Травля

ГЛАВА 3

НАСТОЯЩЕЕ

Откуда, черт возьми, он узнал мой номер? Нет, не ходи туда, Сара. Я давно знала, что Хейден способен на все. Он привык получать все, что захочет.

В ту ночь я не могла сомкнуть глаз. Я продолжала представлять себе худшие сценарии, ожидая, что появится мама и скажет, что мои обнаженные фотографии повсюду в Интернете, и я, возможно, больше никогда не смогу ступить в школу.

Я не ответила на его сообщение, потому что даже малейшее действие могло спровоцировать его, и проверила несколько аккаунтов учеников школы, пытаясь уловить хоть какой-то след своих фотографий, но ничего не нашла. Насколько я могла судить, если только Хейден не решил тайно опубликовать их на каком-то иностранном сайте, он вообще их не публиковал. Он не прислал мне никаких других сообщений, и я не знала, хороший это или плохой знак.

За все время я так и не смогла понять Хейдена. Он был слишком непредсказуемым и импульсивным, и его действия могли быть непоследовательными. В один момент он был холоден, в следующий кипел от ярости, и это было подавляющим. В довершение всего, все еще оставался тот вопрос о нашей последней встрече перед летом. У него были свои счеты со мной, и думать, что он отпустит меня, было бы серьезной ошибкой.

Первый день в школе наступил слишком быстро, и я совсем не была готова. Я не хотела возвращаться в эту адскую дыру. Я не хотела встречаться со всеми этими людьми.

Я вошла на кухню и увидела, как моя мать готовит завтрак. Она не была жаворонком, поэтому редко говорила со мной хоть слово, прежде чем выпила первую чашку кофе. Я посмотрела на ее измученное лицо и увидела темные круги под глазами, явное доказательство того, что мои уши меня не обманули — она действительно вернулась домой в три часа ночи. Она не принимала душ, поэтому от нее несло алкоголем и сигаретами, а ее волосы были нечесаными. Разочарование снова затуманило мой разум.

Сколько раз я представляла ее себе обычной матерью — веселой и полной любви? Первый день в школе каждый раз был ужасным отчасти из-за таких удручающих дней. Она была здесь, но ее как будто и не было. Она не готовила мне завтрак и не желала мне удачи. Она не была одной из тех чрезмерно заботливых матерей, которые не отпускали своих детей на улицу, пока они не поцелуют их сто раз, не обнимут так крепко, что они едва могли бы дышать, и не проверят дважды, взяли ли они все необходимое.

В эти дни она была ужасно капризная, была ли она трезвой или пьяной, и я не знала, как ей помочь. Я не была уверена, раздражаю ли ее я или ее что-то еще беспокоит.

Поскольку я не была голодна, я просто взяла яблоко со стола на кухне, с нетерпением желая уйти.

— Увидимся вечером? — Спросила я, потому что у нее был выходной.

— Да. — Она даже не взглянула в мою сторону. — Повеселись в школе.

И все. Повеселись в школе. Она сказала это так, словно не знала, насколько ужасна для меня школа.

— Я пошла, — сказала я, и уныние покрыло мои слова, когда я выхватила ключи из миски в коридоре.

— До встречи, — ответила она.

Я остановилась, ожидая, что она скажет что-то еще. Какая-то глупая часть меня все еще надеялась, что она покажет, что ей не все равно. Знала ли она вообще, что сегодня мой первый день в качестве выпускницы?

Она ничего больше не сказала, и я вышла на улицу, пытаясь сдержать слезы. Когда стало трудно говорить ей «Я люблю тебя»? Когда прекратились наши знаки привязанности? Мне хотелось обнять ее и поцеловать, но это было так трудно, словно между нами был какой-то невидимый барьер, и пересечь его было невозможно.

