Трой. Дело чести

Глава 17

Глава 17

Огромная, просто гигантская свастика нависала за спиной кресла, в котором восседал Адольф. По правую и левую его руки столпилось довольно большое количество скинхедов — его верных парней-неофашистов, которые были в любой момент пойти даже на смерть ради корпорации «Скинни» и, собственно говоря, самого фюрера. Дождь отчаянно тарабанил в большое окно кабинета Адольфа, где и происходила эта встреча, но на него никто не обращал внимание.

Все смотрели лишь на сегодняшнего героя (в их глазах) — Грэга Рэзода, который (как они думали) уже успел отправить Француза на тот свет, оставшись в живых после отчаянной атаки толстяка.

Сам же виновник торжества пока лишь молча обводил глазами собравшихся здесь скинхедов. Да, конечно, такое скопление народа сильно затрудняло главную задачу Грэга, но он уже знал, как ему справиться с этой проблемой.

— Итак, Грэг... — проговорил Адольф, сидящий в своём кресле. — Ходят упорные слухи, что Француз мёртв. Также говорят, что ты единственный оставшийся в живых из скинхедов, который отправился на дело по устранению этого жирдяя. Так скажи мне, Грэг — что из этого всего правда? Объясни мне, своему фюреру!

Рэзод гордо улыбнулся. Такую самодовольную улыбку он часами репетировал у зеркала, предвосхищая этот вопрос Адольфа.

— Правдой является всё это, мой фюрер! — провозгласил он. — Действительно, мы с парнями в своём подчинении атаковали Француза в тот момент, когда, как я думал, он этого не ожидал.

Но мы попали в ловушку. Его роботы, проклятые банки с консервами, открыли по нам огонь. Все мои собратья падали замертво один за другим, и лишь я, поняв, что смерть всё равно меня настигнет, решил действовать. Я с размаху ударил бейсбольной битой прямо по морде этого жирного жида, размозжив ему голову ко всем чертям! Француз запищал, как подыхающая крыса, и рухнул на землю. В тот же момент его андроиды, потеряв своего хозяина, перестали палить из своих пистолетов. Я обернулся и увидел...

Из глаз Рэзода брызнули притворные слёзы. Их он репетировал ещё больше, чем гордую улыбку.

— Я увидел, — тяжело произнёс он, — что все, все мои собратья, с которыми я отправился на дело, мертвы. Их всех положили проклятые роботы! Я — единственный, кто выжил из них! И при этом я убил Француза! Я выполнил свою миссию, мой фюрер!!!

Скинхеды, окружавшие Адольфа, с нескрываемым восхищением смотрели на Грэга Рэзода, своего нового героя, нового, можно сказать, идола. Рискуя своей жизнью, самоотверженно, этот парень кинулся в бой и победил самого Француза... Да, именно таким и ставят памятники в этом мире.

— Что ж, это воистину великий поступок, Грэг! — проговорил Адольф, утирая набежавшую слезу (которую он репетировал не меньше, чем сам Рэзод). — Ты — настоящий герой! И поэтому прямо сейчас я произвожу тебя в свои лейтенанты! Отныне и навсегда ты будешь служить своей корпорации и гордой арийской расе в этом великом звании! Ты этого достоин!

Грэга слегка покоробило от этих слов. Француз тоже говорил что-то про то, что он чего-то достоин... Это что, дежурная фраза всех официальных представителей корпораций в Хротцбере?

— Но это не всё, что я хотел сказать, мой фюрер! — произнёс он. — Я должен вам прямо сейчас сказать кое-что, что касается... — Грэг перевёл дух. — Что касается Мак Грейна. Да, Француз, наш главный враг мёртв, но Элиот, проклятый кровосос, всё ещё жив и активно строит против нас свои новые козни!

Адольф приподнял бровь. Такого поворота разговора он не ожидал. Фюрер в своих мыслях уже представлял, как подойдёт к Рэзоду и пожмёт ему руку, но что тот скажет что-то в этом роде... Неожиданно!

— Хорошо, Грэг! — произнёс Адольф. — Я слушаю тебя! Говори!

Рэзод обвёл взглядом всех присутствующих.

— Простите меня, мой фюрер! — проговорил он. — Но я не могу выполнить вашу просьбу при всех! К сожалению, среди нас есть те, кто может потом рассказать обо всём Мак Грейну, а я не могу этого допустить!

Скинхеды принялись недоумённо переглядываться. Что такое говорит их новый герой? Среди них есть предатель? Но кто он? Неужели кто-то и вправду продался Мак Грейну, вампиру, жалкому кровопийце?

Адольф в лёгком недоумении обвёл взглядом свой кабинет, в котором собрались все скинхеды, включая виновника торжества, Грэга Рэзода. Да уж, разговор принимал совершенно невероятный поворот. Совсем не этого ожидал фюрер от такой беседы, совсем не этого...

