Только дождись меня (ЛП)

ГЛАВА 2

— Диана! — позвала меня с кухни мама. Мы с отцом в этот момент пытались подключить телевизор к мультимедийной системе, которую папа только что закончил собирать с моей помощью. Моя работа заключалась главным образом в том, что я подавала ему шурупы, инструменты и бутылку пива. До этого он уже успел установить на кухне гигантскую дверь для Мака, пока я сидела рядом и наблюдала за ним.

Не сказать, что я была мастером на все руки. К тому же, за последние пять дней настолько вымоталась, что была не самым лучшим помощником в сборке и установке. Наверное, мне стоило сдвинуть дату заключения сделки по дому, чтобы вся эта суета не совпала с переездом на работе. Не ожидала, что нужно будет сделать так много. Хорошо, что было лето, и мальчики до конца недели уехали к Ларсенам, своим вторым дедушке и бабушке. Они забрали их позавчера, и это было замечательно, потому что ранее я пообещала помощь в покраске нового салона, и это заняло у нас двенадцать часов.

— Si, Ma? (исп. Да, мама), — по-испански откликнулась я. Папа поиграл бровями и показал жестом, что хочет пиво. Я кивнула, стараясь не обращать внимания на морщины вокруг рта и глаз — признаки того, как они с мамой состарились за последние несколько лет.

— Ven (исп. Иди сюда). Я приготовила polvorones для твоих соседей (исп. польворон — вид песочного печенья), — по-испански ответила она голосом, не терпящим возражений.

Я застонала. Ну почему?

— Мама, не нужно никого угощать, — воскликнула я, наблюдая за тем, как папа пытается подавить смех при виде моего лица.

— Come que no? Как это нет?

Моя мама была старомодной женщиной.

Точнее, очень старомодной.

Когда я съехала от родителей, она отреагировала так, будто я забеременела в шестнадцать лет в Мехико 1930-х годов. С тех пор прошло больше десяти лет, но каждый раз, когда я напоминаю ей о том, что больше не живу под ее крышей, она хмурится. Ценности и идеалы — это не шутка для мамы.

Она, наверное, единственный человек, который, переехав в новый район, станет угощать соседей. Кажется, ей невдомек, что люди, в большинстве своем, не едят еду, приготовленную незнакомцами. Кто знает, может, в ней присутствуют наркотики или споры сибирской язвы.

Но даже если я приведу ей сотню причин, по которым не стоит разносить угощение, она, скорее всего, даже не станет меня слушать.

— Все в порядке, Mama. Не нужно никого угощать. Я уже познакомилась с соседями справа и слева. Помнишь, я рассказывала тебе об этом? Они очень милые.

— Ты должна подружиться со всеми. Никогда не знаешь, что и когда тебе понадобится, — ответила мама, давая понять, что не отступится, пока я не соглашусь.

Я перевела взгляд на телевизор и снова почувствовала себя ребенком, когда она заставляла меня делать что-то только потому, что это было вежливо. Меня это ужасно бесило, как и сейчас. За все эти годы так ничего и не изменилось — я до сих пор не могла отказать ей.

Краем глаза я видела, как отец достает из коробки DVD-диски и расставляет их на полке под мультимедийной системой, не вмешиваясь в наш спор. Трус!

— Поживее. Оно вкуснее, когда теплое, — потребовала мама, как будто я сама не знала этого.

Я мысленно выругалась и закатила глаза к потолку, моля о терпении. Большом количестве терпения.

— Диана? — Неужели я также разговариваю с Джошем и Лу?

На секунду мне захотелось топнуть ногой.

Прекратив оттягивать неизбежное, я направилась на кухню. Шкафы из светлого дерева были заляпаны, но в хорошем состоянии. Столешницы грязные, а швы между плиткой настолько серые, как будто их не протирали со времен войны во Вьетнаме. К счастью, папа уже пообещал мне помочь сделать ремонт в кухне с помощью дяди. Кроме этого, нужно было что-то решать с полом и мебелью из 90-х, которую оставили бывшие хозяева. Да и забор тоже повидал немало. Но, слава богу, пока все выполняло свои функции вполне сносно.

