Трой. Дело чести

Глава 16

Глава 16

Барс возлежал на своём пуфике в полном недоумении. Только что до него дошла весть о том, что Адольф, судя по результатам детектора лжи, встроенного в голову Троя, не имеет никакого отношения к гибели Генри Дриксона. Но постойте! Адольф же был последним, если не сказать вообще единственным весомым подозреваемым в этом деле! Ополоумевший фанатик, который, как всем уже известно, подсылал убийц к Французу (и если верить повседневным слухам, своего всё ж таки добился!); фюрер, считающий себя стоящим над всеми остальными официальными представителями других корпораций — кто, скажите на милость, кто ещё подходил на роль злобного убийцы несчастного Дриксона? Да и вообще, Трой же опросил фактически всех действующих лиц в Хротцбере, которые имели хоть какую-то причину убить старика! И все они оказались невиновны — даже Дороти Янсен, работающая на Барса, которая призналась в убийстве, как выяснилось, здесь совершенно ни при чём! Ну кто же ещё в этом городе мог пойти на такое преступление?

Конечно же, нельзя исключать, что Генри Дриксона убил какой-нибудь простой обнищавший горожанин просто из зависти, что официальный представитель корпорации «Майтвилл» в Хротцбере живёт себе, не зная горя, а он, собственно говоря, этот горожанин страдает от бедности, но...

Господи, сколько лет в этом мире существует классовое неравенство, сколько лет руководители корпораций возвышались над простым людом — и ни разу не было такого, чтобы кто-нибудь убил официального представителя чисто из зависти. Из-за конкуренции с другими корпорациями убивали. Из-за каких-то старых личных счетов — так же. Но чтобы просто убить из-за того, что богач стоит над бедняком, что корпорат превышает обычного жителя — такого ещё не было. И не было такого явления было по одной простой причине: слишком уж велика была цена такого вот проявления межклассовой борьбы. Слишком уж жестоко расправлялись потом с теми, кто решал расправиться с представителями корпораций, что называется, своими силами. Так что такой вариант очень маловероятен...

Но что, что же тогда произошло на самом деле? Не мог же Дриксон застрелиться сам, в конце-то концов!

Одно из возможных объяснений пришло в голову Короля кошек. Ну да, вполне возможно, так и есть! Просто детектор лжи, встроенный в голове Троя, один раз ошибся, и всё. Сработал неверно. Ведь эти самые детекторы изобрели ещё давно, и ещё тогда их результаты не учитывал ни один суд, поскольку эти детекторы часто ошибались, и их очень легко было обмануть. Да, с тех пор прошло больше столетия, детекторы лжи переделали почти полностью — если честно, от них вообще осталось одно название, если рассматривать то, как они устроены. Но вероятность ошибки в работе этих устройств всё равно оставалась. Так что наиболее вероятно, что один раз детектор лжи в голове Троя всё-таки выдал неверный результат.

И Король кошек был готов держать пари, что это произошло именно в случае с Адольфом. Просто на роль убийцы Генри Дриксона лучше кандидатуры и не придумаешь!

«Ничего... — подумал Барс. — Трой за это дело взялся — значит, он всё равно убийцу найдёт, каким бы невыполнимым это дело не казалось. Этот наёмник не первый год работает в Хротцбере — и ещё ни разу не было случая, чтобы он не доводил взятое дело до конца!»

С этими мыслями гигантский кот сладко потянулся и встал с пуфика.

Пора было насытиться сладким вкусным молочком!

Безумный Стэн во всю гнал свой байк по ночной дороге. Его не волновал дождь, который, сеявшись с небес, нещадно колотил Стэна по лицу и плечам; не волновало то, что весь город замер в непонимании одного вопроса (а именно, кто же убил Генри Дриксона?); не волновало байкера ничего, кроме той старой раны, которую разбередил в его сердце Трой со своими извечными вопросами. Стэн ни на секунду не мог выкинуть из головы Кейт — свою первую любовь и единственную девушку, которую он действительно обожал.