Но... Раз уж новый герой хочет поговорить с ним один на один, то грех будет ему отказывать!

— Парни, оставьте нас! — сказал Адольф, обращаясь к остальным скинхедам. — У Грэга есть важная информация, и он хочет поведать мне её лично. Освободите помещение!

Приказ фюрера скинхедам повторять два раза не пришлось. В одну секунду они вышли из кабинета Адольфа, оставляя того наедине со своим новым героем.

— Ну, говори! — произнёс фюрер, глядя на Грэга. — Что ты узнал? Среди нас есть предатель?

— Простите ещё раз, фюрер! — сказал тот. — Но мне надо подойти к вам поближе, чтобы рассказать вам то, что я узнал. Я боюсь, что меня услышит тот, кто не должен услышать. Даже у стен есть уши, как говорится...

— Ладно, подходи... — проговорил Адольф.

Рэзод медленно шагал по направлению к креслу своего фюрера. Правой рукой он уже сжимал лазерный ножик — страшное оружие в умелых руках — у себя в кармане и постепенно становился всё ближе и ближе к своей цели.

И вот Грэг уже стоял прямо перед Адольфом на расстоянии вытянутой руки. Фюрер взирал на него с неподдельным интересом — что же расскажет ему такого интересного новый герой арийской расы? — и даже и не подозревал на свою беду, что именно задумал Грэг Рэзод...

— Вы хотели узнать, кто именно предатель в наших рядах, да, мой фюрер? — произнёс скинхед.

Адольф коротко кивнул.

— Так знайте! Предатель — это... — в одну секунду Рэзод извлёк из кармана лазерный нож. — ...я!!!

Одно движение — одно умелое, резкое движение! — и оружие Грэга мощно впилось в грудь Адольфа, прямо в его сердце!

Фюрер застонал, захрипел, но закричать не мог — Рэзод знал, как и куда бить, чтобы жертва не успела закричать перед смертью. Скинхед провернул нож в груди Адольфа, доставляя и без того умирающему фюреру ещё большие страдания.

— Привет тебе от Француза! — резко бросил скинхед, глядя на Адольфа, пытающегося ртом ухватить побольше воздуха.

Всё кончилось за несколько секунд. Фюрер понурил голову и тяжело свалился со своего кресла. Рэзод пнул Адольфа ногой — не столько для того, чтобы удостовериться в том, что задание выполнено, сколько ради собственного удовольствия.

Предводитель неофашистов никак не отреагировал. О да, Адольф, официальный представитель корпорации «Скинни» в Хротцбере или просто фюрер для своих подчинённых, был мёртв.

Грэг со злорадной улыбкой смотрел на труп своего бывшего главы. Он сделал это! Подумать только, он сделал это! Вот легко, одним ударом ножа, он уничтожил не просто фюрера — настоящую легенду Хротцбера. И вскоре за это он получит приличное вознаграждение, ну, и то, чего он достоин...

— Зиг хайль, мой фюрер! — процедил он.

Рэзод переступил через труп Адольфа и двинулся к выходу из кабинета мёртвого фюрера. На дверях два скинхеда-охранника слегка удивлённо и озабоченно посмотрели на него — мол, что же там такого случилось — но Грэг уже был готов к подобному проявлению внимания.

— Наш фюрер хочет подумать! — сказал скинхед. — Он приказал, чтобы ближайшие два часа никто даже и соваться не думал в его кабинет, ясно?

Охранники покорно кивнули. Спорить со своим новым героем (или же, скажем, сомневаться в его словах) никто и не смел.

Грэг Рэзод уверенно шагал по коридору, ведущему к выходу из здания с торжествующим лицом. Все встречные скинхеды улыбались ему, даже не подозревая, почему именно так ликует их новый герой.

Корпорация «Скинни» лишилась своего официального представителя в Хротцбере — а этого даже никто и не заметил...

Найтон Дриксон сидел в роскошном кресле своего (ну ладно, формально, пока ещё его отца) кабинета. Рядом с ним сидел Кир, а вместе с ним уйма других помощников Найтона, чьи имена он вообще даже и не знал. Дриксон с широченной улыбкой нетерпеливо смотрел на часы — конечно, ведь с минуты ни минуту в этот кабинет должен был зайти Марин Теннор, важный человек корпорации «Майтвилл» и, наконец, сделать то, что уже давно пора было сделать — а именно, назначить уже Найтона официальным представителем данной корпорации в Хротцбере. В окно стучал обезумевший дождь, помощники Дриксона о чём-то переговаривались между собой, но Найтону было чихать на всё это.

Ведь скоро, с минуты на минуту, он займёт то место, которое принадлежало ему по праву наследия, да и вообще, прекрасно подходило Дриксону-младшему (как он, во всяком случае, думал). Сейчас Теннор зайдёт, скажет пару дежурных фраз, пожмёт руку Найтону, и...

