей могут быть ценны наши ошибочные гипотезы, поскольку джамбли, став сверхцивилизацией, потеряли талант изобретать ошибки. Второй вопрос: какие ментальные свойства могут объединять людей и джамблей, при том что джамбли наверняка не гуманоиды. На эту тему вообще пока ничего толкового не сказано. Третий вопрос: технология коммуникации. Мы уже разобрались с графикой, с арифметикой и с логическими формами запросов у джамблей, но мы не знаем, что у них вместо языка. Я надеюсь, что в комментариях появятся если не идеи, то хоть намеки на идеи об этом.

Рори задумался и налил себе еще эля. Нескольких секунд мысленной прокрутки ответа хватило, чтобы понять: Эрик зачем-то темнит. Если бы его интересовали три названные задачи, то вопросы на его сетевом ресурсе были бы поставлены плюс-минус так, как он поставил их сейчас. Но вопросы были поставлены совершенно иначе, а именно: «Представьте, что на Земле появился эмиссар джамблей, способный общаться с нами в привычном для нас стиле. Что могли бы люди (индивиды, сообщества, и человечество в целом) попросить у джамблей? И что люди могли бы в ответ предложить джамблям?» Условная ситуация и вопросы тупые как в Голливуде (что, кстати, не в стиле Эрика), и нечего ожидать толковых ответов при таком заходе. Если вопросы, все же, поставлены так, значит у Эрика совсем иные задачи, которые он предпочитает пока держать в тайне (что также не в стиле Эрика). Но если Эрик, однако, поступает так, значит, у него есть веские основания. Что ж, не надо ломать ему игру…

…Ханка энергично хлопнула его по спине, чтобы привлечь внимание.

— Алло, ты что, общаешься с тенями?

— Да, и тени говорят: если хочешь оценить сложность понимания языка негуманоидов, вспомни сообщение Ликэ Рэм о пятнисто-цветовом языке кальмаров Гумбольдта. Еще вспомни: Ликэ сказала, что кальмары хотя бы земляне, как и мы. В отличие от…

— Однако, — встряла Лола, — также Ликэ отметила, что джамбли, как и мы, это существа, владеющие технологиями.

— Да, — согласился он, отметив по ее напряженному тону, что она в курсе тайны, — тогда возьмем не кальмаров, а пчел. Они, как и мы, владеют технологиями, что помогло нам разгадать пчелиный язык танцев, но не помогло пчелам разгадать наш язык. Эта схема работает лишь сверху вниз, так что надежда не на фолловеров Эрика, а на джамблей.

…Излагая эту мысль, Рори продолжал, между прочим, наблюдать за Лолой. Его весьма веселила мимика девушки в процессе распада стереотипа, согласно которому слишком большой парень должен быть туповатым. Соответственно, даже уровень технического бакалавриата у такого парня воспринимается как феномен вундеркинда. Если же сюда добавлена некоторая догадливость и капелька общей эрудиции, то это вообще…

…Еще он подумал, что уже слишком близко подобрался к тайне, и кто-нибудь из троих сейчас сменит тему (скорее всего тот, кто создал тайну). И это оказалась Лола, которая внезапно спросила:

— Рори, что такое сумбаржа? Так ты назвал штуку, которую осматривал под водой перед нашей встречей на причале.

— Это сложносокращенное от «субмарина» и «баржа», — пояснил он, — гуру менеджмента называют подобные штуки платформами. На них можно устанавливать аппаратуру для разных задач. У сумбаржи это: логистика, патрулирование, монтаж и много чего еще.

— Все это на фудотроне и на рурфабе? – спросила она.

— Не только. Например, еще геологоразведка.

— Нефть? – предположила Лола.

— Опять не только. Вообще-то если ты хочешь увидеть собственными глазами…

— …Конечно, хочу! – мигом отреагировала она.

…

13. Неканонический взгляд на океан, флору и фауну.

Сверху, с самолетной высоты, участки фудотрона были похожи на огромные круглые разноцветные светящиеся пятна в океане. Совсем иначе это выглядело из-под воды. С поверхности и до глубины проникновения естественного света вниз уходила изгородь — наподобие рыболовной мелкоячеистой сети. За изгородью мерцал пурпурный свет. Как заранее узнала Лола, трубчатые лампы, вытянутые сверху вниз, дают белый свет, но на данном участке культивируется пурпурный фитопланктон. Эффект светофильтра…

…Ближе к поверхности это было почти незаметно, однако на глубине 100 футов свет за изгородью становился ярче доходящего солнечного. А внизу, ближе к краю изгороди от солнечных лучей почти ничего не оставалось и там будто горело иное тусклое солнце.

— А вот наш клиент, — сообщил Рори, показывая вниз и вправо, — голубой марлин массой полтонны, если на глаз. Девочка, кстати. Мальчики у них меньше.

— Очаровательная девочка… — иронично отреагировала Лола, глядя на огромную рыбу с копьевидным носом. Это крупное стремительное существо, гоняясь за добычей, просто влетело в изгородь и застряло. Теперь бессистемные движения усугубляли проблему.

— Скорость плюс охотничий азарт иногда опасны, — прокомментировал Рори, аккуратно направляя сумбаржу к застрявшему марлину, — ситуация типовая, так что…

Не договаривая, он пробежал пальцами по боковому сегменту пульта, где размещалось управление четырьмя внешними лапами-манипуляторами. Наверное, не будь ситуация типовой, пришлось бы долго возиться с ручным управлением. Но тут уже существовала стандартная процедура. Одна лапа потянула край продырявленной сети вбок, а другая, схватив огромную рыбу за хвост, потянула назад. От энергичного движения хвоста, 80-тонная сумбаржа даже слегка вздрогнула, а затем захват манипулятора разжался и уже освобожденная девочка-марлин метнулась в сторону, почти мгновенно пропав из поля зрения.

— Даже «мерси» не сказала, — изобразил Рори обиженный тон. А сверху по изгороди уже спускались два робота-арахноида с рулоном сетки, чтобы заделать пробоину.

— Сюрреалистическое место! – оценила Лола, у которой разбегались глаза от мелькания множества поблескивающих рыбок за иллюминатором.

— Это разве сюр? — тут Рори обаятельно улыбнулся (ему неплохо удавалось, несмотря на экстерьер огра), — До реального сюра еще два шага. Ты готова?

— Еще бы! — подтвердила она, на всякий случай, приготовившись к экстриму.

Но произошло лишь спокойное всплытие, и Рори пригласил ее подняться на площадку-крышу рубки. Кажется, что могло оказаться сюрреалистического вокруг? Но уже через минуту Лола поняла. Дело не в том, что местные ребята, островитяне Принсипи ловили рыбу с лодок обычными большими сачками. Такое Лола уже видела раньше, по другую сторону Африки, на Мадагаскаро-сейшельсклом фудотроне. И дельфины там были, как здесь. Но дело в других существах. Сначала показалось, что это какая-то порода мелких морских львов, и лишь когда парочка таких существ ловко и нахально вскарабкалась на площадку, стало видно сходство с гигантскими бразильскими выдрами. Конечно, это не могли быть собственно бразильские выдры – они эндемики бассейна Амазонки. Речные волки — как их иногда называют из-за стайного поведения и из-за кажущегося размера. Именно кажущегося — ведь бразильская выдра лишь по длине похожа на волка, а ее вес вдвое меньше, поскольку это существо тонкое и изящное.

— Но тут не может быть бразильских выдр! – вслух произнесла Лола.

— И что? Летающих пингвинов вообще не может быть, а вот… — тут Рори выразительно посмотрел на небо, откуда как падающий осенний лист, пикировал увесистый пингвин. Конечно, не такой большой, как императорские пингвины, но точно крупнее гуся. Еще секунда и он шлепнулся перепончатыми лапами на площадку сумбаржи.

— Вот же хрень… — спонтанно отреагировала Лола

— …Хотя, — уточнил Рори, — это скорее гигантский пуффин чем средний пингвин.

— Но ведь обычный пуффин меньше чайки!

— То обычный, а это модифицированный. Теперь самое время поехать в детский сад.

— Стоп! Ты сказал: детский сад?

— Да, я сказал: детский сад. У нас появились пассажиры, которым надо именно туда.

…

Идти в надводном положении в компании трех странных пассажиров оказалось слегка тревожно, зато весело. Кто держал в квартире одновременно двух кошек и попугая, тот поймет сразу. Кто не держал – может посмотреть какой-нибудь любительский ролик об этом. Для полноты картины надо умножить на коэффициент размера. Одно дело – когда кошка весом 5 кило хочет на ручки, и другое дело — когда существо весом 20 кило…

…Этот легкий зоопсихологический экстрим длился менее часа, а затем они прибыли в очередное странное место. По началу у Лолы возникла ассоциация с бунгало-отелем в мальдивском стиле: отмель вдалеке от берега и легкие свайные мостики с маленькими домиками-комнатами. Немного позже ее сменила иная ассоциация: с фантастическим трамвайным полигоном, где рельсовые пути, образующие огромные петли маршрутов, установленных на сваях между будто бы игрушечными вокзалами. Когда же сумбаржа причалила к дебаркадеру, совмещенному с одним из вокзалов, Лола исчерпала ресурсы ассоциаций. Между тем, псевдо-пингвин (или гигантский пуффин) перелетел на крышу медленно движущегося трамвая, а выдры соскользнули с площадки и сразу нырнули.

— Даже «мерси» не сказали, — констатировал Рори второй раз за сегодняшний день.

— Почему детский сад выглядит так… Э-э… — Лола запнулась, — …Так не по-детски?

— Ну… — Рори развел своими лапами, — …Просто: какие дети такой и сад.

…

Дети тут оказались такие, что Лола позже цензурировала отснятый видеоматериал (во избежание шока у зрителей) и долго изобретала подходящие комментарии к тому, что осталось. Хотя, встречались очень милые моменты. Например, детеныши дельфинов и касаток тут дружили — и у Лолы почему-то возникла уверенность, что даже во взрослом состоянии их дружба сохранится. Но вот сцены с участием человеческих (или огрских) детенышей, легко игравших со всеми видами морской фауны — оставляли двойственное впечатление. Когда у человеческого (нет, все-таки огрского) младенца лет двух от роду хорошо заметны плавательные перепонки между пальцами, и еще когда этот младенец, подражая детенышу выдры, ловит под водой рыбу и сразу пожирает, это как-то…

…В общем, не для среднего телезрителя. Лола, будучи близко знакома с Ханкой, имела сомнительное удовольствие наблюдать похожий способ питания, так что даже не особо удивилась, однако это бестрепетно убрала из открытого репортажа в служебный архив.

Может быть наиболее удивительным в этой экскурсии стало сообщение Рори о том, что детский сад построен по манге, нарисованной Мию и Сэто Оохаси в позапрошлом году. Случайные знакомые японцы оказались арт-последователями великого Хаяо Миядзаки. Настоящими последователями, умеющими создавать гармоничные истории, никогда не существовавшие материально, но способные к этому, если им помочь. Вот, Snegov-club помог, и теперь этот сюрреалистический детский сад существует…

…Лола, хотя не была фанатом Миядзаки, но знала о нем достаточно, чтобы после этого сообщения захотеть пообщаться с его арт-последователями на тему о… Ей не удалось с первой попытки сформулировать «о…» (ведь «творческие планы» это бюрократическая пошлость, а «необычные фантазии» напоминает параграф из учебника по психиатрии). Соответственно, в вопросе к Рори она обозначила просто многоточие. Он принял такую формулировку с пониманием и предложил напроситься в гости к парочке Оохаси прямо сегодня вечером. До вечера оставалось всего ничего – основательно покрасневший шар солнца завис над самым горизонтом со стороны Атлантики, и Лола спросила: будет ли тактичным такое почти внезапное вторжение?

— Будет, — без тени сомнения сказал Рори, — и вовсе не внезапно. Пойми: внезапно это, к примеру, когда ко мне на тагбот вваливаются трое таких, вроде меня, и спрашивают: в холодильнике пожрать кроме рыбы найдется что?

— А дальше? — заинтересовалась она.

— А дальше в холодильнике пожрать кроме рыбы ничего не остается, — договорил он.

— Вот значит как… Ну, вроде я поняла, насчет местного этикета.

— Ну, если ты поняла, тогда что? Мы идем ужинать к Мию и Сэто?

— Ну, еще бы! – воскликнула Лола.

…

Еще когда Рори Файншвайн произнес: «ко мне на тагбот» тем тоном, которым обычно произносят: «ко мне домой», Лола предположила, что корабли-буксиры играют в этом сообществе роль постоянно-обитаемых яхт или хаусботов. В течение дня она видела на маршрутах у фудотрона немало тагботов, развозивших лихтеры с грузом концентрата планктонной биомассы, плавучие площадки с сепараторами и помпами для перекачки. Понятный логистический процесс для такого аграрного морского бизнеса. А поскольку деятельность Snegov-club в значительной мере вертелась вокруг всего этого, выглядело естественно, что на тагботах делается комфортная обитаемость. Вообще так принято на лодках аргонавтов (а Snegov-club состоит из аргонавтов, хотя специфических)…

— Ты правильно думаешь про тагботы, — будничным тоном сообщил Рори.

— Ох, черт! Ты что, читаешь мысли?

— Нет, я читаю мимику, — поправил он.

— Понятно… А парочка Оохаси тоже поселилась на тагботе?

— Нет, они пока попросили отдать им одну из комиссованных супер-субмарин. У первой построенной серии случались технические проблемы, и две супер-субмарины оказалось целесообразнее комиссовать, чем доводить до пригодности к дальним грузоперевозкам. Такие машины, хотя большие, но сравнительно дешевые, поскольку корпус отливается целиком из бетона, а ходовая часть спроектирована в жанре ретро-примитивизма.

— Ох, черт! — снова воскликнула Лола, — Как жить вдвоем на 400-футовой субмарине?!

— Вот так: Мию и Сэто это ультра-артистические натуры, им требуется много места для креатива. Трюм 300 на 100 футов это, наверное, минимум пригодной студии для них.

— Ох, черт! Это ведь как футбольное поле!

— Футбольное поле должно быть в полтора раза шире, — поправил Рори, — но в здешнем хозяйстве пока не так много лишних крупнотоннажных площадок. В общем, увидишь. Давай перейдем на мой тагбот и поедем. Заодно оттащим лихтер к отмели Кобра.

— Подожди, надо ведь сначала договориться!

— Уже! — коротко проинформировал он, и поднял руку, чтобы Лола могла видеть экранчик гаджета на запястье, в форме слегка гротескных наручных часов. Она не стала читать чат-диалог, только кивнула, очередной раз отметив для себя несложность здешних нравов.

…

Сам тагбот Рори Файншвайна не выглядел каким-то особенным: 40-футовый и слишком широкий по яхтенным меркам яхт, снабженный парой больших подводных импеллеров, соответствующих не размеру кораблика, а потенциалу его силовой машины. Как успела заметить Лола, такая модель была довольно типична для Snegov-club. Но было два но: Первое: Лола была уверена, что этого тагбота с раскраской «кирпичная стена» и именем «Критобул», написанным на борту греческим шрифтом, тут не было еще полчаса назад. Второе: на палубе у сходней сидело существо размером с кошку, но больше похожее на гибрид крысы и хомяка. И это существо с мечтательным выражением мордочки курило сигариллу, иногда выпуская из уголков рта струйки дыма, как сказочный огнедышащий дракончик. От такой картины Лола тряхнула головой, предположив, что если перед ней галлюцинация, то… Но нет, крыса-хомяк не исчезла.

Тут в дело вступил Рори.

— Это не глюк, это Нефертити, умная девочка и неплохой капитан. Нефертити, это Лола, журналист из Франции. Кстати, Нефертити, мы, вроде, договаривались ты перестанешь таскать коллекционные сигариллы из моей тумбочки. И что я вижу? …Крыса-хомяк шевельнула длинным хвостом, что, вероятно, соответствовало пожатию плечами у людей, и протянула занятую лапу вперед и вверх.

— Спасибо за понимание, Нефертити… — Рори взял у нее сигариллу, затянулся, выпустил колечко дыма изо рта, и обратился к Лоле, — …Прошу на борт. Сейчас отчалим, сварим крепкий кофе, и я расскажу тебе историю про один эпизод гибридной войны за Биафру.

…

Во-первых, войны за Биафру не было, а во-вторых, Snegov-club не участвовал в ней. Но политика это штука, в которой никогда не получается, чтобы было так, как есть. Иначе говоря: война никем не признавалась, однако практически она, так или иначе, велась, и яблоком раздора была нефть шельфа. В этой войне Snegov-club технико-экономически. поддерживал МАГОГ (ассоциацию малых стран Гвинейского залива) — в противовес т.н. «нигерийской гегемонии». Рори Файншвайн участвовал в нескольких эпизодах войны, одним из которых было разминировании острова Корсико, спорного между Эквинеей и Габоном. Чтобы проводить разминирование, полезно сначала ознакомиться с классами минного оружия, примененного в заданном ареале. Чтобы ознакомиться — надо найти, а поиском зачастую занимаются кинологи со специально обученными собаками. Черная Африка в этом смысле (как и во многих других) специфична: тут вместо собак служат гигантские гамбийские хомяковые крысы. Так вот, в ходе работ, на глазах у Рори, одна поисковая крыса задела какой-то сенсор миниатюрной противопехотной мины. Саперы эквинейской армии привычно вздохнули – не повезло зверушке, такое бывает. Но Рори возмутился подобным отношением к боевому товарищу и принял экстреннее меры для спасения. Для обычной ветеринарии это выглядело безнадежно: тело хомяковой крысы разорвалось почти пополам… Но методы Snegov-club могли сработать, хотя и с крайне малой вероятностью. Зверушка каким-то чудом ухватилась за свой шанс, один из сотни приблизительно. Теперь, в генетически глубоко модифицированном виде, и под новым именем Нефертити, везучая хомяковая крыса стала капитаном на тагботе «Критобул».

Рассказав эту историю, Рори с любопытством наблюдал за реакцией журналистки. Она восприняла услышанное хотя с удивлением, но со здоровым любопытством. Ее даже не испугало сообщение, что Нефертити не просто так сидит на пульте ходового мостика и прихлебывает кофе из чашки, а через консоль — сенсорный планшет, реально управляет тагботом. Из такой реакции следовало, что с Лолой можно иметь дело в теме эпигонов Миядзаки… Ну и вообще что с ней можно иметь дело.

Сам себе Рори сейчас казался Белым Кроликом, собравшимся сопроводить Алису через волшебную нору в Страну Чудес. Между прочим: прикольно было бы переписать сюр-сказку Кэрролла не от лица Алисы, а от лица Белого Кролика (у которого наверняка за рамками текста существовали свои мотивы). Рори, разумеется, сознавал, что совсем не похож на белое пушистое существо карманного формата. Зато вертикальная труба или служебная шахта, ведущая от люка на топе надстройки супер-субмарины вниз к рубке-кубрику и далее к помещениям трюма – годилась на роль кроличьей норы. Или точнее годилась бы при экранизации «Алисы…» в антураже «Рамы…» Артура Кларка.

…

14. Вниз по кроличьей норе к свиданию с Рамой.

