Тихоня с искорками в глазах (СИ)

Ч. 1 Гл. 1

Часть 1

Глава 1

— Налили в мой суп слабительное, а потом плюнули тарелку? — с ужасом и отвращением переспросила Элида.

— Да, госпожа, — раздался почти неуловимый голос Дома, и Элида, в который раз поблагодарила судьбу за то, что в первые же часы переезда в родовое гнездо мужа догадалась подружиться с Домом. А еще больше она благодарила судьбу за то, что ее муж — герцог Лоут, пребывая в полной уверенности, что его молодая жена тупая и недалекая дура, не догадался пресечь возможность Элиды восстановить с Домом магический контакт, а поскольку ритуальные слова о том, что этот дом принадлежит ей и она может чувствовать себя в нем полной хозяйкой, были произнесены (возможно даже против желания герцога Лоута), Дом полностью признал Элиду и выполнял ее просьбы.

— Кто это сделал? — тихо спросила она, хотя и так знала ответ.

— Повариха Карна, ее дочь Дария и служанка Несси.

— Спасибо, — едва слышно прошептала Элида, в волнении сжимая пальцы. То, что случилось — было последней каплей, надо было что-то делать. Она жалобно посмотрела в окно в сторону дома, как же ей нужна была помощь! Но она понимала, что кроме нее самой никто ей не поможет. «Я должна пойти к мужу и потребовать от него защиты и помощи! — мысленно сказала она, и тут же горько усмехнулась: «защиты и помощи» как же. Именно муж своим пренебрежительным и откровенно презрительным отношением провоцировал слуг и служанок к такому с ней обращению. — Этому надо положить конец! — твердо сказала она самой себе, но прежде, чем бежать к мужу, она села в кресло и стала тщательно продумывать последствия своего поступка. Такая въедливая взвешенность каждого серьезного решения была ее отличительной чертой, невероятно бесившей ее взрывную, взбалмошную матушку, а также сестру и брата, но что делать? Она такой уродилась и изменить себя была не в силах. — Что сделает герцог Лоут, когда я ему расскажу о тех обидах, которые мне пришлось снести? — думала она (Элида даже в мыслях называла мужа не по имени, а по титулу и фамилии). Элида, словно воочию представила, как она со слезами на глазах жалуется… на служанку и посудомойку, Элиду аж передернуло от этого видения. Кто она и, кто эти женщины? Да, согласно «Уложению о титулах и привилегиях», они не имеют права даже глаза поднимать, когда она с ними разговаривает или обращается к ним! За оскорбление словами каждой из них показано десять плетей прилюдной порки на площади, а за оскорбление действием все пятьдесят плетей! — Элида не была жестокой, но сейчас представив, как лупят служанок у позорного столба, она, на несколько секунд, ощутила мстительную радость. — Как же поступит Герцог? — с беспокойством размышляла она. — Скорее всего, холодно выслушает меня, а потом скажет, что он разберется со служанками… — Элида вдруг засомневалась. Чтобы высокомерный, величественный герцог Лоут и разбирался со служанками? Скорее всего он мне ответит, что поручит управляющему разобраться с горничными…»:

— Как унизительно! — вдруг во весь голос вскричала Элида. — Как же это все унизительно! — Она быстро заходила по комнате в волнении обдумывая сложившуюся ситуацию. «Нет, я не должна соглашаться на то, чтобы управляющий разбирался с этими женщинами, — твердо решила она. — Только герцог Лоут, причем, лично! — Она представила, как бледные девушки стоят перед герцогом, а он решает вопрос об их наказании, и почему-то Элиде показалось, что наказание будет не то что суровым, а, наоборот, этим наказанием он еще больше подстегнет делать гадости своей ненавистной, навязанной жене. — Слезы выступили из глаз и потекли по щекам нескончаемыми ручейками. — Да разве она знала, что герцог не хочет женится на ней? Разве ей об этом сказали хоть слово? Наоборот, когда она стала сомневаться принимать или нет его предложение руки и сердца, все в один голос уверяли ее, что в этом браке ее ждет нескончаемое счастье! Был бы отец в сознании, он бы точно сказал ей правду, — при мысли об отце слезы еще сильнее полились из глаз Элиды. — Вот кто ее любил по-настоящему.

