Твердость стали

Глава 45

Гении бывают разные — из тех, что занимаются техникой. Одни разрабатывают прорывные проекты, или, хотя бы, концепты, как Да Винчи, а другие, на манер лесковского Левши, все держат в голове, перенося сразу на металл. Мари, разумеется, представляла типичный второй вариант. Потеряв большую часть массы танка, Лина собрала из Стали опять «Шестерку» — такую уменьшенную копию, совсем как тот бродяга, с которым я «договаривался» на развалинах аркологии царцев. Моя супруга, приступая к трансформации артефакта в машину, способную к перемещениям в трех измерениях, честно попыталась передать мне и Блэк образ планируемого результата. Вотще. Видимо, на этом уровне у нас в мозгах что-то глобально не совпадало.

Что, впрочем, не помешало в работе над отдельными, понятными компонентами типа пневмоцилиндров, двигателей, приводов и всего прочего. Концентрируясь на определенном участке, мы обратили внимание на общий внешний вид только тогда, когда осталась, только, доводка и проверки.

— … — мы с Линой даже не нашлись, что сказать.

— Похоже на… — Мари тоже слегка озадачил конечный результат.

— Саранчу! — подсказала Блэк и мысленно, аж, передернулась от отвращения. Некоторые люди терпеть не могут крупных насекомых.

— Стальную механическую, сильно мутировавшую саранчу, — поправил я её, опять вспомнив про творчество Лескова. — Хотя я бы назвал этот проект «Блоха». За функционал.

— Тогда уж «Гиена», — задумалась механ. — Те прыгают хуже саранчи, но идеологически…

— Вы, двое, совсем меня добить решили?! — возмутилась майор, за что-то терпеть не могущая в том числе и милых пятнистых хохочущих в ночи созданий с во-о-от такенными челюстями. Надо полагать, имела честь лично познакомится на одном из фронтов, куда её жизнь забрасывала во время войны.

— Всё, хватит отвлекаться, — прочистил горло я, с неудовольствием понимая, что не отказался бы глотнуть воды. Небольшой запас технической жидкости остался в Стали после падения, вот только его требовалось растянуть как можно на дольше, так что пока приходилось терпеть. — Все проверяем — и вперед! Раньше начнём — раньше закончим.

Или умрём, если кто-то из нас ошибся с расчетами. Что тоже выход. Мёртвые пить не хотят — вон, Блэк подтвердит.

Кажется больше всех охренел наш противник, увидев старт нашего с позволения сказать летательного аппарата. Точнее, скорее, прыгательного: крылья имелись, двигатели тоже, причем, как реактивные, так и импеллерные винты — но для полноценного полёта они не годились. Зато позволяли двигаться очень быстро и крайне резко стартовать, для чего пришлось придумать ещё и «толкательные ноги»-опоры. Образ, максимально далекий от танка. Майор даже вспомнила анекдот, после того, как отошла от обсуждения названий:

«Царцы выкрали секретные чертежи „Шестерки“ и пытаются сделать у себя. Все детали сделали, как надо, собрали — получился паровоз! Смотрят так и эдак, чертежи вертят, думают, даже новый комплект деталей сделали. И собрали второй паровоз к первому!

„Шифр!“ — догадались они и давай теребить свою разведку. Те ценой невероятных потерь смогли обнаружить на фронте заводского представителя и с боем пленить. Привозят на царский танковый завод, дают в руки чертеж — давай, мол, расшифровывай. Тот вздыхает и спрашивает: „вы читать не умеете, что ли?“ И тыкает в последнюю строку в сборочном листе: „после подгонки тщательно обработать напильником!“»

На самом деле, мы могли бы запилить из Стали полноценный самолёт. Вот только он сжег бы сам себя ещё на половине пути до ближайшего места, где Заринэ видела людей. Колесная или гусеничная техника, мало того, что ехала бы значительно дольше, так ещё и трансформа безвозвратно расходует артефактный металл. На неё же тоже энергия тратится. И пополнить ресурс орудия Хель тут, на Бесконечных Равнинах и конкретно в Адской Пасти мы могли только одним способом. За счет одного урода, из-за которого мы тут застряли! Как говорится, ничего личного.