Вечером, в процессе прохождения спонтанного квеста «возьми субмарину на абордаж», Рори все сильнее ощущал себя тем самым Белым Кроликом. Сначала он следил, чтобы Лола не шлепнулась в воду, переходя по узкому накидному мостику с тагбота на корпус субмарины, едва выступающий над водой и даже иногда накрываемый волнами. Затем — чтобы она (опять же) не шлепнулась, забираясь по трапу на топ рубки-надстройки. Как обычно, после захода солнца на металл трапа выпала роса, добавив скользкости. И, на последней фазе квеста, Рори помог журналистке в спуске по трубе-шахте в трюм. Из-за некоторой бытовой безалаберности парочки Оохаси, в шахте не был включен свет. Для типичного индивида из Snegov-club это не являлось проблемой: такой уровень темноты виделся ему, как серые сумерки. Но Лола неполиткорретно сказала, что тут темно, как у негра в жопе. Ни капли расизма, просто так получилось более выразительно…

…Когда же они попали в огромный трюм, последовало восклицание:

— О! Я непременно покажу видео моей маме! Каждый раз, приезжая ко мне в гости, она заявляет, что в квартире беспорядок и куча хлама! Надо чтобы она увидела ЭТО!

— Мию и Сэто художники, они так видят порядок, — пояснил Рори, хотя мысленно тоже изумился, как два человека за неполных два дня смогли захламить площадь в две трети футбольного поля. Впрочем, окинув более внимательным взглядом этот искусственный ландшафт, он разгадал стадии генезиса. В начале некто привез и переместил сюда через грузовой люк три TEU, стандартных 20-футовых контейнера. В сумме: 100 кубометров содержимого. Два человека вручную умаялись бы разбирать эту кучу, но есть два бота-голема и полдюжины бытовых уборочных спайдерботов, похоже, переделанных. Вся эта кибернетическая группировка сейчас продолжает раскладывать хлам согласно какой-то заданной системе. Так на полу трюма возникает ряд холмиков с разным компонентным составом. Вот дюралевые каркасы, вот пластиковые игрушки, вот ролики и колеса, вот фрагменты электроники… И т.д. Отдельно полукольцом размещены мониторы и также отдельно несколько разных 3D-принтеров, частично разукомплектованных, но видимо в каком-нибудь холмике найдутся запчасти к ним. Завершает картину складская тележка, нагруженная всем, что требуется для организации ланча (холодильник, микроволновка, чайники, чашки, миски, ложки). К этой тележке парочка Оохаси увлекла гостей…

…Рори подумал, что мог бы заранее догадаться, как тут будет: ведь когда Мию и Сэто только планировали приезд, они попросили участников Snegov-club собрать ненужные вещи, подходящие под некий классификатор. Участники, конечно, собрали — ведь всем интересно, что выйдет из разнородного технохлама под влиянием наследия Миядзаки. Между тем, Лола, интегрировав первичные впечатления, высказалась:

— Мне кажется, этот трюм сейчас напоминает эпический объект Пикник на Принсипи.

— Такова модель любой перспективной цивилизации, — мгновенно отреагировал Сэто.

— Наивысшая Ступень Развития у Лема, — добавила Мию, — и еще: Пикник На Обочине у Стругацких, в честь которого назван Принсипийский Пикник.

— А наивысшая ступень развития, это… — начала Лола, стараясь экстренно припомнить библиографию Станислава Лема.

— Это из новеллы Альтруизин в цикле Кибериада, 1965 год, — подсказал ей Рори, а затем процитировал: «Тем временем солнце зашло двумя углами за горизонт, ветерок стих; а обитатели Энэсэрии потихоньку почесывались, потирались, позевывали, явно готовясь ко сну. Один взбивал бриллиантовую перинку, другой аккуратно укладывал возле себя нос, уши, ноги… Все указывает на то, что я и в самом деле нашел… Наивысшую Цивилизацию Мироздания, которая состоит из пары сотен существ, не людей и не роботов, валяющихся среди хлама и мусора на бриллиантовых думках, под алмазными одеялами в пустыне и не занятых ничем, кроме потирания да почесывания».

Этой подсказкой он решил, по возможности, ограничить свое участие в наметившейся дискуссии. Ведь замысел журналистки: интервью с эпигонами Миядзаки, а не с любым случайным персонажем, даже если такой персонаж — сексуально-привлекательный огр массой полтора центнера с четвертью. В своей привлекательности для Лолы у Рори не возникало сомнений. Его визуальная эмпатия (кошачья, как и его зрение) отслеживала моторику и микро-мимику любого, кто попал под его взгляд. Он мог бы, вооружившись шпаргалкой по психоанализу, даже классифицировать детали своей привлекательности относительно этой девушки – только зачем углубляться в детали? Намного интереснее следить со стороны за развитием интервью.

Близнецы Оохаси немного вразнобой отвечали на вопрос Лолы о том, что такое (по их мнению) перспективная цивилизация. Во-первых: нахождение разумных существ в определенном интервале социальности. Во-вторых: стремление к безусловному персональному потребительскому изобилию. Возможно (уточняли Оохаси) первое и второе идентичны по смыслу, и смысл состоит в равной бесперспективности двух ситуаций: если популяция разумных персон никак не социализировна, т.е. персоны не могут действовать сообща ради общей цели, или если персоны избыточно социальны, т.е. социум полностью поглощает персональные цели. Ряд признаков указывает, что социальность людей избыточна, может даже погранична. Если бы люди были еще чуть более социальными, то цивилизация людей зависла бы на уровне аграрных царств типа Древнего Египта, не отличающихся от уровня гнездовых насекомых (термитов или муравьев). Так между эрой фараонов и эрой индустриальных революций человечество полста веков стояло в шаге от абсолютного застоя. И если бы крестьянин времен Хеопса проспал 4000 лет и проснулся во времена мамлюков, то он увидел бы меньше нового, чем мифический Рип ван Винкль, проспавший 20 лет во 2-й половине XVIII века в окрестностях нынешнего Нью-Йорка.

Тут Оохаси отклонились от фактов к гипотезе о высокой перспективности аргонавтов, поскольку они менее социальны, чем средние жители современных стран. И благодаря этому отличию, аргонавты не заражены идефиксом великой цели. Впрочем, они честно отметили, что это лишь гипотеза, и вернулись к сути. У хомо сапиенс нет врожденного паттерна защиты от больших иерархий. Вот почему каждый раз едва маленькое племя достигает значительных успехов, оно начинает разрастаться в пирамиду, формировать идеологию ничтожности персоны перед великим абстрактным «Мы» и принуждать все сообщества к культу ограничений «Я» ради некой сверхзадачи этого «Мы». Этот культ приводит к системной деградации и сбрасывает сообщества в нищету. Тогда пирамиды рушатся, однако снова строятся, едва какое-то сообщество опять выберется из нищеты.

Цикличность такого рода не бесконечна, и в XXI веке схема застряла. Пирамида стала сыпаться, продолжая при этом расти, терять ясную форму и расползаться по сторонам. Ближайшее будущее, таким образом, не имеет сценария – как и фильмы Миядзаки. Да, Миядзаки почти всегда творил без сценария и происходило самозарождение сюжета из бытовых мелочей и из характеров действующих лиц. Сам же он говорил: «Фантастика нужна, хотя все больше людей говорят: я не могу в это поверить. Задача лишь создать фантастический нарратив, способный противостоять современному сложному миру».

Многие путают нарратив о будущем и историю будущего — поскольку если мыслить по схеме ничтожности «Я» перед «Мы», то так и получается. Жизнь любой персоны лишь малозначимое отражение метаболизма пирамиды, а цели персоны имеют смысл лишь в контексте целей пирамиды. Все как у Муссолини в «Доктрине фашизма» 1932 года. Но прошел век, и метаболизм пирамиды, переусложненный ради ее сохранения, перешел в катаболизм, распад огромной нежизнеспособной конструкции на более простые части. Теперь общая история имеет смысл лишь как сумма частных нарративов, связанных не более, чем обитаемой средой. А движение к Наивысшей Ступени Развития, о которой с адекватным юмором говорил Лем, это продукт множества вариантов частной мечты. В стремлении понять джамблей лучше строить гипотезы от этой стартовой точки.

Рори предвидел, что у Лолы возникнет легкий когнитивный шок, и что она попытается возразить против гипотезы о цивилизации, джамблей как сумме частностей – и получит очередную цитату из Лема, только уже более жесткую. Так и произошло. «… — Простите, я ведь не ошибаюсь, это вы изволили достичь Наивысшей Ступени Ра… Но слова эти замерли у меня на устах. Сидящий даже не шелохнулся, не похоже было, что он слышал хоть слово. Нельзя не признать: он был действительно занят, ибо держал на коленях собственное лицо, отделенное от остальной головы, и, тихонько вздыхая, ковырял пальцем в носу. Мне сделалось не по себе. Но удивление вскоре перешло в любопытство, а любопытство — в стремление немедля узнать, что, собственно, происходит на этой планете. Я принялся бегать от одного туземца к другому, взывая к ним громко и даже визгливо; спрашивал, грозил, умолял, уговаривал, заклинал, а когда все это оказалось напрасным, схватил за руку того, что ковырял себе пальцем в носу, но тотчас отпрянул в ужасе: его рука осталась в моей, а он как ни в чем не бывало, пошарил рядом в песке, достал оттуда другую руку, такую же, но с лакированными в оранжевую клеточку ногтями, дунул на нее и приложил к плечу, и она тотчас же приросла. Тогда я с любопытством нагнулся над той рукой, которую только что вырвал у него, а та вдруг щелкнула меня по носу»…

…Дальнейшее развитие событий тоже поддавалось предвидению. Лола напомнила, что «Кибериада» Лема это фантастика. Тогда Мию и Сэто предложили ей понаблюдать НЕ фантастику около кучи, где были свалены детали самых разнообразных роботов и даже просто деталей, иногда применяемых в робототехнике. Лола, пока не догадываясь, что произойдет, предупредила, что ее трудно удивить, она бывала и в любительских кибер-лабораториях, и на рурфабах.

— А мы попробуем, — сказала Мию, — выбирай любую руину вот из этого сектора.

— Ну… — Лола оглядела сектор, где валялись одинаковые школьно-игрушечные роботы, известные как MeArm: 10-дюймовые действующие макеты промышленного 6-осевого манипулятора на тележке и со зрительным сенсором. Все с явными следами износа или мелких повреждений, — …Пусть будет, например, вот этот желтый.

— Следи за руками, — весело посоветовал Сэто, после чего воткнул в желтого MeArm две детали: свежую батарейку и процессор.

— Это сцинтиллант? – спросила Лола, козырнув знанием сленга гибридной кибернтики.

— Да, — подтвердил Сэто, — биоморфным роботам не в прок чисто цифровые процессоры.

Лола, глядя на игрушечную тележку с манипулятором, удивленно возразила:

— Но это вовсе не биоморфный робот.

— Настоящий биоморфизм не во внешности, а в поведении, — сообщила Мию. Еще через несколько секунд игрушка начала движение. Она поползла вдоль кучи деталей, иногда останавливаясь — будто белка в поисках спрятанных припасов. Затем она остановилась, протянула манипулятор и вытащила из кучи — кабель с унифицированными штекерами. Следующая остановка принесла 4-палый захват на шарнирной консоли и разветвитель контрольных портов. Затем разукомплектованный монтажный кейс. Затем запчасти от квадрокоптера. Затем робота-собаку — поломанного, но с целыми лапами…

…Цепочка событий действовала почти как мерцающий маятник в древнейшем методе гипноза. Чтобы гости не слишком залипли, Оохаси подкатили к точке кибер-спектакля тележку для ланча (стало ясно, почему ланч тут сервируется на мобильном носителе). Тут Рори заключил сам с собой пари: сможет ли Лола абстрагироваться от спектакля и вернуться к интервью в ближайшие 10 минут. Она смогла, так что одна половина Рори проиграла другой половине чашку саке (каковую налила немедленно).

— Ребята, — начала Лола, — вы говорили, что миссия БФМ (Бифрост — Фобос — Марс) будет запущена через 27 месяцев. Это значит: в марте…

— …13-го года Каимитиро, — договорил Сэто.

— Датировка от момента обнаружения первого зонда джамблей, — пояснила Мию.

— …Поскольку прецедент Оумуамуа так и остался под вопросом, — уточнил Сэто.

— Ух ты! — удивилась журналистка, — Ну, пусть так. А насколько вероятно ваше участие?

— Один к трем, — Мию пошевелила тремя пальцами, — есть три экипажа, из них два будут дублирующими, один полетит.

— Ясно. Тогда традиционный вопрос: не страшно ли будет лететь и наоборот, обидно ли будет не полететь?

Близнецы Оохаси синхронно улыбнулись, и покачали головами.

— Ни то ни другое! — заявила Мию, — Космические полеты были страшными во времена ненадежной техники и ненадежных организмов экипажа. Теперь многое иначе. И сами полеты теперь не станут уникальным событием. Поэтому если так окажется, что мы не летим в первый экспедиции, то ничего обидного, полетим двумя годами позже.

— За это время, — добавил Сэто, — возможно, мы впишемся в стажировку на Луне.

— А-а… — несколько растеряно протянула Лола.

— Ты забыла про Луну, — с дружеской иронией констатировал Рори.

— Да, я забыла… Черт… Действительно… А что с Луной?

— С Луной все ОК. Там функционирует примерно полдюжины потенциально-обитаемых станций, но непонятно, что там делать астронавтам. Луна экономически неинтересна до момента, когда полеты туда подешевеют еще в несколько раз. Хотя, есть план создания лунного полигона для стажировки астронавтов перед экспедициями на Марс и Цереру. Среди миллиардеров растет мода инвестировать в такие планы, значит тема реальная.

— Ладно… А Марс чем-нибудь экономически интересен?

— Марс, — сказал Сэто, — это лучшая ловушка для астероидов Главного пояса. Поскольку промышленная разработка астероидов, можно сказать, уже началась, это актуально.

— Уже началась? — переспросила Лола, — Ты про комету-мумию Оромопото, пойманную, пришвартованную к орбитанции Бифрост, и подготовленную к… Э-э…

— …Работе рудокопа, — подсказал Рори, — на Новый год там запланирована презентация загрузки полупродуктом и отправки на Землю первого космического парома-рудовоза.

Лола энергично покивала.

— Да, я на днях общалась по орбитенету с Аслауг, и она говорила про презентацию, про рудовоз, и про то, что будет круто. Но подробностей не раскрыла. Видите ли, тайна.

— Ну… — Рори улыбнулся, — …Наверное, Аслауг права. Правило новогоднего сюрприза.

— Да, наверное… Так, мы остановились на том, что Марс станет хорошей ловушкой для астероидов Главного пояса. А еще что-нибудь, терраформинг, например?

— Терраформинг идет бонусом, — ответила Мию.

— А-а… Это как?

— Это так: по мере заброски мелких астероидов и комет на орбиту Марса, а частично на поверхность планеты, произойдет добавление воды и летучих компонентов в атмосферу и, быть может, раскрутка планетарного магнето. Снова появится магнитное поле, исчезновение которого в Гесперийскую эру привело к сдуванию атмосферы солнечным ветром. Марс снова станет удерживать плотную атмосферу и тогда золотой ключик наш.

Лола снова покивала, задумалась на четверть минуты, и произнесла:

— А что если я задам вопрос, который может показаться идиотским?

— Задавай, это нормально, — подбодрил ее Сэто.

— Ладно, тогда вот: допустим, Марс терраформирован и появилась колония: несколько тысяч жителей. Какой там будет политический строй?

— Какой строй?.. — Сэто обменялся взглядами с Мию, — …Наверное, как тут, в акватории фудотрона. Или что-нибудь похожее.

— А кстати, какой тут строй? – полюбопытствовала Лола.

— Не знаю, как это называется, — признался он.

— Я тоже не знаю, — сказала Мию и поглядела на Рори.

— Тирания, — лаконично сообщил огр.

— Как – тирания? – Лола выпалила это спонтанно и даже возмущенно, на что получила спокойный дружески-ироничный ответ:

— По классификации гуру Талвица, вот как.

Через минуту Рори пожалел о подсказке (вот хотел ведь не встревать в интервью) — но теперь ему пришлось рассказывать, что такое тирания по Талвицу, а сам Рори не очень глубоко разбирался в политологии. Хотя, в принципе тирания — не что-то сложное. Это нерегламентированная личная власть (если в трех словах). А если в деталях, то тирания исторически первый пример конкуренции политических стратегий — еще в гомеровские времена. Кто из тиранов строил наилучшую стратегию — к тому переходил человеческий ресурс. А у кого не получилось — тот терял человеческий ресурс, а дальше все остальное. Идейную лояльность тогда еще не изобрели, и конкуренция получалась почти честная…

Дело наверное дошло бы до уточняющих вопросов, но тут тестовый робот, о котором на длительное время забыли — завершил реконфигурацию. Он утратил сходство с исходной формой (тележкой, фото-сенсором и манипулятором). Получился почти Ктулху — но тот, согласно Лавкрафту, объединял черты спрута, дракона и летучей мыши, а этот — черты арахнида, Wall-E и квадрокоптера. Рори смог оценить стиль проработки и восхитится версией псевдо-алгоритма, ориентированного на образы Миядзаки. Но Лола уже слабо отражала окружающую реальность. Попросту говоря, она засыпала, так что обратно на тагбот «Критобул» была доставлена в сомнамбулическом состоянии.

Рори уложил ее спать в каюте или точнее в кубрике, под аккомпанемент насмешливого фырканья хомяковой крысы Нефертити. Вряд ли данные звуки на самом деле выражали насмешку (это слишком сложно для интеллекта крысы, даже очень талантливой), но на всякий случай Рори сделал ей замечание:

— Не тебе, хвостатый ужас Африки, учить меня флирту! Ты в качестве капитана, но не в качестве психоаналитика… Вот что, двигай-ка средним ходом на восток. А я, ладно уж, сварю кофе и на твою долю тоже. Несмотря на твое нетактичное поведение.

— Фьють! – пискнула Нефертити, не будучи способной понять такой длинный монолог.

— Средним ходом на восток! – кратко распорядился Рори, и занялся варкой кофе, между делом подумав, что хомяковая крыса в качестве рулевого это намного прикольнее, чем автопилот-робоцман, применяемый большинством аргонавтов.

…

15. Антропогенная прикладная задача об аллометрии и фаллометрии

Лола проснулась значительно позже рассвета от того, что луч поднимающегося солнца, проникший через потолочный иллюминатор, дополз до ее глаз. И, хотя глаза еще были закрыты, мощности экваториального солнца вполне хватило, чтобы вызвать ощущение вроде щекотки. Лола чихнула, проснулась, и огляделась. Пары минут ей хватило, чтобы уяснить текущую диспозицию. Она лежала на широком лежбище в кубрике тагбота Рори Файншвайна, и тагбот, судя по характеру чуть заметной качки, стоял на якоре.

Удобство потолочного иллюминатора, совмещенного с люком, в том, что можно сразу подняться на палубу из каюты-кубрика. Лола поднялась, огляделась, и обнаружила на расстоянии полумили с северо-востока широкое лазурное мелководье, а далее какой-то зеленый пологий берег. Во всем восточном секторе виднелась полоса земли — но очень далеко. Понятно, что это Африка, но где конкретно?.. Решив разобраться с географией позже, Лола пошла приводить себя в порядок. Планировку тагбота она уже знала. При пересечении кают-компании, она увидела Рори — он спал на диване, голый, что вполне логично: с чего бы одеваться на собственной лодке при 27 Цельсия?..

