Твоё слово

Первый Эпилог

Лес был хвойный, не слишком густой, да и не слишком большой. Так, лесочек! Высокие, что у мальчика дух захватывало, сосны распускались ветвями где-то ближе к небу, а у земли стояли голые стволы, из-за чего казалось, будто стоят они реденько, а местность хорошо просматривалась.

Все вокруг было залито солнцем, но как-то не так, как обычно, а по-особенному. Будто в дымке немножко. И даже не совсем солнцем, а скорее солнечными пятнами. А еще было много звуков. Людей вот, вроде, вокруг нет, но шумит что-то ненавязчиво со всех сторон. Шелест, стрекот, карканье,… и еще куча всего, что мальчик не мог понять — откуда столько всего? При этом все эти звуки, хотя их было очень много, не были громкими.

Мальчик постучал пальцами по бедру в раздумьях, как это лучше назвать: тихий гомон или громкая тишина?..

Он шел уже около полутора часа по этому лес, и каждая мелочь в нем вызывала тихий восторг. Даже то, как кололо от веток стопы — даже это было восхитительно. И воздух какой-то необычный… Не такой, каким он дышал раньше. А каким он дышал раньше?

Мальчик пошел дальше. Недавно он вышел на довольно широкую вытоптанную тропу и решил идти по ней. Она было теплой и ступать было приятно.

Мальчик шлепнул себя по руке. Что-то кольнуло, и он сделал это рефлекторно. Когда он поднес ладонь к лицу, на ней была сплющенная букашка. Она колется?

Спустя еще полчаса лес закончился, и перед взглядом мальчика распласталось поле. Вот оно было и правда залито солнцем. Щедро, ярко, так что восхищенно распахнутые глаза заслезились. Дорога, по которой он шел в лесу продолжалась и дальше, разделяя поле на две буйно заросшие травами половины.

Глаза-таки пришлось сощурить, потому что слепило в них нещадно, и зачесался нос. Мальчик потянулся, чтобы его почесать, и чуть не выколол себе глаз длинным грязным загнутым ногтем.

— Ого, — восхищенно потянул он, глядя на собственные руки, — Длиннющие!

Тут же зачесалось все, что только могло зачесаться, но мальчик решил не рисковать здоровьем и потерпеть. Он неторопливо двинулся дальше по дороге.

Солнце пекло голову, и это ощущение жара на макушки тоже было волнующе-прекрасным. Мальчик улыбался. А потом вдруг увидел у края дороги одуванчики. Раньше он видел их только на картинках!

А раньше, это когда?..

Мальчик плюхнулся на колени рядом с цветком, пригнулся к земле, облокотившись руками, чтобы пушистая головка цветка была на уровне глаз и взволнованно подул.

Цветок не разочаровал, разлетевшись белыми пушинками, и мальчику ничего не оставалось, как растянуть улыбку еще шире.

— Ва-а-ау, — потянул он.

Он попытался приподняться и зашипел. Не стоило дергать головой, ведь он случайно придавил локтями и коленями длинные свалявшиеся локоны волос невнятно русого цвета.

— Это еще что такое?! — вдруг раздалось за спиной.

Мальчик повернулся и увидел широкую женщину со странно большой грудью и настороженным взглядом.

— Одуванчик, — ответил мальчик.

— Ты — что такое? — сузила глаза женщина.

Вопрос был сложный, так сразу и не ответишь…

— Блаженный что ль какой? — предположила она и сама же и расслабилась от своего предположения, — Звать-то как? Откель тут взялся?

— М-м-м… не помню, — нахмурился мальчик.

— Что именно?

— Да все, — неуверенно пожал плечами и поднял на женщину трогательный взгляд потерявшегося котенка, — Может вы что-то знаете?

У мальчика протяжно завыло из желудка, и женщина жалостливо покачала головой.

— Ай ты бедняжечка! Ай мусечка бедная! Хошь, хлебушка дам? — и, не дожидаясь ответа, достала из корзинки краюшка, — На, пожуй, котик!

Мальчик грустно скривился.

— У меня желудок сводит, я не могу…

— Так это голода, ты вон какой худющий!

— От голода сводит желудок? — с любопытством спросил мальчик, принимая хлеб.

— Так да! — кивнула женщина, — А ты того… совсем что ль не помнишь? Ну хоть как звать-то?

Женщина растерянно осматривала жующего хлеб мальчишку. На вид лет тринадцати-четырнадцати, худой оборвыш… Волосы были полны колтунов и грязи, ногти будто век не стриг! А одежда, одежда-то, такие обноски даже бродяги не носят, того и гляди прямо на нем прахом по ветру разлетятся, даже и не понять, какого цвета были. Вроде не тот, с кем болтать стоит. Но лицо. Красивое мальчишеское лицо с на диво располагающей улыбкой и большими глазищами! Такого только обнять и плакать! Ну и кормить еще.

— Э… — начал он и запнулся, — Э…

— Ничего, — махнула женщина рукой, — сами тебе имя придумаем! Пойдем-ка, котик, я тебя накормлю! — мальчик растерянно хлопал глазами, но покорно шел, куда велят, — Ну какой худющий…