И ради памяти которой он творил всё то, за что его и прозвали «Безумным».

Да, Стэн, конечно же, прекрасно понимал, что по большей части все его старания тщетны. Он всё равно не сможет спасти каждую девушку, которая, как и его покойная Кейт, зарабатывали себе на жизнь проституцией. Он не сможет оградить каждую из них от этого зла, от этого греха, от всей этой гадости. Он не сможет перебить всех тех, кто причиняет этим девушкам боль, как физическую, так и духовную — эти ублюдки всё равно будут продолжать обращаться с ними, как с товаром, этого не изменить. Но ведь...

Но ведь Стэн мог хотя бы попытаться всё это исправить, верно? Он же мог спасти не всех (далеко не всех, далеко!), но хотя бы несколько десятков девушек! Вырвать их из этого капкана! Заплатить им столько денег, чтобы они навсегда забыли о своей жуткой работе — пусть их будет не так много, но всё же достаточно, чтобы Безумный Стэн чувствовал себя спокойным!

Да, он не мог перебить всех тех, кто издевался над теми, кто, как и Кейт, зарабатывал свои деньги проституцией; но он вполне мог убить хоть кого-то, кто избивал и унижал проституток! Безумный Стэн мог хотя бы здесь, в пределах Хротцбера построить новый, сильный мир, где девушкам не придётся зарабатывать себе на жизнь именно так, где все отморозки, даже такие, как скинхеды и Хейтеры не причиняли бы беззащитным девушкам вред, а проклятые сутенёры не гребли за них деньги лопатами, а валялись бы в земле, поедаемые червями!

Он помнил Кейт. Свою прекрасную, свою любимую Кейт. Которую он пытался спасти, пытался вытащить из этой клоаки, как будто предчувствуя, что с ней может случиться в ближайшие годы, в ближайшем будущем. Стэн хотел ей помочь, освободить её, сделать своей женой, но...

Она сам этого не хотела. Или, скорее всего, хотела, но гордость не позволяла ей это сказать. И теперь Безумный Стэн не будит допускать своей прошлой ошибки. Он не будет спрашивать, хотят ли они свободы от их рабского труда.

Он просто возьмёт и освободит их. Не всех, конечно. Сколько сможет. А всех тех гадов, кто смеет плохо обращаться с девушками, он просто-напросто расстреляет из своего «Красавца». Пулемёт, который был прикреплён к байку Безумного Стэна, всегда был голоден до новой крови. И эту кровь он ему с радостью предоставит!

Безумный Стэн гнал свой байк в ночь. Настроение у него слегка повысилось. Ведь он уже был готов спасти очередную несчастную девушку — и чемодан с деньгами на сиденье за его спиной был готов ему в этом помочь.

«Верьте в меня, мои девушки! — думал Безумный Стэн, не сводя глаз с дороги. — Верьте, и я вас спасу! Если не по всему миру, то хотя бы по всему Хротцберу уж точно!»

И он самозабвенно улыбнулся.

Впереди ещё столько подвигов...

Француз размышлял над вопросом, волновавшем чуть ли не весь Хротцбер: кто же всё-таки в итоге убил Генри Дриксона? Ведь не сам же по себе умер этот старый лис! Причём размышлял над этим вопросом Француз, не отрываясь от своего любимого занятия — а именно, поглощая в огромных количествах еду на своём личном столе.

Вообще в этом вопросе толстяк склонялся к одному лишь разумному логическому объяснению того, что Трой опросил почти что весь Хротцбер и при этом так и не выявил ни одного мало-мальски подходящего подозреваемого. Это означало лишь одно: убийца тот, кого Трой так и не опросил. А кого он, скажите на милость, даже опрашивать не стал, посчитав, что убийцы из них никакие?

Агату Шпац и Дэна Столза. Да-да, как бы это пошло не прозвучало, но, похоже, что всё будет как в дешёвом детективе: убийца — дворецкий! Только в нашем случае бывшая служанка и её парень-шмарень. Трой отверг эту идею на корню, решив, что это слишком маловероятно, а теперь оказывается, что...

