Твоё слово

Глава 6. Шут. Тревор Ласки

— Так значит, ты убила господина Ласки? — спокойно поинтересовался Раш.

— Нет, конечно, — фыркнула я чуть ли не оскорблено, — как ты себе представляешь, я смогла бы придушить этого борова?

— А что ты делала в его кабинете, над его трупом, роясь в его ящиках? — все также вымораживающе светски поинтересовался мужчина. У меня даже волоски на руках привстали от его тона, хотя, видят боги, я была очень невосприимчива к угрозам.

— Ну, я…

— Ты же не будешь и меня убеждать в том, что ты его любовница? Что ты его беззаветно любила, и он обещал на тебе жениться? Что его жена не понимала его так, как ты? Что ты искала нюхательные соли, в надежде, что они помогут привести его в чувства? Что просто не могла поверить, что он умер? — пересказывал он мои объяснения со стражей, совершенно неожиданно для меня самой заставляя меня смутиться. От осознания этого факта я разозлилась. Почему я вообще должна ему что-то объяснять?!

— Я что, на допросе?! — рявкнула я, — Я не просила меня вытаскивать! Ты сам решил мне помочь, это не значит, что я теперь обязана перед тобой отчитываться!

Раш даже не обернулся на меня, спокойно шел дальше, заставляя меня семенить за ним, как Пятачок за Винни-Пухом, подстраиваясь под его широкие шаги.

— Ну что ты, конечно не обязана, просто мне любопытно, — его тон не изменился, — во что именно ты успела вляпаться всего за один день? Ну просто чтобы быть морально подготовленным в следующий раз, когда госпожа Киныси перепугается из-за того, что уже ночь, а ты обещала вернуться к ужину, и, связавшись со всеми местными госпиталями, не кинется ко мне с просьбой найти маленького беззащитного котенка, потерявшегося в этом большом жестоком городе.

Черт, знает, паскуда, как надавить на совесть даже тем, кто ее еще в детстве за горсть конфет продал! Теперь мне стало и правда неловко. Перед Евой уж точно. Это чувство мне не понравилось. Я же никого не просила за меня переживать!

— Ничего страшного не случилось, я просто искала информацию для статьи, — призналась я, хотя делиться этим мне совсем не хотелось.

— И как, нашла? — поинтересовался Раш, все-таки посмотрев на меня.

— Да, почти все, что нужно было, нашла, — нехотя призналась я, переворачивая камушки в кармане штанов. Как хорошо, что меня не обыскивали! Еще опросить бы того старика и Марту, пожалуй, и можно писать. Закончить все я собиралась уже завтра. Так-то, все уже и так ясно. Рэкет. Старый добрый рэкет. Но кое-какие доказательства и красочные подробности лишними не будут. Подробности о бедном добропорядочном старике, которого вытурили из дома родного, и о развратном волчаре, главе Восточного Отделения Стражи в Третьем Круге, который мучает бедных профурсеток за гроши.

— Ты видела кого-нибудь подозрительного перед тем, как вломилась в чужой дом? — спросил мужчина все так же спокойно.

— Нет, — соврала я.

Раш хмыкнул, но больше ничего спрашивать не стал. Интересно, о чем он думает?..

Мужчина думал о том, что, во-первых, девчонка и правда что-то активно вынюхивает, и, во-вторых, к его проблемам это никакого отношения явно не имеет. Это значило, что тратить на нее время вовсе не обязательно.

Но он понимал, что все равно будет. Зачем? Кто бы знал.

Да, у нее явно отсутствует инстинкт самосохранения, совесть, чувство такта и физическая сила, зато в наличии симпатичная мордашка, слабенькие ручки, неуемное любопытство и чуйка на неприятности. Очень дурное сочетание для юной леди. И почему-то ему не очень хотелось, чтобы ей во цвете лет свернули ее тоненькую шейку. Вообще-то, Аррирашш догадывался — почему.

Примерно с таким же исследовательским интересом, как и у Шуры в разговоре с проститутками, блестели карие глаза запертого в Спящей Башне малыша Энри, когда ему удавалось пообщаться с разумными существами. Разве что племянник был поизящнее в исполнении и не такой напористый. Проницательность, хорошо работающая логика, внимательность к мелочам и цепкая память в сочетании с абсолютным непониманием сути близких отношений, ввиду их практически отсутствия, отдаляли его от других разумных.