Как обычно, первым делом, выйдя на улицу, я проверила, не стоит ли Хейден у своего дома. Это была моя тактика выживания, которую я выработала со временем. Я всегда старалась идти в школу раньше него, чтобы не испытывать потенциального смущения ранним утром. К счастью для меня, у него была привычка поздно вставать, и сегодня, вероятно, был один из таких счастливых дней. Тем не менее, я не могла ослабить бдительность ни на секунду.

Я помчалась к своему старому красному Ford Escort, припаркованному рядом с белым Nissan Sentra 90-х годов моей матери, надеясь, что Хейден вообще не пойдет в школу.

Можно же было помечтать.

Единственная старшая школа в нашем маленьком городке, Ист Уиллоу, представляла собой огромный комплекс из трех крыльев, спортивного центра и большой парковки. Современное здание представляло собой смесь характерного серого кирпича и стекла, его форма и структура выделялись среди кленов, которые осенью приобретали самый красивый оттенок красного. Все окна были широкими, что давало много света, и мне нравился успокаивающий свет, который они дарили этому мрачному месту.

Я припарковала машину в отдаленной части парковки, которая была как можно дальше от парковки Хейдена, и не спеша шла к главному входу, потому что, с каждым шагом приближения к стеклянным дверям, у меня все сильнее сжимался живот.

Внутри было полно учеников, и казалось, что я видела всех в последний раз только вчера. Они все были одинаковыми, некоторые из них демонстрировали новые прически в сочетании с новыми модными тенденциями, а некоторые носили очень дорогие осенние вещи, которые укрепляли их положение среди популярных и богатых детей. К сожалению, люди уважали тех, кто источал деньги. Это было одной из вещей, которая отличала меня от них. Я никогда не следовала тенденциям, и даже если бы я хотела, бедность была как клетка, которая ограничивала все мои возможности, смеясь мне в лицо над возможностью купить что-то дорогое для себя.

Поэтому я не знала, какая сейчас мода или популярный цвет. Мои футболки и джинсы были простыми, мешковатыми, нейтрального цвета и сочетались с обычными белыми кроссовками. Я не делала прически, предпочитая носить свои длинные волнистые каштановые волосы распущенными или собранными в хвост. Моя одежда могла казаться другим унылой и уродливой, но она не привлекала никакого внимания, и помогала мне чувствовать себя невидимкой.

Я попыталась пройти мимо старшеклассников, которые собрались у входных дверей, в процессе наткнувшись на чье-то плечо.

— Эй, смотри куда идешь! — Зарычал этот человек, ударив меня по плечу. Было больно, но я даже не взглянула на него. Я просто пробормотала извинения, и бросилась вперед, пытаясь быть менее заметной.

В школе всегда было так: я старалась не мешать и надеялась, что никто не будет со мной связываться, но это было трудно, когда все, что они видели во мне, было движущейся мишенью. Они считали меня ущербной и считали нормальным оскорблять меня только потому, что я слабее остальных. Я никогда не сопротивлялась, думая… надеясь, что это прекратится, и они наконец придут к выводу, что издевательства надо мной не стоят их времени.

Я подошла к своему шкафчику, наполовину ожидая найти его покрытым краской или граффити, и с облегчением выдохнула, потому что он был чистым. Однако это не означало, что кто-то не мог положить туда какой-нибудь мусор или что-то еще. Я ввела комбинацию на своем замке, планируя осторожно открыть свой шкафчик.

Первый день в прошлом году научил меня этой особой осторожности, когда я открыла свой шкафчик и в меня встретили открытые бутылки газировки, лежащие на полке, жидкость стекала с верхней полки на нижнюю, создавая большую лужу. Не прошло и секунды, как она вылилась и расплескалась по всему полу и моим кроссовкам. Я потратила несколько часов, убирая этот беспорядок после урока.

На этот раз я отступила назад, а затем открыла шкафчик. Он был пуст, и я тяжело вздохнула, а некоторые студенты за моей спиной хихикнули.

