— Так, о чем ты хотел поговорить? — сев рядом и положив голову отцу на плечо, а руками обняв его за талию, спросила я.
— Вопросы есть скорее у тебя, судя по тому, как периодически ты задумываешься, морщишь лоб, но потом забываешь спросить, ведь появляется то, что полностью отвлекает твоё внимание от тех мыслей, заполняя новыми. Поэтому, я тебя слушаю, — сказал отец, гладя меня по голове, и если бы кто-то обращал сейчас на нас внимание, то был бы сильно удивлен такому поведению жнецов смерти.
— Мне всегда было интересно, сколько тебе лет? — это был первый из кучи вопросов, которые резко всплыли у меня в голове.
— Ты знаешь, сколько лет Аразару? — спросил Ванкал меня.
— Конечно, ему очень много лет, — я вспомнила свою первую реакцию, когда услышала те числа.
— Ну так вот, считай, он для меня совсем новорожденный ребенок, мне слишком много лет, это даже неприлично произносить, да и как не принято среди жнецов считать прожитые годы. Мы считаем только количество унесенных жизней, ведь мы уже после обряда считаемся на половину мертвыми, поэтому мы не умираем от старости, как другие. У нас есть только два варианта смерти — это в бою, так погибает большинство из нас, и второй — это после того, как мы становимся старейшинами, то, устав от всего и не имея возможности к передаче оружия, проходим обряд разделения. Проходит он в зале почтения смерти на нашей планете. Для этого на планету прибывают все живущие жнецы и собираются в этом зале. Обряд проводят старейшины, но не без помощи живущих жнецов, которые под прощальную песнь смерти все принимают форму смерти с оружием в руках, прощаются с тем старейшиной, что готов уйти и запечатать себя и свои знания в пещере знаний. Он восходит на ритуальный камень и, благодаря магии жнецов и ритуалу, происходит разделение тела и оружия. Тело подгружается в ритуальный камень и навсегда остается там в вечном сне, только когда нужна будет помощь, старейшины придут для разговора, и только тогда на несколько мгновений он сможет быть живым и потом вновь засыпает без памяти и чувств. Это прекрасная смерть, после того, как ты устал видеть смерть глазами, — погруженный в задумчивость, Вилейн рассказывал мне, полностью вовлекая меня в его видения.
— Получается, мы бессмертные? — уточнила у него.
— Ну, просто лечь и умереть без посторонней помощи мы не можем, и яды на нас даже очень сильные не действуют, только засыпаем ненадолго, но это ты уже на себе испытала. Поэтому быть жнецом смерти — это дар и проклятье одновременно. Какой следующий вопрос? — сейчас он был таким расслабленным, и впервые мы так долго с ним разговаривали, и нас никто не прерывал, казалось, время остановилось вместе с движением шаттла.
— Хорошо, следующий вопрос. Ты говорил, что женщин-Ванкалов уже никто не помнит, и что сохранились изображения, которые имеют право видеть только старейшины. Ты — старейшина, значит ты видел их изображения? — этот вопрос я все время не успевала задать.
— Все оказалось гораздо сложнее. Когда ты прошла обряд и стала едина со своим оружием, то первое, что я сделал — это попросил показать мне эти изображения. В первый раз мне отказали, даже в какой-то степени подумали, что, скорее всего, ты проживешь недолго. Но ты смогла выжить, пройти полностью трансформацию, и даже выйти замуж, а потом пропасть. Но и твое похищение закончилось тем, что ты оросила свою косу кровью, о чем я отправил отчет остальным старейшинам. Тогда они уже не смогли от меня отмахнуться, ведь ты стала жнецом смерти, который убил для собственной защиты, причем преступников, что не маловажно. Ведь пока ты не станешь мастером, за каждое твое убийство буду отвечать я и представлять отчеты с подробным описанием. Не обижайся, так делают всегда и со всеми, чтобы не допустить безумия смерти, когда жнец начинает убивать просто по желанию. Так вот, именно тогда я узнал, что никаких полных изображений нет, есть несколько осколков от четырех разных каменных изображений. Это куски от четырех разных женщин, остались камни, на которых изображена кисть, стопа и часть головы, кончик косы и все, больше ничего. Поэтому их никому из жнецов смерти и не показывают. Но зато есть часть текста, который был когда-то рядом с этими изображениями, где в конце стоит знак из четырех кос, воткнутых в камень.
И дарована для жизни пара и пара ей смерть,
И смерь в ликах четырёх родов на четырех остриях
И дадут начало и проложат путь смерти для создания жизни
И только четырем косам будет дана способность
И возможность делиться, давая новую жизнь
— Я спрашивал у нашего верховного старейшины, что это значит, но ответить он мне не смог, сказал, что попробует поговорить с теми, кто находится во сне, про который я тебе говорил. Поверь, он не сможет от меня больше отмахнуться или сбежать, я его теперь где угодно достану. И никакой информации нет, он, кстати, тоже никогда не видел женщин-жнецов, хотя, поверь, он точно старше меня, ведь он уже тогда был старейшиной, когда я еще даже не прошел обряд соединения с косой. Так что, сама понимаешь, информации у нас с тобой на кончике косы, — сказал он и тяжело вздохнул, видимо и ему такое положение дел не нравилось.