— Отец, — тихо прошептала она. — Что с тобой случилось? Почему ты не выходишь из комы? — Элида вспомнила лежащего отца и лекаря, который неусыпно находился рядом с ним, вливая магические силы в неподвижное бесчувственное тело. — Нет, — сердито подумала Элида, — об отце я пока не буду думать. Что мне делать? — вот главный вопрос, на который мне надо найти ответ! — и в эту секунду к ней пришло решение. Она быстро бросилась к столу и достав чистый лист начала быстро писать:

«Матушка, во всех письмах, что я до этого вам писала, была ложь от первого до последнего слова, сейчас я пишу вам правду…»

Строчки ложились одна за другой и с каждой минутой у Элиды крепла уверенность, что она поступает правильно. Она ни слова не написала о холодном равнодушии к ней герцога, поскольку мать не сочла бы подобные жалобы чем-то существенным, нет, Элида писала о том, как в отношении ее герцог нарушил все мыслимые правила приличия. Начать с того, что он отказался выделить ей личную горничную, поэтому Элида не только одевалась и расчесывалась самостоятельно, но ей также приходилось выносить ночную вазу в общее отхожее место. Когда Элида писала об этом она скрипнула зубами, вспомнив, как в один из дней за нею захлопнулась дверь, оставив ее в полной темноте рядом с этой ямой и как кто-то снаружи быстро набросил крючок на дверь. Элида потом узнала, что это была Дария, но в тот момент в чужом доме она была настолько раздавлена и напугала, что никому не рассказала об этом. Хорошо, что ее магических сил хватило на то, чтобы отбросить крючок и вырваться из этой позорной ловушки, но она не забыла тот ужас и то отвращение, что тогда испытала, и вот сейчас она в скупых выражениях и с намеками, описала матери то происшествие. Элида помнила, что мать ненавидела публичные скандалы, что сохранение репутации для нее является самым главным, поэтому боясь, что мама как-то попытается все уладить тихо и без огласки, Элида сообщила в письме, что точно такое же письмо она направила своей тете по отцу графине Розмари, а также дяди своего мужа лорду Рэннету, а также своей подруге по пансиону (с которой они по выходе обменялись тайными адресами), Ее Высочеству принцессе Дейре. Элида, действительно, написала еще три письма, причем письмо лорду Рэннету она начала словами: «С того момента, как вы получите это письмо знайте, что я теперь каждому буду говорить, что вы лжец! Что ваши слова недостойны доверия даже в самой малой степени. Когда вы убеждали меня выйти замуж за вашего племянника, то клялись, что он никогда не обидит меня. Так вот знайте: не только ваш племянник обижает меня, но меня обижают даже его слуги! И далее она с дотошностью перечисляла обиды, не пропустив ни одной. Письмо заканчивалось угрозой, что если лорд Рэннет не примет никаких мер, то не исключена возможность того, что Элида уйдет из жизни, обвинив в этом и герцога Лоута и лорда Рэннета. И снова она перечислила тех кому отправила письма, чтобы лорд Рэннет знал, что скрыть подобную жестокость не удастся.

Довольная собой Элида отправила письма с приостановкой времени их вручения. Она не хотела скандала, она хотела добиться справедливости и свободы. Если разговор с герцогом состоится, и он примет ее условия, то письма будут уничтожены до того, как попадут к адресатам. Теперь все зависело от Лоута.

Поскольку ей некого было послать к герцогу с просьбой о встречи, она немного поколебавшись отправилась к нему без предупреждения, хорошо понимая, что нарушает все нормы этикета. По дороге к кабинету ее уверенность поубавилась, поэтому она почти робко постучала в двери.

— Войдите, — коротко приказал Лоут, и Элида потянула на себя дверь, только теперь окончательно осознав, что все пути назад отрезаны. Когда она показалась на пороге, Лоут так на нее посмотрел, что она поняла, появись на ее месте привидение — он и то удивился бы меньше. — Что-то случилось? — достаточно вежливым тоном поинтересовался он, поскольку Элида, зайдя в кабинет продолжала молчать.