— Диана? — снова позвала мама, не подозревая о том, что я стою прямо за ее спиной. Глядя на эту невысокую женщину, которая семьдесят пять процентов времени была святой, а оставшиеся двадцать пять процентов — Наполеоном в юбке, сложно было подумать, какая сила таится в ней. Ее темные волосы, в которых за последние несколько лет появились седые пряди, были рассыпаны по спине. Кожа была темнее моей, почти бронзовой, а формы тучными. Может, фигурой я и пошла в отца, но напористостью и любовью к близким — в нее.

— Я здесь, — произнесла я мексиканскому Наполеону, перед которым высилась целая башня из контейнеров. И где она их столько набрала?

— Хочешь, я пойду с тобой? — спросила она, посмотрев на меня через плечо.

Я покачала головой, вспомнив, как ходила продавать печенье для школьной команды скаутов, а она в отдалении следовала за мной: вроде бы и самостоятельно, но в то же время мама давала мне понять, что она рядом, если понадобится. В детстве я этого не ценила и бесилась, но сейчас… ну, сейчас я хорошо ее понимаю. По большей части. Но не в этот раз.

— Esta bien (исп. Все нормально). Я скоро вернусь, — немного плаксиво ответила я, не желая никуда идти.

Она прищурилась и пристально посмотрела на меня.

— Не нужно делать такое лицо. Разве ты не хочешь понравиться им?

А я еще удивляюсь, откуда у меня это желание всем нравится, черт возьми.

Пока я относила папе пиво, мама успела разложить контейнеры по двум пластиковым пакетам. Я схватила их и потащилась к входной двери, по пути дернув папу за волосы. Он как раз в этот момент закончил устанавливать мультимедийную систему и громко ойкнул. Как будто не ожидал этого.

Еле передвигая ноги, я направилась к соседям слева и справа. Молодой пары не было дома, но пожилые мужчина и женщина поблагодарили меня. Уверена, они даже не представляли, что такое polvorones. Не знаю, как, но мне удалось не рассмеяться, когда я увидела, что мама приклеила визитки и записки с надписью «ОТ ВАШЕЙ НОВОЙ СОСЕДКИ ИЗ ДОМА НОМЕР 1223» на каждый контейнер, да еще и бросила один из старых маркеров Луи в пакет. Краем глаза я заметила, как возле дома избитого парня остановилась красная машина. Но я не стала акцентировать на этом внимание, пока разговаривала с соседями. Его дела меня не касаются.

Попрощавшись с ними, я перешла улицу и направилась к дому, который был не прямо напротив моего, а слева. Мне никто не ответил, поэтому я оставила угощение на крыльце.

Следующим на очереди был дом, который я считала самым красивым в районе. Я восхищалась желтым зданием с того момента, как впервые побывала на этой улице. Мне пока не удалось узнать, кто в нем живет, потому что старый «бьюик» ни разу не отъезжал, а может я просто этого не замечала. Двор и клумбы были просто идеальными, а разнообразие цветов такое, что я едва ли смогла бы перечислить хотя бы половину из них. Ландшафтный дизайн, начиная с каменных купален для птиц и заканчивая гномами, прячущимися среди цветочных кустов, был настолько продуманным и великолепным, словно только что сошел с обложки журнала. Я поднялась по ступенькам, осматриваясь и подмечая идеи для своего сада. Пока у меня нет для этого ни денег, ни времени, но, может быть, когда Джош пойдет в университет… На двери не было звонка, поэтому я постучалась.

— Кто там? — поинтересовался визгливый и писклявый старческий голос.

— Диана, я ваша соседка из дома напротив, мэм, — сделав шаг назад, выкрикнула я.

— Диа-кто? — переспросила женщина. Дверь приоткрылась и в проем просунулась голова с идеально уложенными практически белым волосами.

Я улыбнулась.

— Диана Касильяс. Я ваша новая соседка.

Два помутневшие от глаукомы глаза моргнули, а потом дверь распахнулась шире, явив передо мной маленькую — даже меньше моей мамы, и уж точно тоньше — женщину в розовом халате.

