Товарищ «Чума» #2

Глава 11

Солнце уже клонилось к закату, когда я оторвал голову от записок моего предшественника — ведьмака Афанасия Никитина[1], далекого предка Глафиры и Акулины, да еще и полного тезки знаменитого русского купца и путешественника.

Ну, это я поначалу думал, что они тезки. А когда погрузился с головой в его историю, оказалось, что это и есть тот самый Афанасий, что раньше всяких Васек да Гамов добрался до Индии. Вот там-то он впервые и столкнулся с пхасингарами[2] или тхагами — разбойниками, посвятившими себя служению самой кровавой индийской богине — Кали[3].

Именно эти фанатики-душители ограбили один из его караванов (в процессе путешествия Афанасия грабили несколько раз) и захватили в плен самого купца. Выжить в тот раз ему удалось просто каким-то чудом — случайно получив «в наследство» странный дар от одной умирающей в жутких муках индийской старухи.

Ничего не напоминает этот интересный поворот? А по мне так один в один! После этого случая тхаги с почестями освободили Афанасия, заявив, что в нем теперь поселилась маленькая частичка само̀й неистовой Кали — Ракти-Кали (Красной Кали), символизирующей ужас и смерть и обладающей поистине чудовищной и разрушительной силой.

Только для того, чтобы воспользоваться этими силами, необходимо было их развивать и развиваться самому. Несколько лет русский путешественник провел в тайном храме богини смерти и ужаса, освоив под руководством опытных жрецов-наставников необходимые основополагающие принципы магии, создания заклинаний и колдовских печатей.

Самой богине такие «костыли», конечно, не требовались — она легко повелевала и куда более могучими энергиями только лишь одной силой своей мысли, а вот её «аватару» в жалком человеческом обличье, без этого было не обойтись.

Купец оказался весьма хватким человеком, сумев понять, чего можно достичь, освоив эту весьма опасную «профессию», и рьяно взялся за дело. В Россию он вернулся уже весьма искусным мастером заклинаний и проклятий разного рода. Каково же было его удивление, когда, посетив первую попавшуюся ему на родине православную церковь, он едва не отправился в мир иной, который знал под простым и коротким названием — ад.

Специально отправленный по его душу князьями ада мелкий «демон для поручений», быстро и популярно разъяснил Афанасию, что он теперь натуральный ведьмак. И покровители теперь у него совсем другие. Деваться было некуда — Никитин быстро и достоверно изобразил свою смерть, оставив для потомков лишь часть своих записок, которые мы знаем под названием «Хождение за три моря». Полная же история его сочинений превратилась вот в эту самую лету, которую я и держал сейчас в руках.

После своей «скоропостижной кончины» под Смоленском осенью 1474-го года, Афанасий еще несколько сотен лет (как выяснилось, продолжительность его жизни, при соблюдении определенный условий и правил, весьма и весьма увеличилась) бродил по всему земному шару.

Где его только не носило — жаркая Африка, где он изучал проклятое искусство вуду; холодная Сибирь с её заклинателями и шаманами; созерцательный Китай и Тибет, в которых он провел не одно десятилетие в «шаолиньских монастырях», откуда его и не думали изгонять, считая богиню Кали не демоном, а одной из десяти дашамахавидья[4].

Он побывал и в Америке, и Австралии, был участником неудачных экспедиций к обеим полюсам… По-моему, не осталось ни одного места на планете, где бы он не успел побывать.

На выселках Тарасовки Афанасий осел на самом рубеже 17−18-го веков. Собственно, он сам и выстроил эти самые выселки, получившие в будущем пугающие прозвища Гнилого угла и Ведьминой балки. Строился он на весьма солидном от села расстоянии, оборудовав «для вида» кузню с производством собственного обжига угля.

Бывший купец действительно кузнечил какое-то время, поскольку не понаслышке был знаком с этим ремеслом, и даже женился на одной из деревенских девушек, особо пришедшихся ему по душе. Но со временем люди стали замечать за кузнецом Никитой Афанасьевым, именно под таким именем его знали в Тарасовке, странные и пугающие вещи. Слухов ходило много, но про кузнецов всегда складывали байки, что они общаются с нечистой силой.