— Да, — едва слышно произнесла она, но увидев, как раздраженно-презрительно дернулись его губы, произнесла уже громче и с нарастающей злостью. — Да, герцог Лоут, случилось. Я хочу с вами поговорить и от этого разговора будут зависеть мои дальнейшие действия. — Лоут оторопело смотрел на свою жену, словно это не она разговаривала с ним, а ожившая статуя, но Элида продолжала, с каждой секундой говоря все тверже и тверже: — Видите ли, то, что происходит в вашем доме выходит не только за рамки этикета, это выходит за все пределы человеческих отношений, какие приняты в нашем обществе… — Высокопарные слова Элиды вызвали на лице Лоута такую гримасу отвращения, что она сразу поняла, как сильно ошиблась, решив говорить с герцогом таким тоном и такими фразами. Она запнулась на половине, а потом четко и по-деловому продолжила. — Думаю, для вас не является секретом, как ко мне все (начиная с вас и оканчивая мальчишкой помощником конюха), относятся в этом доме. Я долго терпела, но последняя выходка вашей прислуги положила конец моему терпению…

— Если вы пришли мне выразить недовольство прислугой в моем доме — обратитесь к управителю, — коротко ответил Лоут и взял со стола какую-то бумагу, показывая, что разговор окончен.

— Вы не поняли, — настойчиво сказала Элида. — Я пришла, чтобы сообщить вам список моих требований и узнать, согласны ли вы их удовлетворить…

— Что?! — Бумаги, что были в руках Лоута веером разлетелись по кабинету. — Мне? Требования? — он рванулся к ней, у Элиды от ужаса сжалось сердце, на секунду показалось, что он хочет ее убить. Вероятно, так оно и было, поскольку Лоут остановился на полпути и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы взять себя в руки. — Вон отсюда! — тихо и с угрозой сказал он. — Выйдете вон отсюда! — чуть не по слогам повторил Лоут, и Элида молча попятилась к двери. Но сегодня в нее, словно бес какой-то вселился, не иначе, поскольку она монотонным, спокойным голосом стала зачитывать строчки своего письма к лорду Рэннету, который являлся родным дядей герцогу и фактически организатором брачного союза между Элидой и Энгором Лоутом:

— Лорд Рэннет, — словно в каком-то трансе бормотала Элида. — Знайте, что с того момента, как вы получите это письмо я всем и каждому буду неустанно повторять, что вы лжец, что нельзя верить ни одному вашему слову! Вы говорили, что ваш племянник никогда не обидит меня и не даст в обиду другим — так вот это ложь, ложь, ложь!

— Что вы такое бормочете? — наконец удосужился поинтересоваться Энгор.

— Я читаю на память строчки письма, что отправила вашему дяди и…

— Что?! — снова ахнул Лоут и Элида мгновенно оказалась в его руках. Он резко встряхнул ее. — Что вы сказали?

— Я сказала, что невыносимые обстоятельства, в которые вы меня поставили принудили меня искать защиты у людей так или иначе причастных к нашему союзу. Это: моя мать, моя тетя — графиня Розалин, ваш дядя — лорд Рэннет и… — Элида сделала небольшую паузу, а потом выдохнув добавила: — И Ее Высочество принцесса Дейра, которая является моей подругой. Всем этим людям я отправила почти одинаковые письма, в которых перечислила унижения, которым вы меня подвергли.

— Вы лжете! Вы не писали никаких писем!

— Дом, — спокойно сказала Элида. — Сколько писем и кому я сегодня отправила? — как и ожидалось, магический страж подтвердил ее слова. — Но я повторяю, — с нажимом сказала она. — письма адресаты получат только в том случае, если вы откажетесь выполнить мои условия. — Герцог Лоут пристально взглянул в глаза Элиде, и в них она увидела клятву отомстить. И снова страх заставил задрожать колени, такого врага, как Лоут не пожелаешь никому, но отступать было некуда. — Я перечисли мои условия, — опустив глаза, чтобы больше не встречаться взглядом с Энгором, сказала Элида. — Их всего три, — она чуть не добавила: «зато каких!», но вовремя сдержалась. — Вы согласны их выслушать? — дождавшись кивка Лоута она начала: — Первое: я немедленно покидаю ваш дом и возвращаюсь в дом матери. Второе: начиная с сегодняшнего дня вы даете мне на содержание сто золотых цехинов в месяц, и так продлится пока мы не сможем оформить развод, или… кто-то из нас умрет.

