Только один закон

Глава 1

Самолет пошел на снижение, и Девлин проснулся от резкой боли в левом ухе. Почти одновременно с возникшей болью подал голос будильник, встроенный в подлокотник сиденья. Девлин широко открыл рот, пытаясь уровнять давление, и потянулся всем крупным и крепким телом, благо пространства вокруг места 4А в салоне первого класса было достаточно. Он сидел на своем любимом сиденье – у задней перегородки. Кухня располагалась довольно далеко позади, а ванная комната – на порядочном удалении впереди, так что его сон ничто не тревожило. Девлин нуждался в хорошем отдыхе. В течение последних семи дней, которые он потратил на завершение дела в Нью-Йорке, удавалось поспать не более трех часов в сутки.

Совсем скоро самолет приземлится в аэропорту Сан-Франциско. Девлину предстоит провести на земле пятьдесят минут перед следующим полетом, чтобы отправиться в Гонолулу. Хотелось поскорее оказаться внизу, побродить по терминалу прежде, чем объявят посадку. Необходимо размять мышцы, проверить, болит ли бедро после ранения пулей тридцать восьмого калибра.

Но, выйдя из самолета, Девлин понял, что прогуляться по терминалу не удастся, придется выйти на воздух. Человека Чоу Девлин заметил первым по тому, как тот пристально вглядывался в толпу. Только неопытным работникам присущ столь пристальный взгляд. Вероятно, в команде Чоу появился представитель молодого поколения. Вот он стоит в костюмчике и при галстуке. Так и раздевает пристальным взглядом выходящих пассажиров. Хотелось крикнуть ему: «Не мечись, просто стой и смотри! Пусть двигаются только глаза».

Но кричать Девлин не стал, а спрятался за спиной идущего впереди мужчины, слившись с ним и словно дематериализовавшись. Он продвигался достаточно умело и грациозно, чтобы молодой человек не сразу заметил, и обнаружил себя лишь, когда мог коснуться рукой встречавшего.

Внезапное появление Девлина перед самым носом поразило молодого человека. От неожиданности он быстро отступил назад. Девлин решил заговорить первым.

– В чем дело?

– Мистер Девлин?

– Тебя Чоу прислал?

Прежде чем ответить, молодой человек несколько секунд нерешительно молчал. Девлин не торопил.

– Да, мистер Чоу хочет встретиться с вами не в Гонолулу, а здесь, в Сан-Франциско. Он прислал меня за вами.

– Где он?

– В отеле «Мандарин-Ориентал». Сказал, что в Гонолулу вы отправитесь завтра. – Молодой человек вытащил из бокового кармана пиджака авиабилет. – Вот для вас новый билет. Тот же рейс, только завтра.

Девлин спокойно достал из кармана старый билет и обменялся с парнем. Человек Чоу стоял неподвижно, преданно и почтительно уставившись на приехавшего. Должно быть, он считал Девлина героем. Этот человек олицетворял для парня все, о чем можно мечтать. Девлин ждал. Юноша стоял и не двигался, словно зачарованный. Наконец, Девлин решил спросить:

– Что-нибудь еще?

– Ой, нет. У вас есть чемодан?

Девлин держал в руке небольшой саквояж и протянул его молодому человеку.

– Веди.

Парень принял чемоданчик и стал им любоваться. Саквояж был действительно очень красивый, прекрасно сделанный и из настоящей кожи.

– Замечательная вещь, сэр.

– Спасибо.

– Очень красивая, сэр.

– Знаешь, что говорят в подобном случае?

– Что?

– Не важно, насколько дороги ваши чемоданы, это не поможет, если приходится тащить их самому.

Девлин наблюдал за реакцией юноши, который в первое мгновение нахмурился, но потом расплылся в добродушной улыбке. Чоу всегда удавалось подбирать хороших людей.

Когда они подошли к выходу, Девлин с удивлением уставился на выставленный в зале скелет динозавра, недоверчиво покосился на табличку. Терминал аэропорта казался несколько неподходящим местом для подобной экспозиции. Девлин неожиданно ощутил себя столь же чуждым аэропорту существом, как и допотопное чудовище.

«Потрясающий набор огромных костей», – решил он. – Подобный монстр, пожалуй, даже не почувствует удара пули, от которого только-только начала отходить нога Девлина.

Чоу снимал апартаменты на последнем этаже «Мандарина», отеля, расположенного в верхних этажах башни, напичканной офисами компаний. Апартаменты находились на уровне облаков. Сан-Франциско лежал внизу и был виден весь, как на ладони. Только здание «Трансамерики» выстрелило вершину своей пирамиды на такую же высоту и отсюда не казалось карликом.

