Травля

ГЛАВА 16

— Я скучаю по тебе Кай. Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я видела тебя в последний раз. Бывают дни, когда я просыпаюсь после ужасного кошмара… Ты был в нем и снова истекал кровью… Было так много крови, и я продолжала кричать. Ты говорил такие ужасные вещи, вещи, которые каким-то образом казались правдой. Ты говорил, что во всем виновата я. Я должна была умереть тогда, а не ты или Хейден. У тебя было такое светлое будущее. Ты был драгоценностью. У тебя были идеальные мечты, и ты хотел помочь миру. Кто я? Никто. Я просто трусиха, которая отчаянно цепляется за свои собственные мечты, чтобы спастись от своих демонов.

Я опустилась на колени, держась за надгробный камень Кая. Я так много раз читала эпитафию на камне, но даже сейчас она поразила меня до глубины души.

«Разбиваюсь на части, истекаю кровью так глубоко, желая, чтобы я был тем, кто погрузился в вечный сон.

Тебя никогда не забудут, чистая душа, ты оставил сокрушительную пустоту, ты оставил огромную дыру.

Покойся с миром, мой дорогой брат, и спи спокойно, знай, что я всегда буду любить тебя со всей своей силой».

Хейден написал это вскоре после похорон перманентным маркером.

— Даже в этом году я не могу сказать тебе ничего нового… Я бы хотела наконец прийти сюда и сказать: «Эй, Кай, я стала сильнее, я победила своих демонов и я боролась со своими мучителями». Думаю, ты бы так гордился мной из-за этого, верно? Ты, по какой-то причине, всегда верил в меня. Ты всегда думал, что я сильная и найду способ спасти себя, не только от других, но и от себя самой. Я хочу быть сильной. Не только для себя. У меня есть новый друг, и я думаю, что она тебе понравится. Все довольно ново с тех пор, как мы только познакомились, но у меня такое чувство, что она действительно хороший человек.

Мои слезы продолжали течь, и давление нарастало в груди. Было так трудно дышать, пока я продолжала рыдать, свернувшись в клубок. Я прижала голову к коленям, пытаясь найти хоть какое-то утешение.

Небо становилось темнее, когда солнце садилось, окрашивая его в разные оттенки фиолетового, а ветер тихо шептал вдалеке.

— Сегодня был ужасный день. Это касается не только меня, но и Джессики. Ей тоже приходится страдать, и она кажется такой хрупкой… Я не знаю, что случилось с ней в ее предыдущей школе, но я не хочу, чтобы она стала такой, как я. Темной и потерянной. В ней все еще есть этот свет внутри, эта невинность, эта вера в то, что мир — светлое место… Я? Для меня мир — отвратительное место, наполненное дегенеративными крысами, которые живут только для того, чтобы заставить тебя истекать кровью и смотреть, как ты медленно увядаешь. Люди коррумпированы. Они хотят стать свидетелями твоего падения, потому что это единственный способ вынести свой собственный ад. Как может жить доброта, когда вокруг столько ненависти? Как можно простить человека и давать ему второй шанс, когда все, что он делает, это снова и снова тебя ломает? Как можно желать кому-то счастья, когда ему наплевать на твое?

Я смотрела на ссадины на своих предплечьях, не в силах понять яд, который заставил Натали сделать это. Ее любовь к Кайдену превратилась во что-то совершенно ужасное, ее несчастье просачивалось в меня с каждым наказанием, которому она меня подвергала.

— Я боюсь Натали. Она неуравновешенна, и это пугает меня, потому что кажется таким реальным. И я не знаю, что делать, чтобы этого избежать. Она хочет, чтобы я заплатила за твою смерть, но я уже плачу за это. Я плачу за это с того момента, как ты умер, и боль никогда не проходит. Я засыпаю с ней. Я просыпаюсь с ней. Я улыбаюсь с ней. Она не проходит.

Удушающие рыдания продолжали нарастать, и я больше не могла дышать, поскольку тревога затягивала меня в свой душный кокон. Я чувствовала покалывание в затылке, и вскоре оно распространилось по всей голове.