Арши был рядом с племянником первые годы жизни и последние два. Тот момент, когда дети учатся выстраивать отношения с другими, глядя на близких, он пропустил. И все пропустили. У него не было близких, и Энри просто-напросто не понимает как сближаться с другими и, главное, зачем. Нет, не так. Он абсолютно одинок и этого даже не замечает, лишенный даже самой возможности это заметить. И Аррираша, всем сердцем привязанного к племяннику, это ужасно удручало.

Шура чем-то напоминала ему Энри. Была в ней какая-то… неприспособленность? Наверное, это не так уж и важно. У Аррирашша было свободное время, наконец-то. И он вполне мог потратить его на то, чтобы присмотреть не только за Энри, но и за Шурой. Он и ей станет заботливым дядюшкой!

Принятое решение грело душу, поэтому оставшийся путь до дома Евы дядюшка Арши улыбался и намурлыкивал подозрительно поглядывавшей на него девчонке старую колыбельную, которую пела ему еще Ева, когда он сам был малышом.

У Раша как-то резко изменилось настроение в лучшую сторону, и это меня настораживало. Чего он радуется-то? Подул прохладный ночной ветер и я чуть поежилась. Раш — ну конечно же! — это заметил и накинул мне на плечи свой огроменный и тяжеленный плащ, мерзко захихикав, когда я спотыкнулась о его полы.

— Ничего-ничего, будешь заваливаться, я тебя поймаю, — убежденно произнес он, — а так хоть не замерзнешь!

Когда мы дошли до дома, Ева развела настоящий кипиш, заворачивая нас в покрывала и заливая теплый чайком, хотя ночь была не такой уж холодной, чтобы переживать. Ужин меня тоже-таки дождался, чему я была очень рада, так как после без преувеличения тяжелого трудового дня была дико голодной. Мы сидели за столом на кухне: я, Раш и Ева. Я растеклась по стулу, наклоняясь к столу только иногда, чтобы с мерзким прихлюпыванием высосать из чашки еще немного ароматного чайку. Без рук, даже не поднимая чашки. И смотрела на Раша. Он бы, судя по всему, и на приеме британской королевы в вилках не запутался. Спина прямая, локти на стол не заваливает, ест и пьет, вообще никаких звуков не издавая, даже… Прям бесит.

«Я Раш, помогаю женщинам и детям, никогда не повышаю тона и умею размешать сахар в чашке, не издав ложечкой ни одного дзинька!»

— Ты хочешь что-то спросить? — доброжелательно поинтересовался Раш.

— Уже довольно поздно, ты домой не собираешься? — не стала я ходить вокруг да около.

— Я ночую здесь, — спокойно пояснил мужчина.

— Ты здесь живешь? — удивилась я.

— Нет, — улыбнулась Ева, с нежностью глядя на Раша, — но мой мальчик тут всегда желанный гость, а уже действительно довольно поздно.

— Логично, — согласилась я.

— Кстати, раз уж ты остаешься, — начала Ева, — может завтра с утра погуляешь с Шурой, покажешь, где тут у нас что, она же в столице впервые!

Вот уж милашки Раша только мне не хватало, когда я пойду допрашивать проституток! Я уже хотела было начать отнекиваться, но вдруг замерла. Посмотрела на Еву. На Раша. Они беспечно улыбались, но меня это не обмануло. Меня пасут! Они просто хотят за мной проследить. Я постаралась скопировать их улыбку.

— Я была бы рада, если бы ты мне провел экскурсию по городу, — радостно согласилась я.

— Вот и замечательно! — мужчина приободрился и начал рассказывать, куда он меня поведет. Я улыбалась, кивала, а сама думала, есть ли у моего окна какое-нибудь дерево, по которому можно было бы спуститься. Дожила. Сбегаю от чудаковатой парочки, возомнившей себя моими родителями, через окно. Олежа меня так никогда не пас! Он вообще, по-моему, иногда забывал, что с ним кто-то еще живет. И это было очень, очень удобно. Какой это, оказывается, напряг, когда кто-то о тебе волнуется.

Дослушав грандиозный план нашей завтрашней прогулки, я начала собираться к себе в комнату. Если подумать, я уже три ночи не спала, как нормальный человек, в кровати. А у меня на завтра тоже грандиозные планы, хоть Раша в них и нет, так что я должна выспаться.