По правде сказать, Француз до этого самого времени сам мало верил в версию о мстительной домработнице с её бой-френдом. Для него, как и для всех остальных, главным подозреваемым был Адольф, но после того, как тот остался жив после допроса Троя, у толстяка в подозреваемых остались лишь Агата и Дэн. Да, в это очень трудно поверить, но...

Как говаривал Шерлок Холмс, если отбросить все невозможные варианты решения детективной задачи и оставить всего одну, то она и будет верной, какой бы невероятной она не казалась. Вот так дело обстояло и с убийством Дриксона: Француз сам не верил в то, что какая-то там служанка Агата Шпац расстреляла в подворотне своего бывшего хозяина, на минуточку, официального представителя корпорации «Майтвилл», но иного варианта решения данной задачки он просто не видел.

Это была последняя и, судя по всему, хоть и невероятная, но всё же реальная версия происходящих событий.

Француз в два укуса сожрал бутерброд с чёрной икрой. Нет, это всё, конечно, безумно интересно, но у него есть и вопросы для размышления понасущней.

Например, вопрос об Адольфе.

Как не хотелось бы того Французу, Трой Адольфа не убил, даже не ранил. А ведь это бы всё гораздо упростило! Переживай теперь по тому поводу, сумеет ли Грэг сотворить возложенную на него миссию по устранению фюрера! Вдруг его поймают, прежде чем он приведёт план в действие? Вдруг Адольф всё просечёт и не даст Рэзоду его прикончить? Вдруг...

Вдруг этот скинхед в итоге одумается и откажется убивать фюрера? Вдруг в его голове заработаю хоть какие-то мозги, и он просто расскажет обо всём Адольфу? Тогда всё пропало! И Французу ничего не останется, кроме как ждать новый удар со стороны фюрера...

Но всё это — дела, на которые в данный момент Француз повлиять не может абсолютно никак. Так что оставим их на последок. А сейчас важно...

Толстяк посмотрел на куриную ногу в своих руках.

Сейчас важно хорошо покушать!

И Француз впился зубами в мягкое мясо.

Хоть вопрос еды не ставил его в тупик!

Грэг Рэзод, судорожно и глубоко вдыхая, стоял перед окном своей небольшой квартирки, глядя на проливной дождь, гуляющий по улицам Хротцбера. Грэгу предстоял завтра серьёзный разговор с Адольфом. Настолько серьёзный, что либо фюрер, либо сам скинхед могли не выйти из этой ситуации живым.

Да, Рэзод решил не тянуть с тем делом, которое ему поручил Француз. Всё равно скоро станет известно, что никто никогда этого жирдяя (щедрого, надо заметить, жирдяя!) не убивал, и Адольф всё поймёт без слов; тогда шансов остаться в живых у Грэга уже не будет.

«Главное, чтобы Адольф уже всё не понял! — подумал Рэзод. — Он ведь далеко не такой фанатичный дурак, каким кажется; он вполне мог просечь, что мы с Французом договорились, и тогда...»

Грэг сглотнул. Да уж, тогда ему мало не покажется, это точно! Фюрер предательства никогда не ценил.

И не прощал. Так что затягивать со своим делом Грэгу было никак нельзя!

Грэг вновь вдохнул полной грудью. Сейчас главное успокоиться. Если завтра навстречу с Адольфом он придёт с дрожащими руками (или, ещё хуже, коленями!), фюрер раскусит его в два счёта. Нужно быть спокойным. Нужно быть хладнокровным. В конце концов, фюрер сам виноват в том, что с ним случится. Не надо было мелочиться, когда давал Рэзоду такое задание. Тогда, глядишь, Грэг и не согласился бы с Французом!

Скинхед посмотрел на свой маленький выдвижной лазерный ножик. Он горел ярким красным светом.