— Чего-то ждешь? — Издевался надо мной один парень.

— Может, в следующий раз подсадим ей в шкафчик змею, — сказала ему девушка справа от него и приложила указательный палец к губам, как будто что-то обдумывая. — Чем ядовитее, тем лучше.

Они захихикали, и я отвернулась, чтобы они не видели, как они меня смущают. Я все время надевала на лицо маску безразличия, делая вид, что такие обидные слова меня нисколько не трогают, но румянец каждый раз выдавал меня.

Я зажмурилась, мое настроение стремительно ухудшалось. Последний год еще не начался, а я уже чувствовала себя побежденной. По крайней мере, никто не лазил в мой шкафчик, так что это должно меня немного утешить. Я положила туда все свои книги, кроме тетради и учебника по исчислению, что было моим первым уроком.

В спешке я чуть не налетела на Мейсена Брауна, друга Хейдена. Я прокляла себя за то, что не смотрела, куда иду, отступая в сторону, чтобы уйти, но он, конечно, не позволил мне. Он встал передо мной и злобно ухмыльнулся.

— Ну, ну, ну. Разве это не Сарс, моя самая нелюбимая девочка! Как прошло твое лето? Ты смогла выбраться из своей пещеры и повеселиться?

Я невольно съёжилась, когда снова услышала это ужасное прозвище. Хейден и его близкие друзья годами называли меня Сарс, имея в виду болезнь, которая была заразной и могла быть смертельной. Они говорили, что школе Ист Уиллоу следует бояться, так как я — ходячая чума, которая может заразить всю школу своей заразой.

— Мейсен, пропусти меня. — Мой голос был едва громче шепота.

Он даже не обратил внимания на мои слова.

— Полагаю, ты даже не понимаешь концепцию веселья. Ты все еще девственница?

Из всех друзей Хейдена Мейсен был самым большим парнем-шлюхой. Его называли «сердцеедом» школы Ист Уиллоу, и было общеизвестно, что он никогда ни с кем не встречался. Он предпочитал каждую неделю встречаться с новыми девушками. Был длинный список цыпочек Мейсена, которые имели «честь» спать с ним, только чтобы остаться убитыми горем, когда он отказывался быть с ними снова.

Он был около шести футов ростом, а его светлые волосы и ледяные голубые глаза были «убийственным сочетанием» для женского населения здесь. Так они говорили, во всяком случае, потому что я не находила его ни очаровательным, ни красивым. Для меня он был просто Казановой — ловеласом, который знал, как очаровать других, чтобы получить то, что он хочет. Но внутри он был абсолютно гнилым.

— Конечно, ты до сих пор целка. Никто не будет трахать такую грязную дрянь. — Я поморщилась от его выбора слов.

Он невзлюбил меня с самого начала, и это чувство было взаимным. Он любил издеваться надо мной за то, что я была непривлекательной, носила уродливую одежду и не имела никакого сексуального опыта. Все знали, что у меня никогда не было парня, о чем Мейсен любил постоянно напоминать мне.

Студенты вокруг нас начали обращать на меня внимание, и мне захотелось раствориться в воздухе. Сколько раз я хотела дать отпор и наконец заставить их прекратить меня мучить?

— Что? Кот проглотил свой язык? Теперь ты не такая смелая, как в прошлый раз, да? — Он навис надо мной, его злые глаза сверлили мои. — Почему бы тебе тоже не послать меня на хер? Хм?

Я отступила на шаг, но он последовал за мной, и я почувствовала себя загнанной в угол. Мне наконец-то удалось обрести голос.

— Мы опоздаем на занятия, Мейсен.

— Мы опоздаем на занятия, Мейсен! — Сказал кто-то насмешливым голосом и хихикнул. — Бу! Ботаничка боится, что опоздает на занятия!

Мейсен рассмеялся и подмигнул мне.

