Тридевять земель

Дни 60–61 Шёпот во мраке

И командование, и доктор Ливси подозрительно легко дали разрешение покинуть Рим. Разумеется, доктор настоятельно советовал не ставить опыты над собой, не пытаться войти в скольжение. Резкая боль — признак неполадок в организме, и, пока специалисты клиники и научного отдела, под руководством Марцелла Катона, не предложат объяснение, лучше не гнать лошадей.

Марина поручила Лилии множество мелких дел в Лондоне — если уж ехать, то с пользой для остальных. Артёму же шепнула только «возвращайтесь поскорее». Осталось только зайти к оружейнику: тот лично договорился о транспорте — в составе колонны — которым можно попасть в Лондон кратчайшим путём, а перед отправлением что-то собирается сказать, что-то важное.

Если не видеть Марину в её выходном наряде, легко решить, что хозяйка Артёма — Лилия. По словам Миранды, Лилия всегда любила наряжаться красиво и необычно, вот только со средствами всегда было трудно. Теперь, когда со средствами стало легче, Лилию не узнать. Просто блеск.

Она кивком согласилась подождать Артёма снаружи военного городка, хотя пропуски были на обоих. Не захотела входить. Можно было приказать, и вошла бы, но Артём подумал — и не стал настаивать: отношения Лилии с командованием всё ещё сложные: хотя все обвинения и всё такое с неё сняты, всё равно лорд Стоун и его подчинённые вряд ли забудут несколько крепких слов, которые тогда услышали от неё.

— Новый рюкзак, — указал оружейник. — И новый пистолет. На этот раз практически без металла, в обоих случаях. Пришлось повозиться; но, раз теперь мы знаем, что существуют «операторы», будем соблюдать осторожность. Мы знаем, что пока что вы не можете скользить, но стандартное снаряжение теперь всегда при вас. Вопросы?

— Один вопрос, сэр. Я тогда не слышал никого — только помехи в эфире. По вашим данным, это техника вышла из строя, или?

— Думаю, что «или». Рацию можно вывести из строя электромагнитным импульсом, но он должен быть такой мощности, что от самого человека мало что останется. Есть основания предполагать, что «оператор» и создавал помехи. Если вам интересно: по нашим сведениям, ракеты «последнего довода» сработали на территории «локации М». Возможно, это даёт нам некоторую отсрочку — мы успели увидеть уничтожение основной группы войск нечисти. Та, что шла коридором на Айур.

— Намёк понял, сэр. Как только смогу вернуться в строй, продолжим исследования.

— Не сомневался в вас, сэр Ортем, — оружейник пожал ему руку. — Выздоравливайте, сейчас это главное. Мой поклон вашей несравненной хозяйке и её очаровательным помощницам.

Лилия позвонила Глории, как только прибыли на перрон Ватерлоо в Лондоне; позвонил и Артём — Марине. Дома, на Земле (уже казалось, что там он жил много лет назад), у Артёма не было привычки звонить родным и близким. Да что говорить, ведь и просто побеседовать с человеком, с которым жил в одной квартире, толком и не успел. Теперь навёрстывал и удивлялся — почему такое простое и очевидное действие не приходило в голову раньше?

— Глория в отъезде, — озадаченно сказала Лилия. — Даёт концерты в Берлине и Пекине. Нас очень рады видеть в её доме, но — сначала дело, верно? Вам не страшно?

— Почему мне должно быть страшно?

— Бедлам — страшное место. Им детей пугают, если что.

— А я думал, душевное здоровье за столько лет научились уже возвращать. — Язвить Артём не собирался, но так уж прозвучало.

— Не всем, — Лилия, похоже, и сама не рада, что затеяла этот разговор. — Ну, раз вам не страшно, возьмите меня за руку! Можем пешком дойти, это не очень далеко.