«Хм, будто маленький меч джедая! — подумал Грэг, с улыбкой крутя в руке своё оружие. Да, возможно, именно этим фильмом и были вдохновлены его создатели. — Уникальное, между прочим, оружие! Лазерное лезвие выдвигается по одному нажатию кнопки на рукояти; пронести его куда угодно не представляет никакой сложности; невиден, незаметен, неуловим... А убойная сила — будь здоров! В руках у грамотного убийцы представляет огромную опасность для окружающих... А я, уж поверьте, крайне грамотный убийца!!!»

Грэг заулыбался. Вид лазерного ножа успокоил его, словно тот говорил ему: «У тебя всё удастся, всё получится! Не бойся, ведь я, твой лучший друг, буду с тобой, и вместе мы с лёгкостью убьём фюрера! Мы победим!!!»

И Рэзод успокоился. Конечно же, он выполнит заказ Француза! У него есть мотивация, есть возможность и... И главное, правда на его стороне!

Грэг хладнокровно положил нож в карман своей куртки. Он убьёт Адольфа, никуда не денется. А потом он получит свои деньги и...

И то, чего он воистину достоин!

Мак Грейн восседал в своём кресле и, поправляя свой огромный чёрный воротник, медленно, наслаждаясь, пил кровь девственницы. За окном лютовал извечный Хротцберский дождь, стуча по окну, но Элиоту до него не было совершенно никакого дела. Единственный вопрос, занимавший его голову, был, пожалуй, тот самый вопрос, который терзал почти что всё население Хротцбера: кто, в конце концов, убил Генри Дриксона? Трой, человек со встроенным в мозг детектором лжи, опросил всех тех, кто теоритически мог бы убить старика или заказать его смерть, но так и не сумел выявить из них того, кто это сделал. В чём дело? Почему Трой не нашёл убийцу среди всех этих действующих лиц, если кроме них в городе и не осталось-то вовсе тех, кто мог бы и, главное, хотел бы убить Генри.

У вампира была одна версия, полностью объясняющая, почему всё пришло именно к такому финалу. Возможно, Трой просто неверно формулировал свои вопросы.

Взять хотя бы ту же Дороти Янсен. Трой спросил её, не убивала ли та Генри Дриксона, и она сказала, что так и есть, при этом соврав. Но если вдуматься — а вдруг это была уловка? Вдруг она специально ответила на этот вопрос именно так, чтобы у Троя не возникло желания спросить у неё другой вопрос: не заказывала ли она убийство Дриксона? У этой самой Янсен, так называемой Железной леди, ведь полно денег — недаром же она работает на самого Барса, да ещё и на столь высоком посту, в конце-то концов! Да что там нанять за деньги! Женщине с такими протезами, как у неё, можно даже и денег не тратить — просто завлечь какого-либо мужика обещаниями дать полапать свои восхитительные (пусть и искусственные, такие мелочи мало кого волнуют!) ноги — и всё, тот уже, пуская слюни, стоит пред ней на коленях, готовый выполнить любой её каприз. Убить Генри Дриксона? Вы желаете этого, моя госпожа? Да-да, конечно, я сделаю это ради вас, ради ваших прекрасных ног, ради того, чтобы к ним ещё раз прикоснуться, ради...

Или тот же Безумный Стэн. О, уж у кого-кого, а у этого бывшего мажора денег хватает, будь здоров! Раз уж он сорит сотнями тысяч на спасение своих дорогих шлюх, то тут уж Стэн точно не останется в стороне — если Дриксон-старший когда-либо поднял руку на какую-либо проститутку, то Безумный Стэн, руководствуясь своей «святой местью» вполне мог нанять какого-нибудь пройдоху, чтобы тот пристрелил старика. Этот вариант вполне может быть правдивым, учитывая то, что Стэна (равно как и Дороти) Трой даже не спросил о том, нанимали ли они убийц для того, чтобы прикончить Генри Дриксона. А зря, зря он так доверчиво посмотрел на эту ситуацию...