И для Дриксона откроется новый, неизведанный им доселе мир, в котором он будет полноправным представителем корпорации «Майтвилл» в Хротцбере! Это случится! Это неизбежно! Это... Это...

Мысли Найтона оборвал звук открывающейся двери. В проёме возник невысокий толстый седовласый человечек в очках и довольно большими усами.

Это был Марин Теннор, которого так ждал Дриксон.

— Здравствуйте, друзья! — проговорил человечек, усаживаясь за стул около стола, за котором собрались Найтон и все его подчинённые. — Прошу прощения за опоздание, но эти пробки... Просто ужасно! Говорят, что пробки были бедой этого мира ещё в двадцать первом веке — и вот до сих пор ничего и не изменилось...

— Ничего страшного, Марин! — с широченной улыбкой проговорил Найтон. — Ради того важного решения, которое вы собрались сегодня озвучить, можно и немножко подождать. Говорите! Мы с моими коллегами внимательно слушаем вас!

— Что ж, с места в карьер? — слегка улыбнулся Теннор. — Ладно, как вы изволите. Сегодняшним решением... Простите, позвольте я выпью водички? — человечек указал на стакан воды, стоявший на столе в кабинете Дриксона. — У меня после моего сегодняшнего путешествия страшно пересохло в горле!

— Естественно, господин Теннор, о чём речь! — сказал Найтон. — Пейте! Уж чего-чего, а воды мне не жалко!

«Хм, время тянет! — отметил он про себя. — Неужели так не хочется признавать меня главным в Хротцбере среди „Майтвилла“? Хочется-не хочется, а придётся...»

Марин отпил немного воды, поставил стакан обратно на стол и обратился ко всем собравшимся:

— Итак, господа, не будем тянуть кота за хвост и перейдём сразу к делу. Нам с моими коллегами из Высшего Управления корпорацией «Майтвилл» долго совещаться по данному вопросу не пришлось. В течение одного часа, почти что единогласно, мы утвердили на должность официального представителя корпорации в Хротцбере... Что там думать-то было... Мы утвердили...

«Меня! — с улыбкой докончил за него про себя Найтон. — Ну кого ещё-то кроме меня? Меня! Меня! Найтона Дри...»

— Мы утвердили Кира Буллока! — проговорил Теннор, слегка почесав левый ус.

За столом сразу два человека изменились в лице. Это был и Дриксон, и, собственно говоря, сам Кир, ни как не ожидавший такого поворота событий.

— Так, господин Теннор! — сказал Найтон с натянутой улыбочкой. — Вашу шутку я, конечно, оценил, но скажите теперь правдивую информацию: кого вы назначили официальным представителем в Хротцбере?

— Я же уже сказал: Кира Буллока! — спокойно произнёс Марин. — И я совсем не шутил, господин Дриксон.

Кир Буллок за всё это время показал себя только с лучших сторон: он прекрасно справился с ситуацией, когда перевернулась фура с имплантами; великолепно провёл переговоры с нашими дипломатами; просто гениально разрешил страховой случай, позволив корпорации сэкономить не один миллион долларов... Господин Кир проявил себя, как прекрасный лидер. А вы, господин Найтон... Что вы так побледнели? Разве вы сами посылали Буллока на все эти происшествия не для того, чтобы он проявил себя перед нами?

У Дриксона в ужасе дрожала нижняя челюсть. Он побледнел как сама смерть, глядя на смешного седого усатого человечка, который только что разрушил его жизнь.

— Постойте!!! — воскликнул он. — Марин, постойте, вы не понимаете! Я столько денег спустил на этих Фельдских островах... Я же был уверен, что вы выберете меня! Я же не сомневался, что...

— Что ж, господин Дриксон... — задумчиво проговорил Теннор. — Я так полагаю, что это... уже ваши проблемы. Нашей корпорации нужны те, кто умеют решать проблемы, а не те, кто прожигает жизнь на Фельдских островах. Каким бы талантливым ваш отец не был, мы не вправе...

— НЕВПРАВЕ?!! — Найтон уже орал. — Вы НЕВПРАВЕ?!! Да как вы вообще можете такое говорить! Я — законный наследник звания официального представителя «Майтвилл» в Хротцбере! Я — сын Генри Дриксона!!!

— В том-то и дело, что помимо этого вы себя никак и не проявили! — хмыкнул Марин. — На этом всё, я спешу с вами расстаться...

— СТОЙТЕ!!! — отчаянно вопил Дриксон. — ЖЕСТОКО!!! ЭТО ЖЕ ПРОСТО ЖЕСТОКО!!!

Но его никто ровным счётом уже не слушал...

Агата Шпац шагала прямо по направлению к дому, где они с Дэном нашли своё временное убежище. Одета она была в тёмную куртку «худи», чтобы скрыть своё лицо от людей «Майтвилла», да и просто от любопытных (и при этом крайне болтливых) прохожих.

И своей прогулкой она была более чем удовлетворена.