Номер был угловой, и окна выходили на две стороны. В северном направлении виднелся мост, ведущий к Окленду, а на юг простиралась великолепная панорама с Золотыми Воротами. Плотный туман медленно наползал со стороны побережья и окутывал лежащий внизу город. Закатное солнце окрашивало дымку в пурпурно-красный цвет.

Основатель и глава Агентства Тихоокеанской безопасности Уильям Чоу стоял у северного окна, заложив руки за спину, и смотрел вдаль. На нем были черные слаксы, сшитые из очень тонкой, словно бы невесомой, шерстяной ткани, и серая кашемировая рубашка с короткими рукавами. Одежда, как всегда, прекрасно сидела на его худощавой, хорошо сложенной фигуре. Чоу был миниатюрным мужчиной и представлял собой уникальное сочетание восточного происхождения и западной цивилизации. Чоу был наполовину китайцем. Смешение рас породило столь замечательно красивого мужчину, которого прожитые годы не сделали менее привлекательным.

Чоу и Девлин были знакомы довольно давно. И Девлин с каждым годом все больше убеждался, что Чоу можно с уверенностью называть исключительным образцом гражданина мира. Человек с Востока прекрасно чувствовал себя на Западе, мог работать в любом месте земли, где бы ни пришлось.

В номере был уже накрыт столик. Чайник покоился в тщательно подогнанной по размеру плетеной теплоизоляционной корзинке. Чай был, конечно же, китайский, зеленый и горьковатый. Девлин удобно устроился на диване и стал потягивать горячий напиток из красивой фарфоровой чашки, внимательно наблюдая за Уильямом Чоу. Он терпеливо ждал. На стеклянном столике лежала нераскрытая толстая папка. Совершенно ясно, что в ней содержится информация, которая очень скоро нарушит уют и покой элегантной комнаты, вознесенной в поднебесье. А пока папка просто присутствовала здесь, словно молчаливый, неприятный гость. Наконец Чоу повернулся и заговорил:

– Нелегко пришлось в Нью-Йорке?

– Да, – согласился Девлин.

– Как твои раны? – поинтересовался Чоу.

– Не настолько серьезны, сколько беспокоят, – объяснил Девлин.

– Возможно, несколько дней на Гавайях помогут тебе прийти в себя. Умер человек. Мы с тобой его хорошо знаем. Крайне неприятная смерть. – Чоу перешел к делу.

– Кто?

– Уильям Эдвард Крэнстон.

Билли Крэнстон. Девлин не проронил ни слова. Но ему стало больно, словно в сердце вонзили нож. Он прищурил глаза, подумав, не является ли неприятная резь в висках и под веками признаком того, что из глаз вот-вот брызнут слезы. Но нет. Глаза оставались сухими. Может быть, слезы облегчат боль? Он давно привык к странному отупению, которое вызывали у него известия о смерти близких, но еще не привык к боли утрат. Девлин сознавал, что явился в эту тихую, уютную и удобную комнату не для того, чтобы выслушивать хорошие новости. Но столь шокирующего сообщения все-таки не ожидал. И даже не мог представить себе чего-либо подобного. Он не ожидал услышать из уст Уильяма Чоу, что один из тех немногих людей, кого Девлин считал истинными героями, а именно, Билли Крэнстон, – мертв.

Девлин наклонил голову, закрыл глаза и почувствовал, как в нем закипает ярость. Реакция была неизбежной на новость такого рода. Он судорожно вздохнул, то ли зарычав от гнева, то ли всхлипнув от нестерпимой боли.

Чоу продолжал:

– Сын Джаспера Крэнстона.

Девлин знал, что Чоу и отца Билли связывает давнишняя дружба. Но сам он был знаком только с Билли. Они провели вместе не так уж много времени, однако Девлин сохранил воспоминания о Билли на всю жизнь. Одно только имя Билли Крэнстона заставляло вспоминать все, даже кисловатый запах мин, разорвавшихся в гниющих от обильной влаги джунглях.

