Одиннадцать месяцев спустя.
— Я готова ко всему! — закусываю губу, и с испугом гляжу на костюм.
— Ко всему, говоришь, — маленькие глазки управляющего хитро и злорадно поблескивают. — Надевай.
— Эээ… сейчас? Даже не знаю…
— Нет, завтра, — отвечает саркастично. — Чего ты не знаешь? — начинает беситься. — Сказала же, что готова ко всему. Так делай!
Наш управляющий, в кафе, где я подрабатываю, грузный мужчина средних лет, с маленькими глазками и слегка приплющенным розоватым лицом всегда чуть-чуть грубоват со мной. Точнее — он очень грубоват со мной. Он искренне считает, что я туповата, потому что не поступила в университет. Я говорила ему, однажды, что мой отказ от дальнейшего обучения связан с тяжелыми обстоятельствами в семье, но он отмахнулся, решив для себя, что я просто неудачно оправдываюсь.
Рассказывать о том, что все же закончила школу с золотой медалью не стала. А смысл? Человек уже сам сделал выводы. Возможно, это поднимает его самооценку, так зачем портить ему настроение? Последнее время я так устала, что не ввязываюсь в лишние споры.
Так вот, о чем я. У него очень красивое имя, но оно ему жуть, как не идет. Такому грубияну и жадюге не к месту такое шикарное звание. Поэтому я зову его просто: Мужичок. А если нужно обратиться к нему лично: ВЫ. Это все. Просто ВЫ и никаких имен.
— Ну да, — пожимаю плечами, шумно втягивая воздух. — Без проблем. ВЫ же знаете…
Несмело забираю костюм и направляюсь в подсобку.
— Ох, черт! — когда выхожу, наш новенький кассир, молодой мальчишка по имени Ник, громко присвистывает. — Хороша, девчуля… так бы и сожрал.
— Ха, ха, — выставляю большой палец правой руки. Она у меня застыла в вытянутом вперед и вверх положении, я не могу ею шевелить. Ладонь стоит перпендикулярно, будто я махаю каждому встречному. Это все благодаря жесткому рукаву и резинке, придерживающей часть моих пальцев. — Тебе нельзя жирное. Ты же собирался похудеть и подкачаться к первому сентябрю. Время идет, лето скоро закончится.
Ник весело улыбается и откидывает длинную челку со лба, открывающую его пухловатые, но очень милые щечки.
— А шапочку? — мужичок окидывает меня деловитым взглядом. — Очень хорошо! Сидит как влитое!
— Шапочку? — опускаю голову и гляжу на странное тяжелое сооружение с болтающейся длинной желтой лентой у него в руках. — Это шапочка? Я думала, это мешок для костюма. Вот же ленточка… знаете… чтобы завязывать этот мешок. Можно бантик сделать.
— О, нет, милая, — он надружает сооружение мне на голову, отчего я начинаю глупо покачиваться из стороны в сторону. — Это сырная шапочка. А ленточка — так сыр же тянее-еется, — он тянет ленту на себя, а затем отпускает ее, припечатав кончиком мне по носу. — Ты глупая? Как можно было этого не понять? Вот, что творит с людьми отсутствие нормального образования!
— Сырная? О, боже… — слегка заваливаюсь набок, придерживаясь за край стула. — Но это же сосиска в тесте, зачем здесь сыр.
— Милая, это не сосиска в тесте! — возмущенно выкрикивает он. — Ну что ты!
— А что это? — заваливаюсь на другую сторону, опуская свою сырную голову вперед.
Ник нагло ржет надо мной.
— Хот дог с сыром, — произносит с такими интонациями, будто я дура, которая не вижу очевидных вещей. — Новинка меню!
— Ооо, — я сглатываю. — Хот дог с сыром… и как я сразу не догадалась…
Ник ржет все громче, затмевая басы зажигательной музыки, звучащей на все кафе.
— Милая, я надеюсь, это не сарказм, — произносит мужичок, сгребая со столика огромную стопку флаеров и кладет ее мне в левую руку.
— Но… может быть вытерем эту грязь на шапке?
— Это не грязь! — припечатывает злобно. — Это перчик!
— Ааа, — становится реально неловко. — Перчик…
— Давай, дерзай. Чтобы к вечеру не осталось ни одной листовки.
— Эй, эй, подождите, ей не будет в этом жарковато, на улице сегодня плюс тридцать один.
— Не мои проблемы, — мужичок одергивает воротник легкой хлопковой рубашки, и берет в руки стакан колы со льдом. — Работаем, бездари!
Выхожу из прохладного помещения, в котором беспрерывно шумит кондиционер и подставляю свою «сырную шапочку» беспощадным солнечным лучам.
Ох, проклятье. Я словно в бане.