…Тут следует отметить, что ранее Лола видела голого огра лишь мельком, и не успела рассмотреть детали. Сейчас (поскольку он спал на спине) все детали просматривались практически идеально. Пожалуй, она разглядывала слишком долго, и (вследствие почти мистических свойств взгляда) это вызвало пробуждение.

— И что со мной не так? – поинтересовался Рори, открыв глаза и встретив ее взгляд.

— Э-э… Все так… Просто: я собиралась в душ и не возражала бы против компании.

— Хорошая идея! — объявил он, вскакивая и выпрямляясь во весь рост. У Лолы сразу же возникли сомнения: не слишком ли она торопит события, с учетом его размеров. Но, не отменять же приглашение из-за какой-то минутной нерешительности.

…

Все-таки, люди странные существа, особенно человеческие женщины (об этом подумал Рори через несколько минут, уже в душевой кабинке). Пространство кабинки тут было вполне достаточным, чтобы вместить даже четверых. Такую планировку унаследовал «Критобул» от стандартных тагботов с экипажем 4 человека. Специфика ситуации тут возникла не из-за размеров помещения, а из-за размеров организма. Кажется, любому взрослому человеку должны быть понятны азы аллометрии (науки о пропорциях тела различных живых существ). Хотя, размер фаллоса у млекопитающих не всегда бывает пропорционален прочим размерам тела, но априори разумно предполагать некоторую пропорциональность. И в любом случае, зачем сразу так комплексовать? Все-таки его размер не как у Кинг-Конга — пожалуй, даже в пределах условной нормы для человека.

— Вот что – произнес Рори вслух, — считай это факультативным экспериментом.

— В каком смысле факультативным? — не поняла она.

— В смысле: можно прекратить на любом шаге. Или даже вообще не начинать.

— Ох, черт! Я что, так отреагировала на…

— …Обычную эрекцию, — договорил он.

— А-а… А что, настолько заметно, как я отреагировала?

— Мне заметно. У меня эмпативные свойства развиты несколько более…

— …Да, насчет эмпатии я уже догадалась, — она вздохнула, — и что теперь?

— Ничего такого, — он улыбнулся, — можно попить кофе, позавтракать, ты соберешься с мыслями, а дальше в зависимости от итогов твоей мыслительной деятельности.

Лола от обиды хлопнула себя ладонями по бедрам (на мокром теле получилось весьма эротично и звонко).

— Это ни к черту не годится! Я чувствую себя сексуально непривлекательной долбанной монашкой и полной идиоткой к тому же! Может, у тебя есть план-Б?

— Теоретически, да. Хотя, я не психоаналитик, мне кажется, дело тут в подсознательном опасении потери контроля над развитием события. Если переместиться в позицию, при которой ты, вроде как, все контролируешь – то проблема исчезнет.

— Поза наездница? – предположила она.

— Как вариант. И, вероятно, в кубрике будет удобнее.

— Тогда идем… — она потянула огра за собой, так энергично и быстро, что он едва успел выключить воду. И (вторично!) подумал: все-таки, люди странные существа, особенно человеческие женщины.

…

Когда Рори устроился на лежбище, уложив обе ладони под затылок, в позе эллинского философа, наблюдающего за движением облаков и размышляющего о природе вещей, возникла новая проблема. Лола озадаченно произнесла:

— Так ты кажешься еще крупнее. Я не о фаллосе, а вообще. И почему-то я ощущаю себя исследователем, нашедшим гуманоида-гиганта, будто в НФ-фильме «Прометей» Ридли Скотта. 2012 год. Это, по-твоему, нормально, или как?

— Абсолютно нормально. Исследуй, — уверенным тоном ответил он и это сработало. При других обстоятельствах пассивность партнера повлияла бы негативно на весь комплекс ощущений, но в данном случае возникло своего рода поле ролевой игры. Театр одного актера и одного зрителя (лишь незначительно участвующего в действии).

Любопытно было наблюдать, как Лола, после первой ознакомительной серии выбирает вариант позы наездницы для, собственно, коитуса. Вариант лицом к лицу показался ей, вероятно, неудобным (взгляд партнера отвлекал). Противоположный вариант тоже был отвергнут: вероятно ее смущал размер ног, которые оказывались в поле ее зрения. Итак реализуемый стал вариант «дамское седло» (он — же перпендикуляр, он же — наездница, скачущая боком). При этом можно вообще не видеть партнера.

Так ей удалось сфокусироваться на ключевом акте проникновения, и задача оказалась удивительно простой — поскольку Лола была к этому моменту крайне возбуждена из-за множества необычных ситуаций, следовавших чередой.

— У-упс… — выдохнула она.

— Психоанализ великая наука, чтобы ни говорили скептики, — прокомментировал Рори.

— Да-да, — отозвалась Лола, адаптируясь к не совсем обычным ощущениям, и осторожно пробуя с опорой на руки, двигаться вверх-вниз. Получалось неловко, поскольку правая ладонь опиралась на его живот, а левая — на его бедро.

— Если что, просто скажи, — предложил он.

— Просто говорю: если бы ты поучаствовал… Например, тихо-тихо повернул меня на 8 румбов вправо…

Рори с предельной аккуратностью сжал ее торс ладонями чуть ниже груди, и повернул лицом к себе, подумав (между прочим) что морские термины удобны в сексе, но редко используются. Такой психологический или культурологический парадокс. А Лола, тем временем, при открывшейся свободе маневра, показала на практике все преимущества классической позы наездница. Рори (так, в фоновом режиме, параллельно восприятию) задумался: а что чувствует конь на трассе конкура? Есть ли у коня азарт, или он только зеркалит направляющие движения наездницы? Но прийти к какому-либо выводу он не успел, поскольку Лола достигла пика экстаза (очередной раз опровергнув домыслы, что аномально скорый оргазм из-за нервной перегрузки характерен лишь для мужчин). При таком раскладе наиболее разумным и естественным для Рори было чуть ускориться и в течение следующей минуты достичь того же самого…

…В кубрик заглянула любопытная мордочка хомяковой крысы. Затем возникли лапки, почесавшие уши. Рори счел такое поведение демонстративным и строго сказал:

— Не ври, Нефертити, было не слишком громко. И прекрати подглядывать!

— Ух ты!.. — удивилась Лола, повернув голову и успев увидеть лишь мелькнувший хвост пристыженной Нефертити, — …Я впервые встречаю крысу-вуайериста. А вообще, было классно, по-моему. Рори, скажи: обязательно ли мне вставать, чтобы попасть в душ?

— Не обязательно, — ответил он и без заметного усилия сделал шаг прямо с лежбища. Его левая ладонь оказалось у Лолы под попой: будто минималистская модель сидения для горнолыжного подъемника. Так журналистка прокатилась на водные процедуры и, уже находясь под острыми струйками воды, внезапно поняла, что голодна как…

— …Как ежик после зимней спячки, — подсказал Рори.

— Ты что, опять прочитал мою мимику?!

— Да. В таких спектрально-чистых эмоциях, как голод, это проще простого. Кстати, что предпочитаешь: рыбу или птицу, суп или стейк…

— Я доверяю твоему вкусу, но… — тут она понизила голос до шепота, — …Учти: если ты прикормишь меня, то в будущем я стану падать на твою лодку, как яблоко на Ньютона.

— Меня это не пугает, — сообщил он, — я не подвержен суеверию, что женщина на борту притягивает проблемы. Если ты заметила: у меня на корабле даже капитан – женщина. Хомяково-крысиная женщина, но это непринципиально. Вернемся к теме голода: что ты скажешь об ирландском рагу по Джерому с поправкой на африканскую специфику?

— Я скажу, что это круто…Может быть… В общем: я готова экспериментировать!

«…мы обыскали обе корзины и высыпали в рагу все остатки, объедки и огрызки. У нас была еще половина мясного пудинга и кусок бекона; мы сунули их туда же. Потом Джордж нашел полбанки консервированной лососины и также бросил в кастрюлю. Он сказал, что в этом и заключается преимущество ирландского рагу: можно избавиться от целой кучи ненужных вещей» — сообщал Джером К. Джером в 1889-м применительно к Темзе. Через полтора века применительно к заливу Биафра, ирландское рагу выглядело несколько иначе по компонентам, но главное преимущество сохранялось. Причем было вкусно (хотя Лола, на всякий случай, старалась не приглядываться к тому, что ест). А в финале завтрака, после перехода к лимонному чаю и фруктовому желе, она решила, что самое время глянуть сетевые новости…

…Ее спонтанной реакцией стал возглас: «О, чтоб мне провалиться! Они сделали это!». Daily Mail, Bild, Le Monde, и еще приблизительно дюжина по рейтингу медиа-лидеров, объявили массовому читателю, что Эрик Лафит – шпион джамблей. Разумеется, они не хотели сменить имидж респектабельных инфо-источников на имидж рупора городских сумасшедших с шапочками из фольги, и пытались подать объявление в наукообразном стиле. Средний обыватель с клиповым мышлением, приученный не пользоваться даже бытовым здравым смыслом, заглотал бы это… Но многие уже «попали в радиус разлета фекалий с вентилятора» из темы Эрика об эмиссаре джамблей и роге Амалтеи. Так что вброшенный клип «Эрик Лафит – шпион джамблей» разбился об реакцию обывателя на залежалый инфопродукт: «так это продолжение позавчерашнего пранка – уже скучно».

…Рори Файншвайн, заглянув через ее плечо на экран, прокомментировал:

— Как выражаются мои туземные друзья-военные: противник подвергся упреждающему удару во время развертывания в атакующую конфигурацию и его план провалился.

— Быстро ты схватил суть дела, — заметила Лола.

— У меня еще позавчера за ужином появились такие подозрения, — сказал он, — слишком неуклюже Эрик темнил. А теперь все карты разлеглись по мастям. Кроме одной: зачем кому-то лепить адского сатану из Эрика? Он парень видный, но не политический босс.

— Мне тоже не совсем ясно, — призналась она, — но все вышло по-нашему… Пока.

— Ну, — сказал он, — если понадобится еще, то можешь на меня рассчитывать. Только не в темную, как позавчера.

— Ладно, извини, Рори. Я поняла.

— Не извиняйся, обычная жизненная ситуация… — он продолжил читать с экрана, — …Ну ослиная фиеста! Злые джамбли завербовали Эрика через компьютерную игру. Сильнее только вербовка в филармонии под реквием Моцарта.

— Вообще-то Эрик и Ханка действительно иногда играют в «Pyrrus planet».

— Вот как? А название, кстати, знакомое.

— Это из Гарри Гаррисона, 1960 год. Планета с мутирующими монстрами-телепатами, с извержениями супервулканов и прочими стихийными бедствиями. В игре, конечно, не конкретно эта планета. Там разные планеты, а задача игроков: успеть разобраться там и генетически модифицировать астронавтов как надо, пока стихия не прихлопнула их.

— Ясно! А вот насчет стихии: хочешь ли поплавать на ферме морских кроликов?

— Морских кроликов? — переспросила Лола, — Это вроде больших улиток без панциря и с рожками наподобие кроличьих ушей?

— Точно! — огр кивнул, — На этом коралловом мелководье ферма-лаборатория, а морские кролики это нейромодельные организмы, у них всего 20 тысяч нейронов, так что очень удобно проверять воздействие ген-векториков на нервную систему. Еще их очень легко маркировать: сопровождающий векторик может программировать их цвет и орнамент.

— О! Мне нравится идея! – Лола потерла ладони, — Кстати, где мы географически?

— Это остров Корсико, — сообщил Рори.

Корсико (не путать с Корсикой, что в Средиземном море!) лежит в 15 милях от берега Африки, на границе акваторий Эквинеи и Габона. Это пологий остров полторы тысячи гектаров, переходит в коралловое мелководье намного большей площади. Или точнее: остров Корсико это поднятый над водой северный угол кораллового поля. Тут у Лолы случилось неклиническое раздвоение личности. Одна (более склонная к фридайвингу) мечтала облазить это поле вдоль и поперек прямо сейчас. Но другая (более склонная к журналистике) склонялась к тому, чтобы немедленно строчить онлайн заметки вокруг последствий PR-фейла интересантов вброса о шпионе джамблей. Неизвестно, какая из внутренних личностей победила бы, но тут вмешался Рори.

— Тебе необязательно выбирать. Давай бросим в надувной рафт твои профессиональные гаджеты, и будем таскать с собой. У рафта осадка почти ноль и ткань армированная: не порвется даже при контакте с коралловыми сколами.

— Опять эмпатия? – спросила Лола.

— Да. По твоей мимике было видно. Кстати, на рафте есть противосолнечный навес, а в комплекте еще маленький холодильник, куда влезет дюжина жестянок пива.

— Это вдохновляет! А тут нужны тряпочки типа купальника?

— Вообще-то ни к чему, — ответил он.

…

Это была по-настоящему годная идея. Через полчаса Лола ощутила комбинированный восторг, соответствующий по гастрономической шкале шоколаду с авокадо или дыне с голубым сыром. Рори, как правило, пользовался такой шкалой, если считывал чьи-либо эмоции и преобразовывал в слова, чтобы рассуждать о них. А сейчас он с эстетическим интересом наблюдал за фридайвингом и журналистикой в их взаимовлиянии. На самом простом уровне эта взаимосвязь общеизвестна: медиа-заметки о местах, где есть теплое море, почти всегда содержат ролики с девушками под водой. Исключение – печальные случаи, когда там (под водой) слишком мутно и нет ничего кроме техногенного мусора. Одна только проблема техногенного мусора — не фатальна. Можно утопить среди него несколько старых кораблей, разбросать битые горшки и муляжи амфор, после чего уже спонтанные девушки-фридайверы снимут там селфи с собой в роли сирен или русалок.

Но это было о простом уровне взаимодействия, а более интересен сложный уровень. В смысле влияние внезапной встречи под водой с кошачьей акулой на язвительность той заметки, которая будет создана сразу после всплытия. Или влияние жесткой полемики в сетевом чате на последующую назойливость под водой в желании поставить морского кролика особо яркой расцветки в позицию, оптимальную для фото. Рори ассистировал, поскольку селфи под водой сложнее, чем на воздухе и иногда только со стороны можно сделать качественное фото, параллельно размышляя над уже названными и подобными поведенческими корреляциями — как вдруг при очередном всплытии Лола воскликнула:

— Эврика! Я поняла, при чем тут компьютерная игра!

— Которая? – не понял Рори.

— Игра «Pyrrus planet», — пояснила она.

— У-у… — протянул он, сильнее высунулся из воды и даже оперся локтями на кольцевой баллон рафта, — …Тогда очевидно: эти болваны выдумали, будто джамбли завербовали Эрика, и будто сам Эрик вербует субагентов дальше через игру по Гаррисону.

Лола выразительно фыркнула и хлопнула его по спине.

— Эти болваны ничего не выдумали! Они сперли такой сюжетный ход у Лю Цысиня, из культовой НФ-трилогии «Память о прошлом Земли», написанной в конце 2000-х!

— Я читал только краткое содержание и фрагмент где Теория Темного Леса, — признался Рори, — а саму книгу я даже начинать не стал. Идея, что в галактике действуют правила политологии Мао Цзэдуна, показалась мне изначально слишком убогой. Хотя ты права: агентура инопланетян там вербовалась через компьютерную игру «Задача трех тел». И, кстати, задача пустяковая, численно решается на компьютере. Как она вдруг оказалась неразрешимой для продвинутых инопланетян, это туда же, к политологии Мао.

— Можно я украду у тебя эту фишку про политологию Мао? – спросила она.

— Пожалуйста. Если хочешь, я могу еще сотню таких фишек накидать, — ответил он и…

…В следующую минуту даже немножко пожалел о сказанном. Потому что Лоле сейчас требовались фишки. Ее креативности уже не хватало, чтобы успевать с реакцией на все содержательные новости по теме «агентура джамблей». Посмотрев свежим взглядом на новостной поток от политически-влиятельных персон, Рори изрек:

— Если бы они верили в эту хрень, то наперегонки побежали бы предлагать свои услуги джамблям.

— Почему ты так уверен? – спросила она.

— Потому что они за редчайшим исключением продажные шкуры, лишь таких берут на политический фальшивый Олимп. Если ты думаешь, что я ошибаюсь, то просто скажи.

— Ладно, допустим, так… И что из этого следует?

— Всякое следует. Лучше бы подумать, но у тебя сейчас нет времени умничать, поэтому получится в недоваренном виде. Фальшивых олимпийцев пугает не вариант: «джамбли решат забрать у землян черное золото и черную икру». Пугает иной вариант: «джамбли решат дать землянам всякие вещи в изобилии и вне контроля олимпийской пирамиды.

— Рог Амалтеи? – вопросительно уточнила Лола.

— Это сценарий-лайт, — ответил Рори, — а сценарий-хард это если там магические вещи.

Такой тезис вызвал у Лолы некоторое недоумение.

— У-упс… Ты сказал: магические?

— Да. Магические по третьему правилу Артура Кларка: сверх-технология неотличима от магии с точки зрения тех, кто ее не создавал. Если вспомнить гипотезу, что технология ядерного кристадин-фюзора и технология молекулярного дизассемблера, включая ген-векторики, это дары Каимитиро, то… Представим себе, какие возможны дары Чубакки.

— Рори, мне в данный момент не включить фантазию. Ты можешь представить, ну хоть какой-нибудь один яркий пример, а?

— Биомасса Глана, — коротко откликнулся Рори.

— А-а… Это что?

— Это из советской НФ, но не Сергей Снегов, про которого наш клуб, а Кир Булычев. В сценарии «Через тернии к звездам» у него есть такая штука: биомасса Глана, аморфная субстанция, которая жрет любую органику и быстро растет. А получив условные коды, биомасса Глана по ним быстро формирует из себя любые организмы, флору и фауну.

— Что, вообще любые? Людей тоже?

Рори демонстративно и внушительно пожал плечами.

— Биологически люди лишь фауна. Кстати, в отличие от многих других НФ-допущений, биомасса Глана не противоречит физике, так говорят ученые. Хотя сценарии содержит технические ошибки, это не отменяет реалистичности самого принципа.

— Подожди… — тут Лола обхватила себя ладонями за голову, — …Это что получается? Из какой-то субстанции можно быстро построить заново всю биосферу, так?

— Можно, — подтвердил он, — для этого биомасса Глана и была придумана по сценарию.

— А… — она помедлила с вопросом, — …А сформировать клоны конкретного человека?

— Можно хоть в товарных количествах. Это физически ничему не противоречит.

— О, черт… Какая-то страшненькая штука.

— Если общество устроено имбецильно, — произнес Рори, — то для него любая технология оказывается страшненькой штукой, даже огниво или каменный топор. Причем какие-то технологии оказываются для него тотально-подрывными.

Лола, конечно, знала об этом. Подрывные технологии разрушают отдельные отрасли, а тотально-подрывные — сносят всю сложившуюся социально-экономическую систему. В недавно опубликованной футуропедии Уэллвуда говорилось: комплекс технологий 1-й Космической эры УЖЕ был тотально-подрывным. С 1960-х элиты заняты лишь порчей общества для сохранения массовой нищеты, без которой не умеют править. Стратегия порчи стала неизбежной реакцией элиты на прогресс (это объяснил Оруэлл в 1949-м). Т.н. «дары Каимитиро» (указывал далее Уэллвуд) лишь сократили агонию социального устройства, существовавшего в ареале большей части человечества около 500 лет. … — Мысленно сверяешь меня с энциклопедией? – весело поинтересовался Рори.