Отец Билли, Джаспер Крэнстон, командовал батальоном армейской разведки, дислоцированным вблизи демилитаризованной зоны во Вьетнаме. Джаспер Крэнстон – профессиональный военный, ветеран Корейской войны, подполковник. Война во Вьетнаме была для него второй по счету. Суровый, всеми уважаемый офицер, а его сын Билли – пехотинец, настоящий герой. Вероятно, так сложилась судьба парня, а может, он был на самом деле очень решительным и непреклонным, однако успел побывать во многих жестоких переделках в джунглях и сумел заслужить репутацию, которая польстила бы любому, кто там воевал. Было совершенно ясно, что армия еще способна рождать в своих недрах настоящих смельчаков. Менее чем за два года военных действий во Вьетнаме Билли заслужил почти столько же боевых нашивок, сколько имелось у его отца, плюс две медали, включая Серебряную Звезду. Шел 1970 год.

Когда срок пребывания Билли и Джаспера во Вьетнаме подходил к концу, какой-то штабной генерал, чье имя Девлин никогда не слышал, решил, что отец и сын Крэнстоны должны закончить кампанию вместе.

Генерал перевел Билли из пехотного подразделения в разведывательный батальон Джаспера Крэнстона. Ко времени прибытия Билли основной задачей разведывательного батальона было наблюдение за передвижением Вьетконговских войск и обозов. Для получения достоверных сведений на господствующие высоты удаленных горных районов забрасывались команды из двух человек. Затаившись в джунглях, разведчики считали количество грузовиков и солдат, которые передвигались по тропам и дорогам внизу. Разведка считалась более безопасной, чем участие в обычных боевых операциях. Однако на самом деле это занятие было чертовски рискованным. Большая часть времени проходила в томительном и изнуряющем бездействии, солдаты постоянно подвергались опасности оказаться обнаруженными противником, в случае чего их ждала неминуемая смерть.

Каждая пара проводила две недели на тщательно замаскированном наблюдательном посту. По истечении этого срока дозорных сменяли, так как почти полмесяца изоляции в джунглях составляли предельное время, после которого люди начинали буквально сходить с ума.

Девлин прослужил в батальоне два месяца. Ему и еще одному солдату, которого он запомнил только по имени Ральф, приказали сменить наблюдателей, находившихся на вершине гряды в пятнадцати милях от границы на территории Камбоджи. Ими оказались сын Крэнстона Билли и еще один солдат, по имени Джеймс Макнелли. Девлин запомнил это имя, потому что доставлял на базу личный жетон погибшего тогда разведчика. Он уже наслушался неправдоподобных историй о легендарном Билли Крэнстоне, и теперь молодому человеку не терпелось увидеть героя воочию.

До наблюдательного пункта Девлин и Ральф добрались на джипе. На этом же автомобиле Крэнстон и Макнелли должны были вернуться. Впоследствии Девлин понял, что им никогда бы не дали машину, если бы они сменяли кого-то другого, а не сына командира батальона. Им надо было отказаться и отправиться в разведку на своих двоих. Джип оказался слишком заметным, слишком шумным.

Не прошло и трех минут с момента прибытия Девлина и Ральфа, как начали сыпаться мины вьетконговцев. Первая упала в десяти ярдах справа, вторая – ярдов на восемь левее. Все четверо поняли, что к ним пристреливаются, и укрылись, кто как умел.

Вьетконговцы выпустили еще пять мин, и все попали в цель. Когда Девлин пришел в себя, Ральф превратился в месиво из зеленой солдатской формы, окровавленной плоти и раздробленных костей. От джипа осталась груда искореженного металла. Макнелли потерял руку, осколком ему срезало левую сторону лица. Истошные вопли Макнелли и заставили Девлина очнуться. Увидев Крэнстона, он попытался сесть. Порция шрапнели разворотила широкую рану над правым ухом Билли. Лицо и плечо парня были обильно залиты кровью. Но ранение и минометная атака, казалось, только раззадорили его. Девлин попытался подняться, чтобы хоть как-то помочь, но опять рухнул на землю. Разъяренный Билли крыл невидимых врагов:

– Сволочи! Ублюдки! Вонючие желтые крысы! Трусы проклятые!

Он был взбешен и самим обстрелом, и теми потерями, которые они понесли. Казалось, он не верил случившемуся, хотел каким-то чудом вернуть все и всех в изначальное положение. Он умудрялся делать все одновременно: засыпал белым порошком окровавленное и почерневшее мясо там, где еще недавно находилась рука Макнелли, прикладывал тампоны и салфетки к ужасной ране на голове Джеймса, пытался поднять раненого сослуживца, чтобы грязь не попала на рану, и выкрикивал ругательства в адрес противника.