Ни один, ни один человек в белом костюме поблизости не попался ей на глаза, хоть и посетила она довольно большое расстояние — Агата обошла сразу четыре улицы в районе дома, где укрылись они с Дэном. А значит, дело всё-таки налаживалось. Может быть, настоящего убийцу уже нашли. Но это всё же вряд ли — о такой новости они со Столзом, скорее всего, услышали бы по телевизору. Наиболее вероятно, что тем, кто сейчас стоит у управления «Майтвиллом» лопнуло терпение просто зря гонять людей за ними — парочкой сбежавших любовников, которые, может, и не убивали-то никого! — и они решили, что поиски следует пока приостановить. В конце концов, описание беглецов разосланы по всему городу, так что рано или поздно Агату и Дэна всё равно найдут.

Но так думали лишь они. Агата Шпац думала совершенно по-другому.

Если «Майтвилл» дал такую слабину, то ей вполне можно не преминуть воспользоваться. Главное, ближе к ночи выехать из их убежища, как можно быстрее пролететь по ночному Хротцберу (желательно, никому не попадаясь на глаза) и преспокойненько себе покинуть этот проклятый город, где Агату и Дэна ничего хорошего уж точно не ждёт.

«В этот раз должно получиться! — обнадёживала себя девушка, заходя в заброшенный дом. — Ну не можем же мы каждый раз попадаться этому проклятому „Майтвиллу“, тем более что те уже резко снизили свои патрули по улицам Хротцбера! Главное, на глаза каким-нибудь дотошным зевакам не попасться, а там — выберемся! И если Дэн не сможет со своей ногой за рулём байка сидеть — что ж, туда сяду я! Прорвёмся! Прорвёмся, так или иначе!»

Агата поднималась по лестнице убежища, размышляя о том, как она сейчасрасскажет о результатах своего патруля Дэну, как тот обрадуется её словам, а там...

Там, глядишь, и до любовного соития недалеко! А что тут такого-то? Они ведь и так уже трахались в те моменты, когда их во всю разыскивали люди «Майтвилла», и ничего, всё обошлось. Обойдётся и в этот раз. Тем более, что у них есть такой повод для радости...

Шпац распахнула двери, за которыми укрывался её любовник, готовая уже во весь голос сообщить ему благую весть, когда увидела...

Когда увидела, что Дэн крепко спит под своим пледом. Глаза его были закрыты, рука непроизвольно прижата к больной ноге (человек всегда неосознанно прижимает руку к больному органу). Агата лишь вздохнула. Да, её парня было легко понять. После того, что он пережил в ближайшие дни, когда его уже поймали люди «Майтвилла», и когда в минуту полного отчаянья они с Брэдом всё-таки вытащили его — нет ничего удивительного, что Дэна сморил тяжёлый сон прямо посреди дня!

Конечно же, Агата не стала будить своего любовника. Пусть поспит после всего того, что пережил. А о том, что «Майтвилл» сбросил обороты по их поискам, она ему и позже может рассказать. Не сейчас. А сейчас будет лучше всего, если...

Девушка тихонько, на цыпочках подошла к своему спящему парню и легла рядом с ним.

Сейчас будет лучше всего, если она поспит с ним рядом.

Шпац нежно обняла рукой Дэна и мгновенно забылась глубоким сном без сновидений...

Коул сидел в своей съёмной квартире, куря сигарету за сигаретой. Он был полностью подавлен.

Адольф мёртв, и информация эта, в отличие от слухов о смерти Француза, правдива и официально подтверждена средствами массовой информации. Толстяк же наоборот, вопреки всем сплетням (которые он сам же, похоже, и пустил), жив, здоров, невредим, да ещё и жрёт, как боров. И такая ситуация ой, как не устраивала наёмного убийцу в чёрной водолазке...

Фюрер был не просто его нанимателем. Адольф, этот мастодонт Хротцбера и всей его области, был своего рода гарантом безопасности Коула, защищавшим его от полиции, Француза с его роботами и, чего уж там, даже от отморозков-Хейтеров! Адольф прекрасно помнил, с какой готовностью Коул отправился убивать Француза по его первому приказу; фюрер бы никогда не допустил, чтобы такому ценному кадру, как он, от кого-то досталось. Да, у Коула не получилось убить Француза, но разве кто-то застрахован от ошибки? В конце концов, если бы жирдяй не забыл свой телефон, он был бы уже мёртв, ни как иначе.

Но что мы видим теперь? Теперь фюрер отправился на тот свет, и вся защита, которую он гарантировал Коулу, отправилась туда вместе с ним. Больше никто не вступится за одного бедного маленького в таком большом городе наёмника. Француз никогда ему не простит то, что он пытался его убить. Да, конечно, на место Адольфа скоро придёт новый представитель «Скинни», новый фюрер; только вот сколько надежд вообще можно возлагать на то, что он не плюнет на какого-то там задрипанного киллера, который даже свою основную работу, убийство Француза, выполнить не смог? Скорее всего, от него просто отмахнуться, словно от ненужной больше игрушки, и просто выкинут на помойку.