— Надеюсь, я еще успею задать тебе еще один вопрос? — приподняв голову и посмотрев на отца, спросила я.
— Если тебе это нужно, то конечно успеешь. Ты хочешь спросить про Мора, я прав? — откуда он узнал мой вопрос — не знаю, но проницательность отца поражала порой.
— Да, но как ты это понял? — решила спросить его.
— Ты женщина, которая структурирована — все делаешь постепенно шаг за шагом. Вот и вопросы ты всегда задаешь по структуре. Первое, тебя интересовал возраст, спросив про мой — ты хотела узнать свой, ведь это первый вопрос, который задал бы любой, если бы поменял сущность. Второй твой вопрос, относительно женщин-Ванкалов — ведь именно ей ты стала и хотела бы максимально об этом узнать. И третьим твои вопросом по ходу событий, которые с тобой происходили, должен был стать муж, о котором ты молчала и не спрашивала, — никогда бы не подумала, что в моих вопросах, которые я задавала, была хоть какая-то логика событий.
— Ты меня удивил, но я почему-то боялась узнать о нем, — призналась честно, что-то меня пугало, что-то незримое, ощущаемое только каким-то шестым чувством.
— Почему ты боялась — спрашивать не буду, думаю, еще время не пришло, да и сама ты не знаешь. А вот про мужа расскажу, его боятся не меньше, чем меня — он очень непростой мужчина. Он сильнее и сложнее своего отца, насколько это было возможно. Его отец никогда не отличался теплотой и заботой о сыне, который был рождён только для того, чтобы продолжить род, и отец мог передать ему свою косу, так как сам уже устал и быть старейшиной он не хотел. Он за все время слишком многих потерял, и, думаю, поэтому очень давно его сердце умерло. Знаю, что когда-то в молодости он влюбился, но потерял ту женщину, после этого превратился в машину, которая убивала хладнокровно. Отцу Мора было совершенно неважно, кого лишить жизни — мужчину, виновного в преступлении, или невинное дитя — ему было все равно. Вот от такого мужчины и появился Мор. Мы, когда узнали об этом, были в шоке, если честно. Его отец всегда был хмур и молчалив, друзей тоже не было. Поэтому новость о том, что он хочет ребенка, того, кто продолжит нести его косу, была шоком для всех без исключения, кто его знал. Мора привезли к нам на планету, когда он был нескольких дней от роду. У каждого жнеца есть свой дом, а Мор — из семьи богатой и очень сильной. Вот только эмоции не были их сильной стороной, они — специалисты по смерти и наказаниям. Мора воспитывали, как воина, не делали никаких послаблений, отец, помимо обучения в нашей академии жнецов, так же тренировал его дома. Столько тренировок, сколько было у него, не было ни у кого, поверь мне. И если Мор что-то не мог сделать, отец его был зол и наказывал очень жестоко. Вмешаться в воспитание мы не могли, таков закон жнецов смерти. Мор еще ребенком несколько раз был на грани, еле вытаскивали его из рук смерти, вот только его отца это не остановило. Парень смог все выдержать и выжить в таких условиях, правда был всегда настороже, всегда молчал и смотрел исподлобья. После обряда передачи косы, прийдя в себя, он покинул планету, связывался он только со мной. Потом поступил в Военную академию Содружества, и учился с другими расами. Закончил ее и вернулся, чтобы учиться уже в нашей академии жнецов смерти, по моим наставлениям. Ее он закончил быстро, он оказался очень умным парнишкой, только холодным. Единственное, что радовало — оказывается, в академии он подружился с твоим женихом Алексом, хоть и всячески отрицал это. Вот только вампир напрочь бесстрашный и даже прилетел к нам на планету, у старейшин до сих пор глаз дёргается при его упоминании! Они очень просили Мора больше друга в гости постараться не приглашать. Он потом был моим учеником, я писал о нем отчеты. Мор будто сделан из льда, четко выполняет приказы, не задает вопросы — отчеты по нему всегда отличные. Даже самому жутко от того, что он стал твоим мужем. Да и после того, как все это случилось, Мор вообще никак не отреагировал, сказал, чтобы, как разберёмся в произошедшем, сообщили ему и сказали, что нужно сделать и все. Как тебе такая характеристика мужа? — закончив рассказ, спросил отец.
— Отлично, как раз под нашу сумасшедшую семейку! — а у самой в голове был бардак, благо мы подъехали, и разговор не нужно было продолжать.