Наконец-то Девлин сумел сесть, а Билли закончил перевязывать Макнелли и сделал ему укол морфия в бедро. Пока Билли занимался раненым, Девлин с трудом перевалился, встал на колени, его вырвало. Но не от вида кровавого месива, а от того, что был контужен близким взрывом.

Девлина буквально вывернуло наизнанку, он отплевывался желчью, когда почувствовал, как по спине его ободряюще похлопала чья-то тяжелая ладонь. Подняв голову, увидел Билли Крэнстона рядом, молодой человек улыбался. На всю жизнь Девлин запомнил, какими ослепительно белыми были зубы Билли, как живо и доброжелательно сверкали глаза, несмотря на то, что вся правая сторона лица оказалась залита кровью.

– Ты слышишь меня? – закричал он.

Девлин кивнул, поняв, что действительно к нему вернулся слух.

– Хорошо. – Крэнстон одной рукой ощупывал ужасную рану, другой рукой быстро бинтовал голову. – Надо убираться к чертовой матери отсюда, пока они еще не карабкаются нам навстречу. Их, вероятно, будет очень много, нельзя дожидаться, когда нас накроют.

Девлин снова смог только кивнуть в ответ. На большее он не был способен. Билли закричал:

– Ты не ранен. Ты, мать твою, счастливчик, но должен пошевеливаться. Помоги тащить этого парня, иначе всем нам крышка!

Девлин покорно поднялся, пошатываясь, доплелся до Макнелли, чтобы подхватить того и потащить вниз по склону, но у солдата осталась только одна подмышка. Крэнстон торопливо собирал оружие, рацию и боеприпасы. Девлин уже собирался ухватиться за воротник рубашки Макнелли, когда Билли подошел к нему, держа в руках веревку и кусок брезента. Он вручил то и другое Девлину.

– Обвяжи его.

Девлин так и сделал. Крэнстон закончил собирать оружие и патроны. Взвалил на себя все, что мог поднять, махнул рукой Девлину, приказывая двигаться следом. И тот, с трудом передвигая ноги, потащил умирающего солдата.

Они прошли почти полпути к подножию горы, когда Крэнстон неожиданно остановился, нырнул в заросли, жестом приказав Девлину сделать то же самое. Затем ободряюще улыбнулся и тихо сказал:

– Теперь посмотрим, действительно ли ты такой уж счастливчик, приятель.

Крэнстон вымазал лицо влажной грязью и замер. Девлин последовал его примеру. Билли, казалось, превратился в каменную глыбу, стал совершенно неподвижен. Девлин с огромным трудом заставлял себя не шевелиться. Макнелли начал отходить от шока и укола морфия. И тут Девлин увидел их – бойцов северовьетнамской армии. Они были одеты в форму, шли напряженно, держа автоматы наизготове. Солдаты медленно поднимались к вершине, растянувшись цепью и держась на расстоянии двадцати ярдов друг от друга. Влево и вправо цепь, вероятно, растянулась за пределы видимости.

Девлин чувствовал, как от страха спазмы стянули низ живота. Сердце замерло где-то в горле. Срочно захотелось помочиться. Никогда в жизни он не испытывал такого сковывающего ужаса. Но Крэнстон, казалось, был спокоен. Он ни разу не пошевелился, не дрогнул. Присутствие Билли помогало Девлину держать себя в руках, однако неожиданно возникло почти непреодолимое желание схватиться за автомат. Напарник будто прочитал его мысли, медленно снял с плеча два «М-16», протянул один Девлину и еле слышно шепнул:

– Не вздумай пальнуть, пока я не начну.

Девлин схватил автомат и кивнул, размышляя, сколько вьетнамцев ему удастся уложить до тех пор, пока его не пристрелят. И решил, что перестреляет сколько сможет, а потом бросится наутек. Внезапно он почувствовал прилив жаркой неуемной энергии, его лихорадило от сознания предстоящей схватки.

Билли словно понял состояние Девлина и обернулся, снова улыбаясь. Девлин несколько недоумевал, действительно ли Билли такой смельчак, или просто-напросто безумец.

На краткий миг показалось, что облава противника минует их. Словно вьетнамцы инстинктивно поняли, что затаившиеся в джунглях американцы очень опасны и лучше обойти их стороной. Но затем один из вьетконговцев направился прямо к ним. Скорее всего потому, что самый легкий путь по густо заросшему склону лежал точно в этом направлении.

Девлин и Билли одновременно поняли, что сейчас их обязательно обнаружат. И в то же самое мгновение Крэнстон сделал именно то, что должен был сделать ради спасения их жизней. Когда ситуация стала критической, а исход ясен, как Божий день, он уже не колебался.