— В довершение всего, есть Хейден. Хейден ненавидит меня, и больше ничего нет. Ты ошибался, Кай. Ты так ошибался.

Образ этой субботы пришел мне на ум вместе с воспоминанием о дне похорон Кайдена… Так много боли…

— Представляешь, каково это — снова и снова получать боль, а мучителям просто все равно? Ничего. Они заставляют тебя истекать кровью, и нет никакого раскаяния, никакой боли, ничего. Им все равно на тебя. Ты можешь умереть, и ничего не будет. Ничего.

Я держала голову на коленях, держа глаза закрытыми, но произнесение этих слов вслух не облегчило мою боль, как я думала, а сделало ее сильнее.

— Я так ошибалась насчет Хейдена. Я давала ему еще один шанс, потом еще один. Я всегда каким-то образом оправдывала его жестокость. Я думала, что он страдает и одинок, как и я. Я действительно хотела помочь ему. Даже после всего того, что он сделал со мной, я хотела быть сильной ради него и стереть нашу тьму. Я хотела забыть обо всем и быть рядом с ним, не прося ничего взамен. Ты бы сказал, что я бескорыстна, но теперь я знаю, что это было глупо. Нельзя строить замки из воздуха. Вещи так легко уничтожаются, но на то, чтобы построить их снова, могут потребоваться столетия. Знаешь, что ты больше не сможешь построить? Утраченное доверие.

Я все еще лежала, положив голову на колени, пытаясь успокоить дыхание. Тупая боль в груди отказывалась уходить, но слезы наконец-то прекратились. Я подняла голову и снова прочитала слова.

«Ты оставил сокрушительную пустоту, ты оставил огромную дыру».

— Я скучаю по тебе, Кай. Спасибо, что придал моей жизни смысл. Ты сделал меня счастливой. Надеюсь, я тоже сделала тебя счастливым. Спасибо за все.

Я наконец встала, но мои шаткие ноги нарушили мое равновесие. Почувствовав кого-то позади себя, я развернулась.

Бледный Хейден стоял в нескольких футах от меня, пристально глядя на меня. Его глаза были красными, как будто он плакал. Я закричала и споткнулась, едва успев удержаться, прежде чем упасть.

Он слышал все мое признание?

— Я же говорил тебе не приходить сюда.

— Он был моим лучшим другом. Мне нужно быть здесь, потому что он самый близкий мне человек.

— Ты виновата в его смерти. Ты виновата в этом. — Он постучал по своему шраму.

Я вздрогнула. Хотя я все время винила себя, я всегда чувствовала себя ужасно, когда слышала это от него.

— Это не значит, что я его не люблю. Я хочу…

— Неважно, чего ты хочешь, черт возьми, — прервал он меня и сократил расстояние между нами.

Было ясно, что он пьян, и я продрогла до мозга костей, потому что он мог стать еще более непредсказуемым, когда был в таком состоянии. Мне хотелось бежать прямо сейчас, но мои ноги были приклеены к земле, не давая мне возможности сбежать.

— Ты ничего не заслуживаешь. Ничего.

— Хейден, ты причинил мне достаточно боли. Прекрати это. Не делай этого перед могилой Кая. Он бы этого не хотел.

— Кай, Кай, Кай, Кай… Это всегда было то, чего хотел Кайден! — Взорвался он, кипя от гнева, и я ничего не могла сделать или сказать, кроме как смотреть на него. — Все всегда заботились о нем! Он был золотым ребенком! Все болели за него и надеялись, что он достигнет своих мечтаний! Никто никогда не обращал внимания на черную овцу!

Он подошел еще ближе. Я не могла дышать.

— Я даже не знаю, в чем мои мечты! Никто никогда не помогал мне их найти! Даже ты! Ты тут же побежала к Кайдену и прилипла к нему. Ты всегда была рядом с ним. Черт, ты даже заставила его влюбиться в тебя!

Слеза скатилась по моей щеке и упала. Я не могла пошевелиться.

— Я ненавидел видеть вас двоих вместе. Каждый раз мне хотелось разорвать глотки Кайдену и тебе.

— Не говори так, Хейден. Ты не это имеешь в виду.