— Новая соседка? Та, что с двумя мальчиками и большой собакой?

На первый взгляд она казалось слабовидящей. Судя по всему, мне не стоит обманываться, если она в курсе про двух мальчиков и Большого Мака.

— Да, мэм. Я принесла вам печенье.

— Печенье? Я люблю печенье. — Одной рукой пожилая женщина надела на кажущийся хрупким нос очки, а вторую, тонкую, с выступающими венами, протянула в мою сторону.

— Мексиканское печенье, — объяснила я, доставая из сумки контейнер.

Улыбка с ее лица мгновенно испарилась.

— Мексиканское печенье. — Изменился и голос. — Вы мексиканка? — прищурившись, спросила она.

Мне стало неловко.

— Да? — нерешительно произнесла я. Почему я отвечаю так, будто задаю вопрос, черт возьми? Это ведь не секрет. Я же не могу этого скрыть.

Женщина прищурилась еще сильнее и не сказать, что мне это понравилось.

— Вы немного похожи на мексиканку, но у вас нет акцента.

Я почувствовала, что краснею, а в горле запершило от обиды. Всю свою жизнь я провела в многонациональных городах и не привыкла к тому, что кто-то произносит слово «мексиканка» так, будто не эта страна подарила миру лучшую еду.

— Я родилась и выросла в Эль-Пасо.

Раздалось недоверчивое хмыканье, и соседка приподняла практически безволосые брови.

— У тебя нет мужа?

Что это такое? Допрос в ЦРУ? Мне и раньше не нравился ее тон, а теперь еще этот вопрос… Я понимала, к чему она ведет и о чем думает, зная о наличии у меня Джоша и Луи.

— Нет, мэм. — на удивление спокойно ответила я, держась обеими руками за свою гордость.

Тонкие ниточки белых бровей приподнялись еще на пол сантиметра.

Пора убираться отсюда пока соседка не спросила что-нибудь еще. Я улыбнулась, хотя и была уверена, что она этого не видит, и сказала:

— Была рада с вами познакомиться, мисс…

— Перл.

— Мисс Перл. Если что, обращайтесь, — вежливо предложила я. — Я много работаю, но воскресенья обычно провожу дома. Мой номер на контейнере, — добавила я, держа его прямо напротив рук, которые она сцепила на груди.

Женщина, поморщившись, забрала у меня угощение.

— Ну, рада была познакомиться, — произнесла я, отступая назад.

Она продолжает смотреть на меня, прищурившись, или мне это просто кажется?

— Рада была познакомиться, мисс Крус. Надеюсь, это мексиканское печенье вкусное, — наконец, ответила она голосом, который говорил, что мне не стоит обнадеживаться.

Услышав, что она назвала меня «мисс Крус», я моргнула.

А потом вздохнула и, сбежав по ступенькам вниз, направилась к следующему дому. Там мне никто не ответил. Что не удивительно в середине дня во вторник. Большинство людей были на работе. Мне не нужно было заглядывать в пакет, чтобы знать кому предназначался последний контейнер с polvorones. Я должна была отнести его в дом, возле которого произошла драка и в котором я видела мужчину в нижнем белье. Черта с два я вернусь с ними домой или, что еще хуже, попытаюсь спрятать, потому что не хочу слушать, как мама будет ругаться.

Я сделала глубокий вдох и начала спускаться по ступенькам предпоследнего дома. Внезапно я заметила, что красная машина, которая появилась, пока мы с мисс Перл разговаривали, все еще здесь. Хм. После драки я не видела ни одного автомобиля на подъездной дорожке. Хотя вряд ли обитатели этого дома станут водить красный «шевроле».

На секунду я замешкалась, но потом подумала о маме, которая ожидала меня в доме, и поняла, что другого выбора нет. Иначе она будет весь вечер читать мне нотации или, что еще хуже, пригрозит сама пойти к соседям. Интересно, я когда-нибудь перестану бояться ее?