Уснула я сразу, и снился мне дядя Воська в платье из карт таро. У него в руках была маленькая арфа и он что-то заунывно пел, сидя на обрыве. Рассвет сменялся закатом, день — ночью, облака бежали по небу, выворачиваясь и видоизменяясь, так быстро, будто в перемотке. Я посмотрела вниз, на город, сползающий золотом со скалы и черепичными крышами до прозрачного неподвижного озера. Город то утопал в зелени, то укрывался в снегу, а дядя Вося все пел что-то заунывное, дергая струны: то ласково перебирал умелыми пальцами, то дергал, будто надеясь, что они не выдержат и оборвутся. А потом вдруг замолк и время, до того бежавшее слишком быстро, остановилось. Он повернулся ко мне и сурово припечатал:

— Дурья башка!

Я проснулась. Солнце уже освещало комнату, на улице шумели люди. Я тихонько встала с кровати, умылась в заранее подготовленном тазике с водой, оделась и стала собирать сумку. Рекомендация от Раша, ручка с блокнотом, местные аналоги диктофона… Их, пожалуй, с собой пока брать не буду, а лучше припрячу. Но понять, как они работают, стоит, заодно запишу с них основные тезисы.

Я взяла один из камушков голубоватого цвета, повертела его в руке. Дунула. Понажимала на него. Подкинула. Он молчал.

Так, что я вчера сделала? В общем-то, ничего, просто разглядывала его. Просвечивала через солнышко. Попробовала поймать камушком солнечный луч.

— Я правильно понимаю: я вам плачу каждый месяц оговоренную сумму и все проблемы прекращаются? — спросил записанный голос сквозь помехи.

— Да, господин Ласки, и вообще — закон будет на вашей стороне! — насмешливо пропели ему в ответ.

— А если я откажусь?.. — спокойно уточнил мужчина, который, видимо, все-таки отказался.

— Ну-у, — потянул его собеседник, — не жалуйтесь потом, что мы не предупреждали.

Эта знакомая по последнему разговору из моего мира формулировка заставила меня вздрогнуть.

Слегка подрагивающими руками я завернула камушек в бумажку и подписала цифрой «1», занесла в блокнот, что услышала. Прослушала второй, третий, четвертый… Заворачивала, помечала, записывала. Тревор Ласки успел поговорить и с несколькими стражами, называя их по именам, и с соседями, которые согласились на эту схему, но не прочь были пожаловаться на произвол.

И с самим господином Вольтом, Главой Восточного Отделения Стражи, который пытался убедить его в том, что над ним самим стоят очень важные разумные, с которыми лучше не связываться. Убеждал таким тоном, будто сам император всю эту схему придумал и осуществил, но я в это не очень верила. Сердце колотилось быстровато, а от рук отлила кровь и они подмерзали, хотя в комнате было тепло.

Я никогда не думала о справедливости, возмездии, восстановлении правды и прочей ерунде. Иногда, слушая своих одноклассников, однокурсников, читая книги и слушая пафосные речи героев фильмов, я удивлялась: почему все стремятся к таким поверхностным, относительным, объективно недостижимым и в широком масштабе бессмысленным вещам, как — свобода, правда, справедливость, жертвенность… Точнее, нет, не так.

Почему свое совершенно нормальное желание жить лучше, комфортнее, обладать большими ресурсами и властью, говорить все, что вздумается и не получать за это звездюлей, люди оправдывают всеми этими вещами?

Я никогда не думала о морально-этической стороне вопроса — мыслить такими категориями всегда казалось мне странным. Я пыталась стать известной журналисткой, чтобы иметь возможность безнаказанно раскатать в асфальт преподавателя, который выгнал меня из универа.

И сейчас меня немного смущало, что я осознала в себе желание раскатать в каменную мостовую этих недокрышевателей не забавы ради, а потому что они шантажировали, угрожали и убили Тревора Ласки. Человека, с которым я не была знакома; человека, до которого мне, по хорошему, нет никакого дела. Что изменилось в моей жизни от его смерти? Разве что только информации для статьи прибавилось — так это скорее плюс. Значит, объективно, эта ситуация должна меня радовать? Так почему я тогда так раздражена?

Я решила не думать об этом. В конце концов, это не имело особого значения, потому что никак не меняло моей цели. Шестой камушек почему-то не заговорил, и это гораздо важнее.

— Ну давай, работай! — шипела я, вертя его в солнечных лучах, — ну же…

Камешек не отвечал, но когда я его сжала два раза подряд, он вдруг подсветился красным.