Он схватил меня за плечи, прижимая к своему телу. Я попыталась отстраниться от него, но он не позволил мне.

— Ты, черт возьми, меня не знаешь, Сара! Ты никогда не знала! Так что перестань говорить мне, что я не это имел в виду. Я имею в виду каждое слово! Я ненавижу тебя. Я ненавижу Кайдена!

— Он был твоим братом! Он спас тебе жизнь! — Закричала я во все легкие, мой голос пронзил тихий вечер.

— Ему было все равно, чего я хочу! — Его крик стал еще громче, заставив меня яростно вздрогнуть.

— Чего ты хочешь?!

Мы уставились друг на друга, застыв во времени и месте, пока мир затихал.

Тук, тук, тук…

Наши сердца забились быстрее, работая в унисон.

— Я не знаю…

Тук, тук, тук, тук, тук…

Его яростное выражение лица дрогнуло. Я наслаждалась каждой чертой его лица, запоминая чувства, которые я видела — печаль, сожаление и желание.

— Я никогда не знал… А когда я вижу тебя… Все горячее и холодное. Светлое и темное… Ты еще больше сбиваешь меня с толку.

Я оказалась связана с ним невидимой цепью. Наши дыхания смешались и стали одним целым, когда он опустил голову, и наши губы почти соприкоснулись.

— Ты понятия не имеешь, что я чувствую, — прошептал он.

Не ходи туда, Сара… Не вмешивайся…

— Что ты чувствуешь?

Его глаза не отрывались от моих, ни на секунду.

— Я чувствую себя так, будто меня сбросили с американских горок. В один момент это безумно весело. Я чувствую себя так высоко. В следующий момент я падаю в пропасть, и мне становится страшно. Я потерян. Я не могу дышать. Я хочу найти безопасное место… И тут ты.

Его дыхание на моих губах щекотало меня. Я чувствовала покалывания по всему телу. Он был так близко…

— Я?

— Ты раздавливаешь меня, поэтому я хочу раздавить тебя. Ты такая слабая, и ты пугаешь меня. Ты не знаешь, что такое любовь, и я ненавижу тебя.

И вот так его губы оказались на моих. В бесконечном моменте он прижимал меня к себе, смакуя меня. Я начала сопротивляться, пытаясь оттолкнуть его, но он не сдвинулся ни на дюйм. Я открыла рот, чтобы возразить, но мой голос прозвучал приглушенно. Раздвинуть губы было ошибкой, так как он тут же просунул внутрь свой язык. Наши языки встретились, и горячее давление обосновалось в моей груди, распространяясь по каждому моему нерву. Вкус Хейдена смешался со вкусом сигарет и пива, но это сочетание не было неприятным.

Оцепенение заполнило мой разум, и тепло окутало все мое тело. Его поцелуй стал глубже и стал несдержанным, забирая все больше меня. Несмотря ни на что, я чувствовала лихорадку и волнение. Теперь в моем животе было так много бабочек, и я позволила себе утонуть в них.

Я перестала сопротивляться, больше не думая. Его рука схватила прядь моих волос и дернула, наклонив мою голову назад, обнажив шею. Он прервал поцелуй, обхватив другой рукой мою талию, удерживая меня вплотную к своему телу, и продолжил оставлять голодные, влажные поцелуи вдоль моего подбородка к чувствительной впадине моей шеи. Эти неизвестные, возбуждающие ощущения были слишком…

Невольно я тихо застонала. Я вздрогнула и открыла глаза в ужасе, чувствуя себя так, будто кто-то вылил на меня ведро холодной воды. Это была серьезная ошибка.

— Нет! — Я оттолкнула его, и на этот раз он отпустил меня.

Я в ужасе уставилась на него, не в силах говорить, замечая замешательство на его лице, прежде чем появилась карающая ухмылка. Теперь его глаза насмехались надо мной, и я чувствовала отвращение к себе. Я ответила на его поцелуй…

Если бы я только могла умереть сейчас.

— Поздравляю. Ты на самом деле выставила себя еще большим дурой. — Он начал смеяться, но это звучало так пусто.

Я вытерла слезы с лица, отказываясь плакать перед ним, но они продолжали катиться по моим щекам. Глупо, глупо, глупо. Как я могла быть такой идиоткой?