Ещё была мысль, что Француз, полиция и Хейтеры его, Коула, не смогут найти, не поймают, не вычислят, но этот слабый лучик надежды Коул уже успел затушить в своей душе. Его ведь сумел вычислить Алистер, простой хакер местного пошиба, которого крутым взломщиком и назвать-то нельзя — так, обычный середнячок! И если уж даже он сумел вычислить его, Коула, местонахождение, то что помешает это сделать людям Француза? У жирдяя ведь в подчинении не только эти железные роботы-балбесы; есть ведь и люди, которые ради его денег готовы на всё (а платит Француз, заметим, немало!). Среди них найдутся и хакеры, которые не искали Коула раньше лишь по той причине, что не хотели наживать себе лишних проблем с Адольфом; теперь же, когда фюрера нет в живых, едва ли их сдержит хоть что-нибудь от поиска Коула...

Наёмник бросил беглый взгляд за окно. Дождь, бездумно стучавший до этого по его подоконнику, похоже, наконец, заканчивался.

«Всё меняется! — подумал наёмник. — Даже погода резко изменилась! Только вот если погода изменилась к лучшему, то всё остальное...

Едва ли!»

Коул поднялся со своего стула и направился к своему шкафу.

Время пришло!

Дороти Янсен извивалась на своей постели, оглушая комнату сладострастными возгласами. Два, сразу два молодых человека осыпали страстными ласками её тело: один из них, жадно прильнув к её правой груди, нежно и трепетно облизывал языком её сосок, даруя Железной леди райское наслаждение; правой рукой же он ласкал её левую грудь, что тоже не обделяло удовольствием Янсен. Но главное наслаждение ей приносил, безусловно, второй парень, проводящий с ней ночь; устроившись у неё между ног, своим языком он страстно, приятно щекотал влагалище девушки, заставляя её просто неистово стонать в экстазе.

И, конечно же, оба парня, не отрываясь от нежных органов Дороти, гладили своими руками её ноги. Да, это был лишь самообман; да, они вовсе не доставляли Железной леди никакого удовольствия, осыпая ласками её протезы; но какой же кайф, какое удовольствие, какое любовное возбуждение ловили оба парня, проводя руками по таким ногам...

Парень, лизавший влагалище Янсен внезапно ускорился; движения его языком становились всё слаще, всё приятнее, всё красочнее — и Железная леди даже сама не заметила, как начала биться в диком оргазме под ласками двух молодых людей.

Она кончила обильно и страстно, сотрясаясь всем телом, оглашая округу нереально громкими криками наслаждения, удовольствия от пережитого ею только что секса; парни же, увидев, что их цель достигнута — то есть, Железная леди уже кончила — оторвались от неё, давая ей отдохнуть и расслабиться — говорят, безостановочный секс вреден для здоровья.

Крик счастья Дороти облетел всю округу — ни один её сосед от самого верхнего до самого нижнего этажа не мог не услышать его. В любом другом случае соседи, услышав такие крики, могли и полицию вызвать, но в этот раз так делать не стал, конечно же, никто — все знали: это их Железной леди снова полизали...

Янсен откинулась на подушку, с улыбкой глядя на своих любовников. Огромные, накачанные, молодые парни со смазливыми лицами, делающие всё, лишь бы доставить ей удовольствие — Господи, да чего ещё могла бы пожелать девушка на месте Дороти? А ещё если учесть, что таких парней у Железной леди было просто навалом — только один раз свистни, только позови, и они тут как тут! — то Дороти Янсен воистину можно было назвать по-настоящему счастливой девушкой. А то, что когда-то давно, казалось бы, уже в прошлой жизни, она осталась без ног и переживала настоящий Ад на Земле — всего этого как будто и не было; всё прошло, не оставив и воспоминаний.

«Может быть, зря я всё же так ополчилась на старика Дриксона? — подумала Янсен. — В конце концов, это ведь благодаря нему я обрела свои ноги, своё положение в обществе, свою работу... Да, этот старый чёрт, конечно, изрядно насолил мне, но он же, фактически, и сделал меня той, кто я есть сейчас! Может, не такой он и плохой для меня был человек?..»

Но, в общем, сейчас эти мысли были ни так и важны. Сейчас было важно, что эти два парня, которые вожделенно смотрят на неё, похоже, решили поотхлынивать от своей работы.

— Так, парни! — наигранно приказным тоном проговорила Дороти. — Что смотрите? Вы заставляете девушку скучать! А ну-ка быстро оба исправились!

— Есть, наша госпожа! — хором прокричали парни, отдав ей честь и вновь прильнув к её интимным местам под её сладострастный хохот...