Однако, время шло, а Никита не старел. Постепенно на это тоже стали обращать внимание деревенские сплетницы, хоть он и старался совсем не показываться на людях, обесцвечивал бороду, стараясь хотя бы визуально добавить себе волзраста, совсем перестал кузнечить, ссылаясь на старческую немочь.

Его две дочери-красавицы (из трех имеющихся) к тому моменту уже были выданы замуж с хорошим приданым и оставили отчий кров. А вот третья дочь — Аглая Никитина и стала первой настоящей и известной на всю волость ведьмой Гнилого угла. Ведь сам Афанасий, наоборот, старался скрывать свои колдовские способности от «широкой общественности».

А вот дальше начиналось самое интересное: ведьмак на полном серьёзе заявлял, что все три дочери, рожденные от его семени, имели ведовской задел. И все они могли стать носителями колдовского дара — сильными ведьмами. Старшие, успешно вышедшие замуж, отказались, а вот младшая, продолжающая жить под одной крышей с отцом — согласилась.

И вот что меня поразило больше всего: передав дар дочери, и обучив её основам вед, Афанасий (к тому моменту схоронив любимую жену, прожившую с его помощью до весьма глубокой старости) вновь отправился покорять неизведанные земли и континенты.

Белых пятен на картах того времени еще было достаточно. Может, его «проклятая» неприкаянная душа и до сей поры бороздит моря, покоряет степи, небо и горы. Может, к примеру, он Тур Хейердал, Юрий Сенкевич, или Федор Конюхов, на худой конец. Но не это главное! Нет!

Передав дар, он «отправился покорять»! Понимаете? То есть, для того, чтобы передать дар ему не пришлось умирать! Причем, он предлагал сделать ведьмами всех своих дочерей. Значит, он мог это себе позволить. Значит, дар можно каким-то способом разделить, и передать эту часть человеку, имеющему задел.

А вот уже его потомки-ведьмы этого делать не умели. Они передавали дар, так сказать, из рук в руки в момент своей смерти. Значит ли это, что только ведьмаки могут освоить этот процесс? Не знаю. Дневник родоначальника Никитиных, в открывшейся мне части не содержал подобных сведений.

И только ли собственным отпрыскам (раз в лете сказано «семени моего») можно передать только часть дара? Тоже не известно. И еще момент — «разделы» веды, так же, как и страницы леты, раскрываются в соответствии с чином ведьмы. Возможно, за пробежавшие столетия ни одна ведьма из рода Афанасия так и не смогла приблизиться к этому высокому уровню, на котором раскроются все тайны ведьмака-путешественника.

И есть у меня подозрение, что Глафира Митрофановна отлично знала историю своего рода. Думаю, бабка Степанида ознакомила её с тем материалом, к которому у неё был доступ. Зачитывала, пересказывала — не суть. Но она точно знала, что ведьмак может наделить детей своего семени ведьмовским даром!

В общем, к вечеру я бегло перелистал дневник, мельком ознакомившись с историей прародителя семейства Никитиных. Обстоятельно ознакомлюсь попозже с этими весьма примечательными страницами его биографии. А сейчас меня больше всего интересовал именно прикладной аспект его знаний — те самые основы магического искусства, с помощью которых я должен был еще сильнее продвинуться в ведовских чинах.

Пока же, несмотря на резкий, а со слов Глафиры — просто-таки фантастический подъем в чинах, я продолжал оставаться типичным нубом, совершенно не разбирающимся в «темном» колдовстве. Да и в светлом, к слову, тоже ничего не смыслил.

И еще один факт меня основательно обрадовал — я поднялся еще на одну ступеньку, заполучив в свою копилку третью веду. Я почувствовал это еще утром, когда проснулся в одной постели с моими прелестными хозяйками. Разбираться с этим мне было недосуг (сами понимаете по какой причине), но остатки зеленой старухиной настойки, похоже, отработали на все сто.

А вот после «несостоявшегося утреннего интима» с моими очаровательными девчонками мой ранг неожиданно еще повысился. Да и как бы не на целую треть веды! Я заметил это только на прогулке, когда приводил в «порядок мысли». Как так могло произойти? Точного ответа на этот вопрос у меня не было, но было одно предположение. Ведь для чего-то ведьмы, слетаясь на шабаш, устраивали там свои «мерзкие оргии»?