Ну, ничего. За сегодняшний день Мужичок обещал неплохую доплату. Я выдержу. Главное, не встретить никого из знакомых.
Но наврятли кто-то из нашего района поедет так далеко. Это же другой конец города. Зачем кому-то сюда переться? Да и к тому же… еда в этом кафе отстой. Так что… все отлично.
День удачный.
— Приглашаем попробовать нашу новинку! — кричу веселым голосом. Пусть видят, что мне не жарко. Пуст думают, что я кайфую. — Хот дог с сыром! Первым клиентам скидка тридцать процентов! Поторопитесь!
Выдавливаю несчастную улыбку, когда несколько мимо проходящих подростков дают мне «пять» по ладошке, но игнорируют протянутые правой рукой флаеры.
Нет, я конечно понимаю, моя рука зависла в таком удобном положении, но когда «пятюню» припечатывает каждый второй проходящий, становится слегка обидно. А стопочка листовок и не думает уменьшаться. Да и в наше отличное заведение опробовать хот доги рвущихся нет. А я мечтала о выстроившейся очереди и сладенькой премии. Эх, фантазерка.
Мне нужно плясать под зажигательную музыку, но шапочка больше напоминает гирю, поэтому я просто продолжаю покачиваться, изображая куклу неваляшку.
До безумия греет окутывающее меня «тесто», покрывая тело дурманящей влагой. Я будто завернулась в обогреватель.
Отхожу в тенек, подальше от дороги, и начинаю верещать еще громче, периодически вытягивая губы кверху и дуя на свое лицо, если это вообще возможно, издавая звук Пфф.
Пф, пфф, пфффф…
И как я могла жаловаться на предыдущий год холодного лета? Верните ветер, верните дождь. Верните нормальную погоду!
Или принесите кто-нибудь лед.
— Попробуйте нашу новинку! Первым клиентам скидка тридцать процентов!
Но мой ор заглушает толпа байкеров — красавчиков. Пристроившись на парковке, они по очереди снимают шлемы с веселыми ухмылками проходят мимо, при этом не забыв удостоить меня своим царским вниманием.
Что я там говорила! Проклятье?
Проклятище.
Пф, пфф, пфффф…
«Пять»
Пффф, пффф, пфффф… пффф… пфффффф….
«Пять, пять, пять, пять, пять, и еще раз пять»
— Привет! Дай и мне пять, Нежная!
Ребят, как будто у меня есть выбор.
Я смаргиваю волнение, пляшущие желтые круги перед глазами и растягиваюсь в приветливой улыбке. Ну, подумаешь, позорненький костюм. С кем не бывает?
Пережить и забыть.
— Алладин, вам в вашем кафе чего не сидится? Зачем сюда притащились?!
— А что? В этой забегаловке отличные хот доги, — заявляет засранец с красивыми ореховыми глазами. — И я хочу попробовать новинку! Что это? Вспотевшая булочка, залитая горчицей?
— Хот дог с сыром! — глаза закатываю, интонациями давлю, как у Мужичка. — Ты глупый? Как можно было не понять? Видишь сырную шапочку? И я не вспотела.
— А тебе идет, — с коротким смешком кивает. — Точно не жарко?
— Нет, что ты… но вентилятор не помешал бы…
— Давай грязь с сыра уберу, — тянет свои огромные татуированные ручища.
— Это не грязь! Это перчик!
— Оооо… Слушай, давай сделаем селфи?
— Ты дурак?
Макс, усмехнувшись, наклоняется к моему лицу почти впритык.
— Закрой глаза, — шепчет тихонько.
— Зачем это? — в ответ тоже шепчу, но возмущенно. — Что это ты удумал? Никакого селфи! Мне нельзя светиться. Я здесь агент под прикрытием! Просто… забыла свои очки…
Пф, пфф, пффф…
— Подую на тебя, — улыбается одним уголком губ, а глазах чертики начинают плясать. — Ты явно не справляешься.
— Ага, давай, — ни капли смущения.
Все в дружеской манере. Закрываю глаза и жду… и….
О, боже, как божественен этот прохладный ветерок со вкусом сладости… и… лимона… и…
Боже, боже, боже.
Боже мой.
Спасайте все.
Непередаваемый спектр эмоций и чувств закручивает меня в волнительную воронку.
Резкий выдох и я открываю глаза.
— Привет, — бархатистый голос врывается в сознание. — Малявка.
Его лицо слишком близко, дыхание щекочет.
— Я не малявка, — пищу еле слышно, гладя на него во все глаза. — Привет.
Антон лишь ухмыляется, приподняв подбородок, и, окинув меня надменным взглядом, молча проходит за своими друзьями в кафе.
Лед его серых глаз дарует долгожданную прохладу.
Мурашки бегут по коже.
Вот так встреча…