Элиот испил крови из своей чаши. Вообще-то он мог и вмешаться во всё это, указав Трою на его ошибки при допросах Железной леди и Безумного Стэна, но... Оно ему надо? Что он, Мак Грейн, с этого поимеет? Что выгадает, если настоящий убийца Дриксона окажется за решёткой или и вовсе мёртвым?

А ничего. Если бы за этим делом ещё стояли бы те же Адольф или Француз — смысл ещё был бы, а так... Пустая трата времени!

«Если Трой уж взялся сам за это дело... — подумал Трой. — ...то пусть сам его и завершает! Не до его мне сейчас детских игрушек!»

Дождь за окном ещё больше усилился.

Назревала настоящая буря.

Если и был в этом городе человек, которого совершенно не волновал самый насыщенный вопрос в последние дни (а именно, кто же всё-таки убил Генри Дриксона), то этим человеком явно был Адольф. Его это абсолютно не волновало. Тот факт, что Трой от него отвязался (пусть и ценой жизней пары десятков скинхедов) уже был для фюрера бальзамом на душу.

«Хм, какой он всё-таки дурак, этот Трой! — подумал Адольф. — Пришёл и спросил, причастен ли я к убийству Дриксона! Даже если б и был бы, прямо так бы я ему об этом и сказал!»

Про детектор лжи в голове у белобрысого наёмника фюрер просто даже не догадывался...

А что касается убийцы Генри Дриксона... Что ж, кем бы ни был в итоге этот неизвестный герой, Адольфу он указал огромную услугу, укокошив этого гадкого старика! Дриксон на протяжении всей своей жизни только тем и занимался, что ставил палки в колёса как всей корпорации «Скинни», так и Адольфу лично. Взять хотя бы тот же случай с Дороти Янсен, о котором она поведала на допросе Троя (да, у фюрера везде были уши!). Сначала она по наставлению Дриксона застраховалась в «Скинни», а потом, со всё той же лёгкой руки Генри, устроила себе несчастный случай, в котором лишилась ног — и вот, она уже гребёт с неофашистов огромные деньги! Любой другой особе, поведавшей о таких своих «приключениях» это бы обернулось серьёзными неприятностями, тюремным заключением на длительный срок в том числе, но...

Но Дороти Янсен была на хорошем счету у Барса — он держал её если не своей правой рукой, то очень близко к этому титулу. И даже если бы Адольф и начал бы против неё заводить уголовной дело, она бы попросту отшутилась, сказала бы, что пошутила, да на том всё бы и кончилось. Дороти — важная фигура в «Кэт-тоне», а война с этой корпорацией Адольфу не нужна.

Ну... пока что не нужна.

Сейчас фюрера волновал вопрос гораздо более насыщенный. Француз. Неужели он всё-таки победил? Неужели ему удалось завалить этого жирного жида? Неужели победа в этом противостоянии осталась за ним?

Да, конечно, всё это были пока только слухи. Ни разу по телевизору не показали тело убитого Француза; ни разу не было выпущено даже репортажа на эту тему — но, впрочем, оно и понятно. Ближайшее окружение дохлого лягушатника (те немногие люди, а не жестяные банки, производимые «Техно»), конечно же, не хочет официально признавать гибель своего лидера. Едва ли они сумели найти ему замену в столь короткий срок, и теперь во всю оттягивают тот час, когда надо будет признать своё полное и безоговорочное поражение.

Почему Адольф так верил в эти слухи? Всё объяснялось лишь одним человеком: Грэгом Рэзодом. Этот парень уверял, что он убил всё-таки этого жирного засранца, несмотря на то, что все в его отряде погибли, и фюрер не видел повода сомневаться в этих словах. Грэг показал себя как достойный ариец, и едва ли он стал бы лгать Адольфу, своему фюреру. Так что признание гибели Француза — лишь вопрос времени.

Адольф смотрел на огромную свастику, висящую на стене своего кабинета, размышляя о том, какой будет его завтрашняя встреча с Рэзодом. Он ни на секунду не сомневался в том, что тот правдив...

И зря.

Очень зря...