Француз сидел в своём кабинете, занимаясь тем, что в этой жизни больше всего любил и лучше всего умел. Он ел. Потреблял пищу, приготовленную его верными андроидами-поварами, которых, в свою очередь блестяще научили готовить самые настоящие повара, лучшие повара мира. Именно с их инструкций в головы роботов были заложены программы, позволяющие андроидам так великолепно готовить.

По телевизору, стоящему напротив стола Француза (да, поесть перед телеком — это святое!), транслировали последние новости. Какой-то идиот прибил молодую девушку, бла-бла-бла... Леонарда Милье вновь поймали, бла-бла-бла... Адольфа сегодня нашли мёртвым в его кабинете, бла-бла...

Что? Секундочку, что? Адольфа нашли мёртвым в его кабинете?!!

Француз даже от еды отвлёкся, всецело устремив своё внимание на экран телевизора. Молодой, слегка растрёпанный диктор (тот же самый, что на протяжении нескольких дней извещал город о смерти Генри Дриксона) с тревожным, даже немного испуганным выражением лица взирал на толстяка с экрана телевизора.

— ...тело Адольфа было обнаружено его же телохранителями! — докончил корреспондент свою фразу. — Обстоятельства смерти не уточняются. По непроверенным данным Адольф был зарезан ножом в сердце одним из своих подопечных... О, несут! Смотрите, его несут!

Тревожный диктор обернулся ко входу в здание местного представительства «Скинни», увлекая за собой камеру. Француз напряжённо смотрел на экран. Сейчас станет всё понятно...

И да! Адольфа, его заклятого врага, и вправду выносили из его убежища вперёд ногами, мёртвого, как пить дать! Француз немало повидал на своём веку и потому с уверенностью мог сказать — перед ним на носилках был Адольф. Мёртвый Адольф. Ни какой-нибудь там двойник. Ни умело загримированная под фюрера кукла. Ни сам Адольф, притворившийся мёртвым.

Это был фюрер. Фюрер собственной мёртвой персоной. Сомнений не оставалось никаких — Грэг Рэзод сделал то, что обещал — убил Адольфа своими же руками.

«Замечательно, Грэг, просто замечательно! — подумал Француз. — Просто замечательно, что ты оказался таким дураком, что выполнил моё поручение! Что ж, ты получишь то, чего достоин, а пока...»

Он нажал пальцем на кнопку у себя на столе, включающую голосовую связь с кухней.

— Водки мне! — распорядился он. — Самой отборной! Самой лучшей!

Француз победоносно потёр руки.

По такому поводу было грех не напиться!

Алистер Смулз непонимающе оглядывался по сторонам. Вот уже почитай, как полчаса, Трой оставил его вместе с байком стоять в тёмной подворотне, ожидая, пока наёмник «отдохнёт» в своей любимой забегаловке в компании с крепкими тонизирующими напитками. При этом причину, по которой Алистер не может пойти с ним, Трой так толком и не объяснил. В чём дело? Почему Смулз в этот раз не смог пойти вместе с ним? Неужели Трой всё-таки...

Алистер осмотрелся по сторонам. Посмотреть было на что! Дело в том, что погода, наступившая в Хротцбере в этот день, просто поражала. Вместо постоянных дождей, мороси, тумана или мрачности, в конце концов, в городе царила чудесная солнечная погода. Солнце светило со своего небесного Олимпа так ярко, что некоторые прохожие, привыкшие к бесконечному Хротцберскому мраку, щурили глаза, выходя из дома.

«Сколько лет здесь живу, — отметил про себя Смулз, — а такую погоду в этом городе вижу впервые. Может, природа подаёт какой-то знак? Знать бы ещё, какой...»

И вот, когда Алистер уже собирался плюнуть на всё и пойти вслед за Троем, наёмник вдруг всё же показался. И вид у него был весьма встревоженный.

— Слушай, Трой! — проговорил Алистер. — Если всё то время, что ты находился в той забегаловке, ты просто пил энергетики, то этой ночью спать ты точно не...

— Нет, Ал, я занимался совсем не этим! — откликнулся Трой со всё тем же хмурым выражением лица. — В этой «забегаловке» я сидел в своём телефоне, в интернете. И я нашёл там одну очень интересную личность по имени Лукас Фрейзер, который имел дело с «Майтвиллом» при Генри Дриксоне. В девять лет он лишился своего правого глаза, потом куда-то пропал... И под твой возраст этот самый Лукас подходит просто идеально...

— Всё-таки докопался! — процедил Смулз.

Трой поднял свой взгляд на своего напарника. Тот стоял напротив него, целясь в него лазерным пистолетом — тем самым, кстати, пистолетом, который сам же наёмник ему и дал.

— Значит, это то, что я подумал? — с лёгкой грустью сказал Трой.

— Да, Трой, то самое! — произнёс Алистер. Или Лукас, как теперь выяснилось. В голосе его не осталось и следа от тех дружеских и немного опасливых ноток, которые были ранее.