Они шли молча; Лилия держала его за руку и улыбалась — молча. Смотрела по сторонам; Лондон, как и Лиссабон — город парков и величественной архитектуры; возможно, не такой величественной, как в Пекине или Москве, но тем не менее. Артём видел, как на них смотрят встречные — улыбаясь, и желая доброго дня. И конечно, он не оставлял без ответа, хотя бы вежливым кивком, ни одного доброго слова.

Люди определённо стали добрее. В целом и общем. Всё равно есть преступники, всё равно нужна полиция — видимо, некоторые черты человеческой природы никогда не изменить. Но всё равно чувствуется, что «человек человеку волк» — не про Айур.

Любопытно, почему они назвали лечебницу для душевнобольных именем одной из самых древних и страшных лечебниц в истории Земли? Ведь не в качестве насмешки? Кое-что Артём уже успел узнать, специально прочитал про Бедлам: прежде всего, это центр оказания психологической помощи. Учитывая, что смерть подстерегает человека на каждом шагу — в любой момент под ногами может вспухнуть «кротовина», и выползший изнутри «паук» или «демон» могут начать есть тебя заживо. Здесь демоны и нечисть в целом — не фольклор, это часть реальности. Люди сумели ужиться с этим кошмаром, что прячется за входной дверью, но даром для психики это всё равно не проходит.

Может, потому власти Парижа смотрят сквозь пальцы на мордобой, который принято устраивать в заведениях — при одном только правиле: никаких серьёзных увечий. Может, поэтому Гайд-парк Лондона — всепланетная танцплощадка, где молодёжь, и не только, выпускает пар. Может, поэтому римская Арена пользуется такой популярностью. Может, человеку нужна постоянная, грозная опасность, смертельная угроза за порогом, чтобы становиться добрым к себе и себе подобным.

…Пока он думал, они дошли до главных ворот Бедлама. Разумеется, там их ожидали; Лилия накануне заказала пропуски и пояснила, кого и почему они ищут. Их встретили радушно и препроводили в ту самую часть Бедлама — корпус — откуда, по словам Лилии, «не возвращаются».

— Наслышан, сэр Злотникофф, — ему пожал руку главный врач отделения. — Рад видеть вас, госпожа Корту. Чем могу помочь вам?

— У вас на лечении находится Вероника Корвус, — Лилия улыбнулась врачу. — Дело в том, что… — и изложила, вкратце, историю о том, как Марина, стечением обстоятельств, разучилась читать, и как впоследствии обучилась заново.

— Поразительно, — покачал головой врач. — Случай госпожи Корвус нетипичный. Мы не можем в точности сказать, что случилось. Если вкратце: она — полноценная личность. Основная её сложность — практически полная невозможность непосредственно общаться с людьми. Ни разговаривать, ни переписываться. Мы стараемся оградить её от контактов с людьми, в том числе с персоналом, используем технику, чтобы общаться, насколько это возможно. Когнитивные расстройства, в том числе вызванные неправильным обращением с переводчиками, давно уже умеют корректировать на месте, это рядовая ситуация. К нам сюда попадают только случаи, когда знакомые нам методики не работают. Что вы предлагаете?

Лилия пояснила. Со всеми подробностями.

— Интересный подход, — покачал головой врач. — Мы используем электромагнитную клетку, внутри неё госпожа Корвус и живёт — большую часть времени. Хорошо. Я готов проверить ваше предположение. Разумеется, вначале вы должны понаблюдать за госпожой Корвус. То, что вы лично знаете её с детства, госпожа Корту, может значительно упростить задачу. По нашим данным, большую часть времени госпожа Корвус живёт в выдуманном, воображаемом мире, и очень часто там упоминается приют, о котором речь. Вас проводят в гостиницу, — доктор встал, — и, как только мы с коллегами примем решение, как провести проверку вашей методики, мы с вами свяжемся.

«Номер» в здешней гостинице выглядит не менее роскошным, нежели апартаменты Марины и Артёма там, в Риме.