— И что это значит? — спросила я у него, снова сжимая его дважды. Он снова стал голубым, — да ладно?!

Я опять просветила его через солнце и он послушно повторил моим голосом:

— И что это значит?

Настроение тут же поднялось! Я проверила последний камушек и он тоже оказался пустым. Закинула оба в карманы, кинула в сумку денег и решила, что пора отсюда выбираться, пока Ева или Раш не решили, что меня уже пора будить на увеселительную прогулку для туристов.

У моего окна дерева не было.

Да и слава богу, наверное. Не то чтобы я умела по ним лазать. Я вырвала листок из блокнота, написала, что у меня появились срочные дела и мне ужасно жаль, что погулять с Рашем я не смогу и оставила ее на столе. Спрятала записывающие камушки в мешочек с деньгами и пошла на разведку.

Приоткрыла тихонько дверь — за ней никого не было. Прошлась немного, прислушиваясь. Вроде, тихо. Спустилась по лестнице до первого этажа и услышала с кухни звуки разговора. Чтобы дойти до выхода надо было пройти прямо перед открытой дверью кухни, так что я осмотрелась, нашла в дальнем конце коридора окно и все также неслышно поползла к нему. На счастье, оно как раз было открыто, так что неловко переваливаясь через подоконник, я выбралась на улицу никем не замеченной! Оглядела задний двор, вдохнула теплый воздух и, выбравшись из переулка на главную улицу, пошла в сторону Восточной части Кольца.

Минут через двадцать дошла до Лисьего Базара и, спросив у прохожего, где Даровая улица, на которой сейчас должен тоскливо доживать свой век старый Лука, свернула в переулок. Ноги еще от вчерашних дорог не отошли, а я, видимо, и сегодня их погоняю хорошенько по городу. Как тоскливо без метро и автобусов! Надо будет, когда вернусь домой, аккуратно разузнать у Евы насчет общественного транспорта. Может он здесь вполне себе существует, а я как дура на своих двоих.

Я шла по узеньким улочке, стиснутой с двух сторон рядями домов в два-три этажа. Тут было не особо шумно, но и не тихо — люди общались с громкостью соседей в коммуналке. Все тут, похоже, друг друга знали и на меня, чужачку, смотрели с подозрением. Будто я не по улице иду, а реально к ним в дом вломилась! Атмосфера тут такая и была — соседи по лестничной клетке субботним утром распахнули двери, чтобы провести ген.уборку в общем коридоре.

— Не подскажете, далеко еще до начала Даровой улицы, там угловой дом должен быть… — решила я уточнить дорогу у выбивающей веником пыль из ковра дамы. Близнец этой даже на вид тяжеленной, потертой и пыльной, сколько ни бей, тряпки, кстати, лежал у меня на деревянном полу в комнате на чердаке. Так что с женщиной я почувствовала некое родство.

— Начало будет, когда до конца дойдешь, — объяснила дама, выбив облако пыли прямо мне в лицо.

Если я когда-нибудь займусь пропагандой семейных ценностей для повышения демографических показателей, это будет слоган моей пролайферской пропагандистской кампании! «Найди конец — найдешь и начало. Начало новой жизни!».

Или это слоган для похоронной конторы? «Для них — конец, для вас — начало!», а неофициальный, для своих, так сказать, будет: «Для вас — конец, для нас — начало!».

Или напечатать это на листовках какой-нибудь оппозиционной партии: «Они довели вас до конца, мы доведем к началу!», а если попытаться усидеть на двух стульях, то властьимущим можно предложить напечатать листовки со слоганом: «Мы привели вас к началу — они хотят сделать его концом!». А на самом деле, начало и конец находятся в одном и том же месте, и шевелиться никто не собирается.

В одной и той же типографии можно будет символично заказать обе партии листовок — чтоб скидку сделали! А сэкономленное — себе в карман. И вашим, и нашим, так сказать!

Когда я наконец вышла из этой узкой душной коммунальной улицы, на меня подул ветерок, солнечные лучи брызнули в лицо, а главное, на меня перестали пялиться. Угловой дом я нашла быстро, как и грустного старичка на скамейке у двери. Он кормил голубей хлебными крошками и переодически тяжело вздыхал.

— Вы Лука? — уточнила я.

— Да, доченька, — поднял он на меня глаза, полные невыразимого смирения, — тебе что-то нужно?

