Тридевять земель

День 34 Свобода или смерть

Пока отдыхали в парке после пробежки, Миранда повторила свой рассказ про вчерашнее расследование.

— Точно-точно, — потёрла она лоб. — Кто-то должен был быть в магазине — кто знает и меня, и Марину. Вот её бы сюда! Она бы все лица запомнила, ничего ведь не упускает. У нас дома есть пара девушек, на подхвате, что называется, так они любят иной раз побездельничать — место тёплое, платят хорошо. Не буду имён называть, ладно? Марина их мигом в чувство привела. Она точно помнит, где кого видела, все до единой бумажки запоминает, каждое своё распоряжение. Я сама слышала, как она спокойно так с ними говорит: нет, на самом деле ты была там-то, делала то-то. Но если тебе не нравится работать в этом доме, можешь найти другое место — я дам тебе хорошую рекомендацию, а дальше уже сама справляйся. Одного раза хватило, на каждую! Их теперь не узнать — и врать перестали, друг дружку покрывать, и делом занимаются. Вот так вот.

— Талант! — Артём сказал совершенно искренне, Миранда покивала.

— Я ей тоже говорю это, часто говорю. Марина всё пытается меня пристроить, куда я раньше хотела. На военную службу, или в академию, чтобы живописи училась. Она ведь думает, что я ради неё от всего, что хотела, отказалась. Всё считает себя виноватой.

— Вы на самом деле отказались?

Миранда улыбнулась.

— Иногда. Так ведь не бывает — чтобы держаться всем вместе, и при этом собой заниматься всё время. Пусть она занимается. Инструктором я и так стала, картины пишу — даже выставку успела одну провести. Я счастлива. Особенно теперь, когда вы рядом, — и взяла его за ладонь. — Сегодня не получится с вами языком заниматься — в доме забот хватает. Но я найду вам учителя.

— Благодарю. А куда Лилия пропала? Вы ещё удивились, что она в Риме.

— Марина её в Венецию отправила, печень и всё остальное лечить. Знаете, она уже на вторую неделю работы в ангаре так всё себе испортила, как другие за десять лет такой работы не портят. Никто не знает, почему. Видимо, не надо ей к танкам близко подходить. В общем, пусть лечится. Я одного не пойму, где она столько камней умудряется находить, почти задаром! Их столько уже принесла, что мне Гораций сказал — можете своё дело уже открывать, если у вас есть надёжный источник — а можем вместе продолжать, вам решать. Марина решила пока вместе работать, мы же в этом деле без году неделя.

Артём покачал головой, и тут ему позвонили.

— Сэр Ортем? — голос оружейника. — Жду вас в лабораториях через час, есть новости.

— Вас понял, сэр, через час, — и Артём поднялся на ноги.

— По службе? — задала Миранда ненужный вопрос. — Сложная у вас жизнь. Идёмте, хотя бы позавтракаете, раз так времени мало.

— Поздравляю вас, сэр Ортем, — Марцелл Катон пожал ему руку, и говорит ведь без иронии. — Похоже, вы сейчас единственный из нас, кто успел побывать на другой планете.

В его лаборатории присутствовали лично лорд Стоун и сэр Джеймс Батаник. На лицах обоих явственно читалось удивление.

— В каком смысле, сэр?

— В буквальном. Я снял показания с ваших часов, пока вы приходили в себя. Я их немного улучшил неделю назад, — на лицах и лорда Стоуна, и сэра Джеймса появилась, пусть ненадолго, улыбка. — Так вот, выводы: вы не были на Айуре. Состав атмосферы другой. Нет привязки к нашим службам координат. И главное, сила притяжения: на восемнадцать процентов выше, чем на Айуре.

— Мы были под поверхностью, по его словам — двадцать стадий. Так что координаты…

— Согласен. Связи со спутниками на такой глубине может и не быть. Даже насчёт атмосферы согласен, что в «кармане» под землёй она может быть совсем другой. Но вот гравитацию так просто не подделать. Дополнительно, мы изучаем записи самого Марка Флавия — он оказался добросовестным учёным, всё записывал, перепроверял. Такого количества видеозаписей нечисти с близкого расстояния никто до него не делал, это просто клад.

Артём уселся на стул — тут же поднялся: сидеть, пока начальство стоит…

— Вольно, сэр Злотникофф, — кивнул лорд Стоун. — Мы потрясены не меньше вас. Сидите, сидите.

— И самое главное: мы изучили мировые линии ваших с ним путешествий. В курсе, что такое мировая линия?

— Траектория в пространстве-времени, сэр, по которой я… простите, объект перемещается.

— Отлично — похоже, вы и в самом деле читаете мои инструкции. Польщён. Ваши мировые линии во время перемещения из убежища Марка Флавия и до выхода на арену Колизея, по данным датчика в часах, оставались гладкими. То есть, не зафиксировано момента перехода в нашу область пространства-времени.

Артём не сразу осознал услышанное.