— Зачем? — Мой голос прозвучал прерывистым шепотом.

— Я хотел запятнать еще одно воспоминание о Кайдене. Теперь его могила будет напоминать тебе о твоем первом поцелуе и обо мне, который украл его у тебя.

Не имело значения, что он неправильно понял этот «первый поцелуй», потому что он был прав, когда сказал, что я всегда буду помнить его, когда приду сюда. Неважно, насколько он был извращенным, его поцелуй действовал на меня, как рак, распространяясь по мне очень быстро, и я не могла это контролировать. Я ненавидела его, но поцелуй не пугал меня. Он не вызывал во мне никаких негативных чувств, потому что был на удивление хорош. Как будто я полностью потеряла свой мозг, а вместе с ним и все свои плохие воспоминания.

— Знаешь, что самое смешное? — Спросил он. — Тебе это действительно понравилось.

Его улыбка удовлетворения длилась недолго. Она погасла, его взгляд наполнился пустотой, и это было страшно. В нем было что-то — проблеск сломанной души, что пробирало меня до костей. Мне нужно было убираться отсюда.

Мои ноги начали двигаться, прежде чем я это осознала, убегая от него. Убегая от себя.

— Эй. Не плачь, — сказала мне Кай, держа меня за руку.

— Это всего лишь небольшая царапина. — Я не могла поверить, что он утешает меня, когда это он был тем, кто получил травму. Соберись, Сара.

— Это не просто маленькая царапина. Ладно, твоя рана заживет, но что насчет Хейдена? На этот раз он зашел слишком далеко. Он напал на тебя!

— Он не совсем напал на меня…

— Не защищай его, Кай! Ты всегда его защищаешь! Ничто не оправдывает такой гнев.

Вспышка ярости Хейдена началась неожиданно, как и всегда. Миссис Кармен хотела, чтобы я осталась на ужин, и попросила Хейдена поесть с нами. Когда он увидел нас с Кайденом вместе, он поморщился и отказался, обозвав меня отвратительными словами. Миссис Кармен отругала его, и он начал кричать на нас. Кайден умолял его успокоиться, но стало только хуже.

Он начал швырять тарелки и столовые приборы в стену, сильно их разбивая. Осколки разлетелись по всей кухне, и это было тревожное зрелище. Кайден попытался удержать Хейдена, но Хейден был сильнее, сопротивляясь Кайдену и прижимая его к стене. Сила толчка заставила Кайдена потерять равновесие и упасть прямо на осколки, разбросанные по полу.

Именно в этот момент Хейден наконец остановился. Он тяжело дышал, с сожалением глядя на Кайдена. Наши глаза встретились, и я подумала, что он снова потеряет самообладание, но он просто повернулся и ушел.

— Ты не понимаешь Хейдса…

— А ты понимаешь?

— Может и нет, но он страдает. Я могу это понять.

— Страдает от чего?

— Я не знаю, Сара.

— Как будто он не человек. Это ужасно.

— Поверь мне, он более человечен, чем ты думаешь. На самом деле он чувствует все гораздо сильнее, чем другие люди.

— Я не могу его понять.

Выражение лица Кайдена было грустным, когда он изучал мое лицо.

— Я знаю. Его нелегко понять, но я верю, что в глубине души он не хочет причинять никому боль, и причиняет, не потому что ему это нравится, а потому что это его защитный механизм.

— Ну, это чертовски сильный механизм… Мучить других до такой степени, что они рискуют жизнью.

— Я думаю, он на самом деле не осознает последствий своего поведения в тот момент. Гнев поглощает его, и он больше не может мыслить здраво… Но, позволь мне сказать тебе вот что: Хейден редко отдает свое сердце кому-либо, но когда он это делает, это навсегда.

Он загадочно улыбнулся.

— Что? — Спросила я его.

— Он изменится. К тому же, он сейчас ревнует, потому что я дружу с тобой.

— Ревнует? Почему?

Я не услышала его ответа, потому что меня разбудил будильник. Я вздрогнула в постели, цепляясь за этот сон. На самом деле это был не сон. Это было воспоминание о разговоре с Кайденом за несколько месяцев до того, как он меня поцеловал.