— Читать вслух чужие мысли это нетактично! – заявила она, — Кстати, ты ошибся. Не с энциклопедией, а с футуропедией. Уф! Мозг уже закипает. Сейчас я вброшу биомассу Глана на вентилятор и нырну. Что мы тут не посмотрели из интересного на дне?

— Могу предложить каньон драконов, — загадочным тоном объявил он.

…При других условия Лола предпочла бы узнать больше перед тем, как погружаться к месту с таким названием, но сейчас от сетевого марафона на жаре ей хотелось под воду просто как угодно. И она была уверена, что этот огр не утащит ее в опасную авантюру. Практически все так, однако, она оказалась не готова к тому, что на глубине 20 футов в довольно узком пространстве разлома или мини-каньона, на нее выскочит дракон. Если точнее, то просто крупная мурена длиной примерно в человеческий рост. Но раскрытая зубастая пасть, нацеленная в лицо, выглядела нешуточной угрозой. Впрочем, Рори был готов к такому развитию событий, и моментально схватил змееподобную рыбу поперек головы. Лола, потеряв режим спокойного сердцебиения, рекомендуемый фридайверам, ушла на всплытие. Рори тоже поплыл наверх, по пути отпустив мурену (которая мигом метнулась в свою рифовую нору).

Лола, оказавшись на поверхности чуть раньше, встретила его вопросом:

— Это что, был специальный пранк или оно само?

— Примерно посредине, — признался Рори, — здешние мурены склонны наводить ужас на незваных гостей, но эта поступила слишком экстремально. Может, вообразила, что ты намерена опустошить ее охотничьи угодья или перехватить ее партнера по нересту.

— О, черт! Неужели я выгляжу настолько голодной и сексуальной?

— Ну… Я не знаю насчет голодной, однако сексуальной ты очень даже выглядишь.

— О! Если это намек, и если ты знаешь поблизости удобное места для нереста…

…Сложно найти среди вариантов нерестового поведения рыб какой-то аналог, того что далее делали Лола и Рори, но все-таки аналог есть. Морские коньки, сформировав пару, медленно плывут к месту нереста, иногда прижимаясь брюшками и носиками, иногда – боками, а иногда сплетясь хвостами. У людей нет хвостов (тут печальная пауза) но есть длинные ноги, которыми, хотя не так изящно, однако, все-таки можно сплетаться. Что немаловажно, у людей есть еще и руки. Лишь благодаря рукам можно поднять эстетику эротизма человеческого нереста — почти до уровня таковой у морских коньков.

Удобное место представляло собой отмель — подводную дюну из кораллового песка на глубине около 5 футов. Тут рослый человек мог встать на песок, а голова оставалась над водой. Менее рослый человек мог применить стратегию «шимпанзе на пальме во время наводнения» (при условии, что роль пальмы сыграет упомянутый рослый компаньон)…

…Лола поступила именно так, обхватив руками — шею, а ногами — поясницу огра. У нее имелся недавний опыт амфибийной эротики на курсах фридайвинга в Дахабе. Такое не входило в формальную программу курсов, но практически – как же иначе… Только вот сейчас поток ощущений получался намного ярче, потому что… …Тут не то, что многолюдный Дахаб-нордшор, тут они одни на милю вокруг. …Тут заходящее солнце не пропадает за горами, а падает в Атлантику и растекается на идеальной линии горизонта, как капля расплавленного золота на стеклянном столе. …Тут даже вода охватывает тело как-то иначе, чем в заливе Акаба Красного моря, хотя температура примерно такая же: всегда выше 25 Цельсия. …Тут не какой-то парень, снятый на танцах, тут огр, существо почти мифическое. Хотя размеры у него чуть меньше, чем в мифах, но достаточные, чтобы его партнерша могла почувствовать себя пушинкой, вращающейся в вихре лениво-ласкового теплого ветра. …Нет, он не превращал камасутру в балет и смена поз получалась комфортно. Никакой спешки. Скорее было наоборот: фазы от возбуждения до эмоционального экстремума и обратно по нисходящей, получались растянутыми, как во сне или в замедленном кино…

…А затем Лола почувствовала, что ее ноги уверенно опираются на крупный песок, чуть покалывающий подошвы, и вода доходит лишь до груди. Рябь на волнах иногда, будто специально, щекотала соски, еще не вернувшиеся в спокойное состояние.

— Сейчас отлив, — подсказал Рори, — к полуночи уровень упадет так, что эта дюна будет выступать на фут над водой, но снова скроется под водой еще до рассвета.

— Как тут классно… — прошептала Лола оглядываясь вокруг. Уже настала ночь, однако, бледный свет половинки Луны, отраженный множеством пологих волн, позволял глазу различать силуэты того, что поблизости. И еще с разных сторон горели огни на мачтах каких-то корабликов. Они ритмично покачивались на волнах и, включив фантазию, их можно было представить светлячками, танцующими в саду. Было немного обидно, что придется оставить это чудо в прошлом, причем уже скоро.

Рори снова прочел ее мимику, погладил по спине между лопатками и заговорщическим тоном посоветовал:

— Не грусти. Ты возьмешь с собой по кусочку всего этого. Гвинейский закат. Солнечная дорожка. Отлив. Луна, которая проступает на быстро темнеющем небе. Мокрый песок фантомной дюны, который ощущается по-особенному. Кусочек меня тоже, наверное.

— Да, наверное… — откликнулась она, и подумала, что обязательно захочет вернуться.

— Глянь еще вот сюда, — предложил Рори, указав вытянутой рукой в определенную точку звездного неба.

— А-а… — Лола разглядела тусклую мерцающую точку, весьма неторопливо, но заметно ползущую среди условно неподвижных звезд, будто бы наперерез Луну. Через минуту появилась догадка, перешедшая в уверенность: Это была орбитальная станция Бифрост вместе с пойманной в сеть километровой кометой-мумией Оромопото.

…

16. О применении акульих челюстей для хождения по кометам.

Оромопото, похожая на обугленную тыкву, опутанную серебристой паутиной, висела в черном пространстве в трех километрах от Бифроста. Эта дистанция была (после долгих споров) признана предельно-допустимой. Более тесное сближение стало бы избыточным риском. Паутина (точнее нечто вроде кошелькового невода) было связана несколькими тросами с модулем-G, входящим в сборную конструкцию Бифроста. Литера G значила: Geological. Сейчас через панорамный иллюминатор модуля-RO (ходового оперативного мостика) можно было наблюдать, как вдоль одного из тросов движутся три неуклюжие фигурки в белых немного поблескивающих скафандрах. Они вышли из шлюза 6 минут назад и преодолели четверть дистанции до Оромопото. Если все пойдет по графику, то через 18 минут эти трое: Фред Йошида, Вэлент Флаудер и Ритти Бауэр, станут первыми людьми, ступившими на поверхность иного небесного тела, кроме Земли и Луны…

…Внутри модуля-RO, в креслах командора и штурмана, Йорм и Наф, нервничали сверх разумной меры. Поскольку внешне они выглядели как мальчишка и девчонка, младшие тинэйджеры — сейчас наблюдая за ними, трудно было поверить, что им по 35-плюс лет.

— Ребята! Хватит уже загоняться! – не выдержала Чоэ Трэй, — Все детали проверены! На Оромопото — полдюжины роботов-шримпоидов, здесь у шлюза модуля-G — в готовности экипированная эмерджентная команда: Шого, Лилу и Хорти. Нам не хватает, разве что, спасателей Малибу из всех 11 сезонов сразу!

— …Еще учтите, — приняла эстафету Аслауг Хоген, — что Вэлент и Ритти нимфонеры, кэп Йода вообще мицелонер, следовательно, даже если…

— …Только не накаркай! – умоляющим тоном перебила Наф.

— Вообще-то, — произнес Юлиан Зайз, — гипервитальность это только на крайний случай.

— Золотые слова! — поддержал Йорм.

— Если бы кто-то не козырял терминами… — сердито проворчала Трэй.

— Я потом подробно расскажу, — пообещала Аслауг.

Щелкнул динамик интеркома и оттуда раздался голос Кевина МакЛарена.

— Друзья! Братья по разуму! Сделайте что-нибудь с солнцем! У меня начались блики!

— Секунду, дружище, — отреагировала Наф, и будто сыграла пальцами некую гамму на одном из вспомогательных сенсорных мониторов. Внешний солнцезащитный щит при модуле с малым оптическим телескопом развернулся и создал тень, требующуюся для качественной видеосъемки.

— Спасибо, сестренка! Ты классная! — восторженный тон Кевина означал, что проблема решилась с волшебной быстротой.

— Я знаю, — она улыбнулась в глазок ближайшей видеокамеры внутреннего контроля, а затем, не глядя, протянула руку назад, пошевелив пальцами. Шримпоид, стоявший на позиции между командорским пультом и пищевым комбайном, очень ловко наполнил стаканчик свежесваренным кофе и вложил ей в руку, чтобы удобно было взять.

— Мерси, Хафра, — поблагодарила она.

— Обращайся еще, Наф, — сказал шримпоид.

Тут Юлиан Зайз в фоновом режиме (не отвлекаясь от наблюдения за высадкой первой тройки) подумал, что на Бифросте установился любопытный обычай: коммуникация с роботами-шримпоидами, как с живыми компаньонами. Как с особым родом людей, не очень сообразительных (скорее туповатых), зато неизменно дружелюбных. Юлиану уже доводилось мельком наблюдать споры экспертов по гибридной кибернетике на тему о воздействии такого обычая на процедуру автоадаптации (самообучения) шримпоидов. Особенный дискуссионный экстрим (проще говоря: срач) вызывал тезис об эмпатии у шримпоидов. Одни утверждали, что гибридный процессор мощностью меньше 100.000 условных нейронов (примерно как мозг мушки-дрозофилы) заведомо ниже уровня, на котором могут формирования сложные эмоции, тем более — эмпатия. Для этого, по их мнению, требуются схемы из миллиардов и десятков миллиардов нейронов, какие мы встречаем у высших млекопитающих, включая человека, и у некоторых птиц. Другие эксперты указывали, что «почти человеческие» эмоции есть также у хомячков при 100 миллионах нейронов. В широком смысле эмпатия наблюдается у муравьев при 250.000 нейронов, у улиток при 10.000 нейронов и даже у тихоходок, при 200 нейронов. Вопрос повис в воздухе — так часто бывает, если у спорного феномена нет ясного определения.

Тем временем, экспедиционная тройка – Фред-Йода, Вэлент и Ритти достигли шаговой близости до поверхности Оромопото. Но для последнего шага в обычном смысле тут не хватало гравитации. Ускорение свободного падения составляло несколько миллионных долей от земного G. Частички поблескивающей пыли на солнечной стороне висели как странный туман на высоте около фута над каменистым и будто бы вспененным черным ландшафтом: эмиссионная электризация солнечным света оказывалось достаточной для витания мелких частичек, заряженных одноименно с поверхностью. Если бы Ритти (по общему решению заявленная первопроходцем) поставила тут просто ногу в ботинке, то отскочила бы как мячик. Поэтому ботинки пришлось дополнить штучками с функцией примерно как у монтажных когтей, но сложнее, и управляемых с пульта-браслета. Они получили ласковое сленговое название «скорпионы» и вот стартовал их первый тест.

Момент-ноль. Касание подошвами ботинок грунта кометы-мумии и нажатие кнопки на браслете. На Земле это сопровождалось бы коротким резким скрипом когтей по камню, слышимого всеми поблизости. Но тут звук услышала лишь Ритти (к ней звук передался через подошвы и через воздух в скафандре). Для остальных все произошло беззвучно.

— Есть зацепление! – объявила Ритти.

— Может, произнесешь речь? – спросил Вэлент, легкомысленно плавая в пространстве в нескольких метрах от нее и от поверхности Оромопото.

— Не время на речи отвлекаться первопроходцу, — строго сказал капитан Йода, — полную программу эксперимента выполнить следует нам.

— Да, точно! — проворчала Ритти, глядя на экранчик пульта-браслета, — Надо отработать управление этой хреновиной, чтобы у Ларса была полная инструкция, когда он станет позировать с лопатой и копать уголь на этой делянке. Внимание, коллеги! Я попробую втянуть коготки левого скорпиона, шагнуть левой ногой, и снова выпустить коготки…

…У нее получилось сделать четыре шага, а на пятом шаге она не успела еще коснуться левой ногой грунта, как правая нога потеряла опору. Нет, правый скорпион действовал корректно, но фрагмент вспененной черно-серой скалы, в которую он вцепился, не был прочно связан с основой и оторвался. Ритти взлетела и завертелась, медленно удаляясь примерно в сторону Луны, а к ее правой ступне оставался гротескно прикреплен кусок скальной породы, который на Земле весил бы верных полцентнера…

…В эфире раздалось длинное грубое ругательство на смеси шведского с английским, а затем Ритти применила блок холодных мини-реактивных движков на поясе, чтобы, во-первых, остановить вращение, а во-вторых, вернуться в поле высадки. Частично ей это удалось: она финишировала не рядом с компаньонами по высадке, а немного в стороне, схватившись рукой за один из шнуров невода, в который была поймана Оромопото.

— Помощь нужна? — спросил капитан Йода.

— Все ОК, я сейчас подойду к вам, — ответила она и, втянув коготки правого скорпиона, слишком энергично тряхнула ногой. Черно-серый вспененный булыжник, полетел, как снаряд катапульты в замедленном кино, лениво отскочил от поверхности грунта, слегка усилив запыленность, и медленно полетел куда-то к звездам…

…Но один из шримпоидов метнулся наперерез, поймал булыжник обеими клешнями и, включив на миг реактивные движки (того же класса что на поясах скафандров) утащил добычу к ближайшему грузовому люку на Бифросте.

— Зачем? – удивленно отреагировал Вэлент.

— Инструкция дана шримпоидам, потерю вещей допустить не могут они, — авторитетно сообщил капитан Йода.

— Да, конечно… — Вэлент хлопнул себя ладонью по лбу (точнее перчаткой по лицевому щитку шлема), и вернулся к наблюдению за Ритти. А она снова зашагала, теперь более осмотрительно применяя скорпионов. Благодаря такой осмотрительности, ситуация не повторилась: на очередном шаге Ритти застыла, едва заметив что скорпион вцепился в свободный камень, готовый выскочить при ее следующим движением.

— Дивайс требует доработки, — констатировал Вэлент.

— Высадка завершена наша, возвращаться следует на борт, — подвел итог капитан Йода.

…

По возвращении на Бифрост, капитан немедленно поменял конфигурацию экипажа: Нервно перенапряженные Йорм и Наф были отправлены отдыхать — вахту на ходовом оперативном мостике приняли Нойон и Юнис. Трэй была командирована помочь Кевину скомпоновать видеосъемку для достижения максимальной экспрессии по отношению к зрителю. Затем Йода утащил Ритти, Юлиана и Аслауг на обсуждение с Ларсом и Инге Моллен проблемы ботинок для хождения по комете-мумии. До Нового года оставалось меньше недели, и надо было добавить ботинкам надежности для полноценного шоу с лопатой.

Ларс и Инге, ветераны морской спасательной службы Гренландии эпохи 1-й Холодной войны, могли бы сыграть влюбленную парочку опытных викингов – благодаря своему экстерьеру типа «не ладно скроены, зато крепко сшиты». Векторик sizif, откативший их биологический возраст от 85 примерно к 40, при этом перемешал их воспоминания, как кухонный блендер — они очень часто путали, например, события 1980-х и 2010-х, затем искренне удивляясь нестыковкам. Но почти все отдельные сюжеты жизни сохранились адекватно, и для практических задач лишь это имело значение…

…Инге стукнула партнера кулаком по спине (у этой парочки таков был обыкновенный способ привлечь внимание):

— Помнишь поиски НЛО между Финской и Норвежской Лапландией в середине 1990-х?

— По-моему, это было в Канадском Нунавуте, — отозвался Ларс.

— Да ладно! В Канаде ведь тогда правил младший Трюдо.

— Может быть. И что?

— И то! — заявила Инге, — что я смотрела в энциклопедии, он правил только до 1984-го!

— Ну, может, мы искали НЛО не в середине 1990-х а в начале 1980-х, — сказал Ларс

— Может… — она задумалась, — …Надо вспомнить: в период поисков еще был СССР или распался уже?

— Друзья, — встрял Йода, — с датировками, потом уточнитесь вы! А по сути дела сейчас!

— Суть дела в снегоступах для нестабильного фирна, — пояснила Инге.

— А фирн что такое по сути есть?

— По сути это уже не наст, но еще не лед. Если фирн нестабилен, вроде как карамельная глазурь на кремовом торте, то это проблема, и решить ее можно методом гибридизации широких снегоступов с имитацией акульих челюстей.

— Давайте-ка я нарисую! — предложил Ларс, и примерно за минуту при помощи стилоса изобразил на планшете грубый эскиз.

— Может сработать, — лаконично оценила Ритти.

— Да, — согласилась Аслауг, — если учесть разницу схем разрушения поверхностей.

— Давайте-ка теперь я нарисую, — веско произнес Юлиан.

…

17. Нечто о стрельбе из рогатки и о креативных пирожках.

Предыдущий раз Гастон Перрен посещал Франсистаун в апреле прошлого года — и мог констатировать: за 8 месяцев ничего сильно не изменилось во 2-м (и последнем) городе Ботсваны (их всего два: 200-тысячный Габороне и 100-тысячный Франсистаун). Хотя, в частностях кое-что стало симпатичнее. Например: больше зелени и цветов. Просто тут, наряду с давним большим горнорудным бизнесом, быстро развивалась атомная (точнее фюзорная) энергетика, а в засушливой части Африки энергия это еще и изобилие воды. Между прочим, усилилось подмеченное еще в прошлый раз сходство Франсистауна по архитектурному облику с маленькими афроамериканскими сонными городами в дельте Миссисипи: ну почти в точности как какой-нибудь Гринхилл, Гринвилл или Гринвуд…

…С такими мыслями Гастон Перрен толкнул стеклянную дверь и шагнул в холл отеля Diggers Inn, мимо бронзовой скульптуры шахтера викторианской эпохи. Он огляделся в поисках встречающего, но никого похожего не заметил. Странно. Оуэн Гилбен обещал проводника (хотя не говорил куда). А ведь Гилбен из тех, кто держит обещания…

— …Ты меня не узнал, — добродушно-иронично объявила туземная девушка в сиреневом полукомбинезоне, надетом поверх ярко-алой футболки, отставила в сторону тележку со шваброй и, ослепительно улыбаясь, поправила пеструю косынку на шапке стриженных курчавых волос.

— Вот, черт! — непроизвольно отреагировал Перрен, припомнив октябрьский вечер после презентации 7-го Комитета ООН и Киру Каури, супервайзора научпоп-студии Xulysses (принадлежащей Гилбену), контролера вспомогательного бизнеса Гилбена в Женеве.

— Тюльпанчик, тебе еще нужен этот инвентарь? – спросила другая девушка, настоящая туземка, одетая практически так же (только футболка не алая, а желтая).

— Нет, Мимоза, спасибо, что дала попользоваться.

— Обращайся, — сказала настоящая туземка, дружески подмигнула, взяла швабру и, без спешки, занялась очередной ликвидацией дефектов чистоты, оставшихся в холле после прохождения робота-пылесоса.