— Вообще-то, да! — улыбнулась я, — я журналистка, веду расследование о превышении должностных полномочий Восточного Отделения Стражи.

— Что? — не совсем понял меня старик.

— У вас вымогали деньги стражи, ведь так? Угрожали? Шантажировали? — Лука сжал губы, нахмурился и кивнул, — это незаконно. Но вы и сами знаете. Я могу помочь вывести преступников на чистую воду!

— Не слишком ты юная для таких дел? — спросил он.

— В самый раз! — улыбнулась я уверенно, — у меня уже достаточно сведений, но мне хотелось бы осветить и вашу историю, если вы не будете против.

— А стоит ли?.. — неуверенно начал он.

— Стоит, дедуль, кто, если не мы?! — начала я давить на него, — ведь то, как они поступили с вами — это безобразие! И не только с вами! — начала я горячо доказывать ему важность этого предприятия, — Если их не остановить, сколько еще пострадают так, как вы? Нельзя сидеть сложа руки, надо бороться с этой гнилью! — вот-вот, в глазах старика уже появляется что-то похожее на надежду, чуть-чуть додавить, главное не переборщи, Шура! — Ваша история может помочь многим, очень многим. Понять, что они не одни хотя бы, понимаете?

— Да, но… — все еще сомневался в необходимости кому-то противостоять старик.

— Если это дойдет до нашего Императора — а я об это позабочусь, поверьте — он не оставит это, — вроде же они любят своего златорожего… в смысле, златоликого господина? Не за красивые же глазки? — я почти уверена, что мы сможем добиться восстановления справедливости! Может вам даже лавку вернут, ну или хотя бы компенсируют ее потерю…

— Думаешь? — неуверенно спросил старче, но глаза блеснули уже не так тоскливо.

— Да наверняка! — очень на это надеюсь, обманывать старика не хотелось. Но если что, я уж придумаю что-нибудь. Или попрошу Раша о помощи. Он же добряшка, грустному дедуле наверняка помочь захочет.

— Ну, — начал Лука, — давай-ка зайдем в дом? Я налью чаю и расскажу?..

Он уже не выглядел таким безрадостным, оживился и повел меня в дом и, когда усадил меня, налил чаю и всунул в руки печенюшку, которую я с удовольствием грызла, начал рассказывать.

— Началось все еще зимой… — я дважды нажала на записывающий камушек.

История была ясна с самого начала, но, дополненная грустными подробностями о том, как Лука раз за разом менял витрины, писал заявления, на которые не было ответа, кроме новых подставных жалоб, искал встречи с начальником и гонял веником бандюг в серых мундирах стражей закона, выглядела ярче и вызвала бы сочувствие даже у распоследнего пня. Даже я слегка посочувствовала мужчине — а это показатель ого-го!

Говорили мы довольно долго, сначала он рассказывал, а я уточняла кое-какие детали, потом мы договаривались, какие вещи я не буду публиковать из его рассказа. А потом он завел меня свою сокровищницу! В комнату, где огромными небоскребами возвышались книги из его когда-то лавки. Лука, увидев мои блестящие искренним незамутненным восторгом глаза, предложил одолжить что-нибудь почитать. На мою горячую благодарность только засмеялся:

— Бери, доченька, мне не жалко! — улыбнулся он, — и обязательно приходи еще, даже если ничего из этого твоего расследование не выйдет, устрою тебе бесплатную библиотеку!

Святой человек. Похоже, ему слегка не хватало общения! Но я была только рада. Куча информации об этом мире, которая мне была ну вот совсем не лишней, да и Лука мне понравился. Он красиво рассказывал и вкусно пек печенье, у него была моя бесплатная библиотека и смешной рыжий кот Фрайш, который, по-моему, за мной ухлестывал. Я довольно долго бродила меж книжных завалов и, для начала, выбрала три книги. Распрощались мы тепло, и теперь мне оставалось только найти пристанище проституток!

Марта сказала, что ошивается у кабака «Сладкие Перси» в Горьком переулке. Я знала, что это дальше Лисьего Базара, а там решила спросить дорогу. Когда я проходила мимо дома Тревора Ласки, внутри как будто что-то сжалось, напряглось. Ну и дурость. Мне это не важно.

— Подзаработать хочешь? — с насмешкой поинтересовалась старуха, у которой я спросила дорогу до Горького переулка.

— Что-то вроде того, — не стала спорить я.