Тяжело вздохнув, я направилась к дому, в котором мне довелось побывать один раз, и который выглядел более симпатичным родственником моему.

Я постучалась, но мне никто не ответил. Тогда я позвонила, но не получила ответа и поставила контейнер с печеньем на коврик, предварительно сорвав визитку и оставляя только записку. Слава богу, мне не пришлось разговаривать с соседом — или его другом и сожителем. Не то чтобы я стеснялась. Нет. В конце концов, я спасла мужчине задницу, но мне не хотелось выглядеть как сталкерша, которая заявилась к ним домой через два дня после событий.

— Эй! — внезапно позвал меня женский голос.

Я развернулась и нахмурилась при виде черноволосой девушки, которая стояла возле седана.

— Да? — прищурившись от солнца, поинтересовалась я.

— Вы не подскажете, где Даллас?

— Даллас? — О чем, черт возьми, она говорит? Мы же в Остине.

— Дал-лас, — по слогам произнесла женщина, как будто я была идиоткой.

Я скривилась, думая, что идиоткой была именно она.

— Вы имели в виду Остин?

— Нет, Даллас. Д-а-л-л…

— Я знаю, как пишется Даллас. Вы говорите о человеке? — Либо да, либо она и правда идиотка.

Женщина поджала красные, как и ее машина, губы и кивнула.

— Я не знаю никого по имени Даллас, — огрызнулась я и начала спускаться с крыльца. Что это за имя — Даллас?

— Он примерно вот такого роста, у него зеленые глаза и каштановые волосы… — Я ничего не ответила, и она замолчала. Ее описание подходило половине мужского населения планеты, включая обоих парней, которых я видела в доме. У того, которого избили, были светлые волосы, но некоторые люди могли принять их за каштановые.

Более того, откуда мне знать, что она имела в виду обитателей именно этого дома, если я не в курсе их имен? Если она говорит об избитом парне, то я не хочу встревать в его дела больше, чем уже это сделала. Судя по всему, он — сплошные проблемы, которые мне совсем не нужны. Ну а второй… тот тоже мне не нужен, даже если у него невероятное тело.

— Вы разве живете не в этом районе? — язвительно поинтересовалась она, мгновенно взбесив меня.

Я закусила щеку и пошла по дорожке, говоря себе, что не стоит завязывать ссору, едва переехав. Не стоит. Не стоит. Я собираюсь жить здесь долгое время. Не стоит устраивать ругань так скоро. Однако голос предал меня, в точности передав чувства:

— Да, но совсем недолго, извините.

Судя по возникшей тишине, женщина пристально изучала меня несколько секунд. Хотя и не могу сказать это с уверенностью. Внезапно она вздохнула и сказала:

— Простите. Я звонила этому засранцу весь день, а он так и не ответил. Мне сказали, что он живет здесь.

Я пожала плечами, начиная успокаиваться после ее извинения. Даже если моего соседа зовут Даллас, Вичита или Сан-Франциско, я не обманывала ее, потому что и правда не знаю его имени. Я попыталась представить себе лицо Избитого придурка, но видела лишь ужасные синяки, покрывающие его лицо.

— Нет, простите. Я никого не знаю.

Женщина тяжело вздохнула и опустила голову. Я как раз находилась в шаге от машины и смогла рассмотреть ее лицо. Она была, возможно, старше меня, но очень хорошенькая: овальное лицо, идеальный макияж, облегающая одежда, соблазнительная фигура. Даже я это оценила. Было время, когда и я красилась и завивала волосы только для того, чтобы сходить в магазин. А теперь делаю это только по большим праздникам.

— Ничего страшного, спасибо, милая, — наконец, произнесла странная женщина и села в машину.

Милая? Да она же не намного старше меня.

Интересно, парень, которого избили и есть Даллас? Внезапно я ясно представила себе другого мужчину, но задвинула мысли о нем подальше. У меня есть заботы поважнее, чем сосед и его друг.

Вернувшись домой, я обнаружила, что родители вешают в гостиной картины.

И, естественно, как только за мной закрылась дверь, мама первым делом посмотрела на пустые сумки.

