Том 2. Муравьи, кто они?

Трупояды и воры

Рыжий лесной муравей — отъявленный хищник. Он питается решительно всеми насекомыми, населяющими лес. В выборе еды он не особенно разборчив и уничтожает даже таких насекомых, как божьих коровки, жуков-нарывников, некоторых листогрызов с невкусной и ядовитой кровью. Всех, кого только может осилить, муравей тащит в свое жилище на растерзание. Но охотнее всего муравей нападает на разнообразнейших личинок с мягкой кожей. Они — его любимая еда. Подсчитано, что в течение лета один муравейник среднего размера уничтожает более одного миллиона насекомых, среди которых немало вредителей леса. Вот почему леса, в которых почему-либо нет муравейников, страдают от массовых размножений вредных насекомых.

Больных, погибающих и погибших насекомых муравьи тоже поедают. И кроме всего прочего, он нередко еще и каннибал. Вокруг муравейника прекрасные охотничьи угодья, много добычи, но погиб житель муравейника, и его съедают.

Мне могут возразить: наверное, это муравьи-неприятели. Ведь нередко соседние муравейники отчаянно враждуют. Но муравьев, несущих трупы сородичей, можно видеть и возле муравейников, вблизи которых нет других семей, и в колониальных муравейниках, где все жители настроены миролюбиво. Если муравьи обнаружили умирающего собрата, они непременно утащат его на растерзание в муравейник.

Умирающий муравей не отдается покорно во власть своих жестоких сожителей, а всеми силами до самой последней минуты сопротивляется.

Разглядывая в лупу муравьев, я заметил такого несчастного. Его усики были не движимы, голова подогнулась к груди, будто притянутая конвульсией, передние ноги парализованы. Но средние и задние ноги вздрагивали, и острые коготки цеплялись за все окружающее. Около умирающего собрались муравьи. Особенно настойчиво крутится один. Он хватал гибнущего то за один, то за другой усик и, упираясь изо всех сил, тянул ношу к входу. Сил у муравья-носильщика явно не хватало, острые коготки умирающего крепко цеплялись за едва прикрытую палочками корневую лапу сосны. Носильщик суетится, отползает в сторону, подзывает помощников. Они подбегают, но едва обратив внимание на умирающего, направляются своим путем, будто им недосуг. Другие внимательно его ощупывают, но тоже следуют дальше.

Пора бы, казалось, оставить в покое беднягу, но упрямство и настойчивость зазывалы неистощимы. И, наконец, нашелся ловкий муравей, будто догадался, что дело в задних ногах, цепляющихся за окружение, схватил за них, поволок к муравейнику. Правда, успех был недолгим. Снова ноги зацепились коготками за корень сосны. Но муравей не бросил свою сопротивляющуюся ношу. Забегал вокруг, схватил за одну ногу, другую, третью — не помогло, и сам стал зазывалой.

Опять нашелся умелец. Подбежал, примерялся, схватил челюстями за талию, поднял ношу кверху ногами и потащил ее теперь уже без помех.

В большом муравейнике царит закон строжайшей экономии: ничто, пригодное для питания, не должно пропадать. Не все поедают трупы своих собратьев. Есть муравьи, которые выбрасывают их на свалку, куда сносятся все так называемые кухонные остатки, или в какое либо другое место, расположенное вдали от жилища.

После долгого блуждания по пескам я остановился передохнуть у небольшого барханчика возле густого куста тамариска. Дул ветер, перегоняя по песку мелкие соринки, Ласково грело солнце. Повсюду носились черные бегунки.

Интересна манера движения этого муравья. Он носится молниеносными перебежками, чередующимися с короткими остановками. В зависимости от обстоятельств, длина скачка бывает то больше то меньшей. По всей вероятности, в момент скачка муравей лишь только слегка прикасается ногами к почве, отталкиваясь от нее. Наверное, если бы при помощи сверхскоростной киносъемке запечатлеть на пленку бег этого муравья, то открылись бы совершенно неожиданные принципы передвижения по поверхности земли.

Один из бегунков задержался на ничтожную долю секунды возле лежащей на песке оранжевой веточки, схватил какой-то ярко-зеленый комочек и быстро-быстро помчался с ним, но уже не как рыскающий добычу, а прямо по направлению к своему жилищу.