— Мы не хотим, чтобы ты опоздала на занятия, Сарс. — Он отступил в сторону, наконец позволив мне уйти, и я с радостью приняла свой побег.

Я двинулась, но не заметила вытянутую ногу Мейсена и рухнула на пол. Мейсен и группа студентов рассмеялись, уходя, что еще больше усугубило мое унижение. Мое тело болело везде, но я притворялась, что со мной все в порядке. Куда бы я ни посмотрела, я видела любопытные глаза, и от них у меня покалывала кожа. Они говорили тихим шепотом, ожидая, когда я наконец потеряю контроль, но я отказалась удовлетворять их извращенные умы. Я подняла свой учебник по исчислению и тетрадь с пола и бросилась в класс, не проронив ни единой слезы.

Я надеялась, что произойдет какое-то божественное вмешательство, которое позволит мне заниматься без Хейдена или кого-либо из его друзей. Согласно инь и ян, все дело в балансе. Я пережила три дерьмовых года здесь, так что мой период ян был давно наступил, верно?

К сожалению, как только я вошла в класс, моя надежда угасла, потому что я обнаружила Кристину Томпсон и ее лучшую подругу Натали Шелли в конце класса. Они заметили меня и начали говорить тихим шепотом. Их злые глаза сверлили меня, позволяя моей тревожности разрастаться, и я чувствовала, что впереди меня ждет какая-то конфронтация, но я не знала, что делать, чтобы избежать ее.

Сказать, что мы с Кристиной больше не были друзьями, было бы преуменьшением. Вскоре после смерти Кая мне стало ясно, что мы с ней никогда не были друзьями по-настоящему. Ей было удобно тусоваться со мной, потому что я была лучшей подругой Кая, а он и Хейден были самыми популярными парнями в школе. Это не означало, что я была частью списка популярных учеников. Хейден позаботился о том, чтобы меня исключили из этого.

Он и остальная школа продолжали преследовать меня, а Кайден даже не знал об этом, потому что я не хотела признаваться ему, какая я на самом деле неудачница, или ухудшать отношения между ним и Хейденом еще больше. Я притворялась, что все в порядке, скрывая оскорбления, которым его брат и другие подвергали меня каждый день.

Кристина была одной из первых людей, которые отвернулись от меня после смерти Кайдена. Она и Натали были наиболее ответственны за распространение слухов о том, что я убийца, и вскоре вся школа начала обвинять меня в этом, с энтузиазмом выплескивая свое разочарование или тая злобу на легкую добычу. Те месяцы были для меня настоящим кошмаром. Они люто меня ненавидели, издевались надо мной на каждом углу, и были даже периоды, когда мне делали настолько больно, что я не могла ходить в школу. Я отсутствовала неделями в то время, и мне едва удалось закончить год с высокими оценками.

Натали была девушкой Кая, и до сих пор я не могла понять, что он в ней нашел. Она была даже злее Кристины, и это было мягко сказано, потому что я была уверена, что у нее нет пределов в причинении вреда другим, показывая, насколько она действительно психически неуравновешенна. После смерти Кайдена она пошла на спад, превратившись в тень прежней избалованной, легкомысленной девушки, которая смотрела только на Кая. Я на собственном опыте убедилась, как далеко она может зайти, чтобы причинить вред другим, очень хорошо помня ее слова со дня похорон Кайдена.

В тот день она ясно дала мне понять, как и Хейден, что заставит меня заплатить за смерть Кайдена, непреклонно намереваясь сделать мою школьную жизнь еще хуже, чем она уже была. Я боялась ее и никогда не знала, когда ожидать ее следующего приступа. Кристина всегда старалась присоединиться к издевательствам. Это была одна из причин, по которой Натали и Кристина так хорошо ладили. У них были общие интересы, включавшие сплетни, мальчиков и пытки слабых людей вроде меня.