— Гастон, ты готов ехать? – спросила Каури.

— Готов, — ответил он, — а куда?

— Тут недалеко, — сказала она, и жестом предложила Перрену следовать за собой. Но не наружу, а куда-то внутрь здания отеля.

Он не стал спорить, а на ходу попытался найти вероятную причину происходящего. Не успел. Они пришли на какой-то склад, где помимо прочего, стояли полдюжины пневмо-каров Hortu-T — уродливых трехколесных мини-пикапов с грузопассажирским салоном в форме мыльницы. В контролируемом Оуэном Гилбеном холдинге «HortuX» (веганский фастфуд с индивидуальным кибер-выбором блюд) такие пневмо-кары были специально разработаны для доставки еды в радиусе охвата узла сбытовой сети. Для транспорта на сжатом воздухе вообще характерна несложность конструкции и низкая стоимость, но у пневмо-каров Hortu-T в этом плане достигалось нечто запредельное. Гилбен прекрасно владел методами менеджмента издержек и Hortu-T получился эталонно экономичным…

…Между тем, Кира Каури уселась на водительское место в ближайшем мини-пикапе и жестом попросила Перрена занять место пассажира. Цельноштампованное пластиковое кресло. Гастон Перрен сделал это, ворчливо пошутив про неудачный гибрид самоката с чемоданом:

— Ехать меньше двух часов, — утешила Каури, включая что-то на водительской панели.

— Хоть что-то хорошее, — буркнул Перрен, и тут они поехали. Уродливое чудо веганской логистики обладало мягким бесшумным ходом и почти идеальной маневренностью. Не снижая скорости, оно выскочило из технических ворот отеля и покатило на юг по Сан-Патрик роад. Затем, оно проскочило на юго-восток через ряд маленьких прямоугольных кварталов одноэтажной застройки вдоль ручья, или точнее реки Тети. Затем повернуло опять на юг по грунтовой дороге и оказалось уже за городской чертой Франсистауна.

Еще раньше Перрен заметил хвост, а теперь убедился: белый внедорожник Kia Sorento следовал за ними, кажется, от самого отеля Diggers Inn. Перрен глянул на Кацури и по мимике понял: она знает о хвосте, причем хвост не удивляет ее. У нее явно был план и сейчас она этот план осуществляла. Проехав где-то 5 километров на юг, она внезапно повернула на уже совсем дрянную грунтовку на запад, уже частично размокшую из-за начавшегося в ноябре сезона умеренных дождей. Впереди возникли угловатые холмы искусственного происхождения, между которыми лежали резкие тени – солнце еще не добралось до зенита и лучи падали под углом с северо-востока.

Кстати, других машин на этой дрянной (и похоже заброшенной) грунтовке не было. И водитель Kia Sorento, таким образом, полностью демаскировал свои действия. Слежка очевидна. Перрен, правда, не понимал ни целей этой слежки, ни контр-плана Каури. А грунтовка впереди изгибалась по краю гигантской ямы, точнее заброшенного карьера. Каури вписала мини-пикап в правый поворот. Секундой позже водитель внедорожника повторил ее маневр, но…

…Из проезда между холмами (точнее терриконами) наперерез ему внезапно выскочило нечто большое вроде армейского Хаммера, разрисованное камуфляжным узором. Как и следовало ожидать, водитель Kia рефлекторно крутанул руль, уклоняясь от удара, и тут состояние грунтовки сыграло с ним плохую шутку. Край дороги под весом колес сполз, утащив внедорожник влево и вниз по склону карьера.

— Какая неосторожность, — издевательски прокомментировала Каури и, развернув мини-пикап почти на месте, покатила в обратном направлении. Еще через несколько секунд, проезжая мимо остановившейся камуфляжно раскрашенной машины, она отсалютовала левой рукой, из чего следовал логический вывод, что коллизия была частью плана…

…Hortu-T выскочил на более-менее приличную грунтовку, идущую к юго-востоку. Тут характер езды стал комфортнее, и Перрен задал вопрос, крутившийся на языке:

— Что там было?

— Был золотой прииск Норкалемо, теперь заброшен, — лаконично ответила Каури.

— Я имею в виду: что за цепь событий? Грубая слежка с преследованием, а затем, после твоего поворота, чья-то атака на хвост…

— Я не знаю, — она пожала плечами, — возможны разные сценарии. Мимоза разберется и расскажет. Может быть.

— Вот оно что… — пробормотал Перрен, перестраивая в уме картину события начиная от встречи в холле Diggers Inn. После упоминания о Мимозе (понятно, не о цветке, а о той девушке, которая сначала показалась туземной уборщицей) что-то прояснилось. Пока в картине было белое пятно вокруг вопроса: кто и зачем устроил слежку за Перреном во Франсистауне? Ясно лишь, что центурионы Оуэна Гилбена заметили слежку и сыграли несложную контр-комбинацию. На данной фазе игры внедорожник с чьим-то шпионом (живым или не очень) лежит в котловине брошенного золотого прииска и с этим как-то «разбирается» девушка-центурион по прозвищу Мимоза.

…

Тем временем персонаж, которого Перрен мысленно определил, как шпиона, с трудом выбрался из внедорожника, сползшего по верхнему откосу карьера до первого уступа и плотно завязшего в грязи. Радость от того, что удалось освободиться из салона, была не слишком долгой: пройдя десяток шагов в поисках какой-нибудь тропы наверх, он вдруг получил жесткий удар в правое колено. Почти как бейсбольной битой с размаха.

— Не пытайся залезть обратно, — предупредил его следующее прогнозируемое движение громкий женский голос откуда-то сверху, — скорее всего не успеешь. Но, если успеешь, прикинь: у меня есть канистра бензина и бенгальские огни. Ты сгоришь, как Джордано Бруно на Площади Цветов.

— Зараза! – прорычал условный шпион (похожий на обыкновенного туриста-европейца средних лет, хотя с некоторыми признаками бывшего спортсмена или военного), — Ты, вообще, кто такая?

— Неправильный вопрос. Правильный: что дальше? Отвечаю: дальше снимай ботинки.

— Какого черта? — возмутился он.

— Вот же ты дебил, — с грустью откликнулся тот же голос, и над краем карьера возникла верхняя часть тела обладательницы этого голоса. В руках она держала рогатку модели «arbolo», запрещенную в большинстве цивилизованных стран из-за боевой силы. Такая штука могла метать 100-граммовые шарики от подшипника со скоростью 70 м/с.

Возникла пауза. Условный шпион оценивал ситуацию, в которой ключевым фактором являлась готовность неизвестной леди продолжить стрельбу. … — Не сомневайся, — посоветовала она, — тут не Брюссель, тут такая черная Африка, что чернее некуда. Тут никого не удивит, если очередной любитель адреналина разбился на тачке и был сожран местной фауной. Фауна у меня с собой если что. Шу! Туда иди!

— Р-р… — прозвучал явно биогенный звук — то ли рычанье, то ли мяуканье, после чего по откосу стало неуклюже, но быстро спускаться существо, которое, в Ботсване, вроде, не встречается: бамбуковый медведь или большая панда. Эта неуместная панда держала в зубах матерчатую сумку со стилизованным изображением (опять-таки) панды.

— Шу хорошая девочка, она никогда не ест людей без разрешения, — продолжил женский голос, — но если разрешили, то почему нет? В общем: снимай ботинки.

— Зараза… — повторил условный шпион, и присел на ближайший камень: боль в ноге так усилилась, что стоять стало чертовски неприятно. Кстати, он припомнил публикации о нападениях панд на людей. Вообще-то во внутреннем кармане куртки имелся пистолет: субкомпактный Glock-26. Но его надо вытащить, снять с предохранителя, передернуть затвор (чтобы дослать патрон) и еще успеть прицелиться… Упражнение на счет в уме: сколько стальных шариков из рогатки прилетит по голове за это время.

Между тем, панда приблизилась на дистанцию двух шагов и положила сумку на грунт.

— Ну, ты ботинки снимать будешь, или сыграем в Давида и Голиафа? – лениво спросила женщина, продолжавшая целиться в него из рогатки.

— Зараза… — условный шпион вздохнул, развязал ботинки и снял их.

— В сумку положи, — последовал новый приказ.

— Ладно, — буркнул он, выполнив и это.

— Процесс пошел, — констатировала женщина с рогаткой, — а теперь раздевайся. Нижнее белье и носки можешь оставить. Одежду туда же, в сумку.

— Какого дьявола! – возмутился условный шпион.

— Ну не начинай снова, ты сам себя задерживаешь, — сказала она, и с этим сложно было спорить.

…

Чуть позже этого ключевого момента в трагикомической истории условного шпионажа, мини-пикап под управлением Киры Каури вкатился на территорию вроде эклектичного технопарка, и Каури пояснила для пассажира:

— Пенхалонга-дистрикт, тут старый золотой прииск Мупане, новая фюзорная станция и экспериментальный рурфаб при марсианской агроферме.

— Впечатляет… — прокомментировал Перрен, видя массу циклопических ангаров разной геометрической формы и разного цвета, включая вариант прозрачности. Над всем этим торчали две трубы высотой с Эйфелеву башню. Над их верхушками плясали как будто всполохи полярного сияния: солнечные лучи преломлялись на температурной границе воздушных потоков — около 25 Цельсия вокруг и около 1200 Цельсия на выходе трубы. Любопытным показалось ему сохранение разнообразной арахаики — такова была фишка «поствандализма». Около ангаров технопарка и криволинейной котловины прииска тут наблюдались каркасно-травяные хижины полукочевых бушменов и деревенский рынок обычного африканского типа вдоль берега прямоугольного искусственного пруда. Еще фишка «поствандализма»: бешеное изобилие энергии, часть которой целенаправленно расходовалась на тепловые насосы-фризеры, конденсировавшие воду из воздуха чтобы наполнять такие вот пруды — ради озеленения и вообще ландшафтного комфорта…

…Кира Каури повернула в сторону одного из ангаров, въехала внутрь через открытые ворота, припарковалась на, видимо, специальной площадке для гостей, и пояснила:

— Дальше Hortu-T не проедет. Оставим его тут и возьмем неприметный внедорожник.

— И что тут считается неприметным? – спросил Перрен, следом за ней выходя из мини-пикапа и осматриваясь… Через четверть минуты, когда глаза привыкли к внутреннему освещению (существенно менее яркому, чем полуденное солнце снаружи), он с трудом сдержался, чтобы не выругаться от удивления. Внутренняя площадь ангара, не менее трех гектаров, была заполнена внедорожниками множества моделей, включая такие, которые Перрен никогда ранее не видел. И все они выглядели новыми. Не может же все это выпускаться на одном заводе…

— Может, — сказала Каури.

— Откуда ты знаешь, что я подумал? – спросил он.

— Статистика, — пояснила она, — все классически-цивилизованные люди, попав сюда, для начала думают: не может сто совершенно разных марок выпускаться на одном заводе.

— Гм… Кира, а что, разве может?

— Гастон, просто учитывай, что это не классический завод на принципах серийности, не менявшихся со времен Тейлора и Форда. Это рурфаб, ему почти все равно, производить одинаковые вещи, как тейлоровский конвейер, или разные, как средневековая кузница.

…

Выбор Киры Каури пал на компактный внедорожник, похожий как будто сразу на все удачные японские модели времен 1-й Холодной войны, однако, не тождественный ни одной из них. У этой машинки был оригинальный дизайн в стиле манга-дизельпанка, и Гастон Перрен (едва они выехали из Пенхалонга) полюбопытствовал насчет авторства.

— Я без понятия, — призналась Кира, — обычно такие дизайн-идеи рисуются просто так и заливаются в персональный блог-альбом. Отраслевое развлечение за чашкой кофе или кружкой пива в кругу коллег.

— Но, — заметил Перрен, — полный проект производства любого автомобиля это все-таки намного более трудоемкий процесс, чем любительское цифровое рисование котиков.

— Так было до LIR, однако теперь… — Каури не стала договаривать фразу, выразительно развела руками, на несколько секунд отпустив старомодное рулевое колесо. По мнению Перрена, подобный жест при довольно быстрой езде по весьма скверной грунтовке был рискованным, но Каури, видимо, знала, что делает – проблем не возникло…

…И мысли Перрена сфокусировались на аббревиатуре LIR, означавшей: Last Industrial Revolution. Глобально-лояльные медиа называли эту индустриальную революцию либо просто номером: i5, либо по главному признаку: роботоциклической революцией. Если опираться на классику политэкономии, не фюзорная энергетика, не генная инженерия с использованием молекулярного дизассемблера, а именно робототехнический цикл стал главным пунктом. То, что называлось роботами в двух предыдущих революциях, было средствами авто-механизации, не более. Они не соответствовали определению, которое

следовало из пьесы R.U.R. Карела Чапека, автора слова «робот»: не заменяли человека-рабочего у станка, а лишь заменяли собой старый станок. Новый станок — псевдо-робот оказывался более эффективным и потреблял меньше живого труда, однако он требовал создания новой отрасли для своей постройки и обслуживания. Эта отрасль поглощала львиную долю выгод от псевдо-роботизации. А смысл роботоциклической революции состоял в развороте к идее Чапека: роботы заменяют людей-рабочих непосредственно, роботы сами себя производят, роботы сами себя обслуживают. Кстати, слово «рурфаб» появилось из сочетания «R.U.R.» и «fabricator»…

…Представление о Последней индустриальной революции (LIR) возникло из обычного экономического анализа последствий R.U.R. Получалось, что при роботизации цепи от природных ресурсов до продукции, цена индустриального процесса стремится к нулю. Дальше ничего принципиально нового в экономическом смысле не сможет произойти, поскольку практически нулевая себестоимость материальных благ это предел товарно-денежной схемы. Научно-технический прогресс продолжится на иной базе. Не на базе ценовых отношений, которые доминировали в мире 500 лет и уже казались вечными…

…Кстати (вспомнил Перрен) модель машинной разработки проекта на всем интервале между идеей и производством изделий возникла еще при i3 (НТР середины XX века) и сформировалась при i4 (цифровой революции начала XXI века). Теперь, при i5…

— О чем ты так глубоко задумался? — полюбопытствовала Каури, как бы выдернув его из трясины экономико-исторической рефлексии

— Вспоминаю вопрос Дугласа Рэнвилла, — ответил он.

— Рэнвилла? — удивилась она, — Нобелевского кретина, твоего шефа в 7-м комитете?

— Я уже объяснял: ООН всегда нужна экзистенциальная мировая угроза.

— Да, ты объяснял. Но о чем тут задумываться?

— О том, для чего в этой прекрасной истории нужны люди, — сказал Перрен.

— Люди это не то, что для чего-то, а то, для чего все, — мгновенно отреагировала Каури.

— Да, Кира, мне знаком этот афоризм аргонавтов, однако подобный ответ ничего не дает конкретному человеку. Обычному человеку, который не умеет генерировать идеи.

— Хм… Этот обычный человек, что, не может нафантазировать вообще никакую идею?

— Да. Представь: таких людей большинство.

— Не представляю, — ответила Каури и отвлеклась на дорогу, становившуюся несколько сложнее. Ландшафт менялся с почти идеально ровной сухой саванны на иную саванну: более влажную и пересеченную руслами ручьев, которые в этом сезоне уже понемногу наполнялись водой.

Она переехала через очередной ручей по едва заметному броду, и повторила:

— Не представляю! У каждого человека есть фантазии. Оуэн при таких вопросах иногда цитирует Грума, эпопею «Форрест Гамп». Или точнее: он цитирует экранизацию. Это в смысле, что даже индивид с легкой дебильностью, мешающей освоить грамоту, вообще говоря, может придумать любопытнее вещи.

— Форрест Гамп это вымысел, — заметил Перрен.

— Да, — невозмутимо согласилась она, — однако, если говорить о просто посредственных обыкновенных людях, то я сама могу привести дюжину таких реальных случаев.

— Приведи хоть один прямо сейчас, — предложил он.

— ОК, вот случай Амоса Джефо, афроамериканца-марлита из Алабамы.

— Ты сказала: марлита?

— Да. Религиозное движение в честь Боба Марли. Панафриканцы вроде растафари: тоже одеваются в цвета эфиопского флага и курят ганджу, только не заплетают дреды. Семья Джефо задумала паломничество в Эфиопию, но в пути узнала, как там, и благоразумно остановилась в Ливии. Агентство абсорбции как раз предложило бесплатные хомстеды колонистам у возрожденного пресноводного моря Феззан. Освоившись, семья Джефо решила: хижина с огородом это здорово, а местный обычай таков, что можно получать многие бытовые товары просто так, однако хочется чего-то еще. Работа на ближайшем предприятии — верфи SPUH не очень привлекала, а таланта к бизнесу у них не было.

— Минутку, — встрял Перрен, — какая верфь на таком озере, хотя оно названо морем?

— Небесная верфь. Грузовые дирижабли. Кстати, я оказалась там, чтобы заказать 8 таких грузовиков для Оуэна, потому узнала эту историю. Итак: Амос Джефо искал занятие по склонностям и способностям. Склонностей у него мало. Способностей еще меньше. Он просто хороший парень. Так что, поиски затягивались, и пока Амос развлекался всякой кулинарией, а лучше всего ему удавались пирожки. То кухонное сырье, из которого они делаются, практически бесплатное в ливийской глубинке, и Амос заряжал пирожки под сотню штук: меньшую часть на стол, а большую часть на продажу прямо с участка. Там обычное дело такие продажи. Ставится стол с прозрачным контейнером и рядом доска с прайс-листом. Пишется номер эккаунта и ставится коробка для кэша. Клиент сам берет товар и сам платит. Или не платит, если хочет кушать когда денег нет.

— Странный обычай, — прокомментировал Перрен.

— Разумный обычай для благополучного общества, — возразила Каури, — пирожки всегда получались чуть-чуть разные, поскольку скучно каждый раз делать одинаково, а порой Амос хаотично экспериментировал: добавлял в тесто что-то новое для вкуса, цвета или аромата. Торговля шла так себе, однако что-то приносила, при том, что семья Джефо не особенно рассчитывала на это: сколько пришло, столько и ладно. Но однажды в начале творения партии пирожков, Амос вспомнил припев из песенки ямайских растафари: …These are green pies With two eyes You feel gaze of it When you eat… Под обаянием этого четверостишья, Амос добавил в тесто — какую-то травку и украсил пирожки перед запеканием чем-то вроде вспенивающегося отвердевающего крема, что привело, хотя не с первой попытки, к изделиям болотно-зеленого цвета с парой этаких контрастных пимпочек, похожих на выпученные глаза, как у рыбы-телескопа. И вот по загадочным законом пищевой психологии, такие глазастые зеленые пирожки привели в совершенный восторг многих потребителей. Они бомбили Амоса звонками и твитами с просьбой повторить, и еще повторить, и еще. Пирожков все сильнее не хватило, ведь в распоряжении Амоса был лишь старый кухонный комбайн. Я познакомилась с ним или точнее он со мной именно в связи с этим: он узнал, что я работаю на Оуэна, у которого большой пищевой бизнес. Дальше я послала Оуэну фото этих глазастых пирожков, ему понравилось, теперь они в ассортименте HortuX, а у Амоса есть доход вроде роялти.

Каури замолчала, сосредоточившись на управлении машиной при переезде очередного ручья вброд. Перрен успел за это время осмыслить услышанное, и затем спросил:

— А если бы мистер Джефо не наткнулся на идею глазастых пирожков?