Мне показалось, будто бегунок схватил кусочек зеленого листа тамариска, обломанный ветром, и удивился: зачем он хищнику. Но я ошибся. Бегунок тащил небольшого ярко-зеленого клопика. Его добыча была мертва и, наверное, свалилась с кустарника.

Пока я, отобрав добычу муравья, рассматривал ее под лупой, бегунок настойчиво крутился возле меня. Иногда он останавливался, и, подняв голову и размахивая усиками, явно принимался меня разглядывать. Я пожалел охотника и отдал ему трофей его охоты. Вместе с нею бегунок пуще прежнего кинулся бежать, а я последовал за ним. Жилище муравьев оказалось вблизи, под кустиком. Сейчас в ветреную погоду большинство муравьев боролось с песком, засыпавшим входы. В это время у куста тамариска возле оранжевой веточки по песку металась крохотная оса-сфекс с серебристой головкой и красноватым брюшком. На конце каждого крыла осы виднелось по ярко-черному пятнышку. Оса что-то искала.

Не сразу я догадался, что искала оса. Она пыталась найти свою добычу, маленького парализованного ею ярко-зеленого клопика. Поиски продолжались долго. У бедной осы все планы разрушились. После удачной охоты она приготовила норку, в которую и должна была затащить клопика и отложить на него яичко.

Но какой хитрый бегунок! Как он быстро схватил чужое добро и поспешно умчался с ним.

Мне жаль, что я не оставил у себя клопика и не поймал осу, чтобы узнать ее название. Оба они остались неизвестными. Мы все прогадали, лишь один бегунок оказался в выигрыше.

Муравьи-охотники обычно не отдают предпочтения добыче, но если появляется какое-либо насекомое в массе, то, отчасти подражая друг другу, все переключаются на охоту за ними.

Едва только начинают сгущаться сумерки изо всех укромных уголков, из-под камней и кустиков, а больше всего из прибрежных тростниковых зарослей Балхаша выбираются комары и спешат к нашему биваку. Днем ни один из них не решается покинуть убежище, опасаясь губительного зноя и сухости. Где им, таким маленьким, да с тонкими покровами, летать в жару. Но мне кажется лучше комары, чем гнусные слепни. Мы сидим под тентом, пережидая страшный зной, а вместе с нами снизу на тенте примостились слепни. Предугадать их нападение невозможно. Тихо и незаметно они садятся на тело, тотчас шеи вонзая в кожу массивный хоботок. И успевают во время увернуться от удара.

Сегодня особенно жарко и поэтому так назойливы слепни. Кровопийцы охотятся за нами, и мы отплачиваем им тем же.

К концу дня я с удивлением замечаю как к нашему биваку поспешно и деловито мчатся муравьи — черные бегунки. Раньше их не было. Неужели этих неутомимых созданий привлекли крошки хлеба, сахара и прочие остатки еды? К подобной снеди, я знаю, они равнодушны. Что-то произошло в муравьином обществе!

Загадка оказалась несложной. Муравьям-охотникам удалось притащить в муравейник убитых нами слепней, и тогда был объявлен аврал. Слепень — отличная еда: свеж, мягок, нетяжел. И пошла торопливая заготовка провианта!

Маленький коричневой слоник-ционус, с черной точкой на спине, отложил весь запас яичек, и на этом закончил все свои жизненные дела. Вялый и сонный он забрался под листик распустившейся пустынной акации караганы. Вскоре он совсем замер, усики его поникли и перестали шевелиться. Слоник умирал от старости, и смерть, как и у всех насекомых, постепенно завладевала его телом.

Крошечный муравей-охотник Тетрамориум цеспитум наткнулся на замершего под листиком караганы слоника, обежал, его со всех сторон, тщательно обнюхал, поколотил по усикам, куснул за ногу и помчался звать помощников. Погибающий слоник — прекрасная добыча!

Скоро появился добрый десяток муравьев, объединенными усилиями между сегментами брюшка слоника была прогрызена дырочка, и пошла дружная заготовка провианта. Потом маленькие муравьи забрались в полость брюшка и стали изнутри добираться до мышц груди и ног.