— А вот это интересно, — оживился Лоут, — я, кажется, догадываюсь, кто из нас умрет, причем, в совсем скором будущем, — повеселев добавил он. Его слова можно было бы принять за иронию, или своеобразный юмор, вот только глаза смотрели спокойно и оценивающе, словно он уже просчитывал варианты, как ему избавиться от, так называемой жены. — Третье: — негромко продолжила Элида, не желая раздумывать над словами герцога, — все женщины из прислуги, нанесшие мне оскорбление должны быть подвергнуты прилюдному наказанию в виде ударов плетью.

— Что за дикое невежество, — сквозь зубы процедил Лоут. — Подобные наказания существуют только в самых отсталых и захудалых городах и поселениях, в моем доме подобного не будет!

— Если вы откажетесь, — спокойно ответила Элида, то за каждую из женщин, в качестве виры, вы должны мне выплатить по сто пятьдесят золотых цехинов. — Элида протянула Лоуту листок, на котором аккуратным почерком были выписаны все условия. Он также спокойно взял его, а потом не читая скомкал и бросил на пол.

— А теперь, милая женушка, слушай меня, — глаза герцога стали черными, и Элида почувствовала, как ее веки наливаются свинцом, а слова мужа, которые он стал произносить немного нараспев, раскаленными иглами впиваются в мозг: — Ты забудешь все плохое, что происходило в эти дни. Ты помнишь только венчание, а потом ты приехала в этот дом. Тебя встретила вышколенная, вежливая прислуга, ты всем довольна и очень счастлива. Повтори! — Губы Элиды шевельнулись в попытке повторить слова мужа, но в этот момент черная волна беспамятства накрыла ее с головой, последнее, что она помнила были слова отца:

— Элида, никогда не снимай этот амулет, он предохранит тебя от ментальной атаки. Понимаешь, если для всех остальных людей, такое вмешательство в сознание грозит подчинением, потерей памяти, то для нас с тобой это грозит смертью. А ты должна беречь каждую свою жизнь у тебя их всего девять.

— Девять? — тогда очень сильно удивилась она. — Как у кошки?

— Ты и есть мой ненаглядный котенок, — засмеялся отец. — Самый дорогой и самый бесценный… — Вместе с этим воспоминанием вспыхнуло еще одно — амулет, подаренный отцом уже который год, спокойно лежал в шкатулке, потому что не подходил ни к одному наряду и мать строго-настрого запретила его надевать.

… В себя она пришла уже в своей комнате. Она открыла глаза и резко села на кровати. Лоут сидел рядом на стуле, бессильно опершись спиной о резную стойку изножья кровати. По его состоянию Элида поняла, что он потратил почти весь свой магический резерв, чтобы вернуть ее к жизни, но Элида не почувствовала и капли благодарности за этот его самоотверженный поступок, совсем наоборот. Она с ненавистью посмотрела ему в глаза и сказала твердо, чеканя каждое слово:

— У вас есть время подумать до восьми часов утра, после этого уже ничего нельзя будет сделать. Письма попадут в руки тем, кому они отправлены. — Лоут потрясенно смотрел на Элиду, ему вдруг показалось, что это не она, а совсем другой человек. И говорила она очень странно. Обычно о времени говорили достаточно размыто: до завтрака, после обеда, перед ужином. Часы были у единиц и такая роскошь, как определения точного времени была большинству недоступна, поэтому Лоут не столько поразился тому, что Элиду не подействовала его магия, сколько этим ее словам. — Пожалуйста, оставьте меня одну, — между тем продолжала Элида. — Мне надо собрать вещи, для отъезда отсюда, — взглянув в удивленные глаза мужа, она спокойно пояснила: — Лорд Лоут, я нисколько не сомневаюсь в том, что вы согласитесь и на мой отъезд, и на выплату мне содержания. Я знаю, что вы умный, здравомыслящий человек, так не разочаруйте меня в этом убеждении. — Лоут встал со стула, несколько секунд всматривался в лицо Элиды, она почувствовала, что он сканирует ее лицо на предмет обнаружения иллюзий. Но это была она, вернее уже не она, но Лоуту знать об этом было совсем не обязательно.