— Ну… — Каури пожала плечами, — …Тогда, вероятно, позже он наткнулся бы на что-то аналогичное. Это закономерность любой не конвейерной деятельности: занимаясь чем угодно без регламента, непременно натыкаешься на что-то этакое.

— Допустим, Кира. Но, что если человек вообще ничем не занимается? Что если он все бросил? Ведь в Ливии по новым обычаям ему не грозит оказаться без еды и жилья.

— Видишь ли, Гастон, на такое радикальное безделье способен только один из двадцати человек. Пусть бездельничает, если у него такая натура. Беды ни для кого в этом нет.

Перрен не стал возражать, поскольку с позиции здравого смысла возразить нечего, и он точно знал это по опыту участия в публичных диспутах, касающихся LIR. Точнее, опыт охватывал даже более широкий интервал времени — можно сказать, в прошлую эру: до открытия Каимитиро, но после краха Великой Перезагрузки. В начале этого интервала зародился бум универсальных (а не псевдо-) роботов. Тогда же вспыхнули диспуты, на которых противники универсальной роботизации выдвигали в общем четыре довода: Кино-идиотский: о восстании роботов — заведомо был рассчитан только на узкий сектор аудитории с религиозно-мистическим или общемедицинским слабоумием. Техно-скептический: о принципиальной невозможности таких роботов — годился более широкому сектору, людям, хотя не страдающим слабоумием, однако с почти нулевыми знаниями об устройстве техники (а лишь умением нажимать кнопки). Довод выглядел примерно как в XVIII веке невозможность железных кораблей: ведь железный корабль обязательно пойдет ко дну, или как? Оказалось: или как. В случае роботов тоже. Социо-алармистский: о деградации людей в случае переложении труда на роботов — по охвату был самым широким и опирался на отсутствие у большинства людей знаний по психологии. Обычный человек крутился как белка в колесе между работой по найму и жильем по аренде, мечтая о чуде: что можно будет лечь и ничего не делать. Он не имел возможности обнаружить, что примерно через месяц он устал бы от бездеятельности. Финансово-экономический: о лишении людей средств к существованию при замене их роботами на рабочих местах. Нелепый довод, но действовавший на обычного человека, подсознательно считавшего себя роботом на службе элиты, и пугавшегося, что элита в какой-то момент заменит его ДРУГИМ роботом… …Тут мысленный экскурс Перрена в недавнее прошлое был прерван. Они приехали.

…

18. Второе нашествие марсиан и древняя китайская стратагема.

Только что вокруг была почти плоская, чуть холмистая, довольно сухая саванна. Но вот внедорожник проехал между двух невысоких холмов и попал в грандиозную котловину около зеленого озера такого размера, что его дальний берег не разглядеть: он сливался с зеленым горизонтом. Вокруг — поля кукурузы, будто тут не Черная Африки, а уже ранее припоминавшаяся дельта Миссисипи. И еще: на зеленой (какой-то избыточно зеленой) поверхности озера виднелся колесный пароход, будто упавший (опять-таки) из дельты Миссисипи, но не современной, а середины XIX века. Перрен тряхнул головой, старясь сбросить наваждение, однако оно не исчезло, зато его жест заметила Каури и сказала:

— Шашдам

— О, черт! Я должен был сообразить! – отреагировал Перрен. Конечно, он знал о дамбе, построенной в начале 1970-х на реке Шаш (левом притоке Лимпопо). Дамба вызывала претензии о перехвате водных ресурсов соседней Южной Родезии, которая позже стала Зимбабве, которая недавно распалась, и заинтересованной стороной стал Матабелеленд. Последний конфликт произошел, когда власти Ботсваны, при участии холдинга HortuX Оуэна Гилбена, модернизировали дамбу, увеличив перехват воды. Впрочем, конфликт решился мирно, пул «перехватчиков» согласился дать своего рода отступное, а именно: половинное участие в экспресс-строительстве фюзорной ТЭС Байтбридж, 15 Гигаватт. Настали времена, когда избыточная энергетика легко создавала водный ресурс…

Между тем, внедорожник, прокатившись по грунтовке вниз мимо полдюжины дворов (вероятно, выселок какой-то деревни) выскочил на берег, и тут же въехал по аппарели, спущенной с борта парохода. Перед глазами Перрена промелькнула палуба, открытый грузовой люк, затем внедорожник через люк по внутреннему пандусу съехал в трюм и резко затормозил. Остановка. Впереди — 10-футовый морской контейнер, слева — стенка корпуса корабля, справа – припаркован мини-погрузчик и машинка вроде багги.

— Приехали. Идем, выпьем что-нибудь, — Каури открыла дверь и спрыгнула на пол.

— Знаешь, Кира, ты могла бы предупредить, что намерена устроить экстрим-драйв.

— Это разве экстрим? — риторически-удивленно отозвалась она.

— А… — он махнул рукой в знак того, что не намерен спорить, вышел из внедорожника и двинулся за Каури вверх по двухсекционному трапу на открытую палубу и дальше на флайбридж, сдвинутый к корме. Или, с учетом старомодного дизайна, надо говорить не флайбридж, а квартердек? Кстати (подумал он) габариты тут близки 80x25 футов, как у каравелл Колумба в XV веке или как у «Mayflower» пилигримов в XVII. Были эры без перемен в технике от века к веку, но машинная революция XIX века все перевернула…

…От экскурса в историю его оторвал визг наверху – там была Каури, шедшая впереди. Перрен импульсивно, не рассуждая, метнулся на помощь (как ему казалось). Но там не требовалась помощь. Просто две соскучившиеся девушки энергично обнимались. Или точнее Кира Каури оказалась в объятиях худенькой и довольно миниатюрная девушки, одетой лишь в узенькую набедренную повязку, что выглядело аутентично для местной туземки-бушменки. Хотя Томми (при некотором сходстве) не была бушменкой. Она не относилась к какой-либо расе людей и была генетически ближе к гиббонам и резусам…

…Перрену досталась от Томми короткая дружелюбная фраза:

— Привет, доктор Гастон Перрен, как вы?

— Привет, Томми, неплохо, а вы?

— Мне хорошо! — искренне заявила она и продолжила тискать Киру Каури.

— Гастон, идите сюда, попробуйте кукурузный юнглинг, — окликнул Оуэн Гилбен.

— Как вы сказали? – переспросил Перрен.

— Юнглинг, — проинформировал Лацаро Талвиц, — это темное кукурузное пиво быстрого приготовления, изобретенное германо-американцами во времена Сухого закона.

— Впрочем, — добавил Гилбен, — тут сырьем для юнглинга служит bloubrood, который не является кукурузой, строго говоря, хотя внешняя и вкусовая разница несущественна.

— Джентльмены, давайте по порядку, иначе я запутаюсь, — предложил Перрен и, сделав несколько шагов, уселся в плетеное кресло за круглым столиком под тентом. Эстет бы отметил: трое мужчин среднего возраста сформировали равносторонний треугольник, а философ бы добавил, что эти трое представляют треугольник Фреге (предмет, символ и смысл) из которого выводится семантика познания…

…Это был бы весьма спорный тезис, но не лишенный некоторых оснований, а именно: Оуэн Гилбен, как предприниматель, имел дело, прежде всего, с предметной областью. Гастон Перрен, работая в системе глобальной бюрократии, оперировал символами. Лацаро Талвиц позиционировался как гуру экономики смыслов. Впрочем, Перрен не стал исследовать философскую глубину происходящего, а принял предложенную кружку пива, сделал пробный глоток, и сообщил свое мнение:

— Аромат яркий, сильный привкус жженого сахара и какой-то непривычной травы, как я понимаю той, что у вас вместо хмеля. Немного чувствуются дрожжи и алкоголь.

— А если в общем? – спросил Гилбен.

— В общем, похоже на мексиканский портер. Но я не понял: откуда название bloubrood? Насколько я понимаю язык африкаанс, это значит «синий хлеб». Странно…

— Это была его идея, — Гилбен показал взглядом на Талвица.

— Идея из советской фантастики 1960-х, — сообщил тот, — я полагаю, Гастон, вам знакомо творчество братьев Стругацких.

— Да. Пикник на обочине. Хищные вещи века. Улитка на склоне. Гадкие лебеди.

— А Второе нашествие марсиан? – спросил Талвиц.

— Нет. Но если вы рекомендуете, я прочту.

Гуру экономики смыслов утвердительно кивнул, после чего сообщил:

— Вещь сумбурная, но с любопытными идеями. Что же касается bloubrood, то так в ней называется странная злаковая культура, завезенная марсианами. Специфика в том, что bloubrood в книге дает урожай через 2 недели после посева. Здешний злак не настолько стремителен, он дает урожай через 8 недель, но это тоже очень быстро, не правда ли?

— Очень, — согласился Перрен, — но ведь, наверное, для этого нужна прорва удобрений и мощный полив.

— Прорва фосфатов, — сказал Гилбен, и сделал широкий охватывающий жест, — только в таком случае bloubrood дает 6 урожаев в год. И мощный полив тоже. Поэтому фосфаты попадают в водохранилище и для их утилизации не всем зеркале воды культивируется лемноид, генно-модифицированная ряска. Ее биомасса удваивается за 40 часов и чтобы балансировать это, проведено зарыбление. Принцип экосистемы, почти как в бизнесе.

Перрен невольно улыбнулся, мысленно отметив, что для Гилбена термин «экосистема» относится в первую очередь к бизнес-моделям торговых агрегаторов, и лишь во вторую очередь — к биоценозам. Типичная постистория слов. Однажды Перрен был свидетелем когнитивного шока у студентов, когда лектор сообщил, что слову drone уже не меньше дюжины веков, так назывался трутень в пчелином улье. А к беспилотникам (UAV) это слово стало применяться лишь в XX веке. Возможно, он бы необидно пошутил об этом вслух, но его отвлек очень громкий всплеск – в исторических фильмах так озвучивают падение пушечного ядра в воду при недолете до цели.

— А-а?.. – озадаченно протянул он.

— Не волнуйтесь, Гастон, — тут Гилбен жизнерадостно улыбнулся, — это обычная манера девчонок: вместе прыгать в воду с флайбриджа. Со стороны кормы тут уже достаточно глубоко, чтобы при таком прыжке не было риска протаранить донный грунт.

— Понятно… Кстати, почему ваш выбор пал на ретро-яхту с колесными движителями?

— Во-первых, это романтично, — сказал Гилбен, — во-вторых, хотелось проверить тезисы Юлиана Зайза, что в некоторых условиях гребные колеса лучше чем гребные винты. И знаете, Гастон, оказалось правда… Но что мы все время упускаем главную новость? Я предлагаю выпить за победу джамблей в PR-битве с рептилоидами, и за ваш вклад.

— Прекрасная формулировка, — оценил Лацаро Талвиц, налил всем еще пива, и пояснил специально для Перрена, — я тоже участвовал в отбивке PR-вброса «шпион джамблей» и видел: все повисло на волоске, когда Эрик Лафит сыграл на опережение. Наша команда рисковала получить унылый тактический выигрыш вместо яркой великой победы. Мне интересно: как вы убедили объединенный штаб ВЭФ и 7-го комитета ООН продолжить развитие вброса и провалиться в ловушку?

— Я применил стратагему позорного маловера, — сообщил Перрен.

— О! — Талвиц кивнул, — Чертовски умный ход!

— Давайте, все же, выпьем, — Оуэн Гилбен поднял кружку, — а потом вы объясните более доходчиво, для бизнесмена с ограниченным IQ.

…Стратагема позорного маловера известна со времен Сунь Цзы и Ван Цзинцзэ, хотя в трактатах «Искусство войны» и «36 уловок» изложена лишь косвенно. Она основана на социально-психологических особенностях штабов, собранных из амбициозных людей. Допустим, штаб противника обсуждает атаку против нас в неком месте. Но при штабе противника действует наш агент, который своевременно предупредил нас, и мы успели расставить ловушку против атаки. Противник заметил что-то из наших приготовлений, поэтому может отменить атаку, но для нас лучше, если он все-таки атакует и попадет в ловушку. Для этого наш агент применяет стратагему позорного маловера: на фоне, как обычно, разделившихся мнений в штабе, он начинает описывать силу нашего войска. В итоге он предлагает не только отменить атаку, но еще подумать об уступках ради мира. Подобное неверие в свои силы возмущает весь штаб и даже считавшие, что атаку надо отменить, меняют мнение чтобы не получить клеймо позорных маловеров. Далее атака происходит и проваливается. Наш агент (как единственный, чье мнение было верным) оказывается вне всяких подозрений и укрепляет свою репутацию во вражеском штабе.

…Гилбен с любопытством выслушал объяснение, после чего предположил:

— Вы, видимо, сильно подняли свою репутацию, Гастон. Так что меня не удивит, если в ближайшее время Дугласу Рэнвиллу предложат уйти в отставку, а шефом 7-й комитета станете вы.

— Да, Рэнвиллу предложат, — ответил Перрен, — однако, шефом стану не я, а экс-адмирал Петер Ниллер из NASA.10 лет назад он возглавлял военную часть миссии «Гулливер», интерактивного радио-исследования объекта 5I/Каимитиро.

— Чудеса! — добродушно-ворчливо отозвался Талвиц, — Впервые в истории ООН шефом одного из главных комитетов станет человек с адекватной компетентностью.

— Мимоза подъезжает, — сообщил Гилбен, прочитав мигающую надпись на табло своего гаджета-браслета в стиле наручных часов.

…

Перрен автоматически подумал, что Мимоза приедет на том армейском транспортере, который она применила при инциденте в брошенном карьере. Но нет, она оставила эту тяжелую технику где-то по дороге (возможно – в Пенхалонга-дистрикт, где ранее Кира Каури сменила пневмокар на компакт-джип). К причалу Мимоза прикатилась на ретро-мотоцикле с коляской, причем в коляске колоритно разместилась панда Шу. Повторив недавний маневр компакт-джипа, этот ретро-мотоцикл с водителем и пассажиром, без остановки въехал по аппарели на палубу, и скатился через грузовой люк в трюм.

— Теперь все, кто надо, у нас на борту, — объявил Гилбен, убедившись, что Кира Каури и Томми успели вылезти из воды, — так что, если никто не возражает, то мы отчаливаем в новогодний круиз прямо сейчас.

Никто не возражал, и Гилбен напечатал фразу-инструкцию на консоли робоцмана. Еще минута, и ретро-кораблик пришел в движение. Сначала поднялась аппарель, после этого закрылся грузовой люк. Только затем завертелись два гребных колеса по бокам корпуса, кораблик отошел от берега и взял курс к середине водохранилища. Через пару минут на флайбридже появились все четыре девушки. Две человеческие (Кира Каури и Мимоза). Одна не очень человеческая (Томми). И одна совсем не человеческая (панда Шу). Кира Каури успела переодеться в спортивное бикини, а Мимоза осталась одетой в сиреневый полукомбинезон поверх ярко-лимонной футболке (как уборщица в отеле Diggers Inn).

Человеческие девушки цапнули со стола по бутылке пива и уселись рядом на парапете флайбриджа, изображая пролетариев, пьянствующих после трудовой смены. Томми ловко забралась на каркас тента и стала увлеченно вертеть головой. Вероятно в доставшихся ей генах резусов был прошит мотив к наблюдению за обстановкой с самой высокой из доступных точек. Что касается панды Шу, то она уселась у парапета рядом с корзиной с яблоками (явно поставленной там специально) и принялась размеренно питаться. Яблоки исчезали в ее зубастой пасти целиком, лишь слышался слабый хруст и удовлетворенное мурлыканье (кажущееся странным, когда исходит от существа, похожего на игрушечного медведя).

Но, панда не успела слопать даже половину яблок из корзины, когда цель новогоднего круиза была достигнута: затон, врезанный в крутой берег — и сюда не вели сухопутные дороги. Но между урезом воды и склоном лежала полоса пологого пляжа около полста шагов в ширину. Грунт полосы был местами сухой глинистый, местами заболоченный заросший низкорослыми елками. При внимательном взгляде это оказывались не елки, а древовидные хвощи — впрочем, годной формы, чтобы играть роль новогодней елки. Для вечеринки тут заранее были сделаны кое-как приготовления. На самом большом хвоще красовались огромные блестящие условные снежинки из фольги. А рядом стояло нечто наподобие старинного уличного газового фонаря на изогнутой ножке, только ножка не заделана в грунт, а закреплена на платформе вроде маленькой двухколесной тележки с размещением колес на составных консолях вроде толчковых лапок кузнечика.

Этот фонарь вызвал какие-то неясные ассоциации у Гастона Перрена, когда появилась возможность осмотреть место предстоящей новогодней вечеринки.

— Это из Хаяо Миядзаки, «Унесенные призраками», — подсказала Мимоза, подошедшая сзади беззвучно, как кошка, и затем добавила, — только фонарик, показывавший дорогу Тихиро-тян в аниме — прыгающий на одной лапке, а тут прыгающий и ездящий на двух роликовых лапках.

— Вы обладаете телепатией, Мимоза-тян? — стилизованно спросил он, обернувшись.

— Нет, Гастон-кун, это всего лишь эмпатия, — в той же стилизации ответила фальшивая уборщица из отеля. Впрочем, на ней уже не было полукомбинезона и футболки. Вся ее одежда состояла теперь лишь из набедренной повязки, такой же как на Томми. Перрен предположил даже, что Мимоза для вечеринки стрельнула эту тряпочку с тесемкой из гардероба нечеловеческой подружки (и телохранителя) Оуэна Гилбена. Но объявлять о своем предположении вслух он не стал, спросив вместо этого:

— А что, мистер Гилбен увлекся японским аниме?

— Отчасти да. Есть такая парочка: Мию и Сэто Оохаси, участники Snegov-club, и яркие последователи Миядзаки, они заразили Оуэна идеей, будто в таких аниме зарождаются практически ценные проекты. Возможно, так и есть. Наша красотка Шу тоже оттуда.

— Красотка Шу? — тут Перрен бросил взгляд на панду, которая на берегу расправлялась с оставшимися яблоками из корзины.

Мимоза утвердительно кивнула и пояснила:

— Шу не совсем панда, а ген-мод, вдохновленный аниме «Панда Копанда». Ребята, кто в курсе, прикалываются, что Шу больше похожа на панду, чем настоящая панда.

— Так бывает, — согласился Перрен, — кстати, если не секрет, что случилось с Kia Sorento, который…?