Сейчас на Троя смотрел настоящий убийца.

— Изучив моё дело, ты, наверное, и сам понимаешь, в чём дело, почему я его убил! — сказал Фрейзер. — А если не понял, то я, так и быть объясню. Всё равно это последнее, что ты слышишь в жизни...

Моя мать умерла, когда мне было всего пять лет. Мы с отцом не без труда, но пережили эту трагедию. И, возможно, прожили бы ещё долго и счастливо, если б не чёртов несчастный случай, который произошёл со мной в девять лет...

Я бегал и играл со своими друзьями в небольшой деревне, куда мой отец приехал к родственникам. Просто бегал и играл, никого не трогал, никому не причинял неприятностей. Но один лишь сук — проклятый сук, которому угораздило попасться у меня на пути, загубил всю мою жизнь. Я споткнулся во время бега за какой-то соседской девчонкой, упал и...

И этот сук выколол мне глаз. Правый глаз, Трой, как ты верно подметил.

Да было больно, было ужасно обидно и горько, что я на всю жизнь останусь калекой, как мне, так и моему отцу, но всё это ещё можно было бы снести, от этого всего можно было бы оправиться, если бы...

Если бы в нашей с отцом жизни не появился он. Генри Дриксон, чтоб его черти в аду жарили! Этот гад, которого ты почитаешь, как отца родного, сделал моему отцу «просто идеальное» предложение. Он прекрасно понимал, что неполная семья не потянет дорогущий протез глаза, поэтому предложил моему отцу взять кредит под такой «ни-и-и-изенький», как он выразился, процент.

И мой отец согласился.

Поначалу всё шло прекрасно! Мне сделали протез, который радовал и меня, и моего папу; обошлось нам всё это в сущие копейки; мы все были счастливы...

Пока не прошла пора выплачивать проценты за кредит. Такие «ни-и-и-зенькие», что мы стали жить чуть ли не впроголодь.

И тогда уже мой отец сообразил, во что он вляпался, тогда понял, в какую клоаку попал! Генри, этот чёртов, как ты говоришь, «старина Генри», не просто втянул моего отца в каббалу. Он фактически подвёл его под трибунал — ведь денег на оплату кредита у отца не было, а отказ от обязательств перед любой из действующей корпораций означал лишь одно.

Тюрьма. Причём надолго.

Всё бы ничего, да мой отец взял и повесился. Такие вот пироги, Трой!

Меня при этом ждала безоговорочная судьба раба корпорации «Майтвилл». Мне предстояло работать на белых пиджаков всю жизнь, получая за это копейки — так, лишь бы с голоду не сдох! Казалось, всё уже безысходно, но...

Но тут в моей жизни появились они. Небольшая банда хакеров, которым крайне нужна была, что называется, «новая кровь». Они перевезли меня в другой город, сделали мне новое имя — освободили меня от «Майтвилла»...

Лишь за тем, чтобы сделать меня своим рабом. Они гоняли меня в хвост и в гриву, забирая с меня все деньги, которые я только зарабатывал с помощью хакерских атак на банки — ну, и на твой любимый «Майтвилл» тоже.

Но я не был каким-то там заурядным хакером, Трой! Я выучился своей специальности просто превосходно, и поэтому свой огромнейший долг перед бандой я сумел погасить уже к тридцати пяти годам — а иные, Трой, гасят подобный долг всю жизнь.

И я вернулся в Хротцбер. Вернулся с одной целью: чтобы отомстить. Отомстить Генри Дриксону, который, гад такой, загнал меня в эту пучину ада, чего я, Трой, абсолютно не заслужил.

Я, в принципе, даже и не задумывался на успех своего задуманного плана. Просто накропал Дриксону письмо, в котором взывал к его благородству (если таковое вообще осталось), и, к моему величайшему удивлению, этот старый чёрт вышел ко мне из своего логова без охраны, без оружия.

И я пристрелил его, Трой! Пристрелил гада, который испортил всю мою жизнь своим чёртовым кредитом! Да лучше бы я всю свою оставшуюся жизнь проходил бы с повязкой на глазу, чем пережил то, что мне выпало на долю из-за его «просто идеального» предложения!

И ведь ладно бы я был один такой, Трой, кто пострадал из-за этого Генри Дриксона! Только вспомни, сколько людей с радостью бы убили его, если б могли: Милье, Янсен, Коул... И я больше, чем уверен, что таких людей в нашем городе наберётся просто великое множество!

А ты, Трой... Ты его защищал, искал его убийцу...

— Дай-ка предположить, Ал! — произнёс наёмник, будто и не услышав последнюю укоризну в речи своего бывшего друга. — Хотя нет, теперь уже не «Ал», а «Лукас»... Встреча со мной тоже ведь не была случайной, верно?

— Ой, какой ты у нас догадливый, Трой! — усмехнулся Фрейзер. — Конечно, не была!