Не вымолвив ни слова, Билли лег на зеленую траву и пополз вниз, наперерез противнику. Девлин, оцепенев, наблюдал, как шевелится зеленая растительность, пока его товарищ, невидимый, подкрадывается к ближайшему вражескому солдату. Легкий, еле слышный шорох не привлекал ничьего внимания: вокруг раздавалось столько звуков, производимых преследователями, которые, не особенно таясь, карабкались по склону. Но сейчас в мире, казалось, не осталось никого, кроме приближающегося вьетнамца. Медленно, шаг за шагом, он подходил прямо к Девлину. Девлин, злясь, крыл его про себя на чем свет стоит, но тот приближался неумолимо.

Девлин осторожно поднял «М-16», поморгал и тщательно прицелился. Вьетнамец уже находился так близко, что вполне мог заметить разведчика. Вдруг почти бесшумно вражеский солдат повалился на живот. Вначале Девлину почудилось, что тот просто поскользнулся. Должно быть, так и случилось, но потом стало понятно, что поскользнуться его заставил Билли, резко дернув за ноги. Прежде чем тот успел шлепнуться на траву, Билли зажал ему рот, быстро и глубоко рассек горло, а сам навалился на солдата всем телом, придавив последний булькающий вздох убитого.

Девлин расслабился, снял руку со спускового крючка автомата. Он никак не мог отдышаться. Казалось, потребовались долгие пять минут, чтобы перевести дух и немного прийти в себя.

Подразделение противника оказалось далеко за спиной, когда Билли снова появился в поле зрения Девлина и махнул, призывая двигаться вперед. Разведчики опять стали спускаться по склону, волоча за собой умирающего Макнелли. Приходилось пробираться, соблюдая предельную осторожность. Наконец они оторвались от вьетнамцев достаточно далеко. Билли включил рацию и попытался вызвать вертолет, который мог забрать их.

Однако диспетчер фронтовой авиационной группы ответил, что они должны ждать. Командование долго не могло решить, как поступить. Военные не имели права находиться на территории Камбоджи. Возможно ли посылать вертолет за солдатами, которых не должно быть в джунглях, столь удаленных от территории Вьетнама? Им приказали затаиться.

Девлин едва прислушивался к радиопереговорам Билли. Удалось-таки унести ноги с этой проклятой горы. Все страшное позади. Оставалось замереть и ждать, когда прилетит вертолет. Билли обернулся к нему и улыбнулся.

– Ну-ка, угадай, приятель.

– Что?

– Они не прилетят. Видите ли, мы должны сидеть здесь и ждать, когда кто-нибудь нас найдет. Придется выбираться самим. Как ты, справишься?

– Ты что, свихнулся? – только и сумел спросить Девлин.

– Нас не должно быть в Камбодже, – пожал плечами Билли – Эти штабные недоумки не могут решить, каким образом умудриться выслать вертолет и нигде не зарегистрировать приказ. Мы будем последними идиотами, если последуем их совету и останемся здесь, ожидая, пока они там разродятся. Пошли. Управимся сами. Ты здоровый, сильный и, кажется, удачливый новобранец, мать твою. Надеюсь, что справишься.

Он посмотрел Девлину прямо в глаза, своей непоколебимой решительностью и уверенностью заставив того поверить, что им действительно удастся выбраться из джунглей живыми.

В течение долгих восьми часов они непрерывно брели через джунгли, старательно избегая встреч с патрулями противника, все еще разыскивающими их. Утром они были живыми, но Макнелли умер от потери крови или от шока, а, возможно, и от того, и от другого. Билли и Девлин похоронили его в неглубокой могиле. Покончив с похоронами, Билли протянул Девлину солдатский жетон Макнелли. У Билли уже был один – Ральфа. Ни слова не было сказано, но оба понимали, что должны разделить обязанность доклада о смерти солдат.

В течение двух дней и ночей они продолжали медленно прокладывать путь в сторону границы. На третий день их организмы были предельно обезвожены, не осталось еды, разведчики все еще не опомнились от минометного обстрела и чувствовали себя всеми забытыми. Девлин почти желал смерти, ему больше не хотелось мучиться. Но Билли Крэнстон был настроен решительно, ни разу не пожаловался и продолжал твердить Девлину, что они благополучно выберутся.

Он постоянно выверял их местонахождение, поддерживал радиоконтакт короткими передачами так, чтобы их не могли запеленговать. С кем бы из офицеров ни говорил, он все время искал способ и возможность выйти к своим.