— …Который висел у вас на хвосте при выезде из Франсистауна? — договорила Мимоза и сообщила, — частный детектив, нанятый анонимами по твою душу. Деталей я не знаю. Я вытрясла из него кучу шпионских гаджетов, затем вызвала копов и парамедиков. В его гаджетах теперь копаются ребята из кибербезопасности Оэна. А парню хватило ума не заявлять при копах претензии ко мне. Ведь для копов он мутная персона. Зато я добрая самаритянка, спасшая его никчемную экзистенцию, когда он приехал, куда не надо, где наверняка его тушку погрызли бы хищники…

…При этом взгляд был брошен на не-совсем-панду, которая сразу восприняла это, как приглашение поиграть. Тут важно, что концепция «поиграть» выглядит по-разному для разных млекопитающих. Для панды это: подбежать к партнеру и напрыгнуть на него и (желательно) опрокинув, затем обхватить лапами, помять и покусать (по-дружески). С человеческой точки зрения это мило, если панда — маленькая, но иное дело, если панда взрослая, весом под центнер. Перрен немного растерялся (что естественно в подобной ситуации), однако у Мимозы предложенная игра вызвала симметричный восторг. Она шагнула навстречу, немного согнула ноги в коленях, растопырила руки, и взревела, как инопланетный хищник из одноименного старого ужастика со Шварценеггером. А через секунду панда прыгнула, и хаотический клубок из двух сплетенных играющих существ покатился по пляжу. Прежде чем кто-то из наблюдающих успел отреагировать, клубок распался. Точнее: Мимоза встала на ноги. Панда висела на ней спереди, крепко обхватив лапами. Такой живой активно шевелящийся груз не помешал движению девушки: она разбежалась, пружинисто оттолкнулась левой ногой, едва ступив в воду, и прыгнула…

…Даже без груза такой прыжок в длину вписался бы в норматив спортивной школы, а с грузом, вероятно, превышающим собственный вес спортсмена, был бы невозможным… …Точнее: невозможным для человека. «Так она тоже ген-мод» — успел сообразить Перрен, прежде чем две девушки: не-совсем-человек и не-свосем-панда, плюхнулись в воду, подняв великолепный веер брызг, сверкающих в ярком свете солнца.

— Мимоза вообще-то огр, только карликовый, — невозмутимым тоном светской болтовни сообщила подошедшая Кира Каури.

— Карликовый?.. – растерянно переспросил Перрен.

— Да. Бывают карликовые гиппопотамы, а бывают карликовые огры.

Перрен кивнул в знак того, что понял. Если бы он не постеснялся рассмотреть Мимозу внимательнее, когда она стояла рядом, почти обнаженная, то сам бы сообразил, что она относится к какому-то из массивных ген-мод подвидов homo sapiens. Сейчас, наблюдая энергичную возню Мимозы с пандой Шу, он четко видел «зинджантропные» элементы телосложения. Зинджантроп (парантроп Бойда) обитал 2 миллиона лет назад на востоке экваториального пояса Африки и отличался столь плотной конструкцией, что при росте примерно 5 футов весил 200 фунтов. Между тем, Мимоза довольно рослая девушка (по человеческим меркам — а по меркам огров она, наверное, на полфута ниже среднего). И любопытно: при всем этом она выглядела по-человечески эстетично, даже эротично…

…Тут внимание Гастона Перрена оказалось отвлечено событиями на ретро-пароходе. С палубы снова была выдвинута аппарель, и сейчас из грузового люка осторожно выехал знакомый мини-погрузчик, держащий на функциональных «рогах» также знакомый 10-футовый морской контейнер. Эти два объекта Перрен видел в трюме — когда Каури там парковала компактный внедорожник. Так вот: за рулем погрузчика сидела Томми. Она спокойно управляла машиной при непростой процедуре подъема с крупногабаритным тяжелым грузом по внутреннему пандусу из трюма и спуска по аппарели.

— Не беспокойтесь, Томми справится, — последовал комментарий Киры Каури.

— Я не беспокоюсь, — чуть приврал он, — просто интересно: что в контейнере?

— Комплект для новогодней вечеринки на природе, разумеется, — ответила она.

…

19. Нечто новое в истории планеты: Антропоцен и Мифозой.

После развертывания, 10-футовый контейнер превратился в нечто наподобие паба для вечеринки, полностью оборудованного и рассчитанный на маленькую компанию. Для большего колорита фонарь из «Унесенных призраками» в несколько прыжков достиг позиции, где он наиболее изящно смотрелся. Правда, солнце еще не зашло, и пока что фонарь просто ждал, отбрасывая длинную тонкую тень, как стрелка солнечных часов.

Зато проявлял стремительную активность роботизированный модуль контейнера-паба (стилизованный под шестиногое шестирукое чудище из кого-то НФ-триллера). Чудище грузило салаты на бумажные блюдца, разливало напитки по пластиковым стаканам, и раскладывало эрзац-мясо на решетке электропечки. По настоянию Оуэна Гилбена, эта вечеринка проводилась в веганском стиле, хотя не ортодоксальном.

— В такие моменты у меня бывает странное чувство, — произнес Лацаро Талвиц, вертя в правой руке стакан кофейно-ромового коктейля, — будто я прикасаюсь к будущему, но понимаю лишь случайные детали, не видя общей картины. Как шесть слепцов, которые впервые встретили слона. Есть такая буддистская притча. Первый мудрец нащупал ухо, потому решил, что слон похож на веер. Второй мудрец нащупал ногу и решил, что слон похож на дерево. Третий нащупал хобот, и решил, что слон похож на змею… В общем, дальше уже понятно.

— Если даже ты не понимаешь будущего, тогда кто понимает? – спросила Мимоза. Она устроилась напротив гуру экономики смыслов. Он предпочел сидеть в шезлонге, а она выбрала пляжный коврик, дополнительно привалившись спиной к панде Шу. У панды никаких возражений не возникало.

— Полагаю, никто не понимает, — сообщил Талвиц, — слишком сильный сдвиг. Одно дело переход от голоцена к антропоцену внутри четвертичного периода Кайнозойской эры, а другое дело осмыслить переход от Кайнозойской эры к Мифозойской.

— А можно более доходчиво, для бизнесмена с ограниченным IQ? – встрял Гилбен.

Гуру экономики смыслов широко улыбнулся, кивнул, втянул через соломинку порцию коктейля, и стал объяснять доходчиво. Из всех участников этой вечеринке лишь Гастон Перрен знал, о чем речь. 66 миллионов лет назад, после мел-палеогенового вымирания, Мезозой (эра рептилий) сменилась Кайнозоем (эрой млекопитающих и птиц). В рамках Кайнозоя принято отмечать периоды, разделяемые переменами климата. Четвертичный период начинается от великого оледенения 2.5 миллиона лет назад. Этот период в свою очередь делится на плейстоцен (эпоха старта великого оледенения, сменившееся далее синусоидой потеплений-похолоданий) и голоцен (эпоха, в которую 12 тысяч лет назад началось последнее межледниковье). А во времена экологического бума стало принято отсчитывать от 1950 года новую эпоху: антропоцен (когда деятельность людей, якобы, превратилась в главный фактор изменений биосферы)…

…Тут Перрен сделал паузу в припоминании, чуть опередившем рассказ Талвица. Тема антропогенных изменений биосферы и климата особенно, оставалась в топе глобальной политики на протяжении десятилетий. Лишь немногие ученые оставались в стороне от раздачи грантов по «парниковой катастрофе» и непублично говорили, что человечество слишком малая величина в масштабе планеты, чтобы выделять ему особую эпоху. Если считать объективно, то влияние машинной цивилизации на биосферу меньше, чем у 7-балльного вулканического извержения, каковые случаются трижды за тысячелетие. По итогу политических игр в экологию, случился Великий Цугцванг — один из величайших социально-экономических крахов тысячелетия, а официальная наука еще раз оказалась заляпана всякими субстанциями. Хотя «антропоцен» после этого не пропал из научного лексикона, отношение к нему стало насмешливым. Казалось бы, у ученых должна была пропасть охота выдумывать судьбоносные эпохи, начавшиеся вот только что…

…Но, накануне 10-го года считая с открытия Каимитиро, была предложена идея, что по воздействию на биосферу нынешняя трехкомпонентная революция (генно-инженерная, фюзорно-энергетическая и гибридно-робототехническая) открывает даже не эпоху, не период, а эру. При том, что типичная длительность эры это десятки миллионов лет! По аналогии с другими эрами (Палеозой, Мезозой и Кайнозой) было предложено название: Мифозой — эра мифических живых существ.

Лацаро Талвиц взялся обосновать амбициозную идею Мифозоя. Конечно (отметил он) грязная история с вымышленным антропоценом намекает на осмотрительность в таких вещах, однако вот факты: …За 10 лет появилось больше новых видов живых существ и квази-живых гибридных роботов (или големов, или ксвергов), чем за любой из периодов Кайнозоя. …За 10 лет возникли фудотроны — скопления биомассы, сопоставимые по мощности с биоценозами небольших морей. …За 10 лет изменились ландшафты пустынь в северном тропическом поясе Африки, на острове Мадагаскар, и на некоторых островах Заполярья. …Но самое главное: произошла смена самой схемы биологического видообразования. Предыдущий раз подобное случилось полмиллиарда лет назад в Кембрийском периоде, открывающем Палеозойскую эру, однако нынешняя смена даже более радикальна.

Тут Кира Каури (устроившаяся на надувном диване рядом с Перреном) ввернула фразу насчет того, что с человеческой точки зрения более важны не ландшафты биоценозов, а ландшафты социумов. На это гуру экономики смыслов немного загадочно ответил, что подобная постановка вопроса требует сперва уточнить притяжательное прилагательное «человеческой».

— Представь, — добавила Мимоза, чуть повернув голову на своем лежбище, совместном с пандой, — точка зрения разных людей будет разной даже насчет того, сколько сейчас тут людей. Ответ будет: шесть, пять или четыре, в зависимости то биосоциального мнения.

— Ты намекаешь, — отозвалась Каури, — что существуют расисты, которые отказываются признавать людьми, например, тебя и Томми?

— Я не намекаю, а говорю прямо. Вспомни голосование в Европарламенте по правовому пакету, не помню как официально назывался… В общем: «войны крови».

— Парламентарии не в счет, они деграданты и недоумки, — возразила Каури.

— Однако, — в свою очередь возразила Мимоза, — считается, что именно они представляют совокупное мнение жителей Европы.

В этот момент Гастону Перрену стало психологически неуютно, поскольку недавно он в разговоре с Каури прямо сказал, что Томми не человек. Чем ассоциировал себя с… …Удивительно, что Оуэн Гилбен как-то по мимике угадал эту внушенную неуютность, решил разрядить ситуацию, и особенным образом погладил по затылку Томми, которая устроилась рядом с ним, примерно как Мимоза рядом с пандой. Ее реакция получилась моментальной.

— А, по-моему, Мимоза нетактичная гадкая девчонка! — заявила Томми тоном школьной ябеды из детских фильмов.

— А, по-моему, сейчас у кого-то будут ободраны длинные уши, — тут же тоном школьной забияки отреагировала Мимоза…

…После чего немедленно приключилась драка. Нечто нечеловеческое, похожее на бой леопарда и медведя за охотничью делянку. Гибкость и ловкость — против массы и силы. Можно было испугаться, если не знать заранее, что бой шуточный, никто тут не хочет всерьез травмировать противника. Такая игра длилась чуть дольше минуты, а затем обе девушки плюхнулись в воду, чтобы немного остыть и смыть охристую глину, обильно налипшую на практически обнаженные тела…

…Еще через полминуты к ним присоединилась панда, решившая, видимо, что не надо упускать такую веселую возню, а Кира Каури прокомментировала:

— Вот так они при каждой встрече.

— А часто встречаются? – полюбопытствовал Перрен.

— Да, с тех пор как Лацаро сделал офис в Матабеленде, это час езды от Франсистауна.

— Я, — уточнил Талвиц, — консультирую бизнес-пулы в нескольких точках юго-восточной Африки, а также правительство теперь уже независимой страны Матабеленд.

— …Страны, — подхватил Гилбен, — намеренной повторить экономическое чудо Южной Родезии второй и третьей четверти XX века.

— Повторить чудо, но не путь к нему, — опять уточнил гуру экономики смыслов,

— Я не понимаю: в чем чудо? — спросила Кира Каури, и добавила, — По-моему, там лишь рационально применяются ресурсы, включая человеческие и технологические.

— Это и есть чудо, — сказал Талвиц, — ведь типичное правительство подчиняется законам Паркинсона с дополнениями Грэбера, в частности: иррационально применяет ресурсы. Кстати: этот тезис возвращает нас к вопросу, который задала Кира. К изменению уже не ландшафта биоценозов, а ландшафта социумов в Мифозойскую эру.

Гастон Перрен не стал встревать, хотя мог бы. Он почти наверняка знал, что выбор для офиса городка Побепобе в Матабеленде вместо явно более удобных локаций: Мапуту в Мозамбике или Дурбан в Квазулу обоснован физическими рисками. Или проще говоря: Талвиц скооперировался с Гилбеном по схеме хаба с оптимальной защитой терроризма организаций-эпигонов Imago Dei. Но (как уже отмечено) Перрен не стал встревать: ему интереснее было послушать основную часть лекции-экспромта о Мифозое.

Гуру экономики смыслов начал издалека: с интервала между 200 и 20 тысяч лет назад в течение которого внешность типичных homo sapiens утратила брутальность и пришла к «эстетическому оптимуму» (анатомии кроманьонцев). Произошло самоодомашнивание человека: он изменился по той же схеме, по которой изменились дикие собаки в ходе их одомашнивания. Только собак одомашнил человек, а человека… Тоже человек. Сам. И главное – не внешнее снижение брутальности, а ее внутреннее снижение. Людям стало свойственно большее дружелюбие, кооперация, коллективная изобретательность и, как следствие — быстрый прогресс в быту, охоте и искусстве. Инструментальная революция верхнего палеолита, многие достижения которой применяются до сих пор. Но вот а чем проблема: тенденция одомашнивающих генетических изменений не остановилась, и на следующем интервале 15 тысяч лет создала предпосылки к стадности людей. Началась неолитическая пищевая революция, заключавшаяся не только и не столько в переходе людей от охоты-собирательства к аграрности, сколько к концентрации людей на узких плодородных полосах. В этих концентратах надувались пузыри уродливых социальных структур — азиатских рабовладельческих деспотий. Ключевые принципы этих деспотий (иерархическая пирамида с бесправным бедным основанием, принужденным содержать амбициозно-властную сверхбогатую верхушку) воспроизводились всеми государствами следующих периодов, вплоть до XIX века. Причем на протяжении всего этого периода, качество жизни обычных людей было ниже, чем в верхнем палеолите.

Весь период существования до-машинных государств, социальные структуры толкали людей вниз, к уровню нелетающих коллективных насекомых (термитов и муравьев). А когда очередная флуктуация вызвала в одном из регионов планеты машинный переход, оказалось что эти структуры неспособны функционировать в условиях прогресса. Если анализировать историю, то видно, как человечество систематически падало в мировые системные кризисы и войны, все более разрушительные, так что в начале XXI века уже наметился тренд вымирания по схеме Лотка-Вольтерра с черными овцами.

В 1925 математики Лотка и Вольтерра придумали матмодель упрощенной экосистемы: «волки и овцы». Волки ловят и едят овец, овцы едят условно-бесконечную траву. Если волку повезло с ловлей овец, то он размножается, а если не повезло — то умирает. Овца размножаются, если не съедена. Везение волка пропорционально количеству овец. Эта модель может демонстрировать колебания численности волков и овец в противофазе – примерно так функционируют реальные экосистемы. Но допустим, что овцы обладают пассивным оружием: они могут прекращать размножение, чтобы лишить волков пищи. Тогда у овец есть шанс избавиться от волков, хотя есть риск вымереть (при некоторых параметрах волки доедят их). А вымирание волков гарантировано в любом случае. Так вкратце Талвиц пояснил концепцию черных овец, и вернулся к реальной истории.

Еще в конце 2010-х два канадца опубликовали обзор «Пустая планета: шок глобального сокращения населения», данные которого напоминали модель черных овец. К середине 2020-х естественный прирост населения Евразии кроме Индостана уже ушел в негатив. Правительства пытались заставить подданных размножаться, но безуспешно. Как далее могли ветвиться события — неведомо. История оставляет одну цепь и тут она началась с полумифических даров Каимитиро, молекулярного дизассемблера, векториков и квеста аргонавтов. Как в античном театре: явился «бог из машины» и спас людей. Но спас ли? Смотря кого считать людьми. Первый пример: южные баптисты, для них WASP (White Anglo-Saxon Protestants) это люди, а остальные — нет. Если так, человечество обречено. Через сто-двести лет оно вымрет в том смысле, что на планете не останется ни одного человека, который генетически и культурно был бы аутентичен людям старой Европы. Старая Азия и Старый Новый Свет продержатся немного дольше. Некоторые племена в Африке могут сохраняться тысячи лет, однако, это не меняет суть дела. Второй пример: дирекция MOXXI, для нее все разумные антропоморфные существа это люди. Если так, человечество вне опасности. Его не сможет уничтожить ни один из факторов, которые приводили к великим вымираниям прошлого, включая Пермскую супервулканическую биосферную катастрофу четверть миллиарда лет назад…

…На этом пункте лекцию прервало возвращение из воды двух девушек и панды. Около минуты продолжалась суета, по итогу которой Мимоза и панда вернулись на исходную позицию, а Томми ввинтилась на широкое круглое надувное кресло-пончик — под бок к Гилбену. И между прочим, теперь Перрен заметил что круглое кресло стилизовано под вращающуюся оранжерею на орбитальной станции Бифрост. Мысли сразу завертелись вокруг быстро растущей глобальной известности и популярности миссий Бифроста, но ненадолго, поскольку Мимоза громко полюбопытствовала:

— Лацаро, что мы пропустили, пока бесились?

— Относительность потенциального вымирания человечества, — ответил гуру экономики смыслов, возвращаясь к лекции, — если считать всех живых разумных антропоморфных существ просто людьми, то человечество можно поздравить. Оно успешно преодолело любые реально-мыслимые глобальные угрозы.

— Так-таки любые? – скептически переспросили Каури.

— Да, — сказал он, — поскольку в теории возможны лишь три вида столь разрушительных событий, что их не переживут даже ген-моды из Шакете и из Эквинее. Это синхронное извержение десятка супервулканов, это тяжелая кометная бомбардировка и это близкая вспышка сверхновой. Первое не проходит по вероятности, для третьего поблизости нет звезды с подходящими параметрами. Остается второе и оно может случиться через 1.35 миллионов лет, когда сближение со звездой Глизе-710 дестабилизирует орбиты комет в облаке Оорта. Но к тому времени при взятых темпах прогресса мы станем чем-то вроде джамблей, так что решим проблему.

— По-моему, за это надо выпить! — объявила Мимоза и, не теряя время даром, адресовала соответствующее распоряжение шестиногому шестирукому роботу-бармену. Через три минуты все участники вечеринки получили напитки, каждый на свой вкус.

— Пьем за наше будущее, как джамблей? – спросила Каури, качая стакан в руке.

— Мне нравится, как это звучит, — откликнулся Гилбен, — а если Лацаро сообщит, что он думает о джамблях…

— Сначала, все-таки, выпьем, — сказал Талвиц, и подал личный пример.

Каури (как и все) сделала глоток, и произнесла:

— Прежде чем начнется тема джамблей… Лацаро, а если бы не было даров Каимитиро? Неужели без этого человечество шло под списание в утилизацию?

— Формально да, — ответил он, — хотя, логика подсказывает, что дары Каимитиро имеют вполне земное происхождение, а бум вокруг межзвездного гостя был маскировкой для вброса. Если не появился бы Каимитиро, то нашелся бы иной маскирующий повод.

— Ладно… — она сделала еще глоток, — …А что значит люди станут вроде джамблей?