Я всё просчитал. Обо мне и моих мотивах убить Генри Дриксона не мог вызнать, фактически, никто во всём Хротцбере.

Никто. Кроме тебя, Трой. Парня с детектором лжи в голове. Да ещё и бывшего настолько преданного Дриксону наёмника. Я в один момент рассчитал, что ты отправишься на поиски убийцы старого козла, и поэтому всё устроил.

Я знал весь твой маршрут — где ты едешь, где останавливаешься — и в одном из закутков твоего пути я и уготовил нам с тобой жаркую встречу. Заплатил одному из лейтенантов скинхедов, чтобы его парни меня избили — ты бы видел при этом его глаза; не часто о таком его просят! — именно там, где ты останавливаешься; я знал, что ты не упустишь возможности пострелять по бритоголовым ублюдкам, чтобы спасти одного человека...

И всё. Я стал твоим лучшим другом, который «помогает» тебе в расследовании убийства Дриксона; на самом же деле я просто следил за тобой, за каждым твоим шагом, ожидая, когда ты выйдешь на мой след, чтобы в этом случае тебя... ну, скажем помягче, остановить. Честно, Трой, я искренне надеялся, что этого не случится, но...

Фрейзер кивнул на свой нацеленный лазерный пистолет. Мол, случилось, что ж тут поделаешь...

— И ты не боялся лезть со мной под лазерные лучи? — спросил Трой. — Вот так рисковал своей жизнью, чтоб...

— Ха, какой там риск? — вновь усмехнулся Лукас. — Я прекрасно знал, что тебе в голову встроен автоприцел; чего с таким другом, как ты, можно вообще бояться? Просто спрятаться в укрытие, подождать, пока ты не перестреляешь всех врагов — и всё, дело в шляпе!

А теперь, Трой... Ты же сам понимаешь, я не могу оставить тебя в живых. Если ты что-то накопал, то и другие что-то, конечно, накопают, но...

Но я тогда буду уже далеко. И имя у меня уже будет новое.

А теперь, Трой... Я полагаю, тебе можно напоследок дать задать мне свой сакраментальный вопрос. Валяй, спрашивай, и разойдёмся с миром — я в этот мир, а ты в иной! Давай!

— Хорошо! — с железной миной проговорил наёмник. — Скажи мне, Лукас: ты убил Генри Дриксона?

— Да! — ответил Фрейзер, поднимая ствол чуть выше; он явно целился Трою в голову. — Это я!

— Это правда! — констатировал наёмник.

— Что ж, с чем вас и поздравляю! — улыбнулся Фрейзер и нажал на спуск.

Но... ничего не случилось. Пистолет лишь печально клацнул, словно сломавшаяся детская игрушка.

— Что... — непонимающе посмотрел на пушку Лукас. — Что случилось? Почему?

— Я немного слукавил тебе, когда сказал, что нашёл информацию о Лукасе Фрейзере только что! — проговорил Трой, доставая свой лазерный пистолет. — Я нашёл эту информацию ещё вчера ночью, пока ты спал. Тогда же, на всякий случай, и разрядил твой пистолет. Спектакль с забегаловкой я устроил специально, чтобы выдавить из тебя всю информацию. А теперь, когда я узнал, всё, что хотел... — Наёмник кивком указал на уставленный на Фрейзера ствол. — Я просто убью тебя. Не буду говорить, что не поступил бы так, не наведи на меня ты ствол; я бы сделал это в любом случае, узнав, что ты прикончил Дриксона. Так что...

Лукас посмотрел на Троя и...

...бешено, нездорово расхохотался.

— Что, думаешь, я буду плакать? — проорал он. — Просить тебя о пощаде? Да не дождёшься! Может, я и умру, но умру до...

— Ты предоставил мне последнюю фразу? — спокойно произнёс Трой. — Что ж, я предоставлю её тебе! Говори, Фрейзер, и покончим с этим!

— Мне? Последнюю фразу? — проговорил Лукас. — Ладно, Трой, слушай...

Там, куда я попаду перед смертью, Бога, вероятнее всего, нет, но если окажется так, что он всё же существует, я сделаю всё, чтобы с ним хоть как-то увидеться и спросить: за что? За что мне, тогда ещё ребёнку выпала такая участь? Сначала умерла мать, потом я лишился глаза, затем повесился отец... Господи! Ну что, что тебе такого сделал маленький пацан, который ещё и пожить-то в этом мире не успел, что ты обрёк его на такие муки? За что, Бог, за что?

Хочешь услышать мои последние слова, Трой? Что ж, так тому и быть! — глаза Фрейзера загорелись безумным огнём отчаянья и злости. — Бог не всегда бывает прав! И далеко не всегда — справедлив!..

В следующее мгновение Трой размозжил ему голову выстрелом из лазерного пистолета.

А под солнечными лучами просыпающегося Хротцбера празднично защебетали птицы...