— Ты все раздала?

Я сжала пластик так, что он весь сморщился.

— Да.

Мама наклонила голову и с подозрением уставилась на меня.

— Que te dije. No me hagas esa cara. (исп. Надеюсь, ты не врешь. И не нужно делать такое лицо).

Я перестала ухмыляться, правда немного медленнее, чем это понравилось бы ей.

Следующие несколько часов мы вместе вешали фотографии и картины моих лучших друзей, которые я насобирала за много лет. Когда дошла очередь до снимков Дриго и Мэнди, родители промолчали. Я не хотела, чтобы мальчики забыли своих родителей, и чтобы память о них пылилась в коробках лишь из-за того, что мне становилась грустно каждый раз, когда я вспоминала о нашей потере. Однако я заметила, с каким напряжением отец смотрел на семейную фотографию, сделанную во время выпуска в старшей школе. Тем не менее, он не произнес ни слова.

Ни один из родителей не хотел говорить о моем брате.

Когда мне становилось совсем тоскливо, и я начинала злиться из-за того, что больше никогда не увижу брата, меня корежило от желания поговорить с кем-нибудь о нем. Но за последние несколько лет я поняла, что каждый справляется с горем по-разному.

В конце дня мама приготовила ужин из тех жалких продуктов, которые были у меня в холодильнике. Мы поели, и они ушли. Родители обитали в Сан-Антонио, в часе езды от меня. Прожив двадцать с небольшим лет в Эль-Пасо, они продали дом, в котором я провела свое детство и переехали ближе к семье отца. В то время я жила в Форт-Уэрте, месте, которое было моим домом восемь лет. Именно из-за них и моего бывшего я перебралась в Сан-Антонио. А потом, когда у меня появились мальчики, я решила переехать в Остин, чтобы начать новую жизнь.

Оставшись одна, я, наконец, закончила разбирать коробки с одеждой. После чего начала раздеваться, но едва успела снять джинсы, как раздался звонок.

— Секунду! — закричала я, натягивая их обратно, а потом заковыляла к двери, по пути осматривая гостиную. Наверное, отец забыл свой телефон — он всегда его где-нибудь бросает.

— Papa, — начала говорить я, открывая замок и распахивая дверь.

— Я не ваш папа, — ответил хриплый незнакомый голос.

Что?

Парень, который стоял на крыльце, засунув руки в карманы потертых джинсов, определенно не был моим папочкой.

Это был он. Мужчина, которого я видела в доме соседа: с большими бицепсами и короткими темно-каштановыми волосами. Тот самый, в боксерах.

Вот это сюрприз. Сейчас, когда я не была разбуженной посреди ночи и не имела дело с угрюмым придурком, которому не была нужна моя помощь, мне, наконец, удалось рассмотреть, что мужичине было за тридцать, ближе к сорока годам. Я моргнула и смущенно улыбнулась ему.

— Вы правы. Мой папа сантиметров на пятнадцать ниже вас. — Ну и худее, килограммов так на тридцать.

В тот день я решила, что он выше Избитого придурка, а теперь это подтвердилось. В нем было не меньше метра девяносто. У меня как-то был парень с таким ростом. Гребаный ублюдок.

Но мужчина, который стоял передо мной, куда мускулистее. У него была невероятно прямая спина, широкая грудь и жилистые руки. Простое лицо с высокими скулами, прямым носом и квадратной челюстью нельзя было назвать сексуальным или красивым, но что-то в нем притягивало взгляд.

Да, точно притягивало. Закрыв глаза, я с легкостью могла бы представить себе большую татуировку у него на груди.

Внезапно мужчина нахмурился.

Неужели понял, что я рассматриваю его? Я опустила взгляд и тут же увидела у него в руке знакомый пластиковый контейнер.

Черт. Нет, ну а чего мне стесняться? Я оперлась бедром о косяк и широко улыбнулась. Его глаза напомнили мне о лесе: они были коричневые, золотистые и зеленые одновременно. Ореховые.

Самые красивый оттенок, который я видела, если не считать Луи.