— Это значит, — сказал гуру экономики смыслов, — вступление на путь эволюции второго порядка, на путь эволюции планируемой и управляемой. Понятие дома расширяется до масштабов Вселенной. Возникает новый метаболизм. Как следствие: жизнь и здоровье становятся практически вечными. Возраст индивида становится сравним с возрастом космических объектов — при полном отсутствии психической усталости. Он сам себе творец и потребитель культуры. По капле воды он способен не только воссоздать образ океана, но и весь мир населяющих его существ, в том числе и разумных. И все это при беспрерывном, неутолимом сенсорном голоде. Каждый новый индивид возникает как произведение синкретического искусства. Существо, которое в любой момент способно рассыпаться в воздухе и собрать себя потом в любом другом месте…

Возникла пауза, а через минуту Каури отреагировала:

— Босс, это чертовски круто. Мне показалось, или это цитата?

— Не показалось, — сказал он, — это «Волны гасят ветер» братьев Стругацких, 1985 год.

— Офигеть… — буркнула Мимоза, — …Мы с их точки зрения вроде как говно полное.

— Может да, а может нет, — возразила Каури, — может, мы с их точки зрения что-то вроде няшных белочек на опушке леса.

— Хм… С чего ты взяла что белочки а не говно?

— С того, что джамбли общаются с нами. Точнее: Чубакка общается с Зеноном и Ликэ.

— Да, аргумент… — уважительно оценила Мимоза и бросила взгляд на Запад, — …Солнце заходит. Вот и весь последний день года.

Действительно, солнце скатывалось за неровную линию холмов. На противоположном западном краю горизонта небо уже поменяло цвет с голубого на фиолетовый. Закат тут проходит быстро. Вот уже сгустились сумерки — и прыгающий уличный фонарь в стиле Миядзаки отреагировал. Он включился (его свет был желтоватым и как бы теплым), а в следующий момент совершил несколько прицельных невысоких прыжков, как ленивый кенгуру, после чего остановился в центре вечеринки. Светящийся элемент покачивался подобно перевернутой чашечке цветка-колокольчика. Соответственно скользило пятно освещенности пляжа, создавая ощущение, будто все это происходит в некой сказке.

Гастон Перрен вдруг сообразил, что ему не хватило времени глянуть актуальный план-график предстоящей трансляции с Бифроста, и естественно спросил:

— Слушайте, а кто знает план новогоднего шоу с Бифроста?

— Они выйдут в эфир в 9 вечера по Гринвичу, — сообщил Оуэн Гилбен, — а поскольку тут смещение плюс два, у нас есть около часа, чтобы эмоционально настроиться.

— …И устроить тотализатор, — добавил гуру экономики смыслов, — что в каких регионах выберут зрители: традиционные новогодние программы или орбитальных рудокопов с Бифроста. Делайте ваши ставки, леди и джентльмены!

…

20. Экстремальный спектакль в жанре внеземного стимпанка.

Трехкилометровый путь по маршрутным тросам от модуля-G (Geological) орбитальной станции Бифрост до кометы-мумии Оромопото — угольно-черной почти круглой глыбы, пойманной в сеть – был пройден столько раз, что теперь казался чем-то обычным вроде перехода по подвесному мостику через речку в земном экологическом парке.

— Какого хера мы ползем, будто червяки по навозу? — ворчал Кевин МакЛарен (он шел в середине цепочки, снимая двух главных героев на телекамеру), — Вот на хера цепляться бугелем за трос, если можно просто долететь?

— Есть инструкция кэпа Йоды, — отреагировал Вэлент Флаудер, идущий замыкающим.

— Мы как монашки, надевающие кондом на свечку, — продолжил МакЛарен.

— Слушай, — предложила Хорти Арнесен, шедшая прямо за ним, — Если ты по экстриму скучаешь, то просто потерпи часик. Уж точно будет какой-нибудь экстрим.

На ее фразу отреагировали главные герои, идущие впереди.

— А можно не каркать? – спросила Инге Моллен.

— А то, — добавил Ларс Моллен, — приманишь вдвое больше экстрима, чем обычно.

— Милый, ты бы тоже не каркал, а? – обратилась к нему Инге.

— Да, — согласился он, — давайте лучше о конструктивном. Повторим еще раз вслух план-график горнорудной презентации.

— Кометно-рудной презентации, — послышался в наушниках голос Юлиана Зайза.

— Не будь педантом! — укоризненно сказала Инге, повернув взгляд в ту сторону, где над грунтовой площадкой будущей презентации висел трехместный астроскаф: машинка с маневровыми реактивными движками и парой манипуляторов. От астроскафа тянулся длинный тонкий кабель в сторону Оромопото. Кабель проходил через кольцо на поясе скафандра поп-идолицы Чоэ Трэй, и был подключен к мульти-микрофону, который не выполнял аудио-функцию (поскольку находился снаружи шлема) но работал в режиме селфи-видео, позволяя Трэй наблюдать себя вблизи со стороны. Это важно для артиста, выступающего соло, причем в настолько необычном месте: на грунте кометы-мумии…

…Впрочем, главной функцией кабеля была страховочная: на случай если управляемые альпинистские когти на ботинках поп-идолицы вдруг не решат задачи фиксации. Тогда кабель не позволит ей улететь далеко. Точнее: придаст ей уверенность в том, что она в любом случае не улетит далеко (даже если некая черная магия сломает все реактивные мини-движки — и на ее скафандре, и на приставках дежурных роботов-шримпоидов).

…С другой стороны: главной функцией астроскафа в новогоднем шоу была все-таки не страховка поп-идолицы, а перемещение прозрачного 20-футового контейнера сперва из трюма карго-шаттла к месту загрузки кометным материалом, а затем назад в трюм. Эта процедура не относилась к сложным, и теоретически с ней мог бы справиться бортовой компьютер, однако при сочетании с упомянутой функцией страховки, было решено не выводить обе функции из-под прямого человеческого контроля.

…Пока команда рудокопов двигалась по маршрутным тросам, Трэй открыла шоу. В ее программе был новый альбом скальд-блюза: «Марсианские хроники возвращаются» (в память НФ-новелл Рэя Брэдбери). Эти короткие новеллы были написаны между 1947 и 1950-м о будущем освоении Марса, которому, согласно тогдашнему мнению Брэдбери, предстояло начаться через полвека. В 2010 году у 90-летнего Рэя спросили, почему его предсказание не сбылось — и он ответил: «Потому что люди — идиоты. Они сделали кучу глупостей: придумали костюмы для собак, должность рекламного менеджера и штучки вроде iPhone, не получив взамен ничего, кроме кислого послевкусия. А вот если бы мы развивали науку, осваивали Луну, Марс, Венеру — кто знает, каким был бы мир тогда».

Рэй был оптимистом: он считал, что люди променяли космос на консюмеризм, однако, реальность оказалась намного хуже. К 2010-му уже были раскручены два алармизма: о катастрофическом глобальном потеплении и о смертоносной пандемии нового вируса. Олигархия занялась постройкой пирамидально-кастовой утопии на страхе и контроле. Глупый проект, который закономерно привел к гибридной войне, расколовшей мир на бесформенные куски, уже не складывающиеся в какой-либо глобальный порядок… Но альбом «Марсианские хроники возвращаются» был не об этом, а о событиях уже после. Причем в некоторых из них (как то: на полигоне в Ливийской пустыне, в тестах первых фюзорных движков для космоса) Трэй участвовала непосредственно. А с того момента прошло меньше времени чем между Хьюстонской речью президента Кеннеди и первым шагом Армстронга по Луне.

Сейчас Аслауг Хоген мысленно прокручивала все это в уме, сама не понимая зачем. По существу, ее совместное с Юлианом Зайзом присутствие в астроскафе было всего лишь мерой предосторожности – на случай если роботизированная схема сработает не так. А поскольку предыдущая декада работ экипажа Бифроста посвящалась тому, чтобы схема сработала как надо — вероятность сбоя выходила за нижнюю грань численной оценки, в эзотерическую область Закона неприятностей Мерфи и афоризмов про случай выстрела незаряженного ружья. Между прочим: Аслауг реально гордилась своим достижением в подготовке новогоднего шоу: это она решила нетривиальную биофизическую задачу о компенсации вокальных дефектов при пении в скафандре и о видео-коррекции крупных планов лица в шлеме того же скафандра. Благодаря этому живое выступление Чоэ Трэй выглядело (по изображению и звуку) так, будто она поет на междусобойчике в кафе на Земле, без всякого скафандра и шлема. Может, немного обидно, что 99.9% зрителей не заметят и не оценят. Хотя, черт с ними, главное: ребята оценили. Кевин МакЛарен (очень грамотный эксперт по свету и звуку в киносъемках) заявил, что это мания. Трэй вообще пообещала какой-нибудь невероятный подарок сразу по возвращении на Землю. Но она никак не могла придумать сообразный подарок, потому спросила у самой Аслауг и та, с капризной изобретательностью, попросила плюшевого медведя в стиле ретро и опцией софтвера, умеющего говорить не пошлые комплементы, поднимающие тонус…

…Тем временем, команда рудокопов достигла поверхности Оромопото, разместилась в границах рабочей площадки и Ларс Моллен, педантично убедившись, что управляемые когти на ботинках надежно вцепились в грунт, вооружился спец-лопатой. Лопата была гигантской – вдвое больше чем самая большая из земных моделей лопат для расчистки снега ручным способом. Инге Моллен, также проверив крепление ботинок на грунте, с некоторым изяществом подняла гигантский сачок (теоретически таким можно было бы поймать в море большую белую акулу – кстати, на заметку киносценаристам, если они решат снять очередную экранизацию «Челюстей» Бенчли).

Ларс прицелился лопатой и начал продавливать кромку ее ковша в податливый черный грунт. Пару раз она застревала — и Ларс пропихивал ее ударами кулака по черенку. Вот, погружение ковша завершено. Далее пара раскачивающих движений, и ковш с куском крошащегося грунта (кубометра полтора или даже два) поднят на высоту пояса. Пыль и мелкий щебень расползаются над рабочим полем, будто черный ил в прозрачной воде…

…Движение лопаты продолжается и вот, добыча летит в сачок, который своевременно подставила Инге. Не давая ломкому грунту расползтись, она ведет сачок по дуге, затем несильно ударяет его рамкой по краю прозрачного контейнера и удерживает сачок для пресечения рикошета отдельных кусков. Вялые рикошеты кусков, наблюдаемые сквозь прозрачную стенку, постепенно гаснут. Ларс, между тем, цепляет лопатой новый пласт кометного грунта (вот теперь верных два кубометра) и, когда Инге возвращает сачок в положении готовности, следует бросок. Грунт опять успешно пойман. Только вот пыль расползается все сильнее: и рабочее поле и пространство на полсотни метров вверх уже затянуто будто бы черным туманом, поблескивающим в лучах солнца. Каким-то чудом Ларс умудряется отковырять рекордный пласт грунта, и метнуть почти точно в сачок – примерно четверть грунта отваливается и улетает в сторону очаровательного голубого мячика Земли, но три четверти пойманы в сачок и переправлены в контейнер…

…В эфире звучит напряженный голос капитана Йошиды:

— Стоп, ребята! Полный стоп. Оставайтесь на месте, по схеме пассивной эвакуации.

— Почему пассивной? – спросила Инге.

— Потому, — сказал он, — что мне даже через телекамеру видно, что стекло твоего шлема критически запылено. Ты можешь разве что разглядеть с какой стороны солнце.

— Но я даже силуэт Бифроста вижу… Почти…

— А я, — сообщил Ларс, — уже протер стекло рукавом скафандра, и неплохо вижу.

— Ребята, не пререкайтесь, — строго сказал Йошида, — внимание! Юлиан и Аслауг! Ваша задача проследить дальнейшее уже роботизированное заполнение контейнера.

— Ясно, кэп, — отозвался Юлиан.

— Так, — продолжил капитан, — внимание! Вэллент и Хорти, приступайте к эвакуации! В шлюзовой камере удалите со скафандров всю пыль, и возвращайтесь с шампанским.

— Ясно, кэп, — подтвердил Вэллент.

— Ну, — заключил Йошида, — пока пыль расползается, у Трэй и Кевина есть еще время на примерно два клипа. Давайте!

— Даем! — отреагировала поп-идолица, — Вот: город в тени темной луны. Луна называется Фобос. Там еще есть вторая луна, Деймос, но про нее другая песня…

…

Под «шампанским» тут понимался весь широкий ассортимент шипучих вин, которыми производители снабдили новогоднее шоу на Бифросте напитков (еще и заплатив очень серьезные суммы за мелькание бренда в видеоряде космической пьянки). Разумеется, в открытом космосе пьянка не представлялась возможной, однако, чтобы повеселиться с бутылками любой шипучки еще в 1980-х изобретен иной путь. Тогда впервые забросом мармеладок в бутылку газировки был создан игрушечный гейзер с обилием пены, и эта фишка далее стала развиваться. В ход шли разные шипучки и конфеты, бутылки стали применяться на фестивалях не только в роли цветных гейзеров, но и в роли потешных ракетных двигателей для игрушечных тележек и даже для велосипедов…

…Так или иначе, открытая бутылка шипучки при выбросе пены создает существенную реактивную тягу и на этом основывалось сегодняшнее орбитальное шоу с шампанским. Нагретая и открытая бутылка шипучки в невесомости сама собой разгоняется и может лететь (теоретически) сколь угодно далеко. Таким образом, физика позволяла устроить турнир в стиле эпоса «Робин Гуд и вольные стрелки из Шервудского леса». Задача для участника: прицельно выпустив бутылку шампанского с позиции у шлюза модуля-G по направлению к комете-мумии Оромопото, попасть в центр ее видимого силуэта. Но вот нюанс: бутылка не приспособлена для такого применения. Направление струи пены не совпадает с осевой линией бутылки, так что разгон получается не тем курсом, который предполагался стрелком. Угадать курс в таком случае можно разве что чудом…

…Запуск первой бутылки. Пробка осталась в руке Хорти, а бутылка, энергично начала разгонятся — за ней в пространстве медленно расползался чуть поблескивающий шлейф ледяных кристалликов. Когда жидкость исчерпалась, а скорость достигла примерно 15 метров в секунду, бутылка была уже едва заметна на фоне черного зазубренного диска Оромопото, висящего в трех километрах от Бифроста. При диаметре Оромопото около километра, казалось, промахнуться невозможно…

…Действительно, промах не случился. Но было близко к тому. Через полминуты после запуска недалеко от края диска оттенок черноты изменился: это бутылка, ударившись о рыхлую поверхность, выбила облако пыли. Почти сразу решилось пари о судьбе самой бутылки: отскочит или застрянет? Она застряла…

…Вторую бутылку запускал Вэллент. Ему удалось почти угадать параметры сопла, или точнее: горлышка, и бутылка полетела, казалось, в самый центр мишени. Но нет: через полминуты облако пыли возникло не менее чем в 200 метрах от точки идеала…

…Запуски продолжались и после десятой бутылки, их холодные реактивные выхлопы сформировали нечто вроде облака сверкающих снежинок в области около шлюза. Как парадоксальная вьюга в открытом космосе. Когда стрелковое шоу завершилось, облако снежинок держалось довольно долго, так что все участники экипажа Бифроста успели сделать фото и клипы на память о встрече этого Нового года, 11-го года Каимитиро по межзвездному календарю, будто в шутку предложенному на октябрьской конференции MOXXI. Идея отвязать календарь от мировых религий понравилась значительной доле молодежи Старого света и многие увлеклись фрондерством: указанием дат К- и К+.

Это фрондерство стало первой темой застольного флейма, когда весь экипаж Бифроста собрался в самой просторной из нескольких кают-компаний на орбитальной станции. В принципе, какая разница — указывать год в интервале от мифического сотворения мира, рождения клона бога, путешествия пророка, или от обнаружения техногенного объекта внеземной цивилизации? Но разница серьезная: в самоидентификации людей. Кто мы? Фигурки в кукольном театре некого божества или потенциальная сверхцивилизация на ранней фазе восхождения к панмодерну? Так или иначе, сегодня пресс-служба MOXXI объявила плановую дату старта миссии БФМ (Бифрост — Фобос — Марс) 3 марта 13 года Каимитиро. Кстати: 3 марта 1972 по старому календарю стартовала миссия Пионер-10: Первая, вышедшая за пределы области внутренних планет Солнечной системы. Первая, покинувшая Солнечную систему, унося материальное послание к иным — т.н. «Золотую пластинку». Сейчас, уж конечно, за столом припомнили это послание…

…Чоэ Трэй глубокомысленно покачала в воздухе пластиковой вилкой с куском соевого фальшивого стейка, насаженного на острия, и поинтересовалась:

— Кто знает, не лазая в сеть: когда Клиффорд Саймак сочинил «Заповедник гоблинов»?

— В год рождения принца Фредерика, — моментально отреагировала Инге Моллен.

— Это принц чего? – удивленно спросил Юнис Булут.

— Это принц Дании, — сказал Ларс, — ведь мы с Инге датчане и мы, чтобы зафиксировать контрольные точки памяти, порубленной векториком sizif, сделали себе перекрестный справочник с разнородными памятными датами.

— Например, — продолжила Инге, — в 1968-м родился принц Фредерик, три астронавта на Аполлоне-8 облетели Луну, Саймак сочинил «Заповедник гоблинов», а Б-52 с четырьмя термоядерными бомбами упал в Гренландии. И офицеры полярной экстренной службы влипли в поиск обломков и дезактивацию местности. Но это случилось еще до нас. Нам рассказывали ветераны, когда мы были совсем зелеными новичками.

— Круто! – оценила Трэй.

— А к чему ты вспомнила «Заповедник гоблинов»? – полюбопытствовала Ритти Бауэр.

— Я к тому, — сказала поп-идолица, — что к 1972-му можно было уже прочесть Саймака и сообразить, что иные разумные существа наверняка негуманоиды. Рисунок типа скетча, изображающий мужчину и женщину, будет им совершенно непонятен.

— Трэй, а что ты нарисовала бы? – спросил капитан Йошида.

— Я бы спросила у Аслауг и Юлиана.

— Ну, ты хитрюга! — воскликнула Аслауг, после чего придвинулась к Юлиану и локтем аккуратно потыкала его в бок.

— Это тонкий намек, что я крайний? – предположил он.

— Нет, это светлая надежда, что ты уже думал на подобную тему. Не просто так у тебя с Зеноном Пекошем уже дней сто происходит обмен эскизами джамблей.

Юлиан улыбнулся и пожал плечами.

— Ты ведь понимаешь, это лишь домыслы вокруг интуиции и крупинок информации.

— Так считает Ликэ Рэм, — сказала Аслауг, — и может она права, но я считаю иначе.

— Ликэ тоже считает иначе, — возразила Трэй, — поэтому, хотя Ликэ регулярно ворчит в сообщениях что это ерунда и домыслы, она тем не менее, участвует в этой игре.

— Это твоя интригующая фантазия о ее мотивах, — отреагировал Юлиан.

— Неужели? — поп-идолица артистично выпучила глаза и открыла рот буквой О, — Ну а ее статья в «Nature» об универсальности инсектулхоидных форм это тоже моя фантазия?

— Каких-каких форм? — переспросил Нойон, остановив на полпути перемещение кружки с пальмовым пивом к своему рту.

— Инсектулхоидных, — повторила она, — это от инсект (насекомое) и Ктулуху. Вот.

— Минута Нового года осталось до! – строго сообщил кэп Йода.

— Упс… — с этими словами Нойон стремительно поменял кружку с пальмовым пивом на фужер с шампанским. Так вопрос об универсальности инсектулхоидных форм оказался отложен, но очень ненадолго.

…