В конце концов на третий день они получили указание пройти точно три мили в восточном направлении, пока не наткнутся на автомобильную колею. Билли помогал Девлину передвигать ноги. Врал, что им осталось пройти совсем немного. Твердил, что его напарник оказался довольно крепким для всего лишь двухмесячного чертова новичка-счастливчика в джунглях. Старался убедить, что теперь с Девлином во Вьетнаме ничего не случится, так как он уже пережил самое страшное.

Слова помогали, но не они заставляли его держаться на ногах и кое-как передвигаться. Они оба прекрасно понимали, что это всего лишь пустой треп. Дело было в прямо-таки гипнотизирующей улыбке чертова героя-Билли. Казалось, именно улыбка Билли помогала Девлину передвигать ноги и не позволяла утратить веру в спасение.

Наконец благодаря, должно быть, лишь железной силе воли Билли Крэнстона они добрались до дороги, натолкнувшись на два параллельных следа от колес джипа в глубине джунглей. Старый, раздрызганный полноприводной грузовичок появился с наступлением темноты, с трудом прокладывая себе путь через заросли. Крэнстон вышел на дорогу. Щуплый вьетнамец, которому на вид было не менее восьмидесяти лет, остановил машину. Билли помог Девлину забраться на заднее сиденье, а сам перевалился на переднее, рядом с водителем, и впал в тяжелое полузабытье. Джек молча смотрел на кровь, запекшуюся в волосах Билли Крэнстона.

Когда Девлин проснулся, машина находилась уже в расположении батальона. Они с Билли пожали протянутые руки и пообещали не терять друг друга из виду. Прежде чем разойтись для доклада своим командирам, Билли сказал Девлину то, что, вероятно, предопределило всю его последующую жизнь.

– Джек, – в первый раз Билли назвал его по имени, – ты знаешь, что ты – настоящий воин?

– О чем ты? – удивился Девлин.

– Тебе здорово досталось там наверху. Тебя так тряхнуло, что чуть мозги из ушей не полезли, верно? Ты видел, как одного солдата убило, а из другого сделали отбивную. Ты чуть не уделался, когда тот вьетнамец шел прямо на нас, но тебе все равно хотелось схватиться за автомат, так? Ведь так?

Девлин молчал. Билли кивнул ему и добавил:

– С тобой все будет в порядке, приятель, – он стукнул себя кулаком в грудь. – У тебя это есть вот здесь.

Много позже Девлин узнал, что отец Крэнстона Джаспер разрабатывал план их вызволения вместе с Уильямом Чоу. Чоу руководил разведывательными операциями ЦРУ. Именно человек Чоу пересек границу и сумел их вывезти. Девлин встретился с Чоу, когда война еще не закончилась. Что касается Билли Крэнстона, то они виделись потом несколько раз. Но времени хватало лишь на то, чтобы помахать друг другу рукой и крикнуть: «Привет!»

Они ни разу не смогли сесть и поговорить. И, естественно, никогда не вспоминали о Камбодже. У Девлина не было потребности в разговорах с Билли Крэнстоном. Он и так отлично знал о нем самое главное.

– Что с ним произошло? – спросил Девлин.

Чоу отошел от окна, сел напротив него и налил себе чашечку чая. Он заговорил тихим голосом с легким британским акцентом, голосом, который позволял его словам звучать как-то особенно.

– Точно не известно. Его нашли в отдаленном районе округа Пуна, на Большом острове Гавайи. Вероятно, где-то в тех глухих и безлюдных местах, где леса были вырублены много лет назад, да так и не выросли вновь. На стандартных топографических картах эта зона обозначена, как Гавайские Акры, однако там абсолютно нет возделанных полей или какой-либо другой сельскохозяйственной деятельности. К тому времени, когда его обнаружили, труп оказался наполовину съеден одичавшими свиньями и бродячими собаками.

– Что? – не поверил Девлин.

– Ужасный, неподобающий для воина конец.

– Что же, черт возьми, с ним случилось?

– Вот это ты и должен будешь выяснить, Джек. Отец Уильяма Крэнстона сейчас в отставке. Вышел в чине бригадного генерала. Джаспер живет на Оаху. Он и обратился к нам с просьбой расследовать причины гибели сына. Я заверил его, что Тихоокеанская безопасность подключит к делу лучшие силы. У меня есть личный интерес в том, чтобы расследовать это дело и добраться до истины. Я уверен, Джек, что и у тебя тоже. Я сказал генералу Крэнстону, что мы сумеем найти ответы на его вопросы.