— И как такое возможно?!

Оружейник улыбнулся, и развёл руками.

— Разбираемся. Нужны ещё данные. Вижу, средства телеметрии вы уже носите, замечательно. Загадок прибавилось — как вы сами заметили, нечисть в той локации не вела себя агрессивно, они даже не стали проникать в ту комнату, которую Марк Флавий оборудовал там для себя.

— Мы решили изучить эти явления, — пояснил лорд Стоун. — Вам даётся двое суток на отдых и восстановление сил — каждый день являться на медосмотр, как только запросит сэр Арчибальд Ливси.

— Вас понял, сэр.

— Затем мы проведём опыты на арене Колизея и на базе Корино. С вами будет приданная вам охрана с полным боекомплектом — если уж у вас случаются спонтанные перемещения, необходимо позаботиться о безопасности. Вопросы?

— Никак нет, сэр.

Лорд Стоун кивнул, и они с сэром Джеймсом удалились.

— Вот ещё что, — оружейник потёр переносицу. — Разумеется, я уже докладывал об этом лорду Стоуну. На базе Корино повсюду стоят самые разные датчики. Так вот, в том временном интервале, когда Марк Флавий проник на базу и забрал вас с собой, зафиксировано излучение. Источник определить не удалось — передача велась из большой области в верхних слоях атмосферы — и сфокусировано было на вас. На столовой, то есть. Я изучаю записи излучения — оно модулировано, то есть — искусственного происхождения. Пока всё, что могу сказать.

Артём соображал быстро.

— То есть там, в Колизее…

— Вполне возможно. Теперь на вас датчики — если такое снова повторится, сравним данные.

— Но кто?!

Оружейник вновь развёл руками.

— Спутники немедленно прозондировали предполагаемую область излучения. Ничего. Ни единого материального объекта крупнее миллиметра в поперечнике. Ну, не буду вас задерживать. Да, и вот это, — оружейник протянул ему баночку, в такую собирают биологические и прочие образцы. — Сувенир. Камушки с другой планеты, застряли в подошвах ваших ботинок. Не беспокойтесь — проверено всем, чем можно. Никакой активности, просто камень. Марк Флавий собрал множество образцов минералов.

— Благодарю, — Артём посмотрел на камни — на вид обычные, у любой реки таких можно насобирать гору. — И ещё. Я понимаю, что телеметрия должна быть всегда включена…

— Если у вас будут, так сказать, интимные моменты — есть код фильтрации, по моим данным, вы его установили. Если вдруг забудете, мало ли что случается, просто потрите лоб ладонью, сделайте не меньше трёх движений. Как вы понимаете, оперативные данные строго секретные — никто не получит к ним доступа без санкции лорда Стоуна, — Марцелл Катон улыбнулся и хлопнул Артёма по плечу. — Все мы люди. Если я вдруг замечу такие моменты в записях, сам наложу фильтр. Да, пистолет не забудьте, вон кобура. Объяснять не буду, в инструкции сказано про все доработки. Удачного дня!

— Благодарю, сэр! — Артём покинул лаборатории под впечатлением от услышанного. Другая планета! Только этого не хватало!

…Обучение ложбану длилось полчаса, после чего учительница — действительно учительница, обучает детей работе с переводчиком — похвалила. Трудно оценивать действительный возраст женщин Айура: например, Ингир Мантелла за сорок, а выглядит на тридцать, или даже моложе. В общем, учительнице, Кассии Магне Левсис, тоже на вид тридцать.

Во вполне уже приятном настроении Артём возвращался домой. Позвонила Марина: решили прогуляться с родителями по Парижу, обещала вечером прислать фото и видео. Разумеется, справилась, как дома дела. По её словам, Миранда отлично справляется, пусть даже сама ещё не пришла в себя после недавних событий.

Артём стоял у себя в комнате, раздумывая, чем бы полезным заняться, когда вошла Миранда.

— Что — то странное, Ортем. Мне только что прислали фотографию — по рации, но я не знаю отправителя.

И тут рация Артёма сыграла короткую, но приятную мелодию. «Прислано изображение, адресат неизвестен».

— Мне тоже, — пояснил Артём. — Только что. Как можно посмотреть?

— Годится любой прибор с экраном. Лекторий, обучающая панель. Да, это подойдёт, — Миранда взяла лекторий из рук Артёма. — Сюда прикладываете палец, любой, и мысленно даёте распоряжение передать фото. Смотрите!

Крупнейшая площадь Парижа — площадь Свободы. И крупнейший монумент на планете — стела Свободы, по ночам очень красиво подсвеченная каменная игла, у основания почти десять метров в обхвате, высотой пятьдесят пять метров. И рядом со стелой — Марина, с отцом и матерью. Снимок сделан справа и сзади почему-то.

— Не понимаю, — озадаченно сказала Миранда. — Кто отправитель? Как узнал мой и ваш номера? Приложите сюда любой палец, и мысленно прикажите передать фото.