Даже тогда я не услышала его ответа, потому что он, как обычно, сменил тему. Я никогда не понимала их сложных отношений и боялась, что плохо на них повлияю. Я не хотела, чтобы они ссорились из-за меня, поэтому я никогда не говорила Каю, как сильно Хейден на самом деле меня ненавидит. Он не знал, как плохо Хейден со мной обращается, и, возможно, поэтому он думал, что Хейден не такой уж и враг мне.

Я хотела стереть предыдущий день, особенно поцелуй. Я даже не могла описать, как я была унижена, потому что совершила такую глупую ошибку. Одно дело, когда он меня поцеловал, но когда я ответила на его поцелуй? ФУ.

Разве всего, что он делал с тобой раньше, было недостаточно, Сара? Ты безмозглая? Ты его ненавидишь. Обычно люди не целуют тех, кого ненавидят.

Точно, люди не отвечают на поцелуй тем, кого ненавидят, и то же самое касается инициаторов. Так почему же он поцеловал меня?

Чтобы унизить меня? Есть.

Чтобы сделать меня еще несчастнее? Есть.

Чтобы сбить меня с толку? Есть.

Я даже не хотела думать о том, когда мы снова увидимся. Он, вероятно, расскажет всей школе о поцелуе…

О нет. Он расскажет всей школе…

Мой желудок был в беспорядке, когда я одевалась, и никакое глубокое дыхание не могло успокоить мой неровный пульс. Я не хотела идти в школу. Они съедят меня там заживо…

Успокойся, Сара. Может, он им не расскажет…

Кого я обманываю?! Почему он не расскажет? Это была его последняя и, вероятно, величайшая победа! Я не знала, знал ли он, что он мне нравился раньше, но теперь он наверняка так подумает. Он использовал это, чтобы поиграть со мной!

Нет, хватит. Я всегда создавала в голове эти ужасные сценарии, которые могут произойти, а могут и нет, но если я продолжу в том же духе, то опоздаю в школу.

Я почистила зубы, собрала волосы в хвост и спустилась вниз, чтобы перекусить. Я не была голодна, но не могла позволить своему беспокойству о возможном будущем унижении Хейдена помешать мне есть. Мама сидела за столом, жевала шоколадный круассан и пила свой кофе. Она одарила меня сдержанной улыбкой.

— Привет, — сказала она мне.

— Привет.

Как и ожидалось, она вела себя так, будто ничего не произошло две ночи назад. Я была уверена, что она не помнит большую часть событий.

— Ты собираешься сегодня навестить могилу Кайдена? Сегодня годовщина его смерти.

— Его годовщина была вчера, мама.

— Понятно. — Я налила молоко в стакан и отпила его, поедая оставшиеся со вчерашнего дня кексы. — Как все прошло?

Я определенно не собиралась говорить ей правду.

— Хорошо.

— Ты в порядке?

На самом деле она не беспокоилась обо мне. Это был скорее автоматический вопрос. Я обернулась, чтобы посмотреть на нее, но она даже не смотрела на меня, сосредоточившись на какой-то статье, которую читала в газете. Я задалась вопросом, зачем она вообще удосужилась спросить.

— В полном. Я ухожу.

— Повеселись в школе.

Я не смогла сдержать грустной улыбки, расползающейся по моему лицу.

— Как всегда.

Я взяла свой рюкзак, более чем готовая сбежать от печальной реальности моего собственного дома. Трагичной мою жизнь делал тот факт, что в тот момент, когда я закрывала дверь своего дома, я попадала в другую печальную реальность. На самом деле я не могла сбежать. Куда бы я ни пошла, я была в заточении.

Я сделала несколько шагов по подъездной дорожке, дважды проверяя, нет ли снаружи Хейдена. Я тяжело вздохнула, когда не заметила его машину, что означало, что он уже уехал. Хорошо. Я повернулась к своей машине, готовя ключи, чтобы отпереть дверь, и замерла, увидев пугающее зрелище.

НЕТ. Я не могла в это поверить. Мои передние шины были проколоты.