Конечно, не сложно было догадаться, что Горький переулок — не самое респектабельное место города и юной леди там делать нечего. Но то леди, а я почти корреспондент газеты «Дно Империи»! Я бодренько проходила мимо обветшалых домишек и обрюзгших людишек, ни на ком не заостряя внимания. Впечатление это место производило неоднозначное: вроде и грязно, и попахивает, и взгляды у всех такие то ли тупые, то ли оценивающие, и дурные слова, и визгливый смех… Но я бы тут с удовольствием прогулялась подольше. Хотя, конечно, ножичка в кармане очень не хватает.

Спустя десять минут петляний по улицам нашелся, наконец, кабак «Сладкие Перси». У входа стояла вульгарная девица и дымила как шаман какого-нибудь индейского племени. Я решила для начала подойти к ней.

— Ты знаешь Марту? — спросила, не здороваясь.

— А ты еще кто такая? — поморщилась девушка, препарируя меня взглядом густо обведенных глаз.

— Она сказала, что здесь клиентов подыскивает, — так же проигнорировала ее вопрос, как и она мой, — она сегодня работает, или ее еще не выпустили из темницы?

— Работает, — выдохнула девчонка сизое облачко, — но так рано она никогда не приходит. Будешь ее ждать, милашка? — насмешливо пропела профурсетка.

Ну да, стоять тут и ждать Марту для меня не самая хорошая идея. А то ведь и правда дождусь. Не Марту, а кого-нибудь из ее клиентов. А ножичка в кармане нет! Но не уходить же, в самом деле. Я оценивающе посмотрела на девчонку напротив.

— Нравлюсь? — томно спросила она.

— Симпатичная, — не стала я врать, — давно работаешь?

— Что ты, мне вообще пятнадцать и это мой первый раз! — блеснула она глазами.

— Тогда не подойдешь! — грустно выдохнула я, слегка бряцнув монетами.

— Два года.

— Здесь, на Востоке Третьего?

— Ну да.

Мы посмотрели друг на друга.

— Надо поболтать про одного клиента, — одними губами сообщала я.

— Два серебряных, маленькая извращенка! — улыбнулась девушка.

— По рукам, — я вернула ей улыбку.

И тут вдруг кто-то прижался ко мне сзади, оплетая сильными руками и заставляя сердце дернуться в груди. И с придыханием прошептал в ухо голосом Раша:

— А меня третьим возьмете? — чертчертчерт, — я обещаю, что буду хорошим мальчиком и доплачу!

— Ты следил за мной, — обиженно прошипела я.

Ну что ему от меня нужно? Ненавижу, когда лезут в работу. Еще и такие сомнительные личности, как он. А хороших людей я всегда, с самого детства, считала в высшей мере сомнительными, подозрительными и дико странными.

— Я смотрю, ты и без меня себе экскурсию по достопримечательностям города устроила, — улыбнулся мужчина, чуть отстраняясь, но не опуская рук с моих плеч.

— Так, — выдохнула я и задумалась, — доплатить милой даме ты можешь, если так хочется, — начала я, — но третьим не возьмем. Веди, где ты там общаешься обычно с маленькими извращенками? — обратилась я к притихшей девушке.

Она пошла, за ней я, за мной Раш. Очаровательно. Он с самого начала за мной ходил, что ли? И не лень было? Или уже тут нашел?

— Меня зовут Раш, — обратился к девушке мужчина, — а вас?

— Лия, — отозвалась она с кокетливой улыбкой, но, зуб даю, была вполне довольна тем, что третьим его я не пригласила.

— Очень приятно, — дружелюбно отозвался Раш.

Я фыркнула и чуть не подавилась слюной. Разозлилась от этого еще больше. Ну чего он приперся?! Я не собиралась опять в тюрьму попадать! Правда я и вчера не собиралась… Но, в конце-то концов, я взрослая женщина!

— Шура, все в порядке? — взволнованно спросил этот засранец.

— Нет, — не стала врать я, — ты мешаешь.

— Разве? — деланно удивился он, — А ты знаешь, я тоже немного расстроен. От меня сегодня сбежала дама, обещавшая мне свидание. Так бьет по самолюбию!

Конечно, ничего по самолюбию Аррирашша не ударило, просто потому что он прекрасно знал, что девчонка попытается сбежать навстречу новым неприятностям. Хотя конечно он не оценил степень ее дурости, поэтому, когда ее понесло в Горький переулок, он все-таки слегонца выпал в осадок.