— Чем я могу вам помочь? — поинтересовалась я, не разрывая зрительного контакта.

— Я пришел поблагодарить вас, — хрипло, как будто его разбудили посреди ночи, ответил он. Голос идеально соответствовал его угловатому лицу. Внезапно мужчина нахмурился и быстро посмотрел на мою грудь. Это длилось всего секунду, и я даже решила, что мне показалось.

Большая рука, которая несколько дней назад была сжата в кулак, потянулась к вороту простой черной футболки и поправила ее, обнажив небольшой фрагмент татуировки в основании шеи.

— Я ценю то, что вы сделали.

Мне пришлось дважды напомнить себе не опускать взгляд ниже его лица.

— Вы не обязаны благодарить меня за вашего друга…

— Это мой брат.

Его брат? Идиот, которого избили, его брат? Хм. Это объясняет, почему он хотел «убить» его. Я пожала плечами.

— Если он хочет поблагодарить меня, то может сделать это сам. Но в любом случае, спасибо. — Я продолжала растягивать губы в улыбке, надеясь, что она не выглядит слишком уж натянутой.

— Этого никогда не произойдет. — Орехового цвета глаза внимательно изучили мое лицо. Я сразу вспомнила, что не накрашена, а на лбу у меня красуются два восхитительных красных пятна от выдавленных прыщей. — Но я благодарен вам.

У него слегка расширились ноздри и сжались губы, когда я не отвела глаз под его пристальным взглядом. Наверное, не стоило так пялиться.

Но что поделаешь. Это уж точно лучше, чем если бы я изучала его бицепсы. Мужчина небрежно пожал плечами.

— Ему не стоило так вести себя. Простите за это.

Я моргнула.

— Надеюсь, подобного больше не повторится.

— Вы живете здесь со своими мальчиками? — внезапно поинтересовался мужчина, не отводя взгляд. Никто до этого не пялился на меня так долго. Даже не знаю, как воспринимать это. А тут еще и этот вопрос. Как мне на него отвечать? Солгать? Откуда он вообще знает о Джоше и Луи?

Наверное, видел их. Но что в этом такого? Он мог видеть их издалека.

Ведь мог же?

Я прищурилась.

Он прищурился в ответ.

Мама всегда говорила, что глаза человека могут сказать о многом. Рот может принимать миллион различных форм, но глаза — это зеркало души. Помню, как через месяц после расставания с бывшим я сидела и размышляла о том, почему так ошиблась в нем. И поняла, что в тот момент жизни я просто была слепа. Слепа и глупа.

Нет, правда глупа. Боже. Я была такой дурой. Но подобного больше не повторится. Я на всякий случай прикрыла дверь на пару сантиметров. Мне уже доводилось составлять неправильное впечатление о людях, и я всегда буду помнить о последствиях. К тому же, теперь у меня есть мальчики и я за них в ответе.

— Да, — ответила я. Они были моими мальчиками. Пусть я и не родила их, но они были моими. Да и какая разница, если он будет считать меня матерью-одиночкой? Я была тетушкой-одиночкой. Единственной опекуншей. Это почти одно и тоже.

Он медленно кивнул, а я быстро посмотрела на его губы.

— Это довольно спокойный район. Вам не придется беспокоиться о детях. Подобного больше не повторится. — Суровое лицо с морщинами вокруг глаз говорило о том, что этому мужчине были не чужды улыбки. Но я не могла представить его смеющимся. Он, как и в первую нашу встречу, не выглядел радостным и счастливым.

Нет, может он и правда милый? Ведь пришел же извиниться за своего брата. Такой человек просто не может быть плохим.

Правда?

Я пожала плечами.

— Ну, спасибо… за заботу. — Заботу? Ну ты даешь, Диана.

Было невозможно не заметить, как он сжал руку в кулак и тут же разжал его.

— Ну, я просто хотел поблагодарить вас, — вновь произнес он, чувствуя неловкость, после чего потряс контейнером. — И вот, решил отдать вам, пока он не затерялся среди моих вещей.

— Спасибо. — Господи Иисусе. Когда он успел съесть все polvorones? Я ведь только что оставила их на крыльце?