Маленькие муравьи были должны начисто съесть слоника и оставить только один сухой и никому не нужный панцирь. Но не тут-то было! На пиршество случайно наткнулся узкобрюхий и быстроногий муравей черный бегунок. Он быстро обстукал усиками наполовину опустошенного слоника, примерялся, ухватил его за ногу и потащил к себе в муравейник, перепрыгивая через камешки, былинки и ямки. Ограбил малышек.

Плохо пришлось маленьким муравьям, когда они все вместе со слоником приехали в чужой муравейник, Каждая семья не переносит чужих, особенно в своем жилище и жестоко расправляются с ними. Почти всех маленьких муравьев похватали бегунки и разгрызли на части. Лишь немногим удалось спастись.

Очень давно, много лет назад, путешествуя по пустыням Средней Азии, я заметил, как черные бегунки всегда крутятся возле муравейников жнецов. Вначале мне это показалось случайностью: мало ли где шныряют эти проныры. Но прошло несколько лет, и маленькая загадка просто открылась.

Из муравейника жнецов, возле которого я присел на походный стульчик, иногда выносили погибших и бросали их недалеко, Не в пример некоторым другим муравьям, жнец никогда не поедает трупы своих собратьев. Как обычно рядом крутился и бегунок. Быстрый и чутьистый он ловко избегал встречи с хозяевами. На мгновение меня отвлек громкий шум. Большая стая розовых скворцов пронеслась мимо, затем сделала крутой вираж, умчалась, через несколько минут превратилась в легкое облачко и исчезла за горизонтом. Когда я взглянул вновь на муравейник, то, к удивлению, увидел, что бегунок волочил в челюстях муравья-жнеца.

Поймать мчащегося бегунка даже с добычей нелегко. В том месте, куда с возможной быстротой опущена рука, муравья уже нет, он несется в стороне. Но состязание было выиграно, добыча отнята и лежала на ладони. Она была совершенно безжизненна. Не мог бегунок ее так быстро умертвить!

Вот из входа показался с погибшим. Труп брошен в стороне от жилища. Мертвого жнеца моментально хватает другой дежуривший поблизости бегунок. Чем погибший жнец не добыча! В пустыне ничего не пропадает даром.

Так вот в чем дело! Оказывается, бегунки не зря крутятся возле жилищ жнецов. Они собирают трупы погибших и тем самым невольно выполняют обязанности санитаров. Жнецы же никогда не относят погибших далеко от своего жилища. К чему, когда их все равно унесут бегунки. Вот почему возле муравейников жнецов никогда не валяются их трупы.

Не так давно в урочище Чингильсу склоны гор зеленели травами, и всюду реяло множество насекомых. Теперь же все изменилось, выгорело, высохло, пожелтело, стало унылым и безжизненным. Но на ровной и желтой площадке селевого потока несколько кустиков адраспана зеленеют, пересилили жару и на них, как звездочки, сверкают белоснежные цветы. И на одном адраспане даже угнездились тли.

Скопище дойных коровушек в такую пору — ценнейший клад для муравьев. Поэтому и собралось здесь несколько видов. И удивительно! Не враждуют друг с другом. Видимо, все пришельцы издалека, ни одному муравейнику не принадлежит адраспан, ничейный, всем служит и всех выручает.

Сладкую жидкость собирает светло-желтый Кампонотус туркестанус, Он строго ночной житель и сейчас, изменив правилам, задержался с возвращением домой, натолкнулся на поживу. Крутятся возле тлей суетливые Проформики, несколько черно-красных Крематогастеров, задрав кверху брюшко, не отстают от других, прилежно трудятся, постукивая тлей усиками. Терпеливо ожидают подачки от тлей Формика куникуляриа. Муравьи весь куст заполонили. Небольшие красные в черных крапинках жуки-коровки Кокцинелла вариегата сидят в сторонке, боятся подступиться к муравьиному скопищу, чтобы не навлечь на себя гнев поклонников тлевого молочка.