У Артёма — ровно такое же фото.

— Мне это не нравится, — Миранда потёрла лоб. — Я звоню Марине.

В голове у Артёма словно гранату взорвали — закричали многие голоса — слышался страх, отчаяние, безнадежность. Показалось что один из голосов принадлежит Марине. Когда головокружение прошло, Артём обнаружил, что сидит, опершись о пол правой ладонью. И в глазах двоится, окружающий мир теряет окраску, в уши словно вату впихнули. И Миранда — белее снега, держит его за ладонь.

— С ними беда, — едва сумел проговорить Артём непослушными языком и губами. Сам не понимал, откуда такая уверенность, что он прав. И провалился — пол стал болотом, вязкой жаркой топью. Фото держалось перед мысленным взглядом — и туда, к Марине, Артёму захотелось попасть — как угодно, но побыстрее!

На спину и плечи обрушился груз — уже не по два пуда на каждую часть тела, а больше. Ощущая, что погружается, что начинает задыхаться в трясине, Артём изо всех сил принялся выбираться из топи, из последних сил выдирая из неё ноги, нащупывая опору.

Солнце ударило в глаза. Оказалось, что он стоит на открытом пространстве — где-то, где сейчас полдень.

— Мы в Париже! — ахнула Миранда, которая так и продолжала держать его за руку. — Ортем! Быстрее! «Подушка» долго не выдержит!

«Подушкой» на военном жаргоне называли спасательное устройство — его не только на дилижансы и прочую самоходную технику монтируют, но и в каждое сооружение. Устройство это умеет значительно повышать вязкость среды в заданной части пространства. Выражаясь попросту, может делать воздух вязким, словно кисель. С его открытием лишь очень немногие, кто пользовался «подушкой», разбивались при падении с большой высоты — взамен, как потом рассказывали, они словно падали, находясь внутри свёрнутой коконом очень толстой перины.

Артём не сразу понял, что видит. Хватило примерно секунды: стела Свободы падала, все её многотонные камни разлетались вокруг — взорвана? «Подушка» — видимо, сработала автоматически — сдерживала падение огромных кусков камня, но не могла их остановить — глыбы медленно, но верно опускались. И люди: десятки их стоят в центре творящейся катастрофы — точнее, почти все стоят, некоторые упали. Меньше, чем через минуту-другую каменные осколки опустятся и раздавят их. И прямо перед Артёмом с Мирандой — Марина и её родители. Замерли, смотрят в пространство широко открытыми глазами, не шевелятся.

— Ортем! Помогите! — крикнула Миранда. — Они оглушены! Возьмите за руки!

Она схватила Марину за руку, другой не отпуская Артёма — потянула. Марина послушно сделала шаг. Артём так же схватил за руку её матушку — и та послушно шагнула, едва её потянули.

Скольжение накатило само собой — безо всякой песни. Артём успел заметить, как расширились зрачки Миранды. Вроде бы пару шагов сделали — но оказались почти в двух стадиях от разваливающейся стелы. Выйти из скольжения оказалось столь же легко и просто.

— Помогите им! — крикнул Артём, силой освобождая руку. — Я за остальными!

Миранда кивнула. Уже видны огни фар, слышны сирены — уже мчится помощь, но ждать некогда.

— Сэр Злотникофф, вы покинули Рим — докладывайте, — ожила рация.

— Не сейчас! Я в Париже, спасаю людей, не мешайте! — крикнул Артём, которого неожиданный приказ выбросил из скольжения. Шаг, ещё — вновь вошёл в скольжение. Осторожно «затормозил», взял за руки отца Марины, префекта Парижа, и какого-то ещё парня, стоящего рядом — развернулся, заскользил в сторону Миранды. Лёгкие горят, ногам очень трудно, но нельзя останавливаться. Затормозил, отпустил спасённых — назад!

Как только он остановился у руин стелы, шагах в пяти материализовалась из ниоткуда незнакомая Артёму девушка в чёрном, как у него самого, комбинезоне — бросила мельком взгляд на Артёма, схватила за руки двух оглушенных, замерших рядом с ней, и… растаяла вместе с ними в воздухе.

Артём не успел обрадоваться внезапно пришедшему подкреплению. Что-то там ему бормотал в ухо диспетчер — некогда, камни опускаются всё быстрее! Отвёл, отпустил — назад. Судя по всему, девушка-дроссель приводила спасённых сюда же.

Третий «рейс». Четвёртый. Лёгкие уже еле выдерживают, и ноет спина, а там ещё так много людей!

Вскоре глыбы опустились так низко, что приходилось проходить сквозь них в скольжении — там, ближе к основанию разрушенного памятника, всё ещё было свободное пространство. Девушка-дроссель тоже времени не теряла — после шестого «захода» оставалось трое, все они лежали на мостовой. Артём попробовал взять одного за руку и войти в скольжение — не получается, нет сил его сдвинуть.