Да-да, ведь это — нарушение одной из семи заповедей — не прелюбодействуй! А поскольку в роли ведьмака (а, возможно, что мой реципиент никогда этим не занимался) я нарушил её впервые. Вот и отсыпалось мне от щедрот за этот невинный «почти тройничок». Хотя, может быть, что-то и было? Но, думаю, что это — некая замануха от тварей из ада: типа отвалим побольше, если чего пожёстче замутишь.

С чего я это взял? Да тут же всё логично: за первое убийство, что тоже является смертным грехом, мне щедро «воздалось» — подрос аж на целый чин! А вот за уничтожение целого гарнизона фрицев, капнуло уже не так щедро.

С прелюбодеянием, думаю, тот же принцип работает: чтобы двигаться в ведах, «уровень греха» надо постоянно повышать. Вот и мотаются «бедные ведьмы» на всевозможные «лысые горы», где занимаются особо жестким и извращенным поревом, чтобы еще хоть чуточку повысить уровень своей крутости.

Я решил пока задвинуть размышления о посещении подобных «протокольных мероприятий» в дальний и пыльный чулан своей памяти. Вот как начнет проклятый дар меня корёжить по этой части, тогда и задумаюсь, как с этим быть, сейчас надо заняться прилежным изучением матчасти, которую я постоянно манкировал.

Записки Афанасия о природе ведьмовства оказались весьма конкретны и структурированы. Они оказались похожи на учебник «по магии» для младших классов, что меня весьма порадовало. Никакого долгого размазывания по пожелтевшим от времени страницам какой-нибудь мутной субъективной херни, в которой сам чёрт ногу сломит, а одна лишь конкретика.

Однако Афанасий оговорился в самом начале, что некоторые «постулаты» весьма спорны — и не претендуют на конечную истину. Он лишь сделал соответствующие выводы из имеющейся информации. В «предисловии» древний ведьмак призывал «наследников», идущих за ним по пятам, постоянно вносить уточнения в текст, «буде новые знания им открываша».

Однако, судя по открывшимся мне текстам, никаких правок со времен написания леты внесено не было. Никто из потомков и наследников Никитина даже ни на йоту не приблизился к тому запредельному уровню владения «профессией» ведьмака, каким обладал сам Афанасий.

Ну, скажите, какой кругозор может быть у деревенской ведьмы, всю жизнь просидевшей в своём Гнилом углу, в сравнении с, не побоюсь этого слова, поистине великим путешественником, объездившим практически весь мир?

Мало того, что объездившего, так еще и занимающегося изучением схожих колдовских практик в разных странах, культурах и верах. Да он просто обязан быть профессионалом высочайшего класса.

Не удивлюсь, если вдруг узнаю, что именно он достиг всех тринадцати вед — взял тот высочайший уровень, на котором заканчивается рост ведьмака… Вот только, что скрывается за ним? Кем придётся стать, переступив эту недостижимую черту? Бесом, демоном или каким-нибудь князем преисподней?

Мне вспомнился рассказ монаха Евлампия о святом Киприане, которого тоже прочили в адские «столоначальники». Тогда выходит, что переступив последнюю черту, отправишься прямиком в ад? А где еще обитают князья ада? Естественно, что в аду. А мне бы этого ужасно не хотелось.

Вот бы встретиться с этим Афанасием, да задать ему хотя бы пару-тройку насущных вопросов… Ладно, это всё несбыточные мечты, а пока придется разбираться со всем самостоятельно.

В первых вступительных главах к «самоучителю ведьмака» говорилось непосредственно о природе магии. Как бы это не показалось странным, но магия целиком зависела от нас, то есть людей. Нет, не так — в самой своей первооснове лежал, как утверждал Афанасий, изначальный и пресловутый «Огонь творения», с помощью которого Демиург [5] и создал землю, вселенную, короче, весь известный нам мир.

И в каждую живую тварь вложил Всеотец частичку этого огня — «Искру творения». В кого-то больше, как, например, в ангелов, языческих богов, Титанов, дивных существ и легендарных хтонических тварей, большей частью уже вымерших к нашему времени. А в кого-то меньше, как, например в человека.