На кустик адраспана стремительно забегает, как всегда торопливый, муравей черный бегунок. Как же миновать такое разноликое общество, не узнав в чем дело. В несколько скачков обследовал растение, все высмотрел, выведал, вынюхал, нашел свободную кучку тлей, принялся обстукивать усиками, просить подачки. Но бегунку не под силу долго торчать на одном месте. Он — разведчик и привык, чтобы его кормили ноги, не выдержал, спрыгнул с куста и понесся по голой земле искать другую добычу. Не по его характеру заниматься не своим делом!

На светлой земле, покрытой редкими разноцветными камешками, от кустика солянки кохии к зарослям сине-зеленой селитрянки тянется оживленная цепочка муравьев Крематогастер субдентата. В стеблях солянки находится гнездо этих деятельных созданий, оттуда они спешат с маленькими брюшками, обратно же возвращаются с набитыми до отказа. Юркие крематогастеры разведали колонию тлей и сейчас пируют, нагружаются сладкими выделениями.

Жара заметно спадает. Становится прохладней. На небо набежали прозрачные облачка и слегка прикрыли солнце. С каждой минутой больше муравьев, вскоре их так много, что по тропинке тянется беспрерывная лента, а участники движения едва ли не касаются друг друга. Муравьи поблескивают красными головками и черными, как сердечко, брюшками. И тли очнулись от жары, стали энергичнее сосать растения, чаще выделять подачки своим опекунам.

С реки донеслась трель соловья. Мелодичную песню завел удод. Зазвенели в воздухе комары. Прихлопывая докучливых кровососов, бросаю их на тропинку с деятельными крематогастерами. Возле каждого комара муравьи собираются кучкой, каждый хватает челюстями добычу и тянет в свою сторону. Но самый сильный вырывает ее и тащит домой, отбиваясь по пути от домогательства добровольных помощников.

Любители солнца и жары муравьи черные бегунки давно забрались в свои подземелья до следующего дня. Но один неуемный опоздал, и — сейчас спешить присоединиться к своей семье. Вот на его пути колонна крематогастеров. Дорога перерезана, испуганный прыжок назад, а потом вновь попытка проскочить заколдованную черту. Незнакомцы малы, зато их много, и бегунок превосходно ощущает опасность. Наконец решился, проскочил тропинку и помчался по заранее взятому направлению. Но любопытство останавливает его. Он возвращается к крематогастерам, отскакивает от них и вновь подбегает. И так много раз. Надо же узнать, чем занят этот маленький народец, что он собирает на этой голой земле, и нельзя ли самому чем-нибудь поживиться.

Бегунок постепенно смелеет, перепрыгивает тропинку туда и обратно, снует как челнок в обе стороны.

Малыши крематогастеры поглощены походным маршем и не обращают внимания на незнакомца. А он все мечется, все ищет поживы и ничего не находит. И вдруг повезло! На пути один малыш гордо шествует с комаром. Молниеносный скачок, добыча схвачена, и понесся счастливый бегунок через камешки и соринки к себе домой, размахивая длинными усиками. Не беда, что на комаре, не разжимая челюстей, висит упрямый крематогастер. Что он значит один, такой крошечный в сравнении с великаном разбойником.

Вот и норка в земле, и конец пути, вот и день закончился удачей!

Это короткое наблюдение говорит об очень многом, позволю себе повторить действия бегунка, он: увидал опасность, некоторое время помедлил как бы «раздумывая», что делать, потом решился, перепрыгнул через колонну недругов, поспешил дальше к дому, остановился, как бы «передумал», возвратился обратно, будто «сообразил», нельзя ли чем-либо поживиться, выкрал у недругов добычку, и только тогда помчался к своему жилищу. Разве объяснить все это одним инстинктом! Помню, как-то один из энтомологов после беседы со мною задумчиво и иносказательно промолвил: «Нет, муравьи — это не насекомые!».

На земляном холмике вокруг входа в муравейник бегунков царит переполох. Муравьи мечутся в беспокойстве, что-то с ними произошло, что-то случилось. А в нескольких шагах — настоящая свалка. Кучка муравьев мечется возле большой зеленой кобылки. Она будто живая, но не шевелится, и муравьи со страшной суетой волокут ее в свое жилище. Но отчего такая спешка и волнение — не понять!