Я забрала контейнер, продолжая удивляться, как он умудрился запихнуть в себя столько сладкого, но внезапно что-то в его словах насторожило меня. Среди его вещей?

— Он что, живет с вами?

Мужчина передернул бровями.

— Да. Я ваш сосед. Брат просто гостит у меня.

Это мой сосед.

Все это мой сосед?

Что за черт?

Этот высокий, мускулистый, загорелый мужчина с татуировками до локтей и шикарным телом был моим соседом. Именно он, а не другой парень.

Не знаю почему, но я почувствовала облегчение. Не то чтобы этот парень был милым со мной, но, по крайней мере, не грубил, как его братец. К тому же вернул пластиковый контейнер.

Даже я не стала бы этого делать.

Нет, он точно не может быть плохим. Или может?

Я снова посмотрела в ореховые глаза и все же решила, что не может.

Я выдохнула и неловко улыбнулась ему.

— Я подумала… нет, ничего. В таком случае, я ваша соседка, Диана. Рада знакомству.

Он моргнул, и в его глазах промелькнуло то ли сомнение, то ли предостережение, то ли что-то еще. Наконец, мужчина протянул мне руку, и в этот момент я увидела его…

Обручальное кольцо.

— Даллас, — представился он, крепко сжав мою ладонь.

Даллас. Даллас.

Черт. Это о нем спрашивала та женщина. Даллас — реальный человек, и она не была идиоткой.

Даллас реальный женатый человек, а какая-то женщина, которая не знала, где он живет, интересовалась им. Хм. Интересно, кто она такая. Хотя это совершенно не мое дело.

Как только моя рука оказалась на свободе, я прижала ее к бедру и в третий раз за последние десять минут неловко улыбнулась.

— Ну, рада была познакомиться, Даллас. Не стесняйтесь, обращайтесь, если вдруг понадобится.

Он моргнул, и я сразу поняла, что сказала что-то не то. Тем не менее, мужчина ответил:

— Конечно. Увидимся.

Я закрыла за ним дверь, даже не взглянув на его зад. В конце концов, он женат. Я и так достаточно видела. Отношения, особенно брак, были для меня серьезной вещью. Пялиться на мужскую задницу это совсем не то, что взглянуть на обнаженную грудь парня, который внезапно появился перед тобой.

Придется забыть о том, чтобы сидеть на веранде со стаканом лимонада в те дни, когда он стрижет газон. Черт возьми.

Как только я заперла дверь, раздался звонок телефона. Я рванула к мобильному, который оставила в ванной. На экране мигало имя «Элис Ларсен», что совсем не удивило меня.

— Алло? — ответила я, точно зная, кого услышу.

— Tia, — раздался голос Луи. — Я собираюсь ложиться спать.

Я села на кровать и, не в силах сдержать улыбку, поинтересовалась:

— А ты почистил зубы?

— Да.

— Точно?

— Да.

— Точно-точно?

— Да!

— А Джош?

— Да.

— Где он?

— Играет в приставку в гостиной.

— Ты любишь меня? — спросила я, как делала это каждый вечер просто для того, чтобы услышать его ответ.

— Да.

— Сильно?

— Очень сильно, — захихикал маленький мальчик.

— Тебе весело?

— Да.

— Ты готов?

— Да, — быстро ответил пятилетний малыш. Я с легкостью могла представить себе, как он сейчас лежит на подушке, укутавшись по шею в одеяло. Ему нравилось спать завернутым, как мумия. — Расскажи мне еще раз как папочка спас кошку той бабульки? — уставшим сонным голосом попросил он.

Боже, мне стоит перестать говорить «бабулька» в их присутствии. Не счесть, сколько раз я уже рассказывала эту историю им с Джошем, но выбор за Луи. Поэтому я по меньшей мере в двадцатый раз начала вспоминать о том, как Родриго взобрался на дерево, чтобы спасти черного кота нашей пожилой соседки.

— Дерево было такое большое. Я думала, что он упадет и сломает себе ногу… — начала я.