Чоу поднялся и опять отошел к окну, потом обернулся, сделал шаг в сторону Девлина. И остался стоять неподвижно, опустив руки вдоль туловища. На фоне закатного зарева был виден лишь силуэт человека – некое человеческое создание без имени и судьбы.

– Этим делом займется наше агентство, Джек. Я сказал генералу Крэнстону, что мы сделаем все возможное и невозможное. Я пообещал ему сделать это и сделаю. Потому-то я и настоял на твоем участии.

Девлин почувствовал, что больше не может сидеть. Он встал и повернулся к Чоу спиной, глядя в другое окно. Красновато-багровый покров тумана неожиданно напомнил ему о крови, контузии, смерти. Девлин подождал, пока уляжется волнение, и заговорил:

– Ведь Билли не просто ушел в дождевой лес и не умер там, так?

– Я в такое не верю. Хотя местная полиция пытается убедить нас именно в этом. У них отсутствуют другие объяснения.

– Они не нашли другого объяснения обстоятельств смерти?

– Нет, – лаконично ответил Чоу.

– А хорошо ли они искали?

– Не очень.

– Почему?

– Мистер Крэнстон заметно деградировал в последние годы. Он вел образ жизни бродяги. В сущности, был бездомным. Для них он незначительная личность.

– Для них?

– Да. Для них он никто.

– Как он опустился до такого?

– Война. Жизнь. Не знаю.

Девлин постарался представить себе Билли Крэнстона, превратившегося в бездомного ветерана вьетнамской войны. Почему он блуждал по диким дождевым лесам Гавайев? Девлин не мог представить, не мог понять.

– А его отец? Что он об этом думает?

– Он считает, что его сына убили.

– Почему?

Чоу указал на толстую папку на столике.

– Прочти отчет медэксперта. Он утверждает, что тело пролежало в лесу, по крайней мере, две недели. Большая часть желудка и кишечника разложилась и была съедена. То же самое произошло и с другими внутренними органами. Но медэксперт полагает, что обнаружил зазубрину на задней части одного из левых ребер, которую якобы не могли оставить зубы животного.

– Нож?

– Предположительно.

Девлин повернулся к Чоу.

– Нож, вероятно, был довольно длинным, раз достал до ребра сзади.

– Да, – согласился Чоу.

– С левой стороны?

– Да.

– Значит, убийца держал нож правой рукой и оказался достаточно сильным человеком, если лезвие прошло почти сквозь все тело.

– Несомненно.

– Убитого бросили в дождевом лесу, чтобы труп растерзали хищники?

Чоу молча кивнул.

– И у нас нет никаких версий о причинах убийства?

– Никаких.

Девлин опять задал вопрос, но, скорее, себе, а не Чоу:

– Как, черт возьми, мог он так кончить?

– Прочти досье. Генерал Крэнстон расскажет тебе все остальное. На все вопросы по этому делу ответы искать придется тебе, Джек. Крэнстон утверждает, что сможет оплатить все расходы по нашему расследованию. Если так случится, что его денег не хватит, я лично возмещу затраты агентства. Прочитай отчет. Проконсультируйся с нашим отделением в Гонолулу. Поговори с генералом Крэнстоном. Завтра я должен быть в Гонконге. Держи меня, пожалуйста, в курсе происходящего.

– Слушаюсь, сэр.

Чоу шагнул к Девлину. Руки были заложены за спину. Прежде чем продолжить разговор, он помолчал, наклонив голову, потом вновь поднял глаза на Девлина. Тот слушал внимательно и сосредоточенно.

– Не стану скрывать, Джек, я хотел вначале поручить дело кому-либо другому. Считал, что тебе надо дать какое-то время восстановить силы и прийти в себя после смерти отца. Но ты лично знал мистера Крэнстона. Уверен, что когда-то его судьба была тебе небезразлична.

– И сейчас тоже.

– Да. Я подумал, что ты захочешь заняться расследованием.

– Вы верно решили.

– Хорошо. – Чоу протянул руку и легонько похлопал Девлина по плечу. – Пожалуйста, Джек, сделай все, что возможно.

Девлин кивнул, и Чоу опустил руку. Странно, но простое прикосновение больше слов объяснило Девлину глубину переживаний Чоу.