Вблизи от места происшествия расположен отороченный маленькими солянками небольшой, гладкий как стол, такыр и над ним гудит и беснуется рой насекомых. Кого только тут нет: и пчелы-мегахиллы, и заклятые их враги пчелы-кукушки, и осы-бембексы, и множество ос-аммофил. Все очень заняты, каждый, разогретый жарким солнцем пустыни, делает свое дело.

Осы-аммофилы замечательные охотники. Одна за другой по воздуху несут парализованных ударом жала кобылок, бросают их возле своей норки, поспешно скрываются в приготовленное для будущей детки жилье, ради того, чтобы убедиться, не забрался ли кто-либо туда чужой. И, выскочив наружу, тот час же прячут добычу в подземелье.

Но некоторые, неумелые, надолго оставляют добычу, отправляясь искать заранее выкопанную норку. Уж не таких ли разинь наказывают бегунки, крадут у них добро, и уж не потому ли они так торопятся и подняли панику, стараясь как можно скорее упрятать уворованное. Да и почему они по голому и бескормному такыру носятся как оголтелые? Что им здесь надо!

Секрет бегунков раскрывается быстро. Вот оса только что принесла к норке кобылку и собирается замуровать ее в хоромы своей детки. К осе подбегает бегунок и ударяет ее в голову. С громким жужжанием оса гонится за муравьем, пикирует сверху, пытаясь стукнуть его своей большой головой-колотушкой. Но бегунок изворотлив. Его трудно поймать и удары осы приходятся о твердую землю такыра.

Оса возвращается к прерванной работе. Она слишком занята. У нее нет времени гонятся за бегунком. А тот вновь тут как тут, принялся за свое. Оса изловчилась, стукнула своего противника, подбросила его в воздух. Удар был удачен и силен. Не сколько секунд муравей лежал на боку, но отошел и вновь помчался искать осу. Удивительное создание! Никакой осторожности, полное пренебрежение к смерти. Наконец коварное дело совершено. Пока оса гонится за бегунком, другой бросается на оставленную без присмотра кобылку, тащит ее в сторону. Оса успевает заметить воришку и начинает его преследовать. Но куда там! Сбежался немедленно добрый десяток воришек, толкают осу, отвлекают. Оса обескуражена, бросается из стороны в сторону. У входа муравейника возле конуса земли, вновь тревога и несется на помощь лавина охотников.

И так всюду. Очень мешают бегунки осам трудиться. Что будет с ними, когда пройдохи бегунки еще в большей степени освоят свое ремесло и уж, конечно, примутся совершать разбойничий промысел с еще большим рвением! Но как ловко и слажено они занимаются своим коварным промыслом!

Таких трав, таких цветов, давно не было в горах Заилийского Алатау. Необычно обильные осадки весной и летом 1960 года помогли развиться пышной растительности. Всюду синеет мышиный горошек, свечками пламенеют коровяки, склоны гор заняты василистниками, сверкают желтые и белые цветы шиповника.

В густой траве трудно муравьям: солнечное тепло не доходит до земли, не согревает куколок, личинок, яичек. А они без тепла хиреют, отстают в развитии. Нет муравьям полного счастья. В годы, бедные травами, мало пищи. Сейчас много пищи, но нет тепла, поэтому все, кто может, переселяются, занимают участки, оставшиеся голыми.

Проще всех решили проблему Тетрамориум цеспитум. Они не особенно привязаны к своей территории. Вот и сейчас заняли лесную дорогу, обосновались на ней, нарыли ходы, всюду видны холмики земли. Здесь солнца хоть отбавляй, а в придорожных зарослях — масса поживы.

Что-то произошло неладное с черными слизняками. Медлительные тихони заболели, стали еще более вялыми, переползли на местечки, где жарче солнце, чтобы отогреться под его теплыми лучами и вылечить недуг. Лучшей здравницей для улиток оказалась лесная дорога. Они собрались сюда скопищами. Но многим не помогло солнце. Грибки, бактерии или вирусы погубили немало слизней. Зато какую замечательную добычу обрели тетрамориумы! Целые их толпы снуют вокруг черных туш, растаскивают поживу. Еды вдоволь, солнце отлично согревает камеры, самки сытые, наложили массу яичек, под каждым камешком на дороге детские приюты. Роскошная жизнь наступила для этого племени.