У Кристины были короткие черные волосы и оливково-зеленые глаза с такой светлой кожей, что она походила на фарфоровую куклу. Натали была хорошенькой, но Кристина была завораживающе красива, поэтому неудивительно, что она привлекла внимание Хейдена давным-давно. С самого начала мне было ясно, что мы с Кристиной — полные противоположности, но я не ставила под сомнение нашу дружбу, потому что она была первым человеком, который открыто подошел ко мне и захотел стать моим другом. Я не хотела рисковать потерять ее, какой бы отвратительной она ни была, обманывая себя наивной мыслью, что она настоящий друг.

В конце концов, когда все рухнуло, я поняла, что лучше быть одной, чем с неправильными людьми. Я хотела держаться от нее на расстоянии, но это было невозможно, так как мы учились в одном классе. Я опоздала на исчисление из-за Мейсена, а это означало, что все уже заняли свои места, и только три места были свободны. Я выбрала то, что в первом ряду — подальше от Натали и Кристины.

— Нет. — Девушка, сидевшая справа от меня, встала и положила руку на свободную парту. — Я так не думаю. Моя подруга придет в любую минуту, так что тебе нельзя здесь сидеть. — Несколько человек вокруг нас разразились смехом, за которым последовали насмешливые шепотки по всему классу.

Я старалась не думать о своем смущении и о том, что все глаза были устремлены на меня, пока я осматривала класс в поисках другого свободного места. Я продолжила путь к столу в третьем ряду, который был рядом с окном, но та же ситуация произошла, когда другой старшеклассник не дал мне сесть на это место. Еще один взрыв смеха пронесся по классу, усиливая мое смущение.

Они действительно собираются запретить мне сидеть в классе? В чем здесь подвох? Мне придется стоять во время урока? Мисс Робертс ни за что этого не допустит.

Осталось только одно место, и я поплелась к нему с большой неохотой, потому что стол был рядом с Кристиной. Я чувствовала, как она смотрит на меня, как лев на свою добычу.

— Посмотри на нее, — громко сказала Натали, привлекая мое внимание к своим кругам под глазами. Даже ее макияж не мог скрыть, насколько она измотана, напомнив мне о слухах о том, что она глотала таблетки от бессонницы. Другой слух гласил, что она упала в обморок из-за усталости и беспокойства во время тренировки по чирлидингу в прошлом году, но почему-то я не могла испытывать к ней никакого сочувствия.

— Посмотри на эту ужасную одежду. Она выглядит так, будто живет в канализации, — добавила она.

Я подошла к своему столу, изо всех сил стараясь игнорировать непрерывный смех и любопытные взгляды. Еще несколько минут, и начнется занятие. Еще немного, и их внимание будет направлено в другое место.

Я положила свои вещи на стол и села.

Секунду спустя я рухнула, когда стул подломился подо мной и развалился на несколько частей. Моя голова тяжело приземлилась на пол, отчего мой череп пронзила взрывная боль, а в глазах на несколько мгновений потемнело. Я слышала смех сквозь дымку в голове, и он резал мой разум, вызывая еще больше стыда, который усиливал боль. Натали и еще несколько человек даже взяли свои телефоны и сфотографировали меня, распластавшуюся на полу.

— Она действительно туда села! — Сказал кто-то.

— Она даже не заметила, что он сломан! — Услышала я еще один. — Она блядь такая тупая.

— Это была отличная идея, Натали! Я выложу это в Instagram!

Они были отвратительны. Все это, чтобы причинить мне боль и унизить меня, и они все наслаждались этим, ища этого, как своего следующего приема пищи. Как будто я не человек. Как будто я не заслуживаю жизни.

Внезапно мне стало трудно дышать. Моя грудь сжалась от боли, и все было размыто. Я чувствовала, что сейчас упаду в обморок, и я искренне надеялась, что это произойдет.

Я надеялась, что смогу упасть в обморок замертво и наконец-то сбежать от этого кошмара.