— Очнитесь! — он старался не смотреть вверх — остаётся не более пары метров, и над головой такое повисло — смотреть страшно.

Девушка возникла рядом, схватила Артёма и в скольжении вывела за пределы опасной зоны. Артём тут же попробовал развернуться и вернуться, но она не пустила.

— Не дури! — крикнула она. — Сам погибнешь! Им успеют помочь — нужно привести врачей!

И верно: пока они занимались спасением, несколько дилижансов успели подогнать к месту падения — и сейчас использовали плывущие на воздушной подушке машины как таран, смещали повисшие в плотном воздухе камни.

— Им помогут! — девушка взяла его за плечи. — Быстро, за мной — там нужны врачи!

Артём кивнул, и вдвоём с ней они привели почти полсотни спешащих на помощь людей с другого края площади. Девушка кивнула ему, хлопнула по плечу — молодец — и тут её кто-то отозвал в сторону.

Миранда тем временем сумела привести в чувство Марину и её родителей. Хотя не очень-то они очнулись — хоть и стояли на ногах и могли отвечать на вопросы, всё ещё видно, что в себя не пришли. Заметив Артёма, Миранда помахала ему рукой.

— Этих нужно переправить на тот край площади — там ждут, им в больницу, срочно! Сумеете?

Вместе с Мирандой они провели раненых, кто мог ходить, к ожидавшим их спасательным дилижансам — и вернулись. Ещё и ещё. Наконец, наступила некоторая пауза — и внезапно стало тихо. Только сейчас Артём понял, что всё это время звучала тревога — когда включается «подушка», и сверху падает что-то опасное, автоматика включает оповещение и индикацию направления эвакуации. Каждый школьник заучивает, среди первых обязательных знаний, что если звучит характерный звук, и под ногами мигают и переливаются зелёные стрелки — помогай своим товарищам, кто замешкался, хватай их за руки и беги по стрелкам, не оглядываясь — до области, где под ногами ничто не мигает.

— Ортем Риму, — сказал Артём, поняв, что рация всё это время пыталась привлечь внимание. — Здесь обрушился памятник, я помогал спасать людей. Приём.

— Приказываю продолжать участвовать в спасательной операции — придаю вас спасательным службам Парижа, — голос лорда Стоуна. — Отчёт, как только операцию объявят оконченной. Конец связи.

— Вы мсье Злотникофф, я знаю, — подошла та самая девушка в чёрном. Людей уже почти всех увезли; медперсонал постепенно покидал площадь — у руин памятника уже создали оцепление, там работали инженерные службы, вокруг стояла полиция. — Я Мари Фурье, рада познакомиться. Чем могу помочь?

Артём осознал, что Марина и её родители — пожалуй, последние оставшиеся поблизости, кого никуда не увезли врачи. Что все трое совершенно целы и невредимы — только не вполне ещё понимают, что происходит. Миранда обнимала Марину и что-то шептала ей на ухо, префект точно так же обнимал свою хозяйку. Заметив, что Артём смотрит, Миранда жестом показала — всё нормально, не беспокойтесь.

— Нужно проводить их домой и вызвать врача, — пояснил Артём. — Мне приказано участвовать в спасательной операции. Чем я могу помочь?

— Ортем, в укрытие, противник слева! — голос оружейника из рации, по громкой связи. — В укрытие!

Девушка сильно толкнула Артёма прочь от себя — да так, что только чудом он не ударился затылком о мостовую. И тут же сгусток синего пламени пролетел между ними. Артём успел заметить, что Мари сделала жест, словно пытаясь обнять остальных четырёх — и исчезла вместе с ними.

— На вас снова наводятся, прямо по курсу! — доложил оружейник. Теперь Артём и сам видел — стреляют сразу двое. Человек обычный, пусть даже чемпион по бегу, не сумеет ускользнуть от заряда булавы. А дроссель?

В скольжение пришлось входить из низкого старта. Заряд прошёл насквозь, не причинив вреда, но радоваться некогда — от неожиданности Артём выпал из скольжения. Стрелки уже запрыгивали в дилижанс. Чёрта с два, подумал Артём, вновь входя в скольжение, не уйдёте!

Очень странное ощущение — идти медленно-медленно, при этом оставаясь рядом с несущимся со скоростью стадий пятьсот в час дилижансом. Один из стрелков за рулём, другой осматривается, оружие наготове — но Артёма не видит, понятное дело.

Поворот налево. Что делать? Запрыгнуть внутрь — не получится. Куда они едут? Люди разбегались, чтобы дать дорогу экипажу, а тот поворачивал в сторону менее оживлённых улочек. Куда направляются? Как остановить?

В пистолете есть импульсный световой излучатель — чем-то таким оглушили людей там, на площади Свободы. Но потребуется выйти из скольжения, чтобы выстрелить светом.

Поворот. Ещё поворот. Артём осознавал, что силы тают — а стрелять нельзя, люди вокруг, на улицах! Что, если кого-нибудь собьёт?