По вертикали мы прошли метров четыреста, по горизонтали около трех километров. Этакая изящная дуга, оканчивающаяся в подножии очередного сталагмита так, чтобы он снова закрыл нас от супер-бродяги. Каменный «зуб» выбран был не случайно: за него уцепился массивный многотонный якорь, один из нескольких, которыми противник задержал свое падение. А не тормозили мы для того, чтобы вся энергия удара ушла в установленный на «голове» конструкции резец. Контакт! И цепь, перебитая у проушины, соскальзывает с уступа и улетает в пропасть! А вот якорь не успевает: послушная Сталь раздается под моей рукой и я кладу ладонь на чужой Металл.

Выбитые обломки переродившегося металла могут просто истаить дымом, если не могут вернуться к родительской массе. Иногда натурально взрываются — если бродяга сделал снаряды из себя же. Не так эффективно, как настоящая взрывчатка, но все равно убойно — ведь калибр стрелок сам себе назначает. А ещё отделенный фрагмент можно стабилизировать собственной волей — так, как я сделал обручальные кольца себе и Мари.

Надо сказать, я не знал, выйдет у меня или нет. Это, вообще, было предположение, что память, остатки личности и все такое прочее, что дает металлу думать или хотя бы чувствовать — оно не размазано равномерно по всей массе. Потому как, в таком случае, Лина, утратив три четверти своего металла, потеряла бы пропорциональную часть себя. Этого не случилось. Значит — у орудий Хель есть что-то вроде… ядра? Ну пусть будет «ядро», надо же как-то это место называть. А это, в свою очередь, значит, что отделенный фрагмент можно попробовать, как бы это сказать… переподчинить? Просто подать свою волю взамен отсеченной.

— Получилось, — прошептал я, когда якорь, начавший было исходить дымом, стабилизировался и вдруг начал ощущаться, как часть Стали. Никакого особого сопротивления я не почувствовал. Может, хорошо натренировался, постоянно держа слияние? Кстати не колечко ли на пальце мне помогло не потерять связь с Линой? Я так привык к тонкому ободку из металла, что перестал обращать на него внимание ещё в поездке, до прибытия в Новый Остпоинт. А вот Мари свое куда-то задевала. Скорее всего оно так и осталось в доме в Северном Перекрестке… Ладно. Что было — то прошло.

— Усваиваем металл и сразу в повторную атаку, — обозначил приоритеты я.

— Теперь оно по нам будет стрелять, — предупредила Блэк. — Врасплох больше не застанем.

— Будет пробовать по нам попасть, ты хотела сказать, — не ухмыльнулся, а скорее зло оскалился я. — Но мы его удивим.

Дополнительная масса в несколько тонн (хороший был якорёк!) дала возможность добавить двигателей и дала массы для пережигания в энергию. Потому следующий бросок был уже не корректируемый, а полноценно-управляемый. Как я и предполагал, теперь бродяга пытался стрелять на упреждение, отрастив целых две танковые башни… и ничего не успел сделать, когда мы внезапно для него нырнули в сторону и на полном ходу протаранили следующую цепь. Только почти у его корпуса! И не просто врезались, а перекусили, прихватив тот конец, что шел к якорю.

Понятно, что с такой добычей мы, по старой схеме, спрятались за тем сталагмитом, куда вела добытая цепь. Это и есть тактика голодной гиены, которая не может найти падаль или отнять добычу у льва, например. Стая гиен будет кружить вокруг опасной цели, время от времени отдельные животные будут атаковать из слепой зоны и заживо отрывать от жертвы куски мяса. И так пока цель не истечет кровью. Существу с более слабыми челюстями типа волка, того же льва или крокодила такой фокус не под силу, но вот гиены могут.