В следующее мгновение аудиенцию можно было считать завершенной. Вероятно, Чоу и Девлину стоило сесть и поговорить о деле до глубокой ночи, но именно этого Чоу никогда бы не сделал. Не проронив больше ни слова, этот человек, пожалуй, единственный в мире, кому Девлин позволял быть своим начальником, взял со стола маленький кожаный портфель и направился к двери.

Девлин не пошевелился и остался стоять на том же месте, оцепенев от охвативших его чувств. Даже после стольких лет совместной работы с Чоу Девлин не переставал удивляться воздействию, которое на него оказывали авторитет и некий магнетизм этого человека. Сейчас дело было даже не в его собственной реакции на сообщение об ужасной смерти Билли Крэнстона. Он ощущал, с каким трудом Чоу сдерживает гнев по поводу произошедшего. Девлин считал себя лично ответственным перед Джаспером Крэнстоном и перед Уильямом Чоу. Ужасался тому, что произошло. Вспоминал дружбу, закаленную войной. Все чувства в его душе смешались, превратились в мощный вихрь и взбудоражили.

Чоу вышел, входная дверь мягко захлопнулась. Прошло еще несколько секунд. У Девлина появилось неодолимое желание что-либо предпринять, освободиться от охватившего его оцепенения. Необходимо вернуться в реальность окружавшей действительности. Усилием воли, словно бы преодолевая сопротивление воздуха, он сделал шаг, повернул голову налево, потом – направо, лишь теперь осознав, что в комнате стемнело. Последние краски заката затягивало плотной пеленой тумана. Девлин обошел комнату, зажигая светильники и желая скорее наполнить помещение мягким электрическим светом, чтобы вытеснить отблески красно-багрового закатного зарева, которое еще недавно заливало его поднебесную обитель.

Он опять уселся на диван, взял в руки папку и открыл ее. В ней лежали три листа бумаги, заполненные плотным текстом, отпечатанным на бланках Тихоокеанской безопасности. Текст содержал отчет о первом контакте с Джаспером Крэнстоном. Там же находились ксерокопии отчета медицинского эксперта о вскрытии, произведенном в Хило. Две странички с копией доклада отделения городской полиции Хило в округе Пуна. И еще были фотографии. Двенадцать цветных снимков. Размером восемь на десять. Очень страшных. Столь нереальных, что могли показаться кадрами дешевого фильма ужасов.

Пять фотографий, сделанных при ярком дневном освещении, запечатлели место гибели. Казалось, что тело сначала поддерживалось стволом дерева охиа, а потом завалилось налево да так и замерло в неестественной позе, полусидя. Часть тела от груди до таза выглядела черным дуплом, окаймленным разлагающейся плотью. Грязная, разорванная спереди футболка, с разлохмаченными краями прорехи, обтягивала зияющую полость. Внутри огромной раны белели обглоданные кости – участки позвоночника, таза и ребер, а также виднелись куски черного гниющего мяса, разорванные остатки хрящей и сухожилий. Обе руки Билли широко раскинуты ладонями вверх. Голова свернута набок. Вместо лица – ужасная маска смерти: ввалившиеся щеки, оскал зубов широко раскрытого рта, мертвые глаза, грязные спутанные волосы. Борода достает почти до зияющей полости.

Фотография казалась гротескным изображением молящегося в лохмотьях, на лице застыло выражение ужаса и недоумения.

Остальные снимки размером восемь на десять были четкими изображениями развороченной плоти, снятыми 35-миллиметровой камерой со вспышкой и другими осветительными приборами. Снимки были сделаны рукой судебно-медицинского эксперта. Труп, очищенный и омытый, ровно уложен на спину. Серовато-бурая кожа имела пепельный оттенок с темными трупными пятнами вокруг открытой раны. Длинная борода и волосы зачесаны назад, грудная клетка вскрыта и развернута, черепная коробка тоже вскрыта, мозг извлечен. Потом ужасающие останки Билли Крэнстона были собраны и стянуты широкими небрежными стежками толстой черной нитки.

Ничего более отталкивающего, чем то, что осталось от Билли, и представить было нельзя. Фонтан энергии, удивительный герой юности Девлина превратился в растерзанную груду гниющего мяса. Даже некогда ослепительно-белые зубы казались маленькими грязными обломками мертвой кости.

Фотографии ясно иллюстрировали, что произошла страшная трагедия, но ничего не могли сообщить о ее причинах. Девлин закрыл папку, он решил оставить чтение текста на завтрашний день. В самолете у него будет достаточно времени, чтобы в полной мере ощутить и снова пережить ту боль, которую ему доставят ровные и бесстрастные строчки отчетов.