Наконец, дилижанс свернул в относительно безлюдную часть города. Вот он, шанс: обогнать, встать у поворота — там без вариантов, повернёт направо — попытаться подловить водителя.

Получилось с первой же попытки. Автоматика сработала: дилижанс не врезался в здание на полном ходу, успел включить «подушку» и экстренное торможение. Но водитель явно в отключке.

Зато второй злодей избежал этой участи, и уже замахивался булавой, когда Артём подбегал к нему. Выстрел пучком света — бесполезно, на нём шлем, он явно фильтрует вспышку, не даёт ей ослепить, дезориентировать.

Далее было как на Арене: Артём только и успевал уклоняться и маневрировать, противник явно знает толк в рукопашной — понимал, что дроссель рядом, и двигался так, чтобы по возможности достать булавой человека, где бы рядом тот ни появился.

В один из таких пируэтов рядом возникла Мари и сделала подсечку — противник полетел кубарем. Мари сорвала с него шлем и «испарилась» прежде, чем булава задела её. Отлично. Противник замахивался, не зная, что Артёма перед ним уже нет — и оглянулся в очередной раз. И получил следующую вспышку в лицо.

— Вовремя я пришла, — Мари возникла рядом, вышибла булаву из рук неприятеля, и указала: — Переверни его на живот, пока не очухался.

Мы уже на «ты»? Впрочем, неважно. Помог перевернуть — Мари добыла две пары наручников и сковала человека в запястьях и щиколотках. А на лицо его набросила что-то чёрное, на вид липкое — уши, рот и глаза оно залепило, но похоже, что дышать не мешает. Оригинальное приспособление.

— Кляпов не видел? — поинтересовалась Мари, увидев, как Артём рассматривает обездвиженного неприятеля. — Где второй?

— Там, — указал Артём. Отсюда видно, что так и лежит на руле.

— С ним тоже порядок, — Мари выпрыгнула из руин дилижанса. И в этот момент подкатила полиция.

— Благодарю за содействие, — кивнул им капитан полиции. — Не ранены? Помощь не требуется?

Мари и Артём посмотрели друг на друга, и почти в голос сказали: — Никак нет, мсье.

Когда их отпустили, Мари протянула руку, и указала направление.

— Нам туда. Ловко ты остановил их. Учись драться, пока не поздно. Он явно бывший военный — это тебе не улиток по бистро гонять.

— Улиток? — не понял Артём, и Мари рассмеялась.

— Обычных людей. Которые не скользят. Ты как там очутился? Никто ещё не приходил на вызовы раньше меня.

— Там был близкий мне человек. Видимо, я очень захотел оказаться рядом.

Мари присвистнула.

— Постой, ты что — из Рима успел добраться?! Научишь? — она схватила его за обе ладони, вынудила остановиться. — Я о таком только читала, никогда не видела. Так научишь?

— Если можно такому научить. Прямо сейчас учиться начнём?

Она рассмеялась, и снова хлопнула его по плечу.

— Ты устал, — заметила она. — Я отвела твоих домой к префекту. Та девушка в бусах — твоя хозяйка, верно?

Артём кивнул.

— Повезло ей, — снова улыбнулась Мари. — Меня бы так кто-нибудь любил и спасал… Извини, болтаю без умолку, после заварушки всегда так. Отвести тебя к ним?

— Благодарю за службу, сэр Злотникофф, — удивительно, но лорд Стоун потребовал видеосвязь. — Пользуюсь случаем передать благодарность от властей Парижа, за помощь в спасении людей и задержании преступников. Оставайтесь в Париже, завтра в десять утра по римскому времени ожидайте приказаний.

— Вас понял, сэр!

Лорд Стоун улыбнулся и прижал ладонь ко лбу, прежде чем дать отбой. Я умудряюсь нарушать почти все приказы, подумал Артём, а получается, что благодарят за службу. Чего только не случается!

Все, кроме Марины, сидели в гостиной — хозяева дома дремали в креслах. Врач уже отбыл — кроме последствий применения светошумового оружия, ничего не обнаружил. Миранда подбежала к Артёму, и провела его в комнату Марины — та спала, улыбаясь.

— С ней всё хорошо, — сказала Миранда, понизив голос. — С ними обоими, — поправилась она. — Доктор сказал, что она не вспомнит, скорее всего, всех подробностей. Я думаю, и не нужно. Вы не ранены?

— Нет, — покачал головой Артём. — Ссадины и прочая мелочь, ничего серьёзного.

Миранда обняла его, долго не отпускала.

— С вами как в сказке, — шепнула она. — Я уже говорила? Ну и ладно, ещё раз скажу. Иногда очень страшно, но всегда всё кончается хорошо. Её мама с папой тоже не пришли ещё в себя. Видимо, завтра поговорим, я их сейчас спать отправлю.

Звонок. Артём прижал ладонь к уху, и Миранда поспешно отвела его прочь — в другую комнату.

— Ортем? Не мешаю? — голос Мари Фурье. — Мы с друзьями приглашаем вас посидеть, немного прийти в себя. Через час, кафе «Две мельницы». Придёте?

— Мои новые поклонники, — пояснил Артём, выключив микрофон рации. — Приглашают посидеть с ними.

— Идите, — кивнула Миранда. — Это ваш вечер, вы заслужили. Не беспокойтесь, вы и нам ещё всё расскажете, когда сможем оценить. Я справлюсь, не беспокойтесь, — приподнялась на цыпочки, и поцеловала его в щёку. — Всё, не мешаю!

— Да, Мари, с удовольствием, — ответил Артём. Конец связи. Коротко и ясно, ничего лишнего. Операция официально объявлена оконченной — ведётся расследование, восстанавливают стелу Свободы, повсюду на улицах патрули, стаями летают полицейские зонды — но в остальном Париж вновь живёт обычной жизнью.

Едва Артём вышел на улицу, из-за угла вышла Мари Фурье. Всё в том же чёрном костюме.

— Решила проводить, — пояснила она. — А то вдруг заблудишься. Есть серебряные монеты?

Артём опешил.

— Зачем?

— Сам увидишь. Идём, сейчас будут, — она взяла его за руку и указала направление. Шла молча, улыбаясь, глядя в сторону. Как только они пересекли очередной перекрёсток, к ним бросилась девочка лет восьми, с огромной алой розой в руках.

— Мадемуазель Мари! Это вам! За бабушку с дедушкой!

Мари присела, обняла девочку, и приняла цветок. Поднесла бутон к носу… и замерла, улыбаясь.

— А это тебе, Анна, — протянула девочке что-то круглое, блестящее. — На удачу! Здравствуйте!

Девочка умчалась, сияя, и в сторонке — Артём видел — её сразу же окружила компания других детей, всем не терпелось посмотреть на подарок Мари.

— Не бойся, не отберут, — пояснила Мари. — Мы уже пришли, нам в эту лавочку.

Лавочкой оказался магазин антиквариата. Удивительно, но там был и подлинный антиквариат, хотя все желающие могли за небольшую сумму получить точную копию старинной вещи.

— Мсье Фламель, мы к вам, — Мари чуть подтолкнула Артёма вперёд. — Мсье Злотникофф случайно остался без серебра. Поможете?

— С удовольствием! — хозяин лавки, Мишель Фламель, положил на стол перед Артёмом пухлый том. — Здесь образцы. Если сможете нарисовать, я могу сделать по вашему эскизу.

На Артёма напало вдохновение: назвать это эскизом трудно, но удалось более или менее точно воссоздать аверс и реверс монеты, которую запомнил на всю жизнь, увидев в детстве в фильме про пиратов.

— Похоже на старинный дублон, — заключил хозяин, улыбаясь. — Отличный выбор! Сколько вам их сделать?

…Когда они уходили, в карманах Артёма звякало с полсотни дублонов. И встало это удовольствие в пять граций за монету. Солидно — впрочем, подлинный антиквариат здесь куда дороже.

Когда они с Мари вошли в кафе, им устроили овацию. Хлопали и по-римски, ладонями над головой, и по-здешнему — перед собой. Мари, улыбаясь всем, кто её приветствовал, указала направление, по дороге вручив розу официантке, и что-то шепнув той на ухо.

— Нам туда, — указала она в сторону дальнего от входа угла.

За столом сидели двое мужчин; один оказался Виктором Маккензи — улыбнулся и кивнул обоим вновь пришедшим. Второй, незнакомый Артёму парень лет двадцати пяти, рыжеволосый и круглолицый, встал, сияя, что твой пятак.

— Знакомьтесь, — сказала Мари. — Мсье Ортем Злотников — мсье Димитри Петрофф.

— Маша, ну сколько раз говорить! — возразил вновь представленный. — «Петров», а не «Петрофф»!

— Кто тут тебе «Маша»? У тебя на табличке на номере написано: «Петрофф». Так и зову.

Петров расхохотался, следом за Виктором и Мари, и указал — присаживайтесь. Артём заметил, что на столе перед обоими дросселями — не было сомнений, что и «Петрофф» тоже дроссель — кучки серебряных монет, и лежит пара игральных костей. И по солидного размера кружке.

— Как самочувствие после сегодняшнего, Артём? — поинтересовался Петров, и взмахом ладони подозвал официантку.

— Не дождётесь, — сам от себя не ожидая, ответил Артём. Возможно, от удивления: в кои веки кто-то правильно произнёс имя!

Петров, а следом и остальные, расхохотались.

— Теперь верю, что Артём, — Петров привстал, и хлопнул Артёма по плечу. — Пиво пьёте? Всё верно, мы тоже сегодня не пьём. Завтра на службу. Но на вкус очень похоже! — указал он на возникшую перед Артёмом кружку. — Расскажите, как вам удалось добраться до площади так быстро!

— Парни, мы не в полиции, — перебила Мари. — Меня уже тошнит от протокола. Давайте уже на «ты»!

— Согласен, — Виктор поднял свою кружку. — За новых друзей!

— За друзей! — присоединились Петров и Мари. — Рассказывай! — потребовала Мари, толкнув локоть Артёма.

— Пусть лучше споёт, — возразил Виктор, бросая на стол игральные кости, раз за разом. — Я слышал, он хорошие песни знает.

— Просим, мсье Злотникофф! — воскликнул кто-то из стоящих рядом. — Спойте!

Возглас поддержало всё кафе. Артёму тут же освободили табурет у стойки, а парой секунд позже нашлась флютня. И стало тихо — бывают же чудеса.

Артём не сразу выбрал, что исполнить. Припомнил дублон, и сама собой пришла на ум песня — может, на слух и заунывная, вовсе не весёлая, но всё равно берущая за душу. Песня, с которой пираты шли на виселицу.

Кафе молча внимало. Виктор едва заметно кивал в такт ритму, постукивая по столу костяшками пальцев.

Виктор подхватил припев первым, отбивая ритм кружкой о стол — и остальные двое за столом присоединились.

Что-то очень похожее, думал Артём, при этом не теряя сосредоточенности, не отвлекаясь от музыки и ритма. Мы все словно в океане: стихия под ногами — дикая, непредсказуемая, в любой момент готовая вырваться и поглотить всё, до чего дотянется. Мы все здесь на корабле — не зря родные и близкие прощаются со всеми, кто уходит в поход. Всякий раз прощаются — навсегда. И до слёз радуются тем, кто возвращается живым.

Подхватило всё кафе — и все теперь отбивали ритм, кто кружками — а кто каблуками.

Похоже, слова песни здесь знает не только Артём, поскольку многие стали подпевать — и без ошибок. И Артём почти воочию почувствовал себя на палубе пиратского корабля, только что после боя — есть убитые и раненые, порваны паруса и канаты, но все выжившие непреклонны и решительны.

Теперь подпевало всё кафе — и с улицы заходили и заходили ещё люди, хотя мест уже почти и не было.

Ощущение, что он на корабле становилось всё сильнее — на подлинном корабле среди моря, где никакие грязь, дым и смрад не могут заглушить ясного, чистого запаха свободы, и ощущения, что день прожит не зря.

Артём окончил песню — и поклонился собравшимся. Кафе взорвалось свистом и аплодисментами. Мари подошла к Артёму, обняла и поцеловала — в губы. Возгласы восторга и свист стали громче. Мари долго не отпускала его.

— Ещё, мсье Злотникофф! — крикнул кто-то, и кафе подхватило этот крик.

…Только после пяти песен ему разрешили сделать перерыв. На столе уже ожидала, помимо кружек, настоящая еда — мясо, тушёное с картошкой, зелень, приправы… Артём ощутил, до чего же он голоден.

— Отлично, друг мой! — Виктор тоже похлопал его по плечу. — И отличные песни. Давай, подкрепись, пока можно. В кости играешь?

Артём покачал головой.

— Научим. Мари, твоя очередь! Спой людям, дай человеку поесть!

Время текло, и текло, и текло. Спеть по нескольку раз успели трое из них, не считая Виктора — тот оставался непреклонен: слуха нет, голоса нет, не приставайте. У Мари оказался очень приятный, низкий голос — и баллады, которые она исполняла, собравшиеся приветствовали неизменным свистом и аплодисментами. Наконец, отыскалось время и для игры. Стало понятно, зачем монеты — на них и играли.

Удивительно, но Артёму везло чаще остальных. Впрочем, Фортуна — дама непостоянная, и кучки серебра на столе время от времени скапливались у разных углов. Давно Артёму не было так весело. Никто не говорил о походах, о случившемся сегодня — всё больше травили байки из жизни, причём весёлые, интересные. Особенно понравилось собравшимся, когда Артём поведал им, какие слова ему поначалу мерещились, пока не настроил переводчик. Правда, похоже, что и Петров не в курсе, что такое ОСАГО — да и откуда ему?

И, наконец, кости отложили, и все четверо переглянулись.

— Что ж, пора и по домам, — предложил Виктор. — Ещё увидимся.

Ему кивнули. Петров подмигнул Артёму, и тот понял, что сейчас произойдёт. Все, кроме Артёма, исчезли — были, и не стало их. Вот это умение, подумал Артём, входить в скольжение с места! Ему самому потребовалось встать и сделать один шаг по-настоящему. Серебро так и осталось на столе — и что-то подсказывало, что оно не останется там надолго. Несомненно, это подарок остальным — на удачу.

Похоже, в Париже дросселям не возбраняется передвигаться скольжением. Одно правило, действующее во всех городах: не проникать в жилища и здания без разрешения, входить туда, как входят все люди — пешком, на виду у всех, никакого скольжения.

Мари возникла рядом с ним, когда Артём, всё ещё в скольжении, пытался понять, где дом префекта, куда двигаться.

— Не туда, — сказала она. — Сегодня ты мой. Сопротивление бесполезно!

И повлекла его за собой.

— Свет! — приказала Мари. Странное место, напомнило Артёму убежище, или базу Корино — окон нет, двери не видно. Просторно, запах жилой — не застойный. — Не ищи дверь, не найдёшь. Я одна тут живу.

— Убежище? — предположил Артём. Мари кивнула, и вновь поцеловала его.

— Не чувствую, — она прикрыла глаза. — Ничего не чувствую. Там, в кафе, еле сдерживалась… а сейчас ничего.

— Ты устала? — предположил Артём. Мари покачала головой, не отпуская его.

— Со мной так всегда. Когда не нужно, ничего не чувствую, как деревянная. Останешься? Просто побудь рядом. Я слишком долго бываю одна.

…Артём ощутил, что Мари, рядом с ним, рывком уселась, судорожно всхлипнув. Сам собой повысил яркость ночник. Мари озиралась, её страх Артём ощущал всем существом. Он уселся, обнял её, она прижалась к его плечу, тяжело дыша. Затем… рассмеялась, и явно начала успокаиваться.

В ушах зазвенело. Артём ощутил, что на него — на них — смотрят, и повернул голову. Только чудом не завопил, и не бросился бежать — у кровати стояли десятки «зомби». Двое ближайших, меняя уродливые, неприятные лица, с неизменной улыбкой, наклонились — словно спрашивали: чего изволите? Артём ощутил их запах — смесь запахов разрытой могилы, горячей крови, тлена.

— Их нет на самом деле, — шепнула Мари, обхватывая его за плечи. — Только не бойся. Вспомни что-нибудь смешное, постарайся рассмеяться.

Удалось. Уже не очень помня, что именно смешного вспомнил — рассмеялся, и наваждение сгинуло. Мари погладила его по голове.

— Не верила, что так бывает, — сказала она. — Теперь верю. Если два дросселя… если они проводят ночь вместе, то приходят они. Говорят ещё, что если по-настоящему испугаешься, если побежишь — станут настоящими и сожрут, — она передвинулась, уселась ему на колени.

Теперь он мог рассмотреть её — днём костюм скрывал почти всё. Мулатка — или как это назвать, ведь в ней, несомненно, смешалась самая разная кровь. Неважно, в общем — смуглая, ёжик коротких чёрных волос, полные губы и глубоко посаженные, карие глаза. Невысокого роста, по грудь Артёму — но мускулистая, о таких мышцах ему мечтать и мечтать! Мари взяла его руку, прижала к своей груди — Артём ощутил, как сердце бьётся всё чаще.

— А вот теперь ты мой, — прошептала она, и рассмеялась, запрокинув голову. — Даже не пытайся. Сопротивление бесполезно!

В пять утра Артём проснулся — «удобства» есть, уже хорошо — и начал делать зарядку. Мари немедленно уселась, и одобрительно кивнула.

— Глазам не верю. Парни вообще все ленятся, хилые какие-то, щелчком перешибить могу. А ты занимаешься!

Через пару минут она к нему присоединилась.

— Завтрака не будет, я никогда никого не кормлю, — рассмеялась одна, когда с упражнениями было покончено. — В городе поедим. Есть одно славное место: народу мало, открывается рано, поклонники не лезут. Пойдём?

…В семь ровно они постучали в дверь апартаментов префекта. Открыла Марина. И улыбнулась обоим, жестом пригласила войти.

— Мадам Злотникофф, — Мари поклонилась, сняла у себя с шеи ожерелье из ракушек — только сейчас Артём его заметил. Интересно, зачем прятала? — Это мой выкуп, — вновь поклонилась, и протянула ожерелье, держа его в ладонях.

Марина вернула поклон, и бережно приняла дар, надела его. Поманила к себе Мари, и обняла её.

— У вас замечательный хозяин, Марина, — Мари улыбнулась им обоим. — Я вам завидую. Здравствуйте! — она подмигнула Артёму, и… исчезла.

Марина вздрогнула, и рассмеялась. Взяла Артёма за руку и привела в свою комнату.

— Не помню, что же вчера случилось, — призналась она, затворив дверь. — Миранда говорит, вы спасли меня, папу с мамой, много других людей. Ужасно соскучилась! — и обняла его. — Не сердитесь на меня, — шепнула она. — Я знаю, их будет ещё много. Ничего не могу с собой поделать, когда вы со мной — только я и вы. Завтракать будете?

— Только чай, если он есть.

— Сейчас закажу, — пообещала Марина, отпустив его. — Я скажу папе с мамой, как только они проснутся — вчера закончился месяц. Я хорошая хозяйка, сэр Ортем?

— Замечательная, — он взял её за руки. — Оставайтесь такой же счастливой, как сейчас.