Третий раз тот же фокус провернуть было гораздо сложнее, но и у нас прибавилось возможностей. Однако пришлось довольствоваться половиной цепи и ещё одним якорем, ближе подобраться не удалось. Теперь противник решил уже самому укрыться от нас между стеной Пасти и её «зубом», начав выбирать одну из цепей, а остальные ослабив, явно собираясь держать их только до тех пор, пока не закрепится там, куда раньше не рисковал влезать из-за размеров и массы. Наивный, решил, что мы будем просто смотреть. Ну-ка, скушай это!

Перегруженная цепь, пусть она сто раз из измененного металла, лопнула, получив прямое попадание из пушки, где снаряд ускорило не только окисление Стали, но и потраченная энергия аномалии. Очень затратно, зато пока бродягу болтало на его же подвесах, мы с лихвой восстановили все затраты за счет очередного его куска. Честно говоря, я думал, что бродяга, уже не совсем «супер», в конце концов предпочтет упасть на самое дно тектонического провала из какого-то погибшего мира, только бы от нас отвязаться. Но нет.

Игра в трехмерные кошки-мышки изрядно выматывала, пришлось уже дважды приложится к запасу отдающей железом и ещё чем-то неорганическим воды — а то мысли от напряжения начинали путаться. Только колоссальный опыт Лины, нестандартный подход к механике Мари и моя осторожность позволили продержаться и набрать почти тридцать тонн массы, получив всего два попадания по касательной. И ещё столько же, если не больше, пережгли в энергию для двигателей и собственную стрельбу, блин.

К счастью с когнитивными способностями оппонента явно не все хорошо было, иначе нас уже давно бы сбили. Четкая стрельба сочеталась с упрощенными решениями и… отсутствием собственных инициатив, что ли? К концу четвертого часа прыжков и перестрелок мне стало казаться, что наш враг вообще действует исключительно реагируя на внешние раздражители, как какая-то робототехническая система, где ещё и часть подпрограмм сбоит. Одно висение на цепях без попыток как-то изменить положение, пока мы на него не свалились, чего стоит!

Все это давало некоторую надежду, что покончить с ним удасться относительно просто и быстро. Потому, как настало время решающего удара. Отбив все зацепы, кроме одного, мы позволили совсем уж исхудавшему противнику подтянуться-таки на последнем к сталагмиту… и ринулись в атаку, воспользовавшись тем, что бродяга сам себя лишил целой полусферы для обстрела. Увидеть-то он нас увидел «зрением», но сделать ничего не успел: в этот раз мы использовали его же решение, только якоря-зацепы вбили-выстрелили прямо на лету в каменный «зуб» снизу и цепи свободной оставили ровно столько, чтобы нас буквально впечатало в порождение Кузни инерцией!

Простейший прием, любой мальчишка, размахивающий грузиком на веревке, хоть раз да позволял накрутиться этой нехитрой штуковине себе на руку. Чем меньше остается свободного хода подвеса — тем быстрее наматывание. И обязательный болезненный удар в конце. Вот что я скажу: для груза он тоже неприятный. Особенно если тебя, пусть и под защитой, впечатывает не просто во что-то твердое (система компенсации справилась), а ещё и в самый центр пространственной аномалии! Пусть ослабленной недавним «доением» профом.

Сила удара была такова, что смяла недорощенные пушки бродяги, а наш аппарат, теперь напоминающий скорее бредовую фантазию три-де-дизайнера фильма «типа про будущее», чем исходную «саранчу» вообще потерял и крылья, и двигатели, и весь остальной обвес — только чтобы сохранить живыми экипаж, то есть нас с Мари. А потом сразу половина массы Стали испарилась, высвобождая очередной выплеск энергии, чтобы на некоторое время подавить источник пространственного искажения внутри врага. Вот мы и остались с тем, с чем начали. Это все, чтобы я мог провести атаку. Рука на чужом металле… Слияние!!!