— Так, это не то... — бубнил себе под нос Трой, листая страницы в своём телефоне. — Это тоже не то... И это... И это...

Наёмник сидел в комнате своего небольшого номера, который они снимали вместе с Алистером (на деньги Троя, между прочим!). Богатырский храп Смулза доносился из его комнаты; видимо, он уже со спокойной душой дрых понимая, что поиски убийцы Дриксона кончились — хоть и безрезультатно, но всё же кончились. Просто подозреваемых уже не осталось. Нет, были ещё Агата Шпац и Дэн Столз, но этих двоих как потенциальных убийц Трой не рассматривал даже сейчас, когда никого, кроме них двоих, по сути, и не осталось.

Дождь тарабанил в окно; ядовито-зелёные волны неоновой рекламы стоящего рядом казино больно били по глазам наёмника; но Трой не сдавался, упрямо что-то выискивая в своём телефоне. Он склонился над ним, словно ребёнок, впервые смартфон увидевший, и не вылезал из него в течение уже почти что нескольких часов. На глаза Троя внезапно попалось что-то интересное, когда вдруг дикий крик донёсся до него из соседней комнаты — той, где спал Алистер.

«Что там ещё случилось? — хмыкнул Трой, направляясь к комнате своего товарища. — Таракана увидел? Или, может, ещё хуже, — божью коровку? Посмотрим, посмотрим...»

Наёмник быстрым шагом прошествовал в комнату Смулза. Тот предстал перед Троем сидящим на кровати под белым одеялом. Алистер тревожно оглядывался по сторонам; на глазах его стояли слёзы.

— А, всё понятно! — усмехнулся наёмник. — Нашему храбрецу страшный сон приснился, вот что произошло! Ты хоть кричи-то потише — всех соседей разбу...

— Если бы! — с грустью произнёс хакер. — Если бы мне приснился кошмар, Трой! Я был бы благодарен судьбе, если бы мне приснился страшный сон! Страшный, а не такой восхитительный, который я увидел сейчас!

Наёмник замер, непонимающе глядя на Алистера. В который раз его друг-хакер своими высказываниями ставил его логическое мышление в тупик.

— Сейчас я тебе всё объясню! — проговорил Смулз. — Вот смотри: когда тебе снится кошмар — это, конечно, неприятно. Ты убегаешь от какой-нибудь злобной твари; отбиваешься от маньяка-убийцы; неважно, пусть на тебя хоть катится гигантский снежный ком. Но когда ты просыпаешься, ты понимаешь: нет никакой злобной твари, нет маньяка-убийцы. Нет даже снежного кома. И ты ликуешь — всё то, что ты только что увидел — нереально, плод твоей фантазии, ты и дальше можешь спокойно жить. Но когда тебе снится хороший сон...

Видишь ли, мне вот, например, только что снилось, будто я трахаюсь с Элли Клейтон — да-да, той самой смазливой красотки из группы «TheBest»! Мы с ней так страстно совокуплялись, так сладко наслаждались друг другом, так... так...

И вот я проснулся после этого расчудесного сна! И что я понимаю при этом? Я понимаю, что этому сну никогда (понимаешь, никогда!) не суждено сбыться! Я понимаю, что даже если всю жизнь буду работать, как вол, то я вряд ли смогу скопить денег даже на то, чтобы хотя бы один раз поцеловать пятку этой звезды! А сон, который я только что видел, лишь зря раздразнил меня, зря дал надежду...

Зачем? Скажи мне, Боже, зачем ты со мной так жестоко? Ведь мы оба прекрасно знаем, что я никогда этого не получу — и ты всё равно рисуешь мне такие грёзы! Это слишком жестоко для простого смертного!!! Бог не всегда бывает прав! И далеко не всегда — справедлив...

Но Трой уже почти не слушал причитаний своего коллеги. Он уже повернулся прочь и с лёгкой улыбкой шагал в сторону своей комнаты.

Наёмник уже знал, что он будет искать в своём телефоне.

И будет это отнюдь ни Элли Клейтон!