Что поделать, ведь Он, чтобы достичь настоящей гармонии, должен был постоянно экспериментировать. И результаты этих экспериментов не всегда Его устраивали. И именно человек, на первый взгляд абсолютно слабый и никчемный, не обладающий никакими могучими силами, к удивлению и ярости прежних созданий, был назван венцом творения.

Кто-то из первых с этим смирился, приняв как должное, а кто-то, напротив, затаил зло и начал строить козни, старясь извести этот «венец» под самый корень. Это, согласно записям Никитина, разделило всех созданий Демиурга на два противоборствующих лагеря — условно названные им «силами Света» и «силами Тьмы или Зла».

Была, правда, и еще одна небольшая «прослойка» сил, не вмешивающаяся в эту извечную борьбу. Но их было так мало, что старый ведьмак их даже не поименовал, просто упомянул, как некое исключение из общих правил. На общий расклад сил они не влияли никоим образом.

В самом начале времен, когда люди еще не расплодились и не разбрелись по планете, магического эфира — этой первоосновы для создания всех заклинаний, печатей, проклятий — как бы и не существовало в природе.

Первые же дети Творца беспечно транжирили свои мощные искры для удовлетворения своих желаний. И первыми кто растратил (или «потушил») свои искры, были упыри. Именно им поклонялись люди прежде языческих богов.

Эфир, в том своем виде, в каком, опять же по утверждению Афанасия, существовал и по нынешний момент, сформировался только по достижению человеческой популяцией какой-то критической величины. И пусть Огонь творения в каждом отдельном человеке был не велик, но наши предки брали, что называется, своим количеством.

Каждая, пусть и самая малая искра, заключенная в живом разумном существе (в обычных животных она так же имелась, но была настолько мизерной, что никакой существенной роли для насыщения магией эфира не играла), что называется, продолжала «фонить», излучая в пространство «энергию творения».

Ведь какой бы ни была магия или колдовство, «светлой» или «темной», «доброй» или «злой», «созидала» или «разрушала» — это была единая сила. Ведь вздумай Демиург превратиться в Деструктора [6] и разрушить созданный им мир, он обязательно воспользовался бы той же самой силой — просто низринул бы сей несовершенный мир в горнило первозданного пламени, и дело с концом.

Излучаемой людьми энергии становилось все больше и больше, наполняя эфир, как первобытные растения постепенно наполняли кислородом атмосферу нашей планеты. Но воспользоваться «плодами своих рук» люди не могли, за исключением каких-то единиц, оказавшихся (по неизвестным Афанасию причинам) способными оперировать накопленной за тысячи лет энергией эфира.

[1] Афана́сий Ники́тин (первая половина XV века, Тверь — ок 1475, под Смоленском) — русский путешественник, писатель, тверской купец, автор знаменитых путевых записей, известных под названием «Хожение за три моря». Одним из первых среди средневековых европейцев (после Никколо Конти) достиг Индии (за 30 лет до португальского мореплавателя Васко да Гамы).

[2] Тхаги (или тхуги, туги, пхасингары, душители или фансигары) — ссредневековые Индийские Бандиты и разбойники, посвятившие себя служению Кали как богине смерти и разрушения. Тхаги пользовались особыми опознавательными знаками и жаргоном.

[3] Кали — богиня смерти, разрушения и ужаса в индуизме.

[4] Дашамахавидья («десять великих знаний») — группа из десяти женских божеств в индуизме, наибольшую роль играют в его тантрических направлениях — в тантрическом шактизме и тантрическом шиваизме. Почитаются как формы Великой Богини.

[5] Демиу́рг, или Димиу́рг (др.-греч. — «мастер, знаток, специалист; ремесленник, мастеровой; создатель, творец» от др.-греч. — «земля, народ» + др.-греч.— «дело, труд, работа»):

В античной философии (преимущественно в платонизме) — создатель вещей чувственно воспринимаемого космоса.

В христианском богословии — одно из именований Бога как создателя и строителя всего существующего.

В гностицизме — создатель (церк.-слав. зиждитель), справедливый творец видимого космоса и бог евреев, занимающий среднее место между всеблагим Первоотцом совершенного духовного бытия (Богом гностиков) и злым, тёмным началом — сатаной, богом материи, хаоса и язычества.

[6] Деструктор — противоположность Творца (Демиурга), разрушительная энергия которого направлена на уничтожение созданного мира.