— Чудо, — Лилия переоделась в домашнюю — пусть всё ещё официальную — одежду, сняла большую часть украшений — и всё равно выглядит по-царски. — Не могу поверить, но мне нравится здесь, в Бедламе. Никогда бы не поверила, что скажу подобное. Посмотреть — так это просто Арена какая-то. Вы заметили? Спортивный корпус, столовая, библиотека. Ни криков, ни воплей. Я по-другому всё это представляла.

— Мы пока не видели пациентов, — заметил Артём. Точно, словно на курорт приехали. Обстановка такая, что уходить не хочется. Коварно, ох, коварно подошли к проектированию гостиничного корпуса!

— Не обижайте мою фантазию! — улыбнулась Лилия. — Пусть всего на день, но вы мой. Даже если вы просто будете рядом. Врач указал тут, на расписании, что повидаться с Вероникой мы сможем только после полудня, после двух часов, если точно. Почти три часа времени ещё. Чем вы хотите заняться?

— Здесь есть спортивный корпус? Пойду посмотрю. Там, на месте, и решу. А вы?

— Я в библиотеку. Марина попросила найти что-нибудь. В Лондоне у всех публичных библиотек общий каталог — я туда. Доброго дня!

Она обняла его — крепко, но осторожно.

— Сегодня вы мой, — шепнула она ему на ухо и первой покинула их «номер».

Они вошли в «клетку», дом Вероники Корвус. Сама она сидела на полу — хоть и клетка, но с удобствами: судя по количеству книг, она много читает. Но как?! Ведь в случае Марины…

Додумать он не успел. Как только они подошли на три шага, Вероника схватилась за голову обеими ладонями и посмотрела в их сторону. Видно было, что хочет что-то сказать, и не может. Она протянула руку в сторону Артёма и шевелила губами.

— Ортем, пожалуйста, выйдите, — резко попросила Лилия. — Я попробую сама вначале.

Артём кивнул. Быстрым шагом подошёл к массивной двери, потянул ручку…

Вероника оттолкнула Лилию и подбежала к нему — дверь едва только приоткрылась.

— Нет, — Вероника взяла его за руку. — Не уходите. Останьтесь.

Слушать это было жутко: она заикалась почти на каждом звуке, каждое слово повторяла вновь и вновь, спотыкаясь и путаясь — но сумела произнести.

— Нет, — Артём заметил, что с той стороны двери явно хотят вывести обоих посетителей. — Пожалуйста, просто отойдите. — Удивительно, но его послушались — вскоре послышался щелчок. Внешняя дверь «клетки» закрыта.

Вероника вцепилась в него — обняла с такой силой, что стало трудно дышать. Прошло с полминуты или около — трудно было вести счёт времени. Хватка её пропала внезапно: Вероника отступила на шаг, продолжая держать Артёма за руку.

— Кто вы? — она по-прежнему выговаривала слова с трудом, и с не с первой попытки. — Почему я здесь? Где Лилия? — мало-помалу произношение стало даваться ей легче.

— Лилия позади вас, — Артём видел, что ноги едва держат его новую знакомую; осторожно усадил её на пол и уселся рядом, не отпуская её руку. — Я Ортем Злотникофф. Мы пришли помочь вам. Вы разрешите попробовать?

Вероника кивнула. Лилия приблизилась к ним и взяла Веронику за другую руку. Вероника закрыла глаза — ненадолго — а когда открыла, на лице её было изумление.

— Что случилось? — слова теперь произносила с первой попытки, хотя и неуверенно. — Мы занимались с тобой, Лилия, почему мы здесь? Почему он здесь? Что случилось?

— Вероника, какое сегодня число? — спросила Лилия мягко. — Какой день?

Вероника назвала дату. На двадцать с небольшим лет раньше текущей.

— Мы обе выросли, — Лилия осторожно погладила Веронику по голове. — Просто ты не заметила. Мне нужно позаниматься с тобой, прямо сейчас. Хочешь, чтобы он ушёл?

— Нет, — Вероника крепче сжала ладонь Артёма. — Голос прекратился. Я всё время слышала этот голос. А сейчас его нет. Я не хочу больше слышать его, не уходите!

— Мы не уйдём, — Лилия достала учебник из сумки. — Не отпускай его руку, если тебе так легче. Закончим наш урок, хорошо?

Вероника не без опаски отпустила руку Лилии. Потом — руку Артёма. Постояла так — изумление на её лице. И вновь наваждение — Артём снова смотрел на Веронику, а видел Марину. Долю секунды, и наваждение исчезло: Вероника ниже ростом, лицо треугольное, карие глаза и рыжие волосы. Ничего общего с Мариной, если подумать.

— Я его не слышу, — поразилась Вероника. — Не слышу голос. Так мне… мне теперь двадцать восемь лет? Да?

Лилия кивнула.

— Вы взяли меня за руку, и голос пропал, — Вероника подошла к Артёму. — Почему? Кто вы?

— Помнишь Марину? Она хозяйка Ортема, — улыбнулась Лилия, — а я её помощница.

— Как здорово! — детский, бурный восторг в глазах Вероники. И почти сразу же опаска — смутилась. — Простите! Вы не уйдёте? Я ещё увижу вас?

— Врачи осмотрят тебя, — Лилия помогла Веронике усесться на стул. — Так нужно. Мы здесь, и когда разрешат снова — мы снова придём. Договорились?

— Вы правда придёте? — Вероника взяла Артёма за руки, и посмотрела в лицо. — Правда? Честно-честно?

— Честно-честно, — Артём сумел сохранить серьёзность. — Пока будет нужно. Не беспокойтесь, это главное.

Он продолжал держать её за руки, пока Лилия ходила за врачом. Артём заметил, как напряглась Вероника, когда открылась внешняя дверь «клетки», но… почти сразу же успокоилась. Видимо, ждала чего-то неприятного, но оно не случилось.

Странно, но относительно краткий урок Лилии с Вероникой вымотал и Лилию, и присутствовавшего там Артёма — поговорили с поражёнными врачами — те никак не могли поверить, что Вероника Корвус теперь может говорить с людьми — и добрели до своего номера, куда им и принесли ужин. Хорошо, что Артём позвонил в Рим до ужина — после него уже точно не смог бы. Добрался до постели, успел пожелать Лилии доброй ночи, и — отключился.

Что-то снилось. Основным мотивом обрывочных, не запомнившихся снов был постоянно повторяющийся где-то вдали музыкальный обрывок — словно заело граммофонную пластинку с записью пьесы для симфонического оркестра. Проснулся внезапно, и понял всё, ещё толком не разобрав, что же такое он видит. Нечисть вокруг — столпилась вокруг кровати. Артём успел ощутить, что Лилия уселась — уселась рядом и схватила его за руки, успел ощутить её ужас. И, как и в предыдущих случаях, рассмеялся — нервным, неестественным смехом; впрочем, главное — что это помогло. Исчезла нечисть, и взамен залитого слизью и кровью пола — тот самый, чистый, практически стерильный пол гостиничного номера. Лилия обхватила его, и Артём чувствовал, как постепенно унимается её сердцебиение.

— Значит, с вами всё хорошо, если вы снова их видите, — прошептала Лилия ему на ухо. — Но почему я их вижу? Я ведь точно не скольжу, всякий раз потом пробовала.

— И сейчас?

— Нет, сейчас не пробовала, для этого мне на полу стоять нужно. Нет!

— Что «нет»? — Артём посмотрел в её глаза, Лилия чуть отстранилась, продолжая держать его за руки.

— Не вставайте. Половина третьего ночи, и мы оба не спим. Мне сказать, или сами догадаетесь?

— Скажите, — Артём не отводил взгляда от её глаз. Лилия рассмеялась, и сама отвела взгляд.

— Не угадали. Спойте мне. Есть ведь хоть одна песня, которую вы согласитесь петь только мне, или в моём присутствии? Ведь есть?

— Но…

— Всё здесь, — Лилия свесилась с кровати и достала из-под неё… флютню. Другую, не Артёма. — Отговорок искать не нужно.

— Ловко вы, — Артём принял инструмент, задумался. Лилия показала ему пульт управления акустической защитой — включена, никому ни музыка, ни пение не помешают. Вместе с тем, подумал Артём, если из номера раздастся крик о помощи, или что-то такое, автоматика с очень высокой вероятностью его опознает и вызовет охрану. Умная техника, слишком умная. Так… и что петь будем?

Как-то сама собой пришла на ум песня «Шипучее вино». Её и спел. На Лилию песня произвела большое впечатление.

— Чудно! — сказала она, когда песня закончилась. — Знаете, нужно выучить ваш родной язык. Вы ведь её на древнерусском… простите, на русском вашего времени, поёте? Точно, нужно будет выучить. Спойте ещё раз! Пожалуйста!

Миранда уселась в постели. Странные сны сегодня — обрывочные, бессвязные, неприятные. Обычно сны яркие, красочные, интересные. Ну или вообще никаких, так тоже хорошо. Миранда включила ночник ярче и попыталась заснуть заново. Куда там!

Такое ощущение, что сломалась рация: стала ловить не то полицейскую, не то ещё какую-то волну. Миранда запустила самопроверку прибора, ничего не выявила, но стоило снять рацию — и мерещиться перестало. В конце концов, Миранда взяла со стены запасную — ту, которая ничего в мозг не транслирует, у которой, как в древности, отдельно микрофон и динамик — и спустилась вниз.

Она вовсе не удивилась, обнаружив там Мари. Тоже в халате, и тоже с запасной рацией на поясе.

— И тебе что-то мерещилось, — Мари посмотрела в глаза Миранды. — Дай угадаю. Неприятный повторяющийся голос, словно кто-то в рации что-то бормочет.

— Примерно так, — согласилась Миранда. — Сразу в больницу поедем, или посидим пока?

— Шутки она шутит, — Мари посмотрела на часы. — Там у них ещё поздний вечер. Нет, пока не буду звонить. Не знаю, как у тебя, а у меня это прошло. Нет никакого бормотания в голове.

— Тогда зачем запасная рация?

— Всё верно, — Мари налила Миранде сока — не ошиблась, сразу вынула из шкафчика нужную бутылку — и протянула. — На всякий случай. Пойду сегодня к связисту, пусть проверит.

— Не проще новую поставить?

Мари посмотрела Миранде в глаза.

— Это не решение. А я привыкла решать, чтобы уж окончательно. Если там что сломалось — пусть выясняет, что именно. О, смотри, кто идёт!

Не кто-нибудь, а Арлетт Беклин! После переезда в Рим Арлетт, хоть и пришла в себя, но отчётливо держала дистанцию со всеми, кроме Марины. С последней и общалась легко, и заходила сама, обычно по всяким мелочам, а остальные в основном видели её молчаливой, занятой любимым делом. К себе в комнату почти никого не приглашала.

— Не спится? — Мари и ей протянула безошибочно именно тот напиток, что Арлетт предпочитает пить — минеральную воду, из её родного города. — Голос не мерещится? Такой, словно в полицейской рации?

— Откуда ты… — поразилась Арлетт, но воду приняла и выпила, вначале. — Всё верно. Вы тоже?

— Мы тоже. Слушай, есть предложение отвлечься. У Миранды в альбомах много красивого. Если её как следует попросить…

Миранда рассмеялась.

— Она права. Идём, Арлетт, раз тебе не спится. Ну или пойдёмте на свежий воздух, погода сегодня хорошая.

— Лучше на свежий воздух, — выбрала Арлетт и допила последние несколько глотков. — Сейчас переоденусь. Благодарю! — вернула она стакан Мари, улыбнулась и направилась назад, по лестнице вверх.

Мари проводила её взглядом.

— Ты заметила? — она посмотрела в глаза Миранды. — Впервые улыбнулась нам обеим. Похоже, сегодня будет удачный день, раз такая редкость случилась. Ну что, пройдёмся по свежему воздуху?

…Мари закончила, совсем вкратце и без подробностей, рассказ о том, как чудом выбралась из башни, про своих пропавших — забытых — друзей говорить не стала. Всё равно Арлетт слушала её, практически раскрыв рот, не дыша.

— Ничего себе! — покачала она головой, когда рассказ кончился. — Знала бы, держалась с тобой осторожнее. Так что, дроссели правда приносят удачу? Ты говоришь, потом все, кому не лень старались незаметно к тебе прикоснуться. Им всем потом везло?

— Не знаю, не спрашивала. Вот в лоб иногда давала — некоторые старались почаще прикасаться к… в общем, куда не приглашала. Можешь проверить, — Мари протянула руку. — Я, как видишь, почти всегда рядом. Если поможет, разрешаю прикасаться сто… нет, десять раз в день. Для начала, наверное, хватит.

Арлетт рассмеялась и прикоснулась кончиками пальцев к протянутой руке.

— Благодарю, проверю. Я тоже слышала такие истории, но никогда не верила. А где была эта башня?

— А тебе зачем? Рядом с Парижем, в лесу, выйдешь из ворот Республики — и сразу на север. В самую чащу.

— Её разве со спутников не видно? Найти не пытались?

— Я знаю, что ты хочешь сказать. Но я — дроссель, верно? Веришь или нет — тебе решать. Факты — вещь упрямая.

Арлетт кивнула.

— Верю. У меня были друзья, которые очень хотели найти ту башню. Меня звали… а я уже не верила. Не знаю, как-то быстро перестала в такое верить. Мама говорит, всем в детстве нужно верить в чудо, и встретиться с ним хотя бы раз. А я ни разу не встречалась.

— Ты только что сказала, «верю». Значит, надо просто подождать, — Мари взяла её за руку. — Ой, прости, что без спросу. По моему опыту работы в полиции: иногда надо просто верить. Я пока работала, сто раз была готова признать, что все люди — скоты и мерзавцы, что хорошими только притворяются. Но так не признала, всё ещё верю. Может, потому и с ума не сошла от такой работы. Трудно, но кому сейчас легко?

Арлетт снова рассмеялась и махнула рукой — да ну тебя. Все трое сидели на скамейке — а по дорожкам парка уже начинали пробегать люди в спортивной одежде. День начинается.

— Всё верно, пора немного размяться, — поднялась на ноги Мари. — Арлетт, присоединишься? Тогда дождёшься нас тут, хорошо?

Лилия сидела на коленях Артёма, обнимая его, прижавшись щекой к плечу.

— Не хочу вставать, — призналась она. — Всё думала, когда вы меня позовёте. А пришла сама, — она тихонько рассмеялась. — Сегодня нужно подольше поговорить с Вероникой. Врач сказал, она «застряла» каким-то образом в том моменте, когда… когда из-за меня она разучилась понимать. И сейчас с ней нужно, как с маленькой девочкой. А я всё-таки была её лучшей подругой.

— Совесть уже не так мучает?

Лилия не сразу ответила. Оделась; встала у окна, надевая украшения. Постояла, глядя во внутренний двор гостиничного комплекса, и только потом ответила.

— Да, стало гораздо лучше. Сама бы ни за что не призналась. Идёмте? Не знаю, как вы, а я жутко проголодалась.

…Вероника уже без боязни приближалась к людям; Артёму даже показалось, что врачи уже и не рады, что вчерашний ещё пациент настолько справился со своим состоянием, что может теперь общаться с людьми, не пугаясь никого и не лишаясь дара речи.

— Очень необычная методика, — согласился врач. — Значит, сбойный переводчик. Что ж, техника иногда нас подводит. И та же техника помогает иногда всё исправить. У Вероники Корвус не осталось родных и близких: её привезли сюда прямо из приюта, и мы с самого начала не смогли понять, как с ней общаться. Удавалось обмениваться с ней записками. Она каким-то образом застряла в своём тогдашнем возрасте, психологически, в одном и том же дне. Каждый день проживала ровно так же, как и все предыдущие, а когда к ней пытались подойти и поговорить — пугалась, и в присутствии другого человека практически полностью лишалась дара речи. При этом исследования не выявили никаких нарушений структуры внутренних органов, только необъяснимое поведение центральной нервной системы. Что ж, — врач посмотрел, как Вероника что-то увлечённо рассказывает Лилии, — теперь для неё наступил новый день. Тот, который она всегда проживала, случился вчера по обычному сценарию, а сегодня всё по-другому. Вы сможете остаться ещё на какое-то время?

— Пока командование не прикажет иначе — да, могу. Это ей помогает?

Врач, Клавдий Тит Марцелл, кивнул.

— Пока вы рядом — пусть даже она не знает о вашем присутствии, насколько мы поняли, ей проще обучаться. Пока вы на дистанции не более двадцати метров, и между вами возможен электромагнитный обмен, Вероника восстанавливает способности быстрее. Мы заметили это вчера. Я думаю, для неё сейчас важно, чтобы рядом была Лилия Корту, её тогдашняя подруга. Думаю, Вероника пока не готова к тому, чтобы снова расстаться с ней.

— Если это возможно, мы просто можем перевезти её в Рим. Если вы считаете, что это ей не повредит.

— Не будем спешить, — врач улыбнулся. — Мы записали подробности эксперимента. У нас есть ещё двое пациентов со схожей симптоматикой — вы не откажетесь поучаствовать в их, так скажем, лечении новым способом?

— Не откажусь, доктор, — Артём пожал протянутую руку. — Признаться, само название вашей клиники меня вначале пугало.

— Да, название с историей, — врач жестом предложил пройти. — Не могу устоять перед таким искушением. Дроссели у нас практически никогда не появляются. Вы не откажетесь пройти обследование? У нас очень много аппаратуры для исследования деятельности мозга. Вы же знаете, что никто пока не смог объяснить, откуда берутся, так скажем, ваши способности.

Валери Обэр поманила к себе Мари Фурье, когда та вернулась из военного городка — возбуждённая, явно случилось что-то интересное.

— Мы готовы прочесать тот район, — пояснила Валери. — Чтобы не ехать самим в Париж, будем работать дистанционно. Вам — полицейский зонд, сможете управлять его движением, всё видеть и общаться с группой. Мы с Марселиной ведём общую координацию действий.

— Когда можно начать? — Мари постаралась сохранить спокойствие, на грани лёгкого равнодушия. Не очень получилось: взгляд её, похоже, выдал.

— Хоть сейчас. Они готовы собраться и выдвинуться в течение часа. По вашему описанию мы составили маршрут.

— Сейчас, приведу себя в порядок — и можно начинать! — Мари, практически бегом, скрылась за дверью своей комнаты.

Марселина сняла гарнитуру, встретилась взглядом с Валери. Обе улыбнулись.

— Похоже, это очень для неё важно, — заметила Марселина. — Я заметила, что она и так уже устала. Сколько там пути до указанной точки?

— По уже известному маршруту — полчаса. Загородная прогулка, там с тех пор лес успели вычистить на большом расстоянии. Многие там гуляют, давно уже безопасная область. И никто никаких «волков» в глаза не видел.

— Теперь влево, — Мари не стала включать прямую проекцию того, что «видит» зонд — можно обходиться и без шлемов, масок и всего такого, передавать сигналы прямо в зрительный нерв. Никогда не любила прямой трансляции, не стала пользоваться и сейчас. — Да, я вспоминаю дорогу. Вот это дерево я тогда отметила ленточкой.

— Всё верно, — отозвался один из полицейских. — Сохранились остатки волокон ткани на коре.

— Сейчас, сейчас пойдём дальше, — Мари сняла очки на несколько секунд, потёрла глаза, и снова надела устройство.

— Мари, если вы устали, можем отложить, — Валери переглянулась с Марселиной. — Вы с группой сейчас в облагороженной области, там уже пять с лишним лет как безопасно.

— Нет-нет, я сейчас, — Мари помотала головой. — Вспоминаю маршрут. Всё, вспомнила. Теперь вон туда, там был небольшой овраг. Всё верно, это он. Теперь обходим его по правому краю, и — в чащу, вон туда. Всё, мы пришли.

— Ничего вокруг, — доложил полицейский. — Только лес. Деревья угнетённые, некоторые засохшие, то же самое с травой и кустами. Датчики нечисти ничего не фиксируют. Не слышно птиц.

— В тот раз было так же, — согласилась Мари. — Капитан, я вижу башню, азимут двести двадцать пять от меня — от зонда. Что видите?

— Только лес, — капитан полиции, командир группы, и его спутники осмотрели окрестности. — Башни не наблюдаю.

— Я что, одна её вижу? — Мари сняла очки, посмотрела в лицо Валери. Увидела, что та ошеломлена, смотрит на экран регистратора. На нём копия сигнала от камер зонда — и там отчётливо видна башня.

— Капитан, Валери Обэр на связи. Подтверждаю, наблюдаю каменное строение, по данным зонда высотой тридцать пять метров, азимут двести двадцать пять от зонда.

— Чёрт побери! — похоже, капитан тоже удивлён. — Виноват. Наблюдаем строение по указанному азимуту, курс на строение.

— Капитан, осторожно! — воскликнула Мари. — Наблюдаю движение — со стороны башни. Это могут быть волки!

— Мы не… — и капитан, не договорив, первым открыл огонь.

Бой был коротким, но жарким: волки сумели подобраться почти вплотную к людям, но полицейские не растерялись — да и полицейский зонд располагает оружием; Мари хоть и не мгновенно, но сумела пустить его в ход. Последующий анализ показал, что на людей напало в общей сложности четыреста одиннадцать единиц противника. Пусть и слабого, но в таком количестве они легко могли загрызть, задавить массой человека неподготовленного, тем более — детей.

— Мы подходим к ограде, — сообщил капитан, хотя полицейский зонд и так всё передавал. — Видим вход. Противника больше не наблюдаем. Смотрите!

Дверь, распахнутая дверь внутрь башни, сама собой закрылась. И тут же затряслась под ногами людей земля.

— Капитан, немедленно уводите людей! — крикнула Мари. — Не задерживайтесь у башни!

На этот раз её послушались сразу же. Полицейский зонд Мари подняла выше, чтобы и полицейский отряд держать в поле зрения, и башню. Зонд заснял, как здание осыпалось, развалилось. Земля продолжала трястись; камни, обломки башни, распадались на меньшие куски, вновь и вновь. Минут через пять всё прекратилось.

— Смотрите, что видно в радиоизлучении! — Мари указала на экран регистратора, вновь сняв очки.

Под грудой каменного крошева, останков башни, отчётливо были видны концентрические окружности. Потом уже прибыли военные, всё оцепили и расчистили. И там оказалось именно это — два вложенных круга. Именно то, что попадалось в таком количестве в «локации М».

— Теперь вы мне верите? — спросила Мари, подтвердив, что покидает группу — управление зондом принял человек из полицейского отряда.

— Теперь — да, — Валери и Марселина смотрели, потрясённые, на холмик каменного крошева. — И если я правильно понимаю, — Валери первой отвела взгляд от изображения, — то мы все в большой опасности. Я имею в виду людей.

— Получается, что из нас специально делают дросселей, — заключила Мари. — Теперь мы даже знаем, кто. Осталось понять, зачем.

— Госпожа Фурье, — голос оружейника из рации ничуть не удивил. — Мы получили запись оперативной съёмки поисковой операции. Вы действовали профессионально, приятно видеть. Завтра с утра, как только проснётесь — прошу